Клятва

1
По ту сторону ущелья молодая луна медленно поднималась на острую вершину горы Нишонзар. А на этой стороне - по извилистой тропе скалы Тирморон шли высокий средних лет мужчина и рыжая собака. Нежный шепот ветра, клёкот куропаток, журчание воды в ручье, что отыскивал путь между зарослями шиповника и барбариса, сливаясь, создавали неповторимую музыку ночи. Время от времени, лая, собака приплетала к ней припев. Они подошли к зарослям боярышника, и человек остановился. Сел на плоский камень и погладил шею пса.
- Не устал, мой лев, мой Шеранбоз? До того, как луна пройдёт за пик Нишонзана, мы с тобой поднимемся на вершину утёса. В Боги Боло переведём дух. Проверю, не заржавела одностволка, которую я закопал под яблоней. Может, пару раз выстрелю. Ты не бойся. Там нет никого. Наши односельчане уже собрали урожай из садов, и до будущей весны нет у них забот. Но ты-то не проболтаешься, что твой хозяин ружьё припрятал?
Пёс ответил тихим рычаньем. А потом потёрся головой о сапог хозяина.
- Ворчишь, мол, долго ещё будет продолжаться конспирация? Что делать, если мой братишка взял с меня слово, что я найду сына врага и пристрелю его из этого ружья…
Рослый человек и рыжий пёс пустились в дорогу. Темнота всё теснее и теснее сжимала кольцом округу. Луна медленно приближалась к горному пику. Воробей вылетел из колючего куста и сел на ветку клёна. Собака рванула к нему.
- Эй, Шеранбоз, не отставай! Как ты ни старайся, до ветки не допрыгнешь. Пойдём! Как бы стрелка-змея откуда-нибудь в глаз тебе не кинулась!
Пёс послушно побрел за хозяином.
2
- Хорошо, что ты вернулся до зари, муж. Никто тебя не видел?
- А увидел бы, что с того, жена? Сказал бы, что деревья Боги Боло поливал.
- Как бы там не было, а осторожность не помешает… Мало тебе того, что каждый год чистишь и смазываешь проклятое ружьё? Ты хочешь ещё найти и застрелить того вражьего отпрыска, а потом сесть за решётку? Разве такое пристало человеку с учительским образованием? Столько лет прошло.
- Я и сам думаю отнести и сдать эту чёртову напасть куда надо, Зарофат, да только слово, которое дал, не даёт мне это сделать.
- Ты главное слово своё сдержал и хватит.
- Ты права…, но…
- Мы дочь его взяли в семью, кормили её, одевали, выучили.  Не хуже, чем родных детей, её растили. Ты сам её в столицу отвёз и помог поступить в институт, место в общежитии выбил. На третьем курсе учится, невеста уже, даст Бог, замуж отдадим.
- Вспомнил, ты вчера говорила, что у Сулхии парень появился.
- Да, симпатичный парень.
- Откуда ты знаешь, что он симпатичный?
- Ты ведь целый год на заработках был, многого не знаешь.
- Ну-ка, расскажи.
- Ты поклялся своему младшему брату Сафо, что, когда его дочь будет на выданье, отдашь за того, кого она полюбит. Поэтому я несколько раз допытывалась, есть ли кто у неё в душе. Поначалу она от стыда краснела и бледнела, но ничего не говорила. А месяц назад я всё-таки смогла вытянуть из неё признание. Она сказала, что у них в институте курсом выше учится один парень. Он после занятий работает на полставки в какой-то международной организации программистом. Видал, какой ушлый? То французские духи подарит Сулхие, то японскую шкатулку. Видал, какой щедрый и обходительный?! Я фото его видела в мобильном телефоне Сулхии. Статный такой, приятный.
- Хорошо. Если они полюбились друг другу, поженим их.
- Поэтому, ты уж откажись от первой своей клятвы и подумай о приданом для приёмной дочки.
- Да, в субботу приедет Сулхия, увижусь с ней, и обратно уеду в Москву.
- Всего-навсего неделю-другую дома побудешь?
 - Начальник на такой только срок отпустил. Приеду в будущем году, больше не уеду, будем бок о бок учительствовать. Я директора школы встретил, он говорит, такого, как ты, учителя математики не могу найти, четыре года жил в России, довольно, возвращайся, продолжи работу в школе. На этот раз, даст Бог, привезу побольше денег, чтобы и долг Нодира вернуть, и на свадьбу Сулхии чтобы хватило, и на учёбу Сомона запасёмся…
- А ещё останется, чтобы и нам с тобой, муженёк, было, на что жить.
- Обязательно, жёнушка.
- Ладно, оставим шутки, ты устал, принесу подушку, приляг, отдохни. Наверняка, ты проголодался, тебе ширчай приготовить или рисовую кашу?
- Мне понравится всё, что ты принесёшь.
3
По ту сторону ущелья молодая луна медленно поднималась на гору Нишонзан. На этой стороне ущелья статный мужчина средних лет и рыжая собака шли по извилистой тропке Тирморон. Нежный шепот ветра, клёкот куропаток, журчание воды в ручье, который отыскивал себе путь вниз между кустарниками шиповника и барбариса, сливаясь, создавали неповторимую песню ночи. Изредка лая, пёс вплетал в эту песню припев.
- Мой Шеранбоз – львиная грива, ты не умаялся? В прошлом году, в один из наших вылазок сюда, где-то в середине ноября, здесь, когда мы остановились передохнуть, я попросил тебя, не говорить нашему участковому про ружьё. Теперь я уверен, ты – верный друг. Если б ты сказал, у меня бы отняли ружьё, а самого бы привлекли к ответственности. Потому что нет у меня специального разрешения, какие выдают охотникам. Охотничать у меня интереса нет, чтобы я добивался получить лицензию. Это ты любишь выслеживать куропаток и зайцев, а потом их уплетать. Моя одностволка не для них, она для вражьего сынка предназначена.
Сумерки всё туже и туже затягивали окрестность в кольцо. Луна медленно поднималась к пику горы, так медленно, что, скажешь, её цепляют кручи и выступы, и она спотыкается о них. Откуда-то доносился отрывистый свист сурка. Шеранбоз запрыгнул на камень и навострил уши. Видно, понял, что зверёк где-то далеко, и снова последовал за хозяином.
4
Сулхия и её спутник, открыв деревянные, украшенные национальной резьбой и покрытые лаком ворота, вошли во двор. Услышав скрип, прежде других им навстречу, лая и виляя хвостом, выскочил Шерандоз. Сомон спустился с террасы мансарды по цементным ступенькам. Зарофат увидела их из окошка подвала и поспешно поднялась наружу. Ризо задавал корм курам в палисаднике, быстро заперев калитку, он радостно выбежал к ним.
Молодой, среднего роста, поджарый парень, что пришёл вместе с Сулхиёй, с едва заметной улыбкой смотрел, как родители обнимают и целуют её.
- Ох, мы, как увидели дочку, так про гостя совсем позабыли! Извини, сынок, подойди-ка, поздороваемся, - опомнился Ризо. -  Сулхия, это и есть тот самый Камол?
- Да, - раскрасневшись от смущения, как гранат, ответила Сулхия.
Камол, поставив чемодан на землю, спотыкаясь, подошёл к Ризо.
- А Камол-то постеснительней тебя оказался, Сулхия. Сомон, сынок, отнеси чемодан в дом.
- Вах, как тебе к лицу эта жилетка из адраса, Сулхияджон! Неужели в столице тоже носят одежду из такой ткани?! – опять осыпая дочь поцелуями, спросила Зарофат.
- Сейчас адрас в моде, мамочка. На базаре столько разной одежды из него продают!
- Ох, умереть мне за мою доченьку-модницу!
5
На другой день из Дарваза приехала старшая дочь семейства с мужем и сынишкой. Под вечер у ворот остановилась молочного цвета иномарка. Это приехал их первенец – Сино, он в Худжанде работает глазным врачом. Тоже приехал с женой, сыном и дочкой. Дом Ризо заполнили смех и радость. Тётя Сулхии – Мавлуда, которая живёт в Сарихосоре, позвонила и сказала, что занята немного и приедет завтра с сыном Тилло.
6
Камол среди такого множества людей чувствовал себя неловко. Он не знал, что учитель Ризо по телефону пригласил родню, чтобы приехали и увидели жениха Сулхии. У главы семьи так было заведено, обсуждать важные дела не только со спутницей жизни, но и с дочерью и сыновьями.
- Оставим Камола погостить у нас на два-три дня, потом он уедет в Душанбе. Бог даст, двадцать восьмого или двадцать девятого этого месяца и свадьбу сыграем, - сказал он.
А потом обратился к Сино:
- Сынок, ты не забыл, что обещал?
- О чём ты, папа?
- Я про твою однокомнатную в Душанбе говорю.
- Без всяких сомнений, я отдам её сестрёнке Сулхие и брату Камолу. У нас в Худжанде – четырёхкомнатная квартира, нам её больше чем достаточно.
- Молодец, сынок. А наша худжандская невестка не против?
- Мы любим Сулхию, дядя. Она стоит большего! А для меня – это даже лучше, - сказала Ширин.
- Что же хорошего в том, что вы лишаетесь платы за аренду квартиры?
- А то, что мы отдадим квартиру Сулхие, и сын ваш больше не будет тянуться в Душанбе, - шутливо, и в то же время немного смущённо улыбаясь, проговорила Ширин. – Тогда мы навсегда останемся жить в Худжанде.
- Какая же умница у меня невестка! – засмеялась Зарофат, взяв за руку Ширин. – Я благодарна Сино и Ширин. Камол и Сулхия непременно должны жить в столице. Оба они специалисты по компьютерам. Мы могли бы их оставить здесь, но здесь, в глуши, в горной местности, их знания не скоро пригодятся. Сулхия преподаёт в институте, Камол работает в международной организации. Они прекрасно владеют русским и английским языками, а это хорошо им помогает в работе.
- Камол как будто бы парень неплохой. Дай Бог им обоим счастья, они подходящая пара. Завтра мы вернёмся в Худжанд. Приедем через полторы недели, весело отпразднуем свадьбу, - сказал Сино.
- Поедешь завтра, по пути подвези Камола в Душанбе, сынок.
- Обязательно. А как Сулхия?
- Сулхия взяла отпуск на месяц.
- Хорошо, от души насладится родными местами. Кто знает, удастся ей ещё после свадьбы надолго приехать сюда или нет. А где она?
- Пошла с Сомоном и Камолом к отцу на могилу.
-Нам тоже надо бы пойти помолиться. Дядя был замечательным человеком.
7
По ту сторону ущелья луна медленно поднималась по горе Нишонзан. А на этой стороне по извилистой тропке скалистой горы Тирморон шли высокий мужчина средних лет и рыжая собака. Нежный шепот ветра, клёкот куропаток, журчание воды в ручье, который отыскивал себе путь вниз между кустарниками шиповника и барбариса, сливаясь, создавали неповторимую песню ночи. Изредка лая, пёс вплетал в эту песню припев.
- Мой Шеранбоз – львиные лапы, не устал? Давай-ка, передохнём на нашем обычном месте. Наверняка, ты удивляешься, отчего это твой хозяин не в духе. Коротко говоря, этой ночью ружьё надо унести в село. Нашёлся вражий сын. Я думал было, больше не испытывать исправность ружья, не смазывать его маслом, а закопать где-нибудь в заброшенном уголке, далеко от Боги Боло, чтобы под землёй изъела его железные части ржа, а деревянный приклад – искрошили в труху отвратные черви. Однако объявился-таки на моё злосчастье вражий сын. Если ты узнаешь, кто это, каждая твоя львиная волосинка дыбом встанет. Да, это Камол – жених Сулхии! Я выяснил это всего неделю назад… Пойдём, Шеранбоз, львиные когти, в кишлаке музыка гремит, свадьба, возьмём ружьё и вернёмся обратно.
8
Со двора Ризо по всему селу разносился свадебный гвалт. Сомон и Тилло то и дело ставили в большой импортный магнитофон всё новые и новые кассеты с песнями то Зафара Нозима, Одины Хошима, Джурабека Мурода, Джурабека Назри, то Тоджиддина Мухиддина, Махрухсор Сафи, Нобовара Чанора и Шабнам Сурайё.
Несколько парней обслуживали друзей жениха, приехавших за день до этого из Душанбе и теперь сидящих на просторной мансарде. В мансарде поменьше подружки невесты наряжали Сулхию. Сновали туда-сюда Зарофат, тётя Мавлуда, Субхия и Ширин. Четыре стороны двора вдоль по забору увешаны коврами, взятыми у соседей, под деревьями на выровненной земле для гостей-односельчан постелены курпачи и скатерти. В переднем углу подготовили место на топчане для известного певца Зубайда Раджабиёна и танцовщицы из художественного коллектива районного Дворца культуры Сумангул Олим со специальной аппаратурой, которую Раджабиён выслал заранее. Устроители свадьбы ждут гостей-односельчан с девяти утра до двенадцати дня. У стойла, откуда   доносится то рёв чёрного длинноуха по кличке Зугол, то ржание жеребца Охутака, вокругсвадебного казана хлопочут повар и его подручный. Дети Сино и Субхии с другими сельскими мальчишками и девчонками, визжа, бегают по двору. Глава махаллы, заправила свадьбы, о чём-то перешёптывается с Сино. И вот подошла труппа Раджабиёна, стал собираться народ. Певец взял микрофон, музыканты принялись настраивать инструменты.  Зажигательная музыка, созвучная с шумом всплесков реки, протекающей через ущелье, эхом откликаясь в скалах горы Тирморон, летела к горам Гулдоман, Тармахоб, Нишонзан, Фалакситез, стеной стоящих по другую сторону.
9
В зените торжества Камол в чёрном свадебном костюме, Сулхия в фате и белом платье невесты, в сопровождении Ризо вышли со двора и направились к сельскому кладбищу. Друзья жениха, в основном его однокурсники, следовали за ними. По их говору можно было определить, что кто-то был родом из Рашта, кто из Хатлона, кто-то из Согда, а кто из Бадахшана. По обе стороны дороги чередовались глиняные или каменные заборы домов. С веток деревьев, растущих возле дувалов и вдоль дороги, охапками осыпались жёлтые листья.
- Осень, как будто присоединяется к свадебному торжеству, осыпает молодых золотыми монетами, - сказал высокий парень с голубыми глазами.
- Красивый пейзаж, - согласился с ним симпатичный юноша, направляя камеру на невесту и жениха.
У ворот домов стояли женщины и дети, провожая любопытными взглядами гостей. Ребятишки с шумом и гвалтом увязывались за процессией.
Когда дошли до кладбища, ограждённое проволочной сеткой, Ризо шепнул в ухо оператору:
- Выключи камеру, сынок. Пусть на видео будут засняты только торжественные и счастливые моменты.
Они проходили мимо осевших и развалившихся могил. И естественно, что шутки и смех больше не раздавались.  Скорбная атмосфера долины усопших давила на них, и оттого они шли тяжело, передвигая ноги. Наконец Ризо остановился у одной могилы с решётчатой оградой. В отличие от других могил, она была покрыта не землёй и колючками, а мрамором.  По обе стороны её на плитах, тоже из мрамора, были высечены фамилия и имя погребённого, даты его рождения и смерти и его портрет. По четырём углам могилы посажены кусты можжевельника. Пришедшие невольно выстроились в ряд перед надгробием. Глаза Сулхии, стоявшей рука об руку с Камолом, наполнились слезами.
Ризо встал у подножия могилы. Он тяжело вздохнул.  Присев, он прочитал несколько поминальных сур. В завершение молитвы, сказав «аминь», присутствующие провели ладонями рук по лицам, и вопросительно посмотрели на него, мол, «теперь уходим?».
- Погодите немного…, - изменившимся голосом проговорил он.
Подошёл ближе, прикоснулся лицом к мраморной плите. Постоял некоторое время, опустив голову. Вернулся к подножию могилы. Взял лопаточку, поставленную у ограды, и, покопав землю, достал что-то длинное, завёрнутое в тряпицу. Распрямившись, посмотрел на плиту, а потом отрывисто заговорил:
- Братишка, дорогой мой, единственный …, незаменимый…, Сафоджон. Когда тебя убили, в ту жестокую гражданскую войну, тебе было всего двадцать один год… теперь твоей красавице-дочке Сулхие исполнилось двадцать один, и мы сегодня сыграли её свадьбу. Тысячу сожалений, что ни тебе довелось увидеть дочь, ни дочери – увидеть тебя. Ей только и остаётся, что время от времени, придя на могилу, поцеловать высеченное на камне твоё изображение и проливать слёзы…
Тут Сулхия, с трудом до этого сдерживавшая в горле плач, разразилась рыданиями. Камол достал из кармана платочек и утёр ей слёзы.
- Успокойся, прошу тебя. Была б моя воля, мы бы не пришли сюда в самый счастливый день нашей жизни. Но так завещал твой отец, ты ведь знаешь.
Ризо на миг замолчал. А потом, уперев завёрнутое в тряпицу в землю, как трость, продолжил:
- Сафоджон, братишка, который мне дороже жизни! Я учительствовал, а ты зарабатывал на жизнь как плотник. Круговерть судьбы вынудила, чтобы я, вместо ручки, тетрадей и книг, а ты, вместо пилы, дрели и рубанка, взяли в руки оружие… В тот вечер между группировкой из соседнего кишлака Зарчашма и нами шёл беспощадный бой. У меня был пистолет, а у тебя одностволка. Бой продолжался с полчаса. Под конец Сайфиддин из Зарчашмы подстрелил тебя. Я тоже пустил в него пулю. Он схватился за голову и упал. Я бросил свой пистолет, мигом схватил его автомат и стал оголтело стрелять, да так, что несколько из оставшихся противников удрали, не чуя ног. И я подбежал к тебе. Ты, держась за окровавленную грудь и хрипло дыша, проговорил:
- Если останешься в живых, отомсти за меня. Я очень хотел увидеть своего первенца. А не судьба… Ты ведь знаешь, я водил жену в районную больницу, анализы показали, что у нас будет дочь. После меня будь для невестки братом, а для моей дочери – отцом. Позаботься о них, вместо меня. Вырасти мою дочь, выучи её, помоги получить образование, получить профессию. А как окончит вуз, выдай её замуж за любимого. И в тот счастливый день приведи мою дочь и жениха на мою могилу и скажи, что отец благословляет её и желает счастья в семейной жизни.
- Сафоджон, - сказал я ему со слезами в глазах, - ты обязательно поправишься, а когда твоя жена родит, ты сам вырастишь свою красавицу-дочь.
- Пуля попала мне прямо в сердце, мне осталось жить какие-то секунды. Ризоджон, поклянись, что направишь это моё ружьё в самое сердце сына Сайфиддина. Он лишил меня возможности увидеть своего первенца. Ты тоже отыщи его сына и убей…
- Сафоджон, клянусь, я отомщу каждому из рода Сайфиддина, кого найду, - пообещал я в слезах, в гневе сжимая кулак.
Потом поднял тебя на спину и, шатаясь под твоим богатырским телом, поплёлся в село. Я надеялся, что найду нашего доктора Шарофа, он вытащит пулю из твоего сердца и ты будешь жить. Ты умирал от смертельной пули, но одной рукой прикрывал окровавленную грудь, а в другой держал ружьё. Я сделал несколько шагов, как ты вскрикнул:
- Стой! Не мучай себя зря и меня не мучай…
Я осторожно опустил тебя на землю. Ты отдал мне свою одностволку и в следующую секунду простился с жизнью…
Мы с односельчанами похоронили тебя, а ружьё я спрятал в сарае. С каждым днём я всё более укреплялся в решении, что как только улягутся волнения, я ночью проберусь в Зарчашму, найду сына Сайфиддина и убью его. И жену его тоже, конечно. И однажды в безлунную ночь я прокрался в тот кишлак, разговорил одного соседского парня Сайфиддина и узнал, что Сайфиддин с женой и сыном переехал в Душанбе. Да, сам Сайфиддин! Я был сражён наповал. Значит, когда я выстрелил в него и он упал, он не умер. Я занялся тобой, а он воспользовался моментом и убежал.
В то неспокойное время я не мог, конечно же, поехать в Душанбе на их поиски. По дороге из нашего кишлака до столицы на каждом шагу можно было наткнуться на боевиков и лишиться жизни.
Когда в стране установился мир и боевиков по одному и целыми группами стали разоружать, я добровольно сдал свой пистолет в районный отдел милиции, а твоё ружьё отнёс в Боги Боло и закопал под дикой яблоней. Потому что не хотел сдавать властям своё орудие мести. Ведь я ещё не выполнил обещание, данное брату. После того как я услышал, что Сайфиддин жив, мне   стало больнее прежнего. Сердце у меня пылало огнём. Теперь мне хотелось сначала убить Сайфиддина.
Брат мой, Сафоджон, нам с тобой доведётся увидеться только в день светопреставления! Через два месяца после твоей смерти, твоя жена родила. Доченьку твою в честь того чтобы, как можно скорее, в стране наступил мир, мы назвали Сулхия, то есть Мира. Невестка и твоя дочь жили в нашем доме. Сулхие исполнилось десять лет, когда твоя жена заболела туберкулёзом. Каждый раз мы отвозили бедняжку в больницу райцентра. В больнице не было необходимых лекарственных средств и должного ухода. Два года невестка мучилась. Её отец, старик, приехал навестить её из Душанбе. Сказал, что её следует отвезти в столицу, там доктора пообразованнее есть. Несчастная невестка пролежала в больнице Караболо десять дней, и хотя доктора там были Платонами и Аристотелями, твоя жена, Сафоджон, умерла. Мать и отец её уговорили нас похоронить её в Душанбе. Так Сулхия лишилась и матери.
Я и Зарофат смотрели за ней и заботились, как за своими родными детьми, вырастили её. Она училась в нашей сельской школе на отлично.  Я сам вместе с ней поехал в Душанбе и устроил её в институт. И там она была успевающей студенткой. Успехи Сулхии радовали нас с женой, мы гордились ею. Особенно потому, что оба мы - учителя и ей преподавали.
Долги и быт вынудили меня испить яд работы на чужбине. Счастье мне улыбнулось, и меня взяли на мебельную фабрику. Да, я хорошо овладел этим ремеслом. Зарплата хорошая. Поэтому я смог сыграть свадьбы Субхии и Сино. И свадьбу Сулхии  за этот счёт…
Короче говоря, в институте красавица Сулхия покорила сердце одного парня. И Сулхие он приглянулся. Вот он, Камол стоит перед тобой.
Но тут получилась одна незадача… Камол, которого мы здесь видим, на самом деле звался Комил. Неделю назад я ездил в Душанбе, там я встретился с Камолом. Оказалось, что он круглый сирота. Годовалого Камола из нашего районного детского дома взяла одна бездетная пара. Два-три месяца они прожили вместе. А потом переезжают в Душанбе. Приёмные родители хорошо заботятся о Комиле. Когда ему исполняется шесть лет его приёмный отец умирает. Мать жива, но у неё астма, и потому ей очень трудно бы пришлось в нашем горном краю.
Сафоджон! Может, ты подумаешь, что всё в порядке, о какой незадаче говорит Ризо? А проблема в том, что приёмный отец Камола и есть тот самый Сайфиддин! Да, когда Сайфиддин вернулся с боя домой, он сказал своей жене: «Я стрелял в Сафо и убил его. Его брат выстрелил в меня и побежал к нему. Он не знает, что пуля мне только ухо слегка задела, а змеёй извивался я понарошку. Сафо, когда умирал, взял с Ризо клятву, мол, отомсти за меня сыну Сайфиддина. Я здоровым ухом это услыхал. Я убил Сафо, но не хочу убивать и Ризо, или чтобы он сгоряча убил всех нас троих. Давай уедем в Душанбе, Ризо не посмеет с ружьём отправиться так далеко».
И посмотри, как им повезло: они живыми и здоровыми прошли столько вооружённых засад и поселились в доме у племянника Сайфиддина.  Но посмотри, какая случилась неудача: однажды Сайфиддин вышел из дому за хлебом, и пятеро буйных вооружённых боевиков задали ему пару вопросов и, поняв, что он из противоборствующей группировки, обрушили на него град пуль. Жена его вырастила сына. Кстати, надо сказать, что мама Комила, когда закончилась гражданская война и был заключен мир, получает на сына новое свидетельство о рождении и даёт ему новое имя «Камол» и переводит на свою фамилию. Это она делает потому, чтобы, если вдруг по превратности судьбы случится мне в угоду встретить Комила,я не узнал его.
Сами того не зная, мы устроили Сулхию в институт, где учился Камол. Удивительнее то, что любовь среди сотни студентов настигла Камола и Сулхию и связала их. Три долгих года продолжается их любовь, как между Лайли и Меджнуном. И только на четвёртый год они узнают, что между их семьями кровная вражда. Это открытие приводит влюблённых в ужас. Они приходят к заключению вдвоём покончить жизнь самоубийством. Потому что Сулхия знала историю с данной мной клятвой и рассказала об этом Камолу.
- Если дядя узнает об этом, он обязательно тебя застрелит, а потом сядет в тюрьму. А жизнь без тебя для меня не жизнь, поэтому если мы умрём в объятиях друг друга, ничего не потеряем.
В те дни в столичном театре имени Лахути показывали драму Шекспира «Ромео и Джульетта». Когда мы были студентами, тоже ставили эту трагедию, я трижды смотрел её. Сулхия и Камол взяли билеты на неё.
- Повеситься или утопиться никогда не поздно, - сказал Камол. -  Судьба Ромео и Джульетты схожа с нашей. Послезавтра посмотрим на их историю, а потом подумаем.
Драма так сильно подействует на влюблённых, что после этого они идут в кафе и там дают друг другу слово бороться за любовь. И следующие слова становятся девизами их жизни:
- Мы не должны повторять трагедию Ромео и Джульетты!
- Мы не виновны в войне между нашими отцами и их братьями!
- Мы можем исправить ошибки  наших предков!
- Мы вправе выбрать между жизнью и смертью – первое!
- Мы дети мира, а не войны!
Сулхия и Камол так полюбили друг друга и настолько сблизились, что смогли убить в себе родовую враждебность и дать жизнь любви. Но на их пути стоял я. Они решили, что Камол должен обязательно открыться мне.
- Мой приёмный отец – учитель, - сказала Сулхия. -  Его и моего отца в своё время боевики заставили силой встать на их сторону. Нельзя, чтобы учитель хотел войны и был мстительным. Напротив, возможно, мой приёмный отец, поговорив с тобой, обрадуется, что освободился от необходимости мстить.
Вот так они поставили меня перед выбором. Я раздумывал целую неделю над тем, что превыше: враждебность и желание мстить или счастье наших детей? Я пущу пулю и выиграет война, или я воздержусь и победит жизнь? Я сдержу данное слово, и душа твоя будет довольна, или нарушу его – и наша дочь станет счастливой? Я за любовь или за войну? Сторонник жизни или смерти? Я за старшее поколение, которое, развязав войну, запятнало нашу историю, или за новое поколение, которое хочет смыть пятно любовью, добротой, дружбой и верностью?.. Этой ночью я принёс твою одностволку из Боги Боло и закопал её здесь. Что делать, я дал тебе обещание.
С этими словами Ризо развернул завёрнутое в тряпицу ружьё. Достал из внутреннего кармана пиджака патроны и зарядил его.
- Я поклялся, что направлю твоё ружьё в грудь сына Сайфиддина. Вот твоё ружьё, а вот грудь Камола!
11
От грохота выстрела воронята, скворцы, горлицы разом взлетели в воздух. И встревоженные односельчане прибежали на звуки. «Ризо свихнулся, что ли?» - спрашивали они друг друга. «Лохавла вало куввата! Лохавла вало куввата!» - повторял старик.
Тут Ризо пустил в воздух третью пулю и опустил ружьё.
- Эй! Учитель Ризо! Да ты всех переполошил! Ты, что? Научился этому в России у кавказцев - стрелять на свадьбе из ружья? – спешившись с мотоцикла у ворот кладбища, взволнованно подбежал к нему участковый милиционер Бако Муслим.
- Прости, командир! Двадцать один год назад мой брат и твой одноклассник Сафоджон взял с меня клятву, что на свадьбе его дочери я дам здесь салют, чтобы он услышал и порадовался, - сказал Ризо и сдал милиционеру ружьё.
Все вернулись в село, и оператор снова включил камеру. Деревья, что росли у оград домов и вдоль дороги осыпали жёлтые и багровые листья на спины идущих. Шеранбоз, выйдя им на встречу и изредка лая, бегал вокруг толпы. С песней и музыкой подоспели несколько подопечных Раджабиёна, которых выслал сам певец. Друзья жениха пустились в пляс и вовлекли в круг Ризо. Женщины и дети, стоявшие у ворот, тоже подняли руки и в такт музыке присоединились к танцующим. И старушка в платье чакан танцевала, колыхая рукавами. Камол и Сулхия, улыбаясь, довольные, шли в окружении танцующих. В одежде жениха и невесты они выглядели бесподобно красивыми и счастливыми, что каждый парень и каждая девушка могли им позавидовать. От танца у учителя Ризо слегка кружилась голова. Поэтому он на миг остановился и посмотрел на стаю летящих в небе над селом голубей. Он увидел, как по эту сторону ущелья утёс Тирморон, по ту сторону – горы Гулдоман, Тармахоб, Нишонзан и Фалакситез величественно и стройно движутся под свадебную песню.


Перевод: Н.Раббимдухт