Исповедь

Старый хирург умирал в одиночестве. У него не было ни семьи, ни детей. Правда, когда ему уже было за тридцать, случилась у него любовь. Первая. И, увы, последняя. Его сердце тронула молодая женщина - врач, приехавшая по направлению отработать положенные после института пять лет. Однако дальше нескольких месяцев дружбы дело не пошло. Как считало окружение, всё из-за его скверного характера, его эгоцентризма. Но, несмотря на последние обстоятельства, Константин Александрович, а именно так его звали, пользовался общепризнанным уважением как больничного коллектива, так и жителей всего района. Энциклопедически образованный, профессионально грамотный, был он, как говорят, хирургом от Бога. Хирургия являлась для него и другом, и женой, и любовницей. Медицине он отдал более полувека. 30 последних лет заведовал отделением. Пост оставил по состоянию здоровья. А  окончательно разболевшись, оказался в палате интенсивной терапии.

Работников, с кем он начинал, в больнице к тому времени не осталось. А молодежь его знала только по наслышке. Единственным человеком,  время от времени навещавшим Константина Александровича, оказался пришедший на смену заведующего Фёдор Иванович Коротченко – хирург, достаточно опытный и способный.

Очередное ночное дежурство  Фёдора Ивановича проходило спокойно, без вновь поступающих и тяжело больных. Пользуясь передышкой, он поднялся в отделение интенсивной терапии навестить коллегу и своего бывшего руководителя. Константин Александрович лежал с открытыми глазами и тяжело дышал, но на вошедшего отреагировал с вниманием и интересом. Очень неожиданно прослезился и тихо проговорил: «Садись, Фёдор. Я рад, что ты пришёл. Что-то мне совсем худо. Чувствую, что ни сегодня – завтра уйду. Хочу попросить у тебя прощения. Прости, если  бывал резок и несправедлив. И ревность мою к должности прости. Видно, всему виной мой дрянной характер. Из-за него, наверное, и моё одиночество. В Бога я всю жизнь не верил, а сейчас, думаю, уже поздно в верующие подаваться. Часто задавал себе вопрос: а почему только в рай или в ад? Почему третьего не дано?» Немного отдышавшись, Константин Александрович продолжил: «Вот ухожу, а на сердце тяжёлый камень. Да такой, будто раздавить меня хочет». Увидев, что Фёдор поёжился, больной прошептал: «Посиди ещё, дослушай. Я недолго». И тут Коротченко увидел перед собой совсем другого человека. Совсем не того, что ходил с гордо поднятой головой, одетый с иголочки, с перстнем на безымянном пальце и золотой булавкой в галстуке. Порою брезгливо выслушивал жалобы больных и при осмотре животов подтягивал манжеты рубашки с запонками кверху. Сейчас перед ним лежал жалкий старик, подавленный обстоятельствами заканчивающейся жизни, взывающий к милости. «Не волнуйтесь, Константин Александрович, я не спешу», - подбодрил Фёдор Иванович. «Ты ведь  знаешь, Федя, как говорится, у каждого хирурга своё кладбище, - больной закрыл глаза, отдышался и словно выдохнул, - у меня оно тоже есть. И у тебя будет. Нет только у тех хирургов, кто не оперирует. Много смертей мне пришлось пережить, особенно тогда, когда только начинал работать. Это ведь сейчас консультанты. Рентгены разных мастей, УЗИ, ФГС. А в наше время лишь глаза, уши и руки. А если не разобрался, то операция. Приходилось оперировать  и хирургических, и травматологических и урологических, и сосудистых больных. И детей. Не отмахивались от онкологии и гинекологии. А вот однажды попросили меня прооперировать знакомую женщину с опухолью матки. Было ей далеко за сорок. Жила с мужем. Детей им Бог не дал. Опухоль определялась большой. Во время операции покорпели. Но справились. После операции, как обычно это делалось, вышел я из операционной и стал рассматривать препарат,  то есть удалённую матку. Вскрыл её и обомлел. Матка оказалась с ребёночком. Я пришёл в полную растерянность, был оглушён случившейся ошибкой. Страх заставил меня молчать, никому об этом не говорить. Гистологию тогда не проводили. Потрясение было настолько сильным, что я принял решение никогда не жениться. Всю жизнь терзала мысль, что я отнял у людей счастье и не достоин иметь его сам». Больной вновь закрыл глаза, и давая понять, что разговор закончен, сказал: «Спасибо, Фёдор, что выслушал старика. Вверяю эту тайну тебе. Делай с ней что хочешь. А теперь иди, позови дежурную, тяжело мне». На утро Константина Александровича не стало.

Прошу уважаемых читателей данный рассказ считать авторским вымыслом, а все совпадения с сюжетом и именами  случайностью.