Созвездие Синего слона. Глава 32 Ослепленный

    Федя вышел из леса и отправился обратно в город. Он прижимал книгу к себе, будто сокровище, которое кто-то внезапно мог отнять у него, выпрыгнув из-за угла или из кустов. Ему ужасно хотелось поскорее ее изучить, прочесть все, что в ней есть до последней точки. Но он боялся, что его отец как-то прознает и найдет его, где бы он ни был, и отнимет книгу. «Я должен быстрее прочесть ее и спрятать. Спрятать в такое место, где отец не найдет ее» размышлял Федя.
    Федя завернул в городской сквер. Небо уже начало светлеть, окрасив сугробы в синий цвет. Снег падал крупными хлопьями, создавая ложное ощущение тепла и меховой мягкости всего вокруг. Не чувствуя от волнения холода, Федя сел на ближайшую скамейку, засыпанную пушистым снегом и, медленно разжав руки, взглянул на синий сверток ткани. Пушистый липкий снег тут же облепил шерстяной синий шарф, который совсем недавно был испачкан его свежей, липкой кровью. Федя осторожно оглянулся по сторонам и, убедившись, что кроме него никого на улицах в такой час нет, трепетно размотал синий шарф, высвободив обложку на морозный воздух.
     Кожа книги покраснела от холода и покрылась мурашками. На поверхности ее вздыбились мелкие волоски. Внимательно рассмотрев острые страшные зубы, Федя вздрогнул и, не дотрагиваясь до них, открыл книгу. Он увидел черный форзац книги, заполненный звездным небом, которое содержало все возможные созвездия, видимые с земли. Федя завораженно рассматривал их, проводил по ним пальцами, искал среди них свое созвездие, затем созвездие Мухи и все остальные. Стоило Феде дотронутся пальцем до одной из звезд, как тут же он узнавал ее название, величину этой звезды, ее яркость, вес и расстояние до нее во всех возможных измерениях и пространствах. Эти расстояния менялись в зависимости от того, где находилась книга. Затем Федя перевернул страницу и начал читать замысловатый кроваво-красный светящийся текст на черных древних листах.

    «Держи в руках сокровище вселенной и люби меня и заботься обо мне. Ты наследник и хранитель знаний. В руках своих ты держишь меня, состоящего из кожи и плоти, первого астронома. Я есть эта книга, и я есть душа, идущая к звезде. Будь аккуратен, страницы эти — плоть моя, а написанное здесь — моя кровь».

    Это вступление находилось на отдельном листе. Под ним имелось заклинание, которое Федя тут же прочел. Оно заключало в себе примерно такой смысл: «Пусть я навсегда запомню все, что прочту в этой книге».

    Федя перевернул лист и начал читать первый раздел. В нем рассказывалась история появления книги. Началось все с того, как самый первый астроном, будучи еще простым человеком, в юном возрасте стал видеть необычные сны о приходе на землю пришельца из другого мира. И был тот пришелец прекрасен внешне и умен как ни один человек на всей земле. И чувствовалась в нем сила и энергия, которая обжигала, как огонь, а взгляд его и слово заставляли покориться, лишая разума и воли. И этот пришелец был потерянной душой звезды. И вот, проснувшись однажды ночью от этого сна, юноша взглянул на небо и был поражен красотой звезд, его окруживших. Астроном впервые увидел всю вселенную с ее бесконечной историей, уходящей за границы человеческого понимания. С этого момента он стал изучать звезды и вселенную. Он составлял карты и учебники, что б его труды не пропали. Всю свою жизнь он посвятил наукам изучающим происхождение не только звезд, но и всего живого. Дожив до глубокой старости, но все еще находясь в здравом уме, он стал искать подобных себе, что б передать им свои знание и предречение о пришествии сверхчеловека. Он назвал себя и подобных себе, тех, кто мог видеть и читать звездное небо, великими астрономами. Каждую ночь он собирал своих учеников вокруг костра на окраине леса и говорил с ними о пришествии сверхчеловека. И вот однажды он, душа звезды, пришел на землю, заблудившись в этом мире. Он пришел к первому астроному, к которому являлись видения о его пришествии. И он сказал ему, что пришел на землю из мира живых в мир мертвых. Это откровение повергло первого астронома в уныние, весь его мир разрушился в его глазах, стал пресным и серым. Он узнал, что находится в мире мертвых. И он захотел вернуться в мир живых, о котором даже не знал. И был он очарован душой звезды и преисполнен счастья, словно вдохнул свежего воздуха и увидел солнечный свет, будучи прежде слепым. «Как могу теперь я жить в темноте? Прежде жил я в ней, будучи слеп, и не знал о том, что слеп и не хотел другой жизни. Но пришел ты и открыл мне глаза и сказал о том, что есть свет и вся вселенная. Теперь ты просишь меня указать тебе путь, что б ты ушел туда, а меня оставил в темноте?» Так говорил астроном душе звезды и просил взять его с собой, когда тот укажет ему путь домой. Но сверхчеловек не хотел брать с собой мертвеца. «Ты уже прожил свою жизнь и пришел в мир мертвых. Чего же тебе еще?» ответила ему душа звезды. Тогда астроном сказал, что не укажет ему путь и пришелец отправился к другим астрономам. Но другие астрономы не могли ему помочь, ведь каждый из них видел лишь свой путь, лишь то созвездие звезд, откуда каждый из них прибыл в этот мир. Путь до созвездия, нужного душе звезды, мог видеть только первый астроном, и имя его было Центавр. Земная жизнь протекла быстро и сверхчеловек, не успел договориться с астрономом, потому что тот быстро состарился и уже приблизился к земной смерти. Тогда пришелец стал пугать астронома, показывать ему ужасные видения, внушать страх и боль, пытаясь добиться от него помощи, но астроном не выдержал мучений и умер. Сверхчеловек, используя свою силу, которая уже покидала его, сделал первого астронома бессмертным хранителем знаний в мире мертвых, заключив его тело и душу в книгу. Так он и наказал его за то, что тот не помог ему вернуться домой, и наградил за то, что первый астроном открыл в себе и в других таких же способность видеть путь, для заблудших душ. Где бродит тот пришелец по сей день? Нашел ли он еще такого же астронома, что б смог указать ему путь или нет? Пугает ли он еще людей своим взглядом, преисполненным живого огня? Обжигает души мертвецов в этом мире? Или умер он так же, как и все земные, и остыла его пылающая живая душа, как остывают угли в потухшем костре?

    «Созвездие «Центавр?» Мирцам из созвездия Большого Пса и Синего Слона. То есть была еще душа звезды из созвездия Центавра? А Мирцам знает об этом?» Федя еще раз пробежался глазами по тексту. В книге не упоминался ни пол, ни имя звезды, ни описания внешности.

    Федя бережно перевернул приятную на ощупь черную страницу и продолжил читать, но там уже содержался другой текст о том, что такое звезды и люди. Характер написания и повествования отличался, как будто эту часть писал другой астроном. В этой главе научным языком, с какими-то отсылками и формулами, говорилось о том, что человек, состоящий из обломков и праха звезды, есть мертвец, который может лишь видеть из своего загробного мира свет далеких живых звезд. Где-то там, в другом измерении, недоступном для понимания человеческим сознанием, живут звезды. Их свет жизни виден мертвецам и дразнит их из далекого космоса. Потом, в тесте находилось объяснение, как умирает звезда, и как из ее праха в загробном мире появляются люди, и что некоторые из них хранят частичку живого огня, поэтому они способны видеть в ночном небе свой путь, откуда они пришли. Все это было расписано на много листов, и Феде пришлось долго читать, сидя на холодной скамейке. Снег замел его толстым пушистым слоем. Небо посветлело, стало снежно-сизым. На улицах появилист люди. Федя не смотрел по сторонам. Он увлеченно изучал содержание книги.

    Далее в тексте находились научные открытия и наблюдения сделанные астрономами в разных сферах. Некоторые главы посвящалтсь целиком только астрономии, другие химии, третьи физике и прочим наукам. Федя бегло ознакомился с ними, отложив более глубокое изучение на потом.

    Следующая часть книги уделялась магии и была заполнена различными заклинаниями, рецептами зелий и теориями о том, как повлиять на душу звезды, и как можно поймать ее. Все это писалось разными людьми, с разным представлением и отношением к своему делу. Некоторые тексты даже противоречили друг другу и имели противоположные суждения. Но все это записи имели одну цель: добиться от потерянной души звезды, что бы та взяла астронома с собой в мир живых. Несколько листов книги пустовали.
    Среди всех параграфов, Федю сильно заинтересовал один отдел о некромантии. Наткнувшись а него, Федя сразу вспомнил о брате, плавающем в подвале сторожевой будке. Усердно и внимательно он стал изучать этот раздел. Он обнаружил заклинания, которые вызвали в нем чувство дежавю. С помощью них, искусный астоном-маг мог бы призвать и привязать душу мертвеца к его телу, что б управлять им. Федя решил, что обязательно вернется в вагончик, поговорит с братом и освободит его душу. То, что он до сих пор заключен в полуразложившемся теле не преданном земле, приводило Федю в ужас и угнетение. Еще раз прочитав все эти заклинания, что бы лучше запомнить, Федя продолжил исследовать книгу дальше. Заклинание, прочитанное Федей на первой странице, птмогло ему усвоить и запомнить большое количество информации. Все, что он прочел, запомнилось ему без особого труда.
    Одна из частей книги была полносттю посвещкна науке чтения звезд. В ней подробно рассказывалось, как прочесть звездное небо и как указать путь звезде. Федя прочел ее на одном дыхании, затем еще раз пробежал по ней глазами, что б запомнить наверняка. «Теперь я знаю все, что мне нужно» решил Федя и взглянул в небо. Розовый морозный рассвет разукрасил небо яркими цветами. Солнце блестело на снежных ветках. Звуки ожившего города наполнили сквер. Услышав неподалеку голоса людей, Федя очнулся и оглянулся. «Сколько же я здесь просидел?» удивился Федя и взглянул на часы. Только теперь он заметил, как сильно замерз. Снег под ним успел растаять, и Федя примерз своим шерстяным пальто к скамейке так, что когда поднялся, пальто с хрустом и треском отлепилось от заледеневшего под ним снега и оставило на скамье черные клочки шерсти. Руки совсем окоченели и словно срослись с книгой. «Я должен заботиться о ней, наверное, она замерзла!» решил Федя, рассматривая охладелую побелевшую кожаную обложку. Он бережно замотал книгу в синий шарф и, спрятав ее за пазуху расстегнутого пальто, направился домой.

    Федя подошел к дому уже утром. Он остановился у подъезда и какое-то время смотрел на окно кухни, где горел свет. «Мама уже встала. А может и отец вернулся?» рассуждал Федя, пытаясь выдумать себе оправдание. Собравшись с мыслями, он вошел в квартиру, и заглянул в кухню. За столом сидела Мария Васильевна. Федя скинул ботинки и быстро пробежал в комнату, что б спрятать книгу под кровать. Затем он вернулся в коридор и повесил пальто на вешалку, неотрывно глядя на мать, которая силела все в том же положении и даже не взглянула на Федю.
    Мария Васильевна казалась грустной. Ссутулившись, она сидела, свесив голову на бок. Перед ней стояла кружка ароматного кофе, и этот запах показался Феде самым прекрасным на свете. Неподвижными глазами Мария Васильевна смотрела куда-то сквозь стол. За окном виднелось утреннее небо. Женщина подняла глаза на сына и удивленно откинулась на спинку стула. Взгляд ее остался задумчивым и тупым, будто она еще не совсем пришла в себя от мыслей.
    — Федя! — воскликнула женщина. — Ты-то откуда? Я думала отец твой пришел.
    — А я, это... — замялся Федя и почесал макушку.
    — Ты с отцом уехал что ли? А который час? — спросила женщина и, встав из-за стола, стала готовить сыну завтрак. — Рому он часто с собой брал, когда его ночью вызывали. Вот теперь и тебя берет. — вздохнула женщина и начала причеталь о бедном своем сыночке Ромочке и желать ему царствия небесного.
   — Вот как? — нахмурился Федя и вошел в кухню.
    Мария Васильевна достала из холодильника яйца и молоко.
    — Как он? — спросила она, взглянув на сына.
    — Кто? Отец? — удивился Федя и сел за стол. — Да ничего вроде. А что?
    — Да нет, Илья. — Мария Васильевна делала омлет. — Мне отец звонил с больницы.
    — А... Илья, да ничего, нормально.
— соврал Федя, выпучив глаза.
    «Так Илья нашелся! Я должен с ним поговорить!» решил Федя и уж дернулся с места, что б бежать в больницу, но опомнился и постарался успокоиться.
    — А что тебе отец сказал про Илью? — насторожился Федя.
    — Ну, ничего не сказал. — лениво и устало отвечала она. — Только то, что он в тяжелом состоянии, но жизни ничего не угрожает. Знаешь, я его всегда не долюбливала, но... — и Мария Васильевна продолжила говорить, выливая будующий омлет в сковороу.
    «В тяжелом состоянии!» поразился Федя и это выразилось на его лице, «Что с ним?»
    Мама поставила перед Федей тарелку с омлетом.
    — А ты руки мыл? — спросила она.
    И Федя ушел мыть руки.
    После завтрака Федя собрался в больницу. Не смотря на усталось и желание поспать, ему нетерпелось скорее увидеть Илью и узнать у него, что произошло. Книгу он оставил под кроватью, так как она не источала того тошнотворно-гнилостного запаха, как книга Рата, и никак не могла случайно себя обноружить. К тому же, как он думал, отец не знал, что книга уже не в вагончике, поэтому опасаться было нечего.

    Федя быстро добрался до больницы. Охранник, увидев Федю, тут же сказал ему, что Владимир Семенович просил передать, что ждет его у себя. То же самое Феде сообщила гардеробщица. Это его насторожило и напрягло. Сдав пальто, Федя стремительным шагом поднялся по лестнице и подошел к кабинету отца. Погруженный в мысли, он на автомате постучал в дверь и сразу же вошел.
    Владимир Семенович сидел за столом. Но, увидев Федю, он тут же спокойно поднялся и медленно прошел вперед, сцепив руки за спиной. Он долго глядел на сына поверх очков. Федя поднял на отца глаза и чувствовал что он вот-вот догадается обо всем.
    — Мама рассказала, что Илья нашелся. — сказал Федя, будто оправдываясь.
    — Где ты был? — спросил Владимир Семенович, вупор смотря в глаза Феде. — Мария думала, что я взял тебя в больницу ночью. Так, ты ушел из дома и вернулся только утром? Где же ты был? — Марией он иногда называл жену, когда был особенно зол или серьезен. Также он имел привычку называть всех людей полными именами, когда злился.
    — Я хотел с тобой поехать. Выбежал, но не успел. Ты уехал уже. — соврал Федя и почувствовал, как краснеет, что с ним редко бывало.
    Владимир Семенович зло и с презрением окинул сына в зглядом. Он молча выслушал его вранье и разочарованно покачал головой. Федя испуганно опустил глаза в пол.
    — А что с Ильей? Он не в порядке? Мама сказала, что он в тяжелом состоянии. Он в реанимации? — Федя снова взглянкл на отца, который продолжал смотреть на него вупор.
    — Да, он не в порядке. Он не говорит, что с ним произошло.
    Федя опустил голову, пытаясь спрятать свой беспокойный взгляд в пол. Он волновался, что выглядит подозрительно, и от этого становился еще более подозрительным.
    — Может быть тебе что-то известно?
    Этот допрос сильно напрягал Федю. Он молча помотал головой, скривив от неловкости рот.
    — Нет, откуда я могу знать? — пролепетал он, когда отец уже отвернулся и отошел к окну.
    — Можно мне с ним увидеться?
    Владимир Семенович, оглянулся на Федю в полоборота и, помолчав долго, чуть заметно кивнул головой.
    Федя бросился к двери, желая быстрее сбежать от отцовскооо взгляла, но остановился, открыв дверь, и оглянулся.
    — Девятая. — сказал Владимир Семенович, так же холодно и предупреждпюще глядя на него.
    «Он все знает! Знает! Не может быть! Но ничего не сказал?» пронеслось в голове у Феди, и он вышел из кабинета.

    С окоченевшим разумом, словно во сне, Федя вышел на пожарную лестницу и какое-то время стоял там, обдумывая разговор с отцом. «Он знает, что это я водил его за нос. Он точно догадался! Илья мог рассказать ему все. Но как он сам выжил? Что с ним сделал Мирцам? Я боюсь видеть его» размышлял Федя, глядя на падающий большими хлопьями снег.
    Больничный двор казался таким белоснежно-ярким, что у Феди заболели глаза. В задумчивости и нерешительности от предстоящей встречи с Коровкиным, Федя вцепился руками в мерзлые заснеженные перила. На лице его застыла кислая ухмылка «Почему я промедлил? Он пришел за мной, а я все испортил. Но теперь у меня есть книга, и я знаю все, что мне нужно!». Федя перевел взгляд на свои руки, остановился на левой и вспомнил о чудесном исцелении. Почувствовав холод, от длительного пребывания на морозе, Федя словно очнулся и огляделся. Уши и нос его безнадежно замерзли, ноздри слипались. Федя отцепил онемевшие руки от железных перил, задумчиво посмотрел на следы в виде пальцев, оставленные им на заснеженной железке, и стал спускаться вниз по лестнице.

    В соседнем корпусе было шумно. Все спускались в столовую на завтрак. Кому-то приносили еду в палату. В воздухе пахло больничной едой. Федя ненавидел этот запах, поэтому старался не дышать носом и идти по коридору как можно быстрее. Так он торопился и был не в себе, что чуть не упал, поскользнувшись на не сбитом с подошвы снеге. В общем, в палату к Илье Барсучков вошел уже раздражённый. Но увидев своего товарища и соученика, мгновенно переменился.
    Коровкин сидел на кровати с повязкой на глазах. Волосы его смешно торчали на затылке, и от этого Илья казался еще более жалким, ведь он всегда переживал о своей внешности. Рядом с ним на тумбе стояла еда в тарелке, к которой Илья не притронулся. Федя подошел к нему, не отводя от его лица пораженного взгляда, и присел рядом. Кровать скрипнула, прогнувшись от веса Барсучкова. Илья чуть повернул голову в сторону Феди.
    — Это я, Федя. — объяснил ему Барсучков, вглядываясь в пропитанную кровью повязку на его глазах.
    — Я догадался, по шаркающему звуку, когда ты вошел. — ответил Илья.
    Федя оглянулся на еще двух людей, лежавших в палате. Один из них с удовольствием доедал рисовую кашу.
    — Ты будешь есть? — спросил Федя, пытаясь придумать, как предложить свою помощь Илье, что б не обидеть его.
    — А ты что, хочешь меня покормить?— зло усмехнулся Илья. — Думаешь я ложку до рта не донесу? Я тебе сообщу, когда мне зад нужно будет подтереть.
    Федя глухо засмеялся.
    — Я хочу курить. — сухо сказал Илья.
    Федя подал Коровнику халат, по всей видимости, принесенный ему бабушкой из дома. Илья накинул его на плечи и поднялся с кровати. Барсучков взял его за локоть, но Илья отпихнул его от себя.
    — Да ладно, брось. — неловко усмехнулся Федя и оглянулся по сторонам. — Как ты дойдешь?
    — Ногами. — Илья вышел в коридор, держась за стены.
    Федя пошел за ним следом и вывел его на пожарную лестницу.
    Илья втянул ноздрями свежий, как ему показалось, морозный воздух и сунул в рот сигарету. Затем достал из кармана зажигалку, откинул крышку и прикурил.
    — Это зажигалка моего отца! — сказал Федя, увидев на металлическом корпусе знакомый рисунок.
    — Теперь моя. Он мне ее отдал. — сказал Илья и выпустил дым вверх.
    — Тебе повязку нужно заменить. — помолчав сказал Федя.
    — Что? Ты не злишься, что твой отец подарил мне свою зажигалку? — с нотой возмущения спросил Илья. — Неужели я настолько жалок?
    — Да, нет. Мне она просто не нравилась. Может теперь он бросит курить.
    — Перестань!
    — Что у тебя с глазами?
    — Их больше нет. — с горечью засмеялся Илья.
    — Как это нет? Не говори ерунду!  Что тебе сказали?
    Илья молча покачал головой.
    — В любом случае, не теряй надежду. Наука не стоит на месте, может быть в будущем найдётся способ вернуть тебе зрение...
    — Эй, хватит! Зачем ты это говоришь? Не превращайся в Рому со своей ложной заботой, хорошо?
    — В Рому?
    — Да, он меня раздражал этим. — Илья помолчал и немного успокоился. — Но вы с ним разные, на самом деле.

    — Расскажи, что произошло? Что с тобой сделал Мирцам? Что ты почувствовал?
    — Хочешь подробнее услышать как мои глаза сварились вкрутую? — зло переспросил Илья. — Что я почувствовал? Мне было больно, но... Это не важно. На самом деле произошло еще кое-что, но это тебя не касается. Я увидел самый яркий и прекрасный свет. Он проник в мою душу и останется там навсегда.
    — Я видел вас, вы как будто стали одним целым. Когда все убежали, остались только мы с учителем. Все вокруг стало разваливаться, испепеляться, как будто весь мир рушился. С меня слезла кожа и я блевал кровью. Меня будто через мясорубку пропустили. Но учитель меня спас, он вылечил меня и вывел из леса. Наверное, это была радиация или типа того, как думаешь?
    — Если так, почему у меня пострадали лишь глаза?
    Федя с жалостью взглянул на него, и в голове его мелькнула мысль: «больше никогда Илья не бросит на меня свой презрительный взгляд».
    — Что случилось потом?
    — Когда потом?
    — Как ты выжил? Рат вывел тебя?
    — Я просто оказался у железной дороги, и вышел по ней в город. Я шел так долго, что путь показался мне бесконечным. От холода у меня болело все. Мои глаза кровоточили, я понял, что навсегда ослеп. — в голосе его чувствовался комок нервов, застрявший в горле. Илья судорожно выдохнул дым.
    — Раз ты был в контакте с Мирцамом, может теперь у тебя тоже есть какие-то способности к исцелению, как у Рата? Как у Рата... — Федя резко глянул на Илью. — Это же ты...
    Илья задумался и ничего не ответил. «Эта зажигалка, и слепота. Неужели Рат это Илья в прошлом? В кармане времени могут существовать одновременно люди из разных времен. Нет, не может быть!»
    Федя с ужасом глядел на Илью, рассматривая его лицо и пугающий рельеф впалых глазниц под повязкой.
    — Ладно. Возможно, я смогу немного видеть. —  с отчаянием усмехнулся Илья. — Так мне сказали после операции. Я буду в это верить, только это и остается. Мирцам сказал, что я очень важен. И я буду жить. Это все, что я знаю. Думаю, что когда-нибудь он заберет меня с собой.
    Федя еще раз пораженно уставился на Коровкина «Это точно он!»
    Илья докурил сигарету до самого фильтра и бросил окурок вниз.
    — Идем обратно, я замерз. — сказал он.
    Илья открыл дверь, что б войти в больницу.
    — Прощай. — сказал ему Федя. Илья нерешительно оглянулся.
    — Ты больше не придешь? — спросил он с беспокойством в голосе. — А как же мой зад? Я сам не справлюсь.
    Федя засмеялся.
    — Не знаю. Я не знаю. — ответил Федя. — Мне кажется отец догадался, что это был я тогда в вагончике. Ты ему говорил?
    — Нет. Будь осторожен. Он не простит. — Илья медленно развернулся и, держась за стену пальцами, зашел внутрь. Барсучков смотрел, как закрываеся за Коровкиным дверь. Еще немного постояв на холоде, Федя забрал пальто из гардеробной и ушел домой.
    Весь остаток дня Федя провёл за чтением книги. Он понял, что должен еще знать астрономию и всю карту звездного неба, прежде чем сможет указать путь Мирцаму. Это оказалось не так просто, как он думал. «Не зря отец с Ильей составляли карту на бумаге» печально подумал Федя. Он вошел в родительскую спальню и окинул глазами домашнюю библиотеку. «Сколько же у отца книг по астрономии! Никогда не обращал внимание» поразился Федя, проводя рукой по корешкам книг. Он выбрал одну, и ушел читать в свою комнату.

    Вечером, когда Владимир Семенович вернулся с работы, Мария Васильевна заглянула в комнату к Феде и сказала, что отец хочет с ним поговорить. Федя, не подозревая никакого подвоха, вышел на кухню, где его ждали оба родителя. Мария Васильевна выглядела обеспокоенной и немного виноватой. Владимир Семенович смотрел на сына как-то по-особенному, как на малознакомого ему человека. Во взгляде его Федя заметил подавленную злость.
    — Присядь. — сказал Владимир Барсучков и указал сыну на стул перед собой.
    Мария Васильевна при этом вздохнула и, прикрыв рот рукой, задумчиво и разбито уставилась в окно. Федя присел на стул.
    — Сынок, что с тобой происходит в последнее время? — спросил отец. — Мы о тебе беспокоимся.
    — А что такое? — Федя непонимающе и тревожно смотрел то на мать, то на отца по очереди, чувствуя, как крыса в груди заметалась.
    — В последние месяцы ты очень странно себя ведешь и в школе, и дома. Это заметили все: учителя в школе, твои друзья.
    — О чем ты говоришь? Какие друзья? Я ни с кем не общаюсь в последнее время. — усмехнулся Федя, поглядывая на мать, которая с жалостью, чуть не плача, смотрела на сына, а затем, с глазами полными слез, снова отворачивалась в окно.
    — Я говорил с Игорем Горшковым, он обеспокоен переменами в тебе. Он сказал, что у тебя был бред и галлюцинации, и что это продолжается с сентября. Твои учителя и одноклассники говорят то же самое.
    При этих словах Федя почувствовал жуткую боль в груди от обиды и недоумения. Испуганно и удивленно он слушал отца.
    — Пойми меня правильно, мы тебя любим и готовы помочь тебе, что бы ты ни натворил. Мы ведь твои самые близкие люди, и всегда примем тебя таким, какой ты есть. Но ты закрылся в себе, не делишься с нами своими переживаниями. Возможно ты пошел не по той дорожке.
    — Я не верю, что Игорь мог сказать такое про меня. Не верю! — Федя мотал головой. — Мерзкий предатель!
    — Только не переживай, прошу тебя. Давай вместе решим, что делать. Мы справимся, сынок. — отец говорил ласковым, вкрадчивым голосом, но Федя видел перед собой врага.
    Взгляд отца имел в себе что-то предупреждающее, металлическое.
    — Что ты хочешь сказать? Хочешь отправить меня в психушку или что? — шутливо предположил Федя.
    — Что ты! — засмеялся Владимир Семенович и оглянулся на жену, — Ну ты чего? Нет, я просто предлагаю тебе отдохнуть в санатории. Пока у тебя каникулы, семь-десять дней. Я не говорю, что ты сумасшедший, нет, конечно, нет. Ты просто устал и запутался. Столько всего случиллсь в последнее время, тут любому доведись...— говоря это, Владимир Семенович неоднозначно смотрел на сына.
    Федя многозначительно покачал головой, глядя на отца, затем на маму, словно устыжая их взглядом.

    — Это все потому, что ты не можешь открыть дверь? — нагло усмехнулся Федя, глядя в глаза отцу. — Догадался, что это был я? Но книги там уже нет. Я ее прочел.
    Лицо Владимира Семеновича мгновенно изменилось. Глаза вспыхнули огнем и злобой. Он мгновенно покрылся испариной и украдкой глянул на жену.  Дыхание его участилось, он закрыл глаза и попытался скрыть нахлынувшие на него эмоции. Мария Васильевна непонимающе оглянулась на Федю:
    — О чем ты говоришь?
    Владимир Семенович глядел на сына пристально и зло. Федя не обращал внимания на мать. Он тоже не сводил взгляда с отца.
    — Федя, прошу тебя, ты пугаешь маму. — стиснув челюсть, выдавил из себя Владимир Семенович.
    — Ты же догадался, что это был я. Теперь не знаешь, как со мной поступить! Но уже поздно.
    — Федя у тебя бред. Не забывай, что я твой отец, и люблю тебя, что бы ты ни сделал. — сказал Владимир Семенович и медленно хотел встать из-за стола.
    В этот момент Федя почувствовал непреодолимую слабость и испугался своего состояния.
   — Что со мной? Не приближайся! — воскликнул он и вытянул руку вперед, пытаясь выставить преграду, что б отец не залез к нему в голову.
    Мария Васильевна зарыдала и уронила лицо в ладони. Всхлипы ее привлекли внимание Феди. Он непроизвольно отвлекся на мать. В это время Владимир Семенович совершенно спокойно протянул руку к Феде и сделал ему укол в плечо прямо через одежду.

Продолжение:
http://proza.ru/2023/08/03/29