Созвездие Синего слона. Глава 27 Призраки прошлого

    Мария Васильевна проводила утром Владимира Семеновича на работу и пошла к сыну. У Феди были каникулы, и он мог спать сколько угодно. Но, не обнаружив сыновьей куртки и ботинок в прихожей, женщина все же решила заглянуть к сыну. Только открыв дверь его комнаты и уже с порога увидев два больших куска грязи в виде ботинок и изодранную куртку, мама подняла вой. Федя никак не реагировал на крики и продолжал лежать в постели, завернувшись в одеяло с головой. Когда же Мария Васильевна, потеряв терпение, подошла и откинула одеяло, она ужаснулась. Сердце ее бешено заколотилось, и она пожалела о своих криках. Федя лежал весь в поту и был бледен, как простыня.
    — Феденька! Что с тобой! — она хотела потрогать губами лоб сына, но дотронувшись до него рукой, уже поняла, что у сына сильный жар.
    Мария Васильеына принялась будить сына, но безуспешно.
    — Федя! Федя! Сынок! — завизжала женщина, принялась в исступлении трепать сына и бить по щекам.
    Федя открыл глаза и, пробормотав что-то невнятное, приподнялся, и его тут же вырвало на ковер.
    — Что с тобой? Что ты ел? Где ты вчера был? Я звоню отцу в больницу! — в ужасе Мария Васильевна схватилась руками за голову.
    — Не надо! — Федя схватил мать за руку. — Не говори ему, пожалуйста! Он меня побьет! Я просто выпил вчера с друзьями. Прости, я больше не буду так делать.
    — Что выпил? — пробормотала Мария Васильевна испуганно. — Спиртное что ли?
    — Ну да. Я просто попробовал, мне не понравилсь. Больше не буду. Такая гадость! — поморщился Федя, и упав на подушку, стал с силой тереть лицо и постанывать.
    — Я тебе сейчас рассольчику дам. Ты лежи. — засуетилась мама и хотела выйти.
    Федя испуганно поднял голову с подушки:
    — Мам! Ты папе не скажешь?
    — Не скажу, не скажу. — успокоила она сына и побежала за рассолом.
    Глубоко вздохнув, Федя завалился обратно на кровать. Мимолетное чувство облегчения после рвоты быстро прошло, и Федя снова почувствовал недомогание и тошноту. Но теперь он изо всех сил старался это скрыть, и оставался бдительным. Он прекрасно понимал что с ним происходит. Точнее наоборот, совсем не понимал, но знал отчего ему плохо. «Это все его кровь» думал Федя «Она разъедает мой желудок, потом растворит кишечник и все остальное. Ааа, блин, зачем я это сделал?!».
    Почти до обеда Федя валялся в кровати, надеясь отлежаться, но признаки отравления не проходили. Сделав вид, что ему уже значительно лучше, Федя оделся и собрался идти в больницу к отцу.
    — Куда ты пойдешь! — трясла рукой мама. — Ты посмотри на себя! Ты же еле на ногах держешься!
    — Да ну, перестань! Батя меня в больнице ждет. Я обещал прийти. Сейчас выйду на мороз и полегчает! — уговаривал ее Федя.
    Перед самым выходом из дома Федя обнаружил, что куртки у него теперь нет, да и ботинки мама обещала выбросить.
   Вспомнив про вещи брата, Федя полез в гардероб и нашел там его старое пальто и ботинки, которые Рома уже давно не носил. Брат Феди всегда выглядел аккуратно и элегантно, как и Владимир Семёнович. Федя же всегда по наследству получал вещи брата в идеальном состоянии, но смотрелся он в них совершенно иначе. Не смотмя на то, что одежда была одна и та же, Федя выглядел в ней как босяк. Не спасала даже отличная физическая форма, которой наградила его природа.

    — Только попробуй его изорвать, я тебя убью! — погрозила пальцем Мария Васильевна из кухни.

    Федя постоял в дверном проходе, наблюдая за тем, как мама в фартуке нарезает лук. На плите кипел бульон, и запах от него распространился по всей квартире. Окна в кухне запотели от тепла, и по ним струйками стекала влага. Из приоткрытой форточки подуло сиротливым холодом улицы. Намотав на шею полосатый шарф, Федя вышел из квартиры. В тёмном подъезде к запаху бульона добавился запах сырого снега. Федя широким жестом распахнул скрипучую подъездную дверь и вышел на крыльцо. Лавочки, покрытые мокрым снегом, одиноко стояли напротив друг друга. Серые ступеньки крыльца заволокло прозрачным подтаявшим льдом.  Федя заметил, что от мороза ему действительно полегчало, и тошнота почти исчезла. Сделав еще пару глубоких вдохов, он резво сбежал по ступенькам. Но пошел он вовсе не в больницу, а к Игорю и уговорил его сходить с ним на кладбище.
    Двое друзей шли по слякотной улице. Под ногами чавкал размякший снег, превратившийся в кашу. Всю дорогу Федя и Игорь болтали без умолку. Когда ребята подошли к чёрным чугунным воротам кладбища, Горшков остановился и спросил:
    — Зачем мы сюда пришли?
    — Я просто брата хочу навестить. Один могу заблудиться. — не глядя на друга, Федя медленно подошел к черным воротам, схватился руками за прутья и просунул лицо в отверстие. Испуганным онемевшим взглядом он смотрел на могилы.
    — А так мы заблудимся вместе. Отлично придумал! Скажи просто, что ты струсил. Я же знаю, что ты мертвецов боишься. — сказал Игорь.

    В детстве Федя часто ходил мимо этих ворот, и ему представлялось, что они ведут прямо в ад. Когда в летнюю жару песок нагревался от солнца, и в воздухе появлялся запах горячей земли и гудрона, Феде чудилось, что это пахнет смолой и адским пеклом по ту сторону ограждения. Ворота с острыми пиками на концах, вызывали дрожь, а белая стена из крупного кирпича, казалась бесконечной.

    — Не боюсь, а опасаюсь. — сказал Федя и услышав шаги друга за спиной, со скрипом отворил тяжёлые ворота.
    — Да, мне трже не по-себе, если по-чесноку. — сказал Игорь, проходя через ворота. — Помнишь тот случай, недели две назад, тут нашли мертвеца возле разрытой могилы. Никто так и не понял, как он оказался...
    — Лучше не напоминай! — Федя сморщился и махнул рукой.

    Все дорожки на территории кладбища замело снегом. Голубые памятники, укутанные шубами сугробов из липкого снега, выглядывали на двух живых гостей. Долго искать могилу Ромы не пришлось, она находилась недалеко. Федя и Игорь протиснулись между тесно стоящими оградками и пробрались к заваленному снегом молодому кресту. Еще укрывали свежую насыпь земли невыцвевшие венки. Федя окинул взглядом нарядную могилу брата, лежавшую по соседству с дедушкиной и бабушкиной. «Не могу поверить, что гроб пуст» думал Феля, вспомнив всплывшего в вагончике брата, «Может мне показалось? Может то был не он?»

    — Смотри, какой урод! — вдруг сказал в пол голоса Игорь и кивнул головой в сторону на странного человека у соседней могилы. Федя взглянул на него и сразу узнал. Чёрный плащ мужчины снизу был измазан грязью, телосложение казалось несуразным, руки и ноги выглядели несоразмерно длинными. Незнакомец повернул голову в сторону Феди, и тот увидел его безобразное лицо с ссадиной и синяком. Оно отдавало болезненной желтизной. Широко открытые глаза казались слепыми из-за мутной роговицы.

    — А я его знаю. Он говорил со мной в больнице. — сказал Федя, не сводя глаз с мужчины. — Сейчас вернусь.
    — Эй, ты чего? — Игорь хотел схватить Федю за руку, но тот ловко, как бы случайно, увернулся, и, не обращая внимание на шепот Игоря, подошел к незнакомцу.

    — Вы нашли, кого искали? — деловито спросил Федя у Сведетеля смертей.

    Мужчина повернулся всем туловищем к говорящему и, опустив вниз голову, как бы взглянул на Федю.

    — Нет. Он все время прорывает пространство-время. Но скоро он станет более стабильным. Скоро он сможет перемещаться только при помощи ног. Тогда не сбежит. Чем дольше он здесь, тем легче нам будет его настичь.

    — И что тогда с ним будет?

    — Он не должен вернуться назад. Это противоестественно, это нарушает законы вселенной.
    Федя ощутил очередной приступ тошноты, и перегнувшись через ограду, проблевался.
    — С тобой что-то не так. Тебе конец. — сказал свидетель смертей, пристально глядя на Федю одним глазом. Второй, по случайности, смотрел так же пристально на Игоря.

    «Мне конец!» повторил мысленно Федя «Это сам Сведетель смертей сказал! Занчит точно конец».
    — На днях я прийду засведетельствлвать твою кончину. — сказала мужчина, после чего Федя, забыв про друга, бросился бежать.

    Игорь догнал Федю уже у ворот кладбища, и схватил его за плечо. Тот вздрогнул и резко, поскользнувшись на снегу, повернулся к Игорю. Горшков выпучив глаза и оглянувшись по сторонам, полушепотом спросил:

    — Что это было только что? Какого фига, ты с ним говорил?

    — Я обознался просто. — растерянно ответил Федя.

    Сбитый с толку Игорь проморгался, и снова уставился на Федю, а тот, решив, что друг ему не верит, порывисто добавил:

    — Никто! Никто! Какой-то сумасшедший! Я обознался просто!

    Федя посмотрел вдаль, откуда они только что ушли, опасаясь, что Свидетель смертей мог за ним погнаться, но никого не увидел и немного успокоился.
    Расставшись с другом, Федя поспешил в больницу. Снова его одолело чувство тошноты, к которому прибвилась жуткая боль в желудке. Она усиливалась и растекалась по всему телу ужасающим жжением. Больше всего Федю пугала неизвестность последствий его поступка и слова свидетеля смертей о том, что ему конец.

    Через несколько минут Федя уже шел по коридору больницы, скрючившись и жалея себя, пока никто не видит. За окнами падали влажные и большие комья снега. Федя ощутил резкое головокружение и внезапный приступ головной боли. Застонав, и схватившись за голову, он прильнул к стене. Странное чувство охватило все его существо, будто кровь его закипела. Он оглянулся и увидел, что по мрачному коридору к нему идет Мирцам. На лице его виднелась страшная рана, из которой все еще сочилась кровь. Белый плащ его был испачкан багровой кровью. Остановившись напротив Феди, Мирцам высокомерно осмотрел его снизу вверх и спросил:

    — Что с тобой не так?
    — Заболел. Ну знаешь, такое бывает у людей. Сопли и все такое. — Федя небрежно засмеялся стекая по стене на пол. — Прости за бревно. Вышло нелепо. — добавил он.
    У Феди от боли потемнело в глазах.
    — Ты умираешь. — сказал Мирцам недовольно гдядя на Федю.
    — Нет, мне просто больно. Знаешь, такое бывает у людей. Тебе ведь тоже больно? Не хило он тебе лицо распахал! Но шрамы нас только украшают, да?
    — Я не чувствую боль.
    — Везет! — усмехнулся Федя, щурясь мутными глазами на Мирцама. — А ты мог его уничтожить. Почему пощадил?
    — Он мне нужен. А вот ты снова меня подвел.
    Федя приподнялся с пола и внимательно уставился на собеседеика, который продолжал говорить:
    — Ты уже не сможешь помочь мне. Я чувствую, что твоя жизнь скоро прервется.
    — Нет! Я просто... Просто я проглотил твою кровь. Она капнула на землю и Рат хотел ее забрать. А я, что б спасти тебя, проглотил ее. Блин, я не хотел рассказывать, поступок так себе! Не знаю, зачем я это сделал.

    — Что? Что ты сделал? — гневно и обеспокоенно воскликнул Мирцам, так что Федю проняла дрожь, и он стал заикаться от волнения.

    — Это вышло случайно. Я же сказал, учитель хотел ее забрать. — оправдывался Федя, развалившись на полу. — Я не знаю, зачем она нужна ему, но я испугался, что он может навредить тебе. Теперь меня все время тошнит, и по венам у меня будто лава течет, и все болит, будто танк меня переехал! — возмущенно  выкрикнул Федя, размахивая рукой.

    — Это что-то новое. — в замешательстве сказал Мирцам.
    Он медленно прошелся по коридору, размышляя о чём-то, и поглядывая задумчиво на Федю.
    — Свидетель смертей тоже сказал, что мне конец. — с грустью заметил Федя.
    — Если он так сказал, значит тебе конец.
    — Он ищет тебя, ты знаешь?
    — Да.
    — Он хочет, что б ты остался здесь.
    — А ты?
    — Что? — Федя смущенно усмехнулся и поднялся с пола.
    — Ты тоже хочешь, что бы я остался здесь? — уточнил Мирцам, пристально глядя на Федю.
    — Эммм... Я помогу тебе, я же обещал. Когда Рат научит меня читать звездное небо...   
    — Он не научит. Он нужен для другого.   
    Федя нахмурился, но ничего не сказал. На этом моменте разговор их прервался неожиданным исчезновением Мирцама. Оставшись как всегда в недоумении после такой внезапной и короткой встречи, Федя какое-то время постоял в задумчивости, вспомнил, куда шел до встречи с Мирцамом и отправился искать отца. Подойдя к его кабинету и взявшись уже за ручку, Федя увидел на дверях записку. В ней говорилось, что Владимир Семенович отправился в соседний корпус, в стационар, и кому он нужен, тот пусть ищет его там.
    Федя, вышел из здания через пожарную лестницу и, без верхней одежды, пробежался по мокрому, бьющему по глазам своей яркостью, снегу к соседнему корпусу. Отбив налипший снег с ботинок, Федя энергичным широким движением, какие были все его движения, распахнул дверь главного входа и забежал в здание. Не глядя по сторонам и не с кем не здороваясь, он помчался по коридору. Охранник, увидев пробежавшего мимо парня, хотел его задержать, но узнав в нем сына главного хирурга, остановился, подергал плечами и принялся снова задумчиво ходить по коридору вестибюля.

    Проходя мимо одной из открытых палат, Федя случайно бросил туда взгляд и остановился. Медленно и тихо, чтобы не привлекать внимания, он подошел к двери. На кровати в палате сидела женщина, лет тридцати. Она смотрела в окно на падающий снег. Руки ее были сцеплены между собой и лежали на коленях. Федя с трудом узнал свою бывшую учительницу вне школьных стен. Он хотел незаметно уйти, но случайно шаркнул ботинком, и женщина резко повернула голову:

    — Федя! — звонко сказала она. — Здравствуй!

Барсучков, которому и без того было дурно, весь покраснел от неловкости и не знал, что сказать.

    — Зайди! Меня никто не навещает. У меня никого не осталось. — сказала Валентина Ивановна ласковым голосом.

    Женщина сняла очки, протерла их платком и, наделв обратно, снова взглянула на Федю. Тот шмыгнул носом и нехотя вошел в палату.
    — Ты, как будто болен? — спросила она, с подозрением и беспокойством.
    — Да, приболел немного. Не хочу вас заразить, так что, мне пора! — небрежно ответил он и хотел убежать, но Валентина Ивановна этого не заметила и продолжила с ним говорить.

    — Присядь! — она похлопала рукой по кровати рядом с собой и наивно взглянула на Федю, нерешительно застывшего в дверях.
    Барсучков подошел ближе, но садиться не стал, всем видом показыаая, что очень спешит. Валентина Ивановна начала рассказывать, как она попала в больницу с воспалением легких, и Федя, приуныв, принялся рассматривать старенькое платье бывшей учительницы, в котором она работала еще в школе. Длинная юбка, рукав три четверти, а на руках Федя заметил побелевшие, еле заметные шрамы.

    — Откуда у вас такие шрамы? — перебил ее Федя, вцепившись ей в руку.
    Все внутри него задрожало от промелькнувшей в его голове пугающей и невозможной мысли. Женщина взглянула на руки и задумчиво потерла их:

    — Когда-то в юности на меня напали собаки. — она поморщилась от неприятных воспоминаний. — Я… почти не помню этого.

    Федя медленно присел на больничную койку и пристально, подозрительно взглянул на Валентину Ивановну. Она смотрела на него своими черными глазами, и вдруг Федя узнал ее. Дрожащей рукой он дотронулся до ее запястья, развернул его внутренней стороной к себе и увидел маленькое изображение мухи.

    — Нет, не может быть. — прошептал сам себе Федя. — Я не верю!

    Он попятился назад, нащупал рукой выход и убежал. Федя боялся, что она погонется за нмм и не оглядываясь бежал по коридору. «Это те же глаза, в которые я смотрел вчера ночью! Эти губы я вчера целовал! Это она» Федя остановился и огдянулся в конец коридора, где виднелась открытая дверь палаты.

    — Что с тобой?! — раздался за спиной Феди голос Владимира Семеновича. Феля оглянулся и увидел отца, который взволноыанно глядел на него.
    — Я видел Валентину Ивановну. Она в палате, там. — Федя указал в конец коридора, на белую открытую дверь, откуда прорывался солнечный свет.
    — Она что-то сказала тебе? — нахмурился Владимир Семенович.
    — Нет! Просто, я не ожидал... Не ожидал ее здесь встретить.
    — Как твой живот? Мама звонила, сказала, что ты себя неважно чувствуешь. Что-то не то съел?
    — Все-таки сказала... — пробормотал себе под нос Федя.
    — Что?
    — Нет, ничего. Я что-то не то съел, да. Но мне уже лучше.
    Федя вскинул взгляд на отца, тревожный и злой.

    — Иди домой. Отдохни. — ласково сказал Владимир Семенович и приобнял Федю, провожая его. — У тебя каникулы. Тебе не обязательно приходить сюда каждый день. Ты еще ребенок.
    Федя молча глядел перед собой на стену, облитую ярким солнечным отраженным светом, который лился из окна открытой напротив палаты. Вся эта палата, куда проскользнул удрученный взгляд Феди, казалась входом в рай. Она вся светилась так, что нельзя было различить в ней ничего и никого, кроме солнечных, желто-розовых вечерних лучей.

Продолжение:
http://proza.ru/2023/08/01/1687