Жизнь российская Книга-1, Часть-2, Гл-46

Глава 46

"Одноклассники"
Жизнь прожить – не поле перейти…



     Жизнь соткана не из желаний,
     а из поступков каждого человека.

     Пауло Коэльо



Одноклассники после окончания школы в большинстве своём остались в том же родном местечке, но были и такие, которые разъехались по разным городам и весям.
Кто-то поступил в ВУЗы, в которые хотел всегда и стремился, а кто-то пошёл на производство: на заводы и фабрики, на стройки, в сферу обслуживания… работать и приносить пользу обществу.

Студенты и учащиеся… закончив затем училища, техникумы, институты и университеты тоже заполнили свободные рабочие места и должности на производстве и в науке.

Наиболее успешные заняли руководящие посты. Некоторые из них остались в своём родном городе, иные переехали в другие пункты необъятного чудесного Советского Союза от Калининграда и до Чукотки, от самого могучего Северного ледовитого океана и до южных границ нашего прекрасного государства, страны Советов.

Все они, бывшие одноклассники, стали хорошими специалистами в разных областях народного хозяйства, отличными профессионалами своего дела.
 
Друзья кинулись припоминать, кто куда уехал, кто где теперь жил.
Но это было не так-то просто, уж очень много времени прошло с того момента, осталось весьма много неизвестного, белых пятен…

Завели разговор про эмиграцию.

Оказалось, что некоторые их соученики живут за границей. И таких немало.
Люба и Наташа в Израиле. Алла в Германии. Юрка и Генка в Штатах окопались. Шурка в Монголии, Славка в Корее, в Южной. Вовка, брат Вальки Жарика в Бельгию забрался. А до этого в Казахстане жил. Цокто Баиров в Пекине. Люда переехала к детям в Канаду. А до этого в Питере долго жила и работала. А ещё раньше, после института, в Краснокаменске Читинской области, там, где уран добывают.

– Вась, а ты в курсе, что Галя, которая жила в нашем доме на втором этаже, вышла замуж за еврея и уехала в Израиль.
– Ну да. Знаю.

– А через полгода они вернулись… Видимо, не одни пряники там…
– Это точно. Не везде пряники. Хорошо там, где нас нет. Так, кажется, говорят.

– Да, Вася! Точно! Там хорошо, где нас нет.
– Нам всегда так кажется. И будет казаться… Не так ли?

– Вот-вот. Ты прав, Васёк. Фридманы – это друзья моей дочки. Так они тоже туда перебрались. В предместье Тель-Авива нашли себе пристанище. Живут. Работают. Дённо и нощно. Шекели получают. Таня говорит, что они, по их словам, не жалуются на жизнь, но по ночам почему-то плачут… Танечка была у них в гостях и видела, что не всё там ладно и не всё там гладко. Клим с Асей при каждом удобном случае яростно восхваляют тамошнюю жизнь. Гордятся даже ей. Но, судя по их далеко не царскому благосостоянию и не очень-то блистательному настроению, есть какая-то некая нестыковочка с их такими высокопарными словами о земле обетованной. Видно, не всё так однозначно. И не всё так распрекрасно. Хоть и бравировали они всегда своими райскими кущами, но отчего-то в мыслях мечтают перебраться в какое-либо другое место. Рассматривали ОАР, Грецию, Испанию, Италию, Чехию, Словакию, Словению или даже, на худой конец, Румынию или Болгарию. Даже Польшу. Вот как. Понял? Черногория, Хорватия, Босния, Сербия – тоже в их приоритете. Такие вот возможные повороты судьбы их ожидают. Се ля ви… – так, кажется, говорят французы.
– Ну да. Ясен пень. Французы так говорят. В Париже своём.

– Ага. Хранцузы…
– Вот-вот. Зело борзо… Виктор Горбов в Приморском крае обосновался. Помнишь, Толь, такого?

– Помню, Вася. Конечно помню. Наш парень.
– Я был у него в гостях. Давненько, правда. Нормально живёт. А Водякова Витьку похоронили. Мы же с ним потом здорово сдружились…

– Да, я знаю, Вася. Это когда ты на гитаре бренчать стал. И песенки блатные петь. И с Макаром тоже якшался. Про Зыхара я уже молчу… Тот ещё фрукт…
– Ясно-понятно. Твоя тут правда. Всё так.

– Кстати, расскажи мне про него.
– Про кого? Про него…

– Про Гошку Макарова сперва. Говорят, по тюрягам покатился… И не раз.
– Совершенно верно. Всё так и случилось впоследствии.

– И что про него известно? Где он? Что с ним?
– Гошка сгинул куда-то. Судя по всему, – навсегда. На веки вечные. До конца своих дней прописался в местах… не столь отдалённых…

– Да уж… не повезло парню.
– Точно. На роду, вероятно, так написано.

– Да-да. Так тоже, Вася, бывает. Родовое проклятие. Про Зыхара тоже расскажи.
– А Вовка… С ним посложнее будет. Там – длинная история… Странная.

– Какая-какая? Странная??
– Ну да. Необычная. И страшная… Убили его… Самым изуверским образом!

– Ого! Я слышал об этом от кого-то, но не поверил сначала.
– Всё так, Толя. Именно так и было.

– Да уж… Горе… горькое… судьбе его не позавидуешь. Сгорел, говорят… заживо в своём доме… Это правда?
– Точно. Так и есть. Было, то есть… Сперва застрелили, затем подожгли. Вместе с матерью и отчимом.

– Ничего себе!! Вот так смерть… двойная… Пришлось смерть два раза принимать. Да ещё с мамой и отчимом… Кошмар!!! Ужас!!! А за что??
– Насолил кому-то… Обидел сильно. Подставил. Вот и отомстили.

– Ого! Вот… беда-то какая… Хотя, он сам слепил всё своими руками.
– Да. Согласен. Так и было. Сам слепил. Своими собственными руками. Шёл к этому своими ногами. Всю жизнь после школы… Нагло и напористо.

– Расскажи, Вась… поподробней. Как это всё произошло.
– Расскажу, Толь, но не сейчас. Позже. Потерпи немного. После покалякаем…

– Лады. Договорились. Давай помянем его.
– Давай!

Друзья выпили по чарке. Помолчали.

– А помнишь, Вася, как мы у тебя в квартире на скрипке пиликали.
– Ну да. Было такое. Скрипку мне папа с мамой на день рождения подарили.

– В шахматы ещё играли неоднократно. С балкона плевались…
– Что играли в шахматы помню. А что плевались… не очень…

– Да мы по два раза-то и плюнули. Там же, на балконе, и осознали, что нельзя так делать. Как только мы представили, что если бы мы шли по тротуару, а нам на голову летело чёрт-те что… Сразу и прекратили это безобразие.
– Точно, Толя. Было такое. Ну, у тебя и память… А ты, однако, на баяне играл.

– Играл. Но не долго. Кстати, тот баян до сих пор стоит в родительской квартире. Я иногда вынимаю его, давлю на клавиши. Но забыл всё начисто. А играл же. И неплохо получалось. Так-с… Что же там было?.. Ага. Вот. «Картошка». «Камаринский мужик». «Пойду ль я, выйду ль я». «Коробейники». «Яблочко». Вальсы «Амурские волны», «Дунайские волны», «На сопках Маньчжурии», «Венский вальс». Марш «Прощание славянки». Да ещё чего-то… Забыл уже. Да… вот ещё… Туш! Туш играл… И этот… Как его… Вот… Вспомнил… «Полонез Огинского».
– Ого, а у тебя огромный репертуар. Надо было дальше продолжать, развивать. Как Паша Филатов. Это родной брат Олега Багринцева. Олежка на судостроительном заводе, говорят, работал. А Пашка в музыканты подался. Может… и тебе надо было…

– Может быть. Но… не случилось. Пути господни неисповедимы. Я же мечтал стать авиационным конструктором и строителем. Самолёты и вертолёты хотел делать. Я же авиамоделями занимался плотно. Но не срослось. А стал я обычным строителем. Дома строю. Здания. Заводы. Фабрики. ТЭЦы. ГРЭСы. ЛЭПы. Энергетические объекты. Пользу государству приношу. А помнишь, Вась, мы с тобой в шестом-седьмом классе в школьный духовой оркестр ходили. Ты на теноре играл, а я в баритон дул.
– А как же. Конечно. Было дело. Руководителем оркестра у нас такой шустрый старикашка работал. Он раньше при царском дворе капельмейстером служил.

– Точно… Анекдоты нам заливал. Про то… Про сё… Да… Хорошие были времена. И дружно мы классом жили. Хотя и дрались иногда. Помню, Колька Серёгу длинного на дуэль вызвал. Не лично, а через других ребят. В общем, подрались они. До первой крови. В парке нашем. В железнодорожном. Мы стояли, наблюдали. Один из них синяк под глаз получил. Другому нос расквасили. Самое интересное, как я потом узнал, они Наташку не поделили. А ты не знаешь, Вася, где сейчас Колька?
– Мазепа, что ли?

– Ну да. Мазепой его почему-то окрестили.
– В последнее время кочегаром работал в какой-то котельной. А потом, кто-то мне говорил, умер наш Мазепа, нет больше Кольки Мезенина.

– Вот как… Вот это жизнь. Сначала школьник. Рядовой. Ученик посредственный, но с заявками на некое превосходство. Дуэль на уме… В женихи набивался к первой девчонке в классе. А на деле – с разбитым носом и неудачник. В окончании – аттестат зрелости с тройками. После школы – не знаю, кем он был. Потом, уже на излёте жизни, – кочегаром пахал. Затем… пустота… и безвестность. И зачем ему надо было драться из-за девчонки?.. Наташка даже не смотрела на него. Да и у Серёги шансов никаких не было. Ни-ка-ких. А тут – дуэль… На фиг они ей сдались… Наталья потом за офицера замуж вышла. В Чите сейчас живёт. Я по телефону с ней иногда разговариваю. Мы же с ней с первого класса дружили. Господи, кому это я говорю. Ты это и так знаешь.
– Да-да… Конечно, Толенька… А Серёги тоже уже нет… Убили!

– Да. Я слышал. Печальный случай. Как и моего братишку…
– Какая жизнь жестокая! Эх… Горе-то какое… Жить бы им да жить…

– Это точно… Жить бы…
– Земля им пухом. И царствия небесного…

– Аминь!
– Аминь!

– А в Чите ещё и Люба Нефедьева обосновалась. Маленькая такая. Светленькая.
– Любу помню очень хорошо. Она же вместе с нами на слесаря училась. И Надя Алешкова тоже. Не захотели они пионервожатыми стать.

– Совершенно верно. Так и было. Мы с ними на практике в депо в топливном цехе работали. Иглы к форсункам притирали пастой ГОИ. Плунжеры топливных насосов тоже восстанавливали. Потом испытывали их на распыление при давлении в 220 атмосфер. Помнишь? Руками пресс качали и на манометр смотрели, наблюдали за самим процессом испытания. Которые не держали это давление, притирали по новой. И так до победного конца. Даже не верится, что это было когда-то.
– Но, тем не менее, было… Толь, давай ещё по чайку.

– Можно… Чай пить мы привычные. Чаёк – пища богов.
– Это точно… Дома. В школе. В походах. На рыбалке. В тайге у костра.

– В нашем школьном буфете разное питьё было: и чай, и компот, и какао, иногда кофе. Кисель ещё… Юрка Ерастов на спор выпивал поднос киселя и сорок пирожков в придачу съедал. И как только это всё в него вмещалось. Он же ещё повторять пытался…
– Да… Было дело… А лось-то он здоровый был.

– Ага. Крупный. Но это не мешало ему прыгать в высоту. Помнится, перепрыгивал через планку, один конец которой был установлен на стойке, а второй лежал на голове у Надежды Васильевны, нашей несравненной учительницы физкультуры.
– Ну да. Ножницами он прыгал. С короткого разбега. Шустрый Юрик. Аркаша Иванов тоже шустрый. Сотку бегал почти как Борзов. Старт у него был взрывной. Да и бег отчаянный. Мчался, как стрела из лука мергена. А уж про финиш и говорить нечего.

– Вот-вот. Стрела. Из лука. Это точно. Или как пуля из «Калаша».
– Можно и так сказать. Смысл не поменяется.

– Вася, я вспоминаю частенько, как мы в седьмом классе штангенциркуль делали. Николай Александрович поручил нам эту работу на уроках слесарного дела. Вот даже как. А ты помнишь? Вот и хорошо. И мы впятером это сделали! Да! Сделали! Ну и он помогал, конечно. Это не оспоряется. Как же мы без него-то… Я сейчас даже представить такого не могу, как мы, пятеро сопливых пацанов, шалопаев и раздолбаев, настоящий штангель соорудили. Ну, не совсем заводской, конечно. Но всё же… получился. А это же, по сути, высокоточный измерительный инструмент. Прибор даже. Наиточнейший. И работа весьма тонкая. Мы старались. Высунув языки. Пилили, сверлили, точили, шлифовали и прочее. Шкалу нониуса только сам Николай Александрович наносил. И помогал на фрезерном станке паз выбрать. Всё остальное мы сами. Своими вот этими руками. Неважно, что он не всем параметрам соответствовал по точности измерения. И до стандарта не дотягивал. Но всё же мы это сами сделали!! Да! А кто сегодня из мальчишек это сможет? Да никто!!! И не каждый ответит, что это вообще такое и как оно выглядит.
– Да! Это точно! Так и было, – заверил Кульков. – Авторитетно заявляю.

– Вот как нас учили! Вот что нам преподавали. Поэтому руки из нужного места растут. Много чего мы знаем и много чего умеем. Столярка… слесарка… прочее…
– А ты, Толя, и в кружке своём авиамодельном тоже тонкую работу выполнял.

– Точно. Я же резинщик. Резиномоторные модели делал свободного полёта. Там тоже всё ювелирное и точное. Одна бобышка пропеллера чего стоит. Токарные работы, фрезерные, слесарные. В общем, много надо уметь и ещё потрудиться. А лопасти винта? Да и другие элементы самолёта… Фюзеляж, крыло, хвостовое оперение… Филигрань! Одним словом говоря. Вот как-то так, Вася-Василёк, дорогой ты мой дружбан.
– Ты молодец! Большую школу прошёл в творчестве своём. А я, Толян…

– Мальчики! Посторонитесь… – перебила их Антонина, расчищая на столе место для нового вкусного блюда, для очередного. – А вот и жаркое уже поспело. Домашнее. В горшочках. Картошечка с мяском. Запеклось уже. С тестом на крышечке. Сейчас капустки квашеной ещё подложу. С капусточкой – объедение! Цимус! И огурчиков подрежу. Солёненьких. Маринованных. И свеженьких. С помидорками. Могу и целыми подать. Как хотите… Скажите только кому как… и будет исполнено.

– Мне всё подряд! С другом своим лучшим обедаю. В кои-то веки…

– Тоня! Да хватит уже… Всего же полно. На столе-то… – Анатолий попытался успокоить жену друга, осадить её, пыл охладить. И даже руками замахал.

– Ничего не хватит. Ты редко у нас бываешь, друг любезный. Ешь. Давай, давай.

– Толик! Не сопротивляйся. Она всё равно не отстанет. Она у меня такая…

– Ну ладно, ребята. Вы тут кушайте, а я на кухню. Там ещё кое-что на подходе.

– Что там у тебя ещё? Скажи! Огласи нам весь список! – заинтересовался супруг.

– Сюрприз!.. – улыбнулась Тонечка и выпорхнула из зала.



Продолжение: http://proza.ru/2023/07/27/287

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/07/25/645

Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378

Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023