Созвездие Синего слона. Глава 25 Сердце

Совершенно обессиливший и замученный Федя с трудом дополз до дома. Из последних сил он влез в квартиру, через окно своей комнаты и, раздевшись, лег спать. Только успев положить голову на подушку, Федя услышал, как открылась входная дверь, и как отец вошел в квартиру. С ужасом слушал он, лежа в постели, как Владимир Семенович идет по коридору и надеялся, что он не заглянет к нему. Приблизившись к двери Фединой спальни, отец завернул в ванную. Федя выдохнул и, закрыв глаза, тут же заснул крепким сном. Не смотря на то, что он был сильно взволнован, физическая усталость, как гиря, брошенная на тонкое полотно бодрости, прорвала его и, вместе с Федей провалилась в бездонную черноту забытья. Несколько часов сна прошли для него, как мгновение. Утром в его спальню постучался и вошел отец. Сквозь сон Федя слышал этот стук и проснулся в холодном поту, решив, что стук ему привиделся во сне. Приоткрыв глаза, Федя вдруг увидел отца перед собой и резко подскочил. Владимир Семенович остановился и удивленно засмеялся, глядя на взъерошенного спросонья сына:

— Ух! Ты чего? Кошмар приснился? А я пришел напомнить о просьбе.

Он заглянул украдкой в коридор и шепнул сыну:

— Ты об этом нашем секрете только маме не рассказывай!

Федя смотрел на отца круглыми испуганными глазами, пытаясь сообразить, о чем он говорит. В первую секунду Барсучков наивно решил, что увиденное им ночью, было лишь его кошмаром, но тут же его разум подсказал Феде, что все является чистой правдой. От осознания этого Федю бросило в жар и в холод. Он смотрел на это знакомое ему с детства, родное лицо любимого отца и не мог соотнести с ним то, что видел ночью.

— Ну, что я не бросил. А то мы с ней поссоримся. — добавил Владимир Семенович и, приложив палец ко рту, вышел из комнаты.

— Выходи кофе пить! — крикнул он из коридора Феде. — Маша, тебе сколько сахара положить?

— Две ложки! — послышался голос мамы из родительской спальни, затем звуки засовывания ног в тапки, шарканье и хлопанье двери ванной.

Мария Васильевна умылась и пошла на кухню. Там закипел чайник, раздался глухой щелчок выключающейся конфорки. Затем голос Марии Васильевны:

— Ну ты чего кофе-то не налил?

— Да я газету зачитался. Ну я же насыпал все!

— Федя встал?

Все это время Федя сидел на кровати в прострации. Он ощущал сильную усталость, будто перенес лихорадку. Чувствовал он себя раздавленным и физически и морально. Вся жизнь его перевернулась, он словно потерял одного из родителей. «Может быть, мне действительно приснился кошмар?» снова попытался обмануть сам себя Федя «Отец выглядит совершенно обычным. Я не могу поверить, что он ведет двойную жизнь! Вот значит, куда он уходит ночью, под предлогом того, что его срочно вызывают в больницу? А может, я просто сошел с ума?» Федя надел шерстяные носки и вышел к родителям на кухню.

— Ты умывался? — спросила его мама.

Федя не ответил, он встревожено смотрел то на отца, то на мать.

— Да что с тобой? — раздраженно спросил Владимир Семенович, выглянув на сына из-за газеты.

— Я видел кошмар. — ответил Федя, не меняясь в лице, и сел за стол. — Я слышал, ты под утро пришел?

Федя смотрел прямо в глаза отцу, а тот спокойно читал газету и попивал кофе.

— Да, меня снова вызывали. — не отрываясь от статьи, сказал он, и поставив кружку на стол, почесал правый глаз и зевнул. Лицо его выглядело беспечным, но усталым.

Следом послышался зевок Марии Васильевны и слова:

— Фу, ты! Заразил!

Федя не слушал разговор родителей, он задумчиво смотрел в окно на ясное небо и на желтые от лучей дома напротив. Из трубы здания через дорогу валил плотный темно-розоватый дым. Это была булочная. Там каждый день пекли свежий хлеб. Федя вспомнил запах свежего хлеба и, на душе его на секунду стало спокойно, будто бы ничего не произошло.

— А давайте сегодня сходим вместе погулять? — весело предложил Владимир Семенович. — В парке каток залили. Погода отличная! Федя, ты еще не разучился на коньках-то? — с задором спросил он и весело взглянул на сына.

Федя перевел строгий осуждающий взгляд на отца, не понимая его внезапной радости.

— Настроения что-то нет. — снова зевая сказала мама.

— Мне надо готовиться к контрольной. — сказал Федя и вышел из-за стола.

Весь день он по возможности не выходил из комнаты. Он пытался отвлечься чтением и играми, но не мог. Он все время думал об увиденном, и все больше убеждал себя, что ему все приснилось. Сначала у Феди были мысли, что Рат и его отец могут оказаться одним человеком, но Федя быстро их отмел. «И зачем ему это?» размышлял он «Зачем отец притворяется стариком? Меняет обличие? Играет в какую-то игру? Здесь что-то не так».

Когда наступила ночь, и Федя собрался идти на встречу с Ратом в лес тридцати шести секунд, он заметил, что отец все еще спит, и никуда не собирается идти. «Нет, он не может быть учителем» окончательно решил для себя Федя.

Днем Феде удалось поспать, но он все еще чувствовал себя изможденным. Из-за не прошедшей еще ломоты в теле и усталости, Федя с неохотой и ленью добирался до леса, и чуть было не опоздал. В лес он пришел последним. У помятого сторожевого вагончика уже собрались пятеро учеников. Федя подошел к ним и поздоровался.

— Учителя опять еще нет? — спросил он, осматриваясь.

— Как видишь. — надменно ответил ему Коровкин.

Федя, как будто внезапно обнаружил Илью среди прочих, и уставился на него с нарочитой ненавистью. Он хотел задать какой-нибудь каверзный вопрос о том, что видел прошедшей ночью, но удержался.

— Чего тебе? — подозрительно и с каким-то омерзением в лице спросил Илья, не вынеся приторного Фединого взгляда.

— Ничего. — хмуро ответил Барсучков и отвернулся, еле сдерживая свою ненависть к Илье. — Я хочу назад свое сердце. — высказал он злобно, не зная, как выразить свое негодование и гнев по поводу открывшейся ему вчера тайны.

— Я его не брал. — фыркнул Коровкин и жеманно отвел взгляд.

— Слон, ты чего это вдруг? — спросила Муха. — Что-то случилось?

— Нет, просто я хочу, что б Рат отдал нам наши сердца. Зачем они ему? Я не хочу ходить с крысой в груди. — напористо говорил Федя, сам себя убеждая, что ему нужно назад его сердце. На самом же деле ему просто нужно было выплеснуть эмоции, и повода для этого не было. Внутри него все бурлило и клокотало от бешенства.

— Вот завелся! — усмехнулся Илья и подкатил глаза.

— Я тоже. — поддержал Федю Пес. — Я чувствую, как она скребется по ночам, когда я сплю.

— Это не крыса, а ночной жор. — засмеялся рыжий.

— Когда-нибудь он их вернет. — пожала плечами девушка.

— А я вообще в это не верю, чушь собачья! — снова сказал рыжий. — Прости, Пес. — добавил он, глянув на рядом стоящего кареглазого товарища.

— Он не вернет, ему нужна гарантия, что вы ему будете служить, и выполните все его приказы. Мы в его руках. — с нотой насмешки в голосе, с расстановкой сказал Крот.

— У тебя то же самое? — спросила его девушка, робко глядя на грубого лохматого парня.

— Да. — почесал заросшую макушку Крот. — Но я не хочу его назад. Мне так удобнее. В этом лесу слишком много дичи, которая хотела бы его забрать. Пока я не знаю, где мое сердце, они тоже не знают.

— Слушай, а тебя в козла Рат превратил? — спросила Муха Крота.

— Да, это задание было, мы его провалили. Плохо слушали его урок... — заинтересованно рассказывал девушке шепелявый Крот.

И зарождающийся конфликт уже было затих на нейтральной ноте, но Федя не унимался.

— А я хочу! — выкрикнул Федя, как капризный ребенок, не обращая внимания на разговор Крота и Мухи. — Меня тошнит от мысли, что во мне вонючая грязная крыса!

— Почему сразу вонючая? Может он ее помыл. — усмехнулся рыжий.

— С какого момента тебя вдруг затошнило? — насмешливо спросил Илья.

— Со вчерашней ночи. — Федя многозначительно и пристально взглянул на Илью. Тот прищурился, пытаясь понять, что Федя имеет в виду.

— Что же ты будешь с ним делать, если получишь назад? — спросила Муха.

— Не знаю. Пусть поместит его на место, как было! — рассеянно ответил Барсучков.

В этот момент, оживляя тишину леса, раздался звук тихих шагов по сухой жесткой траве.

Ребята притихли и медленно оглянулись на этот звук. Муха резко повернула голову и громко вдохнула ртом. Из черноты, как из тумана, тихо позвякивая браслетами, как чумной бубенцами, выступила фигура учителя. Лицо его было страшно, бледно и недвижно. Рот виднелся черной прорезью на побелевшем, как маска, лице. Опираясь на палку, Рат  прошел между учениками и остановился напротив Феди. Все молчали, боясь пошевелиться и выдать себя неосторожным звуком, будто играли в жмурки с учителем. Молчал и лес, и ветер притих. Барсучков оглянулся на ребят, затем испуганно и виновато взглянул на учителя. С каждой секундой молчания становилось более ясно, что Рат ждет от Феди тот вопрос, который он собирался ему задать.

— Учитель, когда вы вернете нам сердца? — сказал Федя, но без ненависти и без претензий. Он задал этот вопрос, потому, что у него уже не было выбора. И сказав это, Федя как будто заранее уже пожалел об этом вопросе.

В лице учителя металлическим холодом блеснуло высокомерие, которое словно иглой неожиданно кольнуло Федю. Рат повернул голову в сторону и спокойным строгим голосом обратился к остальным:

— Кому еще нужно сердце?

Ребята промолчали, как будто не к ним обращался учитель. Во все глаза они, не моргая, что б ничего не пропустить, следили за учителем и Федей.

— Не получишь! — с насмешкой и злостью прошипел Рат Феде, сощурив слепые глаза.

— Тогда я сам заберу! — выдавил из себя Федя и решительно направился к вагончику.

— Бросаешь мне вызов? — лицо учителя исказилось возмущенным удивлением.

Но услышав отдаляющиеся шаги Феди, Рат переменился в лице. Он стал серьезен и обеспокоенно вслушивался в звуки, рукой показывая ребятам, что б они не шумели.

— Если откроешь дверь, то можешь его забрать! — прохрипел Феде вслед Рат, решив, что тот хочет войти внутрь сторожевой будки.

Услышав эти слова, Федя остановился и оглянулся. Рат тоже замер в ожидании.

— Я не смогу открыть эту дверь. Но мне это и не надо, потому что мое сердце не там. Ведь ты, учитель, тоже не можешь попасть во внутрь, поэтому ты не мог его там оставить. Иначе, ты не закопал бы наши сердца за стеной вагончика.

Учитель удивленно и растерянно слушал наглую речь. На его лице застыло негодование, сменившееся вдруг хитрой самоуверенной насмешкой. Ребята зашептались, девушка побежала вслед за Федей, который уже ковырялся в земле за стеной, выкапывая стеклянную банку.

— Стой! — учитель вытянул руку вперед, что б остановить девушку, но словно забыл слава и погрузился в раздумья.

Через несколько минут Федя вышел из-за вагончика с банкой в руках. За грязным прозрачным стеклом, в мутном растворе, плавало бьющееся сердце. Ребята в растерянности переглядывались. Муха подбежала к учителю:

— Пожалуйста, не наказывайте его! — просила она Рата, схватив его темную морщинистую руку, увешанную браслетами, своими тонкими белыми руками, и заглядывая ему в глаза, будто он мог видеть это. — Это все духи леса! Он не виноват! Он просто испугался!

— Нет, он бросает мне вызов. — сказал Рат и засмеялся раскатистым уничижительным смехом. Лицо его стало подвижно и безумно, будто он высмеивал Слона. И вместе с ним задрожал и лес, будто все вокруг смеялось и напирало. В этот момент Федя вдруг ясно ощутил, что теперь есть он и есть остальные, как будто он предал своих друзей или они его. Учитель смеялся так сильно, с таким надрывом, что хриплый громкий смех его перерос в тяжелый кашель. Только ученики испуганно и с недоумением смотрели на Федю.

— Ты дурак?! — с осуждением сказал ему рыжий и эмоционально постучал себя по голове.

— Да ты, брат, сбрендил! — с сочувствием заметил Крот и горько улыбнулся.

— Что же ты наделал, Слон! — плача промямлила девушка. — Приди в себя!

Учитель, задыхаясь, нагнулся к земле. Он смеялся и кашлял, не в силах остановиться.

— Беги. — сказал Пес. — Беги, пока он не поднялся.

Федя попятился назад, не сводя глаз с учителя. Но Рат уже закончил смеяться. Он медленно поднялся, как большая черная тень и, вонзив в Федю страшный взгляд белесых глаз, стал приближаться к нему. Чернота от него, отделялась словно туман, и расползалась по земле, приближаясь к Феде. Все вокруг почернело и слилось между собой, и не было видно ничего, кроме укоризненного взгляда слепых глаз учителя. Федя мог отступить только назад, в чащу леса.

— Ты ослушался меня. — голос учителя раздался внутри головы Феди. — Попробуй теперь сохранить свое сердце!

Отходя назад, Федя влез в кусты, зацепился ногой о толстый корень, вылезший из земли, и упал на спину. Тут же он испуганно поднялся, крепко прижимая к себе банку с сердцем, и бросился в самую черноту леса. Он думал пробежать несколько метров по краю леса, и выйти затем к железной дороге, но сразу заблудился в непроглядной темноте. Из глубины леса послышались и выкатились на Федю, как огромная лавина вой, рев и плач. Вспомнив про страшных обитателей леса, он попытался пробраться обратно, к синему вагончику, но забыл откуда только что пришел. В растерянности Федя стал озираться по сторонам и вдруг почувствовал, как кто-то толкнул его в спину. Он оглянулся, но было так темно, что глаза натыкались только на непроглядную черноту. Над его ухом раздался смешок и визг, с другой стороны кто-то дернул его за рукав, затем вцепился зубами в коленку. Федя вскрикнул и бросился куда-то вперед, но жуткие взвизгивания и смех преследовали его, куда бы он ни бежал. Оглушённый страшными звуками и потерянный в пространстве, Федя бежал со всех ног, падал и поднимался, не выпуская из рук банку с сердцем. Обитатели леса неожиданно наваливались на Федю со всех сторон, смеясь и плача. Они поддразнивали его, задирали, цепляли за волосы, пугали. Мотая головой и закрывая уши плечами, Федя бежал вперёд, сам не ведая куда.