Созвездие Синего слона. Глава 17 В поиске себя

    Наступили холода. Однотонно-серое небо, как огромный кит, свалившийся из космоса на головы прохожих, душило и давило своей тяжестью. Вместо осенних курток по улицам внезапно стали ходить пуховики и шубы. Люди кутались в толстые шарфы и многослойные одежды, и обещали себе, что скоро будет чуть теплее, нужно немного подождать. Но впере ожидалась только зима. Лысый чёрный асфальт беспомощно мёрз под ногами прохожих. Раздетые догола деревья тряслись от жестоких порывов ветра, как идущие на казнь невиновные. Федя смотрел в окно и безучастно слушал разговор родителей. В отражении перед собой он видел призрак своего лица.
    — Земля промёрзла. — говорила Мария Васильевна. — Как ты себе это представляешь? Ничего не выйдет.
    — Маша, мы не будем его кремировать! Это неправильно. Если нужно, я сам выкопаю могилу сыну!
    Несчастная мать воткнула обезумевшие глаза в мужа:
    — А думаешь мне каково говорить о кремации?
    Лицо Марии Васильевны словно похудело за несколько дней. Красные влажные глаза заплыли пухлыми валиками воспалённых век. Спутанные волосы клочками торчали из-под чёрного лоскута ткани, повязанного на голове вместо платка. Федя взглянул на мать, лицо которой казалось ему чужим без привычного макияжа:
    — Я против кремации. — сказал Федя. — Рома был бы против.
    — Ему уже всё равно! — сказала Мария Васильевна. — Да и откуда ты можешь знать?
    — Я знаю. Мы говорили с ним на эту тему. — вполне убедительно соврал Федя.
    На самом деле, Феде показалось странным, что отец,выступал против кремации, потому, что он не верил в жизнь после смерти и не ходил в церковь. Мама же наоборот, среднестатистическая христианка, носила крестик и верела в день,когда все мертвецы восстанут из могил. В церкви она бывала только на Пасху, и то, что б освятить яйца и куличи, но некоторые обряды строго соблюдала. Как и в любом русском человеке, в ней сочетались  верования с суевериями. Поэтому, после смерти Ромы, она первым делом завесила все зеркала в доме простынями, и предотвращала все попытки мужа и Феди посмотреться в зеркало. По ее словам душа Ромы могла испугаться, если бы заглянув в зеркало не увидела своего отражения.

    Владимиру Семёновичу не пришлось копать могилу сыну, это было бы странно и слишком жестоко. Страшные представления Феди сбылись, он видел брата в гробу. Рома был так не похож на себя, что Мария Васильевна, которая на тот момент напоминала узницу подземелья, много лет не видевшая дневной свет, отказалась признать сына.
    — Нет, это не Рома. — шептала она, когда священник отпевал мертвеца в церкви. — Он не мой сын.
    — Маша, успокойся. — тихо говорил Владимир Семёнович, обнимая и успокаивая жену, а у самого слёзы застилали глаза.
    Федя, первое время, словно не мог понять, что происходит. Но в один момент, держа перед собой свечу, он почувствовал, как гроб расплывается в его глазах, а по щекам катятся мокрые капли, будто кто-то, втайне от него, включил в голове механизм, отвечающий за подачу слёз. Нагнетающая обстановка, запах кадила и расплавленного медового воска от свечей, песнопения священника — предавали всему мистическую серьёзность, туманили разум и рождали чувство безумной тоски и наготы перед невидимыми душами умерших. Высохшее, страшное лицо незнакомого человека желтело из гроба, и внушало ужас.

    Когда гроб Ромы выносили из Церкви, все пришедшие проститься с умершим, столпились вокруг. Федя заметил среди собравшихся Илью и очень удивился. Тот скромно стоял с краю и грустно смотрел на гроб. Барсучков знал, что его брат общался с Ильёй, но не думал, что смерть Ромы заставит высокомерного и безучастного Илью прийти на похороны. Когда Федя задумался об этом, его неожиданно кто-то схватил за плечо.

    — Что здесь происходит? — кто-то вцепился в плечо Феди костлявыми колючими пальцами и развернул к себе. Федя увидел перед собой скрюченного старика с белой длинной бородой и в льняной рубахе до самых пят. Он смотрел на Федю выцветшими прозрачными глазами, полными удивления и беспокойства.

    —  Похороны. —  Федя недовольно оглядел старика и отвернулся.

Худой и жилистый старик выпучил глаза и покачал головой. Одет старик был не по погоде: серая рубаха из грубого льна, надетая на голое худое тело, развевалась как парус на ледяном ветру. Из-под подола торчали посиневшие от холода босые ноги. Прозрачные волосы старца на лысеющей макушке торчали вверх, как цыплячий пух.
    Уже забыв про старика, Федя вдруг услышал за спиной пугающий, неуместный взрыв смеха.

    — Это же человек из картона! — смеялся старик, тыча пальцем в гроб.

    Он смеялся так сильно и так искренне, что на его глазах выступили слезы. Федю словно кольнули в душу иглой. Он резко обернулся к старику и удивленно посмотрел на него. Тот не унимался. Никто из присутствующих не обращал на него внимание, а старик все не умолкал и покатывался сосмеху, как юродивый. Похоронная процессия двинулась в сторону кладбища при церкви. Федя отвернулся и взглянул ещё раз на торчащий из гроба, жёлтый кусочек лица и носа Ромы.

    На кладбище всегда ветер пронизывает до костей, сколько бы одежды ты на себя ни надел. Когда мужчины опускали гроб в яму, с неба сорвались лёгкие хлопья снега. «Должно быть, душа у него была чистой. Если снег идёт в день похорон, значит, хороший человек умер» сказал кто-то в толпе. Федя оглянулся на голос, но наткнулся взглядом лишь на безмолвные серые лица. Вдруг, с другой стороны могилы раздался раздирающий крик Марии Васильевны, которая ринулась, было в яму за гробом, но отец и ещё один мужчина подхватили её под руки и отвели в сторону. Этот крик был похож на внезапный порез о край листа. Федя пробрался между оградами и подбежал к маме. Она потеряла сознание.

    Люди мёрзли в городских квартирах и ждали тепла. Из-за каких-то неполадок с трубами отопление в домах не дали. Жилые помещения превратились в первобытные каменные пещеры. Федя лежал в своей кровати под двумя одеялами и разглядывал черноту перед собой. Он не мог спать, он чего-то боялся. Внезапности смерти или призрака брата, который мог явиться к нему, а может его теперь пугала жизнь. С самого рождения, у Феди был старший брат. Теперь Федя словно осиротел, как будто часть его души умерла вместе с ним.

    Федя перевалился на бок, накрылся одеялом с головой и поджал колени. Спать ему совсем не хотелось. Чтобы спастись от холода, он надел на себя много одежды и несколько носков, но это не помогло. Его продолжало трясти от холода, как больного в лихорадке. И он задумался о том, как его брат сейчас лежит в заколоченном ящике в ледяной могиле, окружённый мраком и мерзлой землёй, и он так явно представил это, как будто сам оказался в земле. Его охватил ужас и несправедливость смерти. «Разве он это заслужил? Почему он должен лежать в холоде? Голова его замерзла, руки, ноги! Он весь там холодный!» и Федя заплакал от жалости к брату. И вдруг ему стало безумно страшно, ему показалось, что он сам умер. Он яростно откинул одеяло и жадно стал искать глазами в темноте хоть какой-нибудь кусочек света, который свидетельствовал бы о том, что Федя ещё жив и не закопан в землю. Но как назло, сейчас был тот самы час, когда более всего темно. Увидев слабое очертание окна, он успокоился. Мучимый бредовыми полуснами Федя уснул глубокой ночью, когда небо в окне побледнело и сделалось тёмно-серым. Ему показалось, что он закрыл глаза всего на секунду, когда на деле он провалился в сон на несколько часов.

    Проснувшись, Федя не смог пошевелиться. У него, даже, не получилось открыть глаза. В ужасе, подумав, что у него сонный паралич, Федя стал мысленно трепыхаться изо всех сил, что бы проснуться, но в конце-концов понял, что с ним случилось что-то пострашнее сонного паралича. Он заметил, что холод, заботливо обнимающий его, сделался зябким и суровым. Откуда-то исходил крепкий запах сырости и тленья. Федей овладела паника, он изо всех сил пытался расшевелить своё тело, прилагая все усилия. И вдруг, у него получилось: порываясь встать, он стукнулся лбом обо что-то жёсткое и глухое. Глаза его упёрлись в черноту и не смогли найти ни малейшего источника света. Мягкая тёплая кровать, на которой он лежал, почему-то отвердела и остыла. Раздвинув руки в стороны, которые показались ему невероятно легкими, Федя обнаружил с обеих сторон стены, покрытые скользкой тканью. Пальцы его сделались жёсткими. Голова поворачивалась со скрипом. Барсучков судорожно ощупал себя и в ужасе осознал, что находится в гробу, а тело его — вовсе не его. Федя пришел в такой ужас, что не контролируя себя, принялся, как обезумевший загнанный зверь, биться о стены, что было сил, скрести ногтями, и даже, пытался кусать обивку гроба. Ободрав себе все руки, обломав несколько пальцев, в безуспешных стараниях, он понял, что так ничего не выйдет. Долго он не мог успокоиться и взять себя в руки. Но осознав, что помощи ждать неоткуда, Федя взял свои первобытные чувства под контроль, и успокоившись, заставил мозг придумать выход. Совсем недавно Рат научил его управлять предметами. Вспомнив об этом, Барсучков сбивчиво стал сочинять в своей голове заклинание, чтобы разверзнуть могилу. Он прислонил ладони к крышке горба и мысленно произнес магические слова, затем прислушался к тишине и понял, что ничего не произошло. Он и сам прекрасно понимал, что вышла полнейшая ерунда.
    Кто мог такое сделать с ним и зачем? Федя отчаялся, но желание отомстить и злость на обидчика, накрывшая его, как волна, предали ему сил. Прислушавшись к сырой земле, давящей на крышку гроба, Федя еще раз решительно повторил заклинание. Где-то за стенами гроба почувствовалось какое-то движение, покачнувшее гроб, сверху что-то зашевелилось и зашуршало. Земля послушалась Федю и, расколовшись на ледяные куски, расползлась из могилы в разные стороны стремительно, как выкипающее из кастрюли молоко. На обивке гроба Федя увидел перед собой бледный просвет, проникающий через щели рассохшейся крышки. Увидев кусочек света, Барсучков бессознательно, как сумасшедший принялся быстрее выламывать ногами и руками, сгнившую поверхность деревянного ящика, словно боялся, что гроб снова может завалить землей. Несмотря на то, что гроб выглядел дряхлым, на деле его оказалось разломать совсем не просто. В очередной раз Федя потерпел неудачу. Тогда, внезапно для себя, на одном дыхании он прочёл странное заклинание, которому Рат его не учил. Словно из глубин мозга всплыли на поверхность языка незнакомые ему слова. Складный и изящный текст был призван убедить деревянные части гроба в том, что они не могут составлять одно целое. Подобные однополюсным сторонам магнита они непременно должны отталкиваться друг от друга. Гроб развалился на куски, как солома раздуваемая ветром. Сам Федя даже не заметил случившейся с ним странности.
    Приподняв свое разложившееся истлевшее тело, он поспешно выкарабкался из ямы на кучу твердой колючей насыпи земли. Его обдало свежим холодным ветром, порыв которого чуть не сдул Федю обратно в могилу. С трудом поднявшись на неустойчивые, лишенные связок и мышц костяные подпорки, бывшие когда-то ногами, Федя огляделся. В мутной холодной темноте прочитывались вокруг многочисленные памятники и надгробия. Необъятное тёмно-серое небо разлеглось от края до края земли. Ни луны, ни звёзд не проглядывалось в нём, глазу даже не за что было зацепиться. Рядом с могилой, откуда вылез Федя, находилась длинная белая стена. Она тянулась по периметру всего городского кладбища. Словно собранная из огромных кусков мела, стена светилась во тьме. Старые мелкие кирпичи торчали и горбили её поверхность, как проказа лицо больного. Земля вокруг казалась ещё черней от белизны стены. Десятки однотипных надгробий торчали со всех сторон. В темноте они казались просто светлыми, но Федя помнил, что все они были выкрашены в голубой цвет.
    Федя взглянул на себя и увидел, что от тела, в котором он оказался, остался практически один скелет, обряженный в истлевший костюм. Тонкие руки висели как высохшие плети. Ноги по лёгкости и хрупкости напоминали бруски из пемзы. Тело шатко держалось в вертикальном положении, с трудом удерживая на себе костюм, весивший почти столько же, сколько само тело. Иссохший восставший мертвец изо всех сил преодолевал потоки кладбищенского ветра. «Кто бы это со мной ни сделал, это очень жестокая шутка. Ну, теперь держись!» подумал Федя. Он еще раз окинул взглядом местность, решая, что делать и куда идти. Вокруг не было ни души. Многочисленные обитатели мёртвого города притаились в своих гробах. Ветер свистел, оголтело огибая закоулки лабиринтов из надгробий и оградок.
    Барсучков обошёл разрытую могилу со всех сторон и осмотрелся. Внимание его сразу привлёк лист бумаги, приклеенный к обратной стороне памятника. Федя сухарём руки сорвал лист и рассмотрел его старыми сгнившими глазами. На листе светящимися голубыми линиями были схематично изображены животные, выстроенные вряд. Каждое из них имело сверху надпись. Первым животным была мёртвая собака. От неё в сторону шла стрелка к вороне, над головой у которой располагалась надпись: «собака». Следующим животным в цепочке стояла крыса, подписанная, как «ворона». Замыкала этот строй человеческая фигура со словом: «козёл». Федя сразу догадался, что это задание для него. Порыв ветра толкнул дряхлого мертвеца и вырвал из его рук листок бумаги, который тут же улетел. Отшатнувшись в сторону, Федя уткнулся ногой во что-то мягкое и тяжёлое. Приглядевшись к загадочному темному бугру на земле, он понял, что споткнулся о мертвую собаку. «Вот и первое звено в цепи. Но что мне с ней делать?» озадаченный Федя направился вперёд обследовать местность. У соседней могилы он наткнулся на странную ворону, сидевшую на земле. Сначала, Федя прошел мимо нее подумав, что это чёрная кошка, ведь птица совсем не испугалась его и не улетела, а наоборот побежала за ним следом, будто не могла летать. Федя остановился и оглянулся на прыгающий у его ног смелый чёрный комок. Ворона вертела головой, бегала вокруг мертвеца, словно обрадовалась его появлению и отрывисто каркала. Федя нагнулся и протянул к вороне руку. Птица пугливо отскочила в сторону, но тут же робко подкралась обратно и будто бы понюхала сухие пальцы покойника.
    «Ворона, а ведёт себя, как пес» подумал Федя, и вспомнил схему, нарисованную на листе. «Потому, что это и есть пес! Нужно всё расставить на свои места. Моя конечная цель — человеческая фигура» сообразил Барсучков «Чтобы распутать цепочку, сейчас я должен поменяться телом с мертвой собакой».
    Федя, сопровождаемый черным вороном, вернулся назад, к раскопанной могиле, и нашел собачье тело, Присев около него, Федя прочитал заклинание по обмену душами.
    Каждый раз, совершая это действие, Федя испытывал страх. Этот процесс был неприятным и отнимал много сил.
    Произнося последние слова, Федя почувствовал, как разум его помутился, и он испугался, что не сможет договорить заклинание и что-то пойдет не так. Но будто проваливаясь в сон, и уже не управляя мыслями, Федя ощутил, как чужое тело отслоилось от его души и, будто рассыпалось, как сухая и неудобная оболочка.
    Обретенное ненадолго ощущение свободы и легкости быстро исчезло. Федя ощутил себя втиснутым в маленькое, промерзлое и недвижное тело. Он явно услышал и почувствовал, как забилось внутри него сердце, и теплая кровь разлилась по ссохшимся жжилам
    Федя открыл глаза и пошевелил окостеневшими конечностями. Лишённое жизни животное вдруг задышало, зашевелило хвостом и вскочило на ноги. Четырьмя подушечками лап Федя ощущал холод земли. Нос его окунулся в океан разнообразных запахов и ассоциации. Весь мир предстал в глазах Феди более чётким и объёмным, чем был. К своему удивлению, он обнаружил, что в темноте теперь видит немного лучше, а его нос и уши стали такими же важными органами чувств, как и глаза.
    Несмотря на бурю эмоций и дикий интерес от новых ощущений, пребывание в чужом теле вызывало у Феди тревогу и страх так и не найти себя самого. Федя чувствовал себя бегущим по раскаленным углям, ему хотелось быстрее добраться до конечной точки, до своего родного тела.
    Все это время ворона находилась рядом с Федей. Она радостно прыгала вокруг, щипала Федю за лапы, каркала и пыталась с ним играть по-собачьи,
    Федя снова мысленно прочёл заклинание. Высвободившись из, казавшегося тесным, тела пса, он очутился в еще более маленьком теле ворона. Федя почувствовал себя ужасно неудобно, словно его сжали тисками со всех сторон. Крохотное сердце его колотилось, как сумасшедшее, короткого дыхания, казалось, не хватает, и Федя ощущал, что вот-вот задохнется от нехватки кислорода. Из клюва птицы вырвался сдавленный крик. Федя встрепенулся и сделал пару неловких шагов, пытаясь удержать равновесие на тонких ногах.
    Пес, который вернулся в свое тело, тоже пришел в себя. Увидев рядом птицу, он, как ошалелый, бросился к ней, федя с перепугу расправил крылья и попытался взлететь. С трудом, как подбитый самолёт, он вспорхнул в воздух, чудом улизнув от клацнувших зубов, и уселся на верхушку голубого надгробия.
    Глазам Феди предстал удивительный мир птиц, красочный и яркий. Теперь Федя мог видеть в ультрафиолетовом диапазоне, и весь окружающий его мир казался контрастнее и ярче. Однообразные цвета, которые его окружали, разбились на множество оттенков. Небо посветлело и сравнялось по яркости со стеной. Пытаясь не уронить с непривычки свое легкое воронье тело на неустойчивых ногах, Федя осторожно вертел крошечной головой по сторонам, каркал от восхищения и рассматривал всё вокруг.
    Глазами птицы он мог увидеть отдельно каждый комочек земли, камушек или палочку, даже на расстоянии ста метров от себя. Тёмную почву покрывала паутина светящихся сине-фиолетовых полос, похожих на следы, оставленные слизняком. Они казались такого красивого и необычного цвета, которого Федя никогда раньше не встречал. Этот приятный оттенок одновременно успокаивал и бодрил. Заворожённый увиденным, Федя почти забыл, кто он есть, и что должен делать. Вернул Федю в реальность внезапный собачий лай. Вокруг надгробия, на котором сидел Федя, бегала собака, и радостно виляла хвостом. «Я чуть было не забыл кто я! Рат предупреждал, что не стоит пребывать в чужом теле слишком долго, иначе можно забыть кто ты есть. Нужно скорее найти свое тело. Так, следующее животное по списку, кажется,  крыса» вспомнил Федя. Зоркими глазами он сосредоточенно принялся выискивать в округе грызунов. Просторы городского кладбища выглядели пустыми и необитаемыми. Преодолев страх падения, Федя попытался взлететь, что бы отправиться на поиски грызуна за пределы кладбища. Он расправил крылья, шагнул в воздух и взлетел. Энергично взмахнув несколько раз крыльями, он поднялся ввысь над макушками деревьев.
    Феде так понравилось чувство легкости и свободы, которое он испытал, разрезая крыльями воздух, что он снова чуть не забыл зачем он здесь и кто такой.
    В поиске грызуна, Федя облетел всю округу, но в его поле зрения не попалось никого живого. Лишь за лесной посадкой, около помойки, Федя увидел подозрительную облезлую крысу. Она прыгала на одном месте, и переворачивалась в воздухе, словно пыталась взлететь. Федя быстро направился туда и неловко приземлился на мусорный контейнер рядом с прыгающим грызуном. Шёрстка крысы переливалась красивыми фиолетово-синими крупинками. Маленькие лапки оставляли на земле следы такого же светящегося цвета. Еще немного понаблюлав за крысой и бедившись, что перед ним ворона, Федя мысленно произнёс заклинание, чтобы поменяться с ней телами. В тот же миг, почувствовав слабость и онемение, он опрокинулся назад. Федя ощутил блаженство, словно сбросил с уставших ног ужасно тесные ботинки. Ворона камнем свалилась в мусорный контейнер. Не успев отдохнуть, Федя вновь очутился в сжимающем его душу сосуде, теперь еще более маленьком.
    Открыв глаза, Федя увидел раздвоенную картину мира, словно перед ним стояли два экрана с немного отличающимися картинками. У самого его носа находилась пыльная земля и щекотала ему ноздри и усы. Из мусорного бака рядом раздалось возмущенное  карканье и шуршание. Ворона вскочила на край контейнера, встрепенулась и улетела. Федя видел это лишь одним глазом, потому, что второй смотрел в другую сторону. Угол обзора стал совсем низким, и Федя с трудом мог сориентироваться где он оказался. К тому же, его глаза были неуправляемыми: каждый из них словно жил своей жизнью. Мир виделся Феде раздвоенным, поэтому ему понадобилось много времени, чтобы привыкнуть. Быть крысой ему совсем не понравилось. «Если верить схеме, осталось два хода» вспоминал Федя маленьким крысиным мозгом «Теперь нужно найти козла».
    В теле крысы Федя бегал очень быстро. Быстре, чем успевал о чем-либо подумать. Тонкие подвижные лапки, казалось, двигались со скоростью света. Барсучков легко пролезал в самые крохотные места. Цепкие пальцы с коготками позволяли ухватиться даже за ровную вертикальную поверхность стены. Обострённый крысиный нюх на расстоянии определял нужное направление без необходимости увидеть, а подвижные усы, торчащие во все стороны, ощупывали дорогу, как пальцы. Желая быстрее вернуться в свое тело, Федя, забыл о своем страхе микробов, быстро оббежал все ближайшие помойки и подвалы домов, которые нашёл. На поиски козла у него ушло довольно много времени.
    «Эх, сейчас бы пригодились крылья, отсюда мне совсем ничего не видно» думал Федя, уже совсем отчаявшись найти козла. Но вдруг, рядом с автобусной остановкой через трассу, Федя заметил странное белое пятно. В радостном трепете догадок, Барсучков со всех ног побежал к нему, бесстрашно бросая под колёса машин свою серую шкурку.
    Холёный белоснежный козёл невозмутимо пережёвывал еду, добытую им из урны. Каждый раз, засовывая морду в мусорку, козёл цеплялся рогами за решётку остановки. Федя попытался собрать в кучу крысиные глаза и сосредоточиться на козле. За прошедшие несколько часов он научился переселяться в чужие тела с такой же лёгкостью, с какой перепрыгивал лужи.
    Оказавшись в просторном теле козла, Федя победно заблеял и запрыгал на четырёх копытах. «Ещё немного, и я вернусь в своё тело» подумал он «Осталось только его отыскать». В теле козла Федя чувствовал себя довольно удобно. К этому времени небо уже посветлело. Тонкая бледно-рыжая полоса наметилась на горизонте чёрного поля. Жёлтые фонари вдоль широкой трассы тускнели. Воздух наполнился утренней свежестью.  На улицах вот-вот должны были появиться люди, идущие на работу.
    Недалеко от остановки, где Федя нашёл козла, находилось поле. На ледяных кусках чёрной грязи поблескивал утренний иней. Барсучков напряжённо всматривался в редкие человеческие фигуры, пытаясь узнать среди них своё тело. Взгляд его привлёк пьяный человек. Какой-то парень лет восемнадцати ползал на четвереньках по полю и издавал странные звуки. На нем Федя узнал свою  куртку и шарф. «Ой, так это же я!» вдруг понял Федя и радостно побежал к своему телу.
    Козёл осторожно подошёл к валяющемуся на земле парню и внимательно его обсмотрел. Человек, словно сумасшедший, ревел, размахивал руками и тряс головой. «Вот так я и выгляжу, когда напьюсь» подумал Барсучков, глядя на себя со стороны «Какой ужас». В последний раз Федя мысленно произнёс заклинание и оказался в своём теле. Не веря тому, что всё закончилось, он радостно ощупал себя.
    Какое-то время Федя потерянно сидел на земле, уткнувшись глазами в предрассветное небо. Внезапное чувство усталости и эмоциональной истощенности накрыло Федю и обездвижило. Ему вдруг захотелось спать, веки стали слипаться. Из последних сил, преодолевая сон, Федя смотрел на появляющийся из-за края земли ослепительный шар. Из-за горизонта, окутанное молочным туманом, медленно выплывало холодное солнце.

    — Как же долго ты соображал. — сказал кто-то надменно.
    Метрах в пяти от себя Федя увидел Илью Коровкина. Лицо Ильи, да и вся фигура его, окрасились в бледный жёлтый цвет от утренних лучей. Весь он выглядел таким холёным, аккуратным и свеженьким, в отличие от Феди, который всю ночь бегал по помойкам.
    — Илья?! Это ты сделал со мной?!. — закричал в неистовстве Федя.
    — Не стоит так злиться. Это задание Рата. — спокойно пояснил Коровкин и, преспокойно опустив глаза, полез в карман за сигаретой.
    В это время, Федя, не помня себя от гнева, подскочил с земли и рванул к Илье. Тот беспечно сунул в рот сигарету и хотел прикурить.
    — Всё для того, чтобы ты научился, наконец, управлять неподвижным телом… — спокойно сказал Коровкин, подняв глаза, которые тут же округлились.
    Федя, прыгнул на Илью, как лев на антилопу, завалил его и стал беспощадно бить. Высвободив гнев, Федя сполз с Коровкина, но увидев его разбитую физиономию, даже пожалел, и стиснул зубы. Илья охая поднялся с грязной земли и вытащил изо рта обломок сигареты.

    —  Как ты мог так поступить? У меня брат умер! —  сказал он злобно Илье, будто в оправдание своим действиям.
    —  Мы все умерли. —  ответил Коровкин цинично и, манерно достал новую сигарету. — Смотрю у тебя в привычку вошло на меня кидаться? А знаешь, ты ко мне не справедлив.

    Мимо них по дороге проехала машина. На улице уже совсем рассвело и на остановке, где Федя нашёл козла, к этому времени собралось несколько человек.

    — Думаешь, это была моя идея, засунуть тебя в мертвеца? Я действовал по схеме. — сказал Коровкин раздраженно, утирая с разбитой губы кровь. — Да и вообще, все это не важно. Ты и я, все мы давно мертвы и находимся в загробном мире. Нечего терять, нас уже нет.

    — Может тебе и нечего. — ответил Федя. — Потому, что ты и не жил никогда.

Продолжение:
http://proza.ru/2023/07/30/1362