601 Летучий голландец 14 октября 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

601. Летучий голландец. 14 октября 1973 года.

Сводка погоды: Воскресенье 14 октября 1973 года. Пролив Фемарн-Бельт. Ближайшая метеостанция: Глюексбюрг/меируэи (Германия). Географические координаты: 54.827, 9.506. Первое наблюдение: 18.01.1936. Последнее наблюдение: 31.12.2022. Ночью и рано утром температура воздуха «на улице» (так мы называли верхнюю палубу корабля) была плюс 3.0°С, к полудню она повысилась до плюс 8,0°С, а вечером понизилась до 5.4°С. При этом при скорости ветра 5 м/с и при отсутствии осадков эффективная, то есть ощущаемая температура воздуха была всего 1.1°С тепла. При сильном тумане утром эта температура воздуха воспринималась как самая «мерзопакостная», простудная, гриппозная, неприятная.

Бессонная ночь в холодной ленкаюте притупляла моё зрение; глаза в темноте всё равно были напряжены, в них как будто насыпали песку… В полузабытьи, прислушиваясь к корабельным звукам, я ждал рассвета и очень хотел избавиться от моих тяжких мыслей и полусонных образов. Хотелось, чтобы поскорее наступил день, засветило солнце и я вновь окажусь на ходовом мостике, чобы увидеть что-то новое, необычное, долгожданное. Самым долгожданным для меня и для всех нас на корабле была земля, родной берег, створ входа в пролив-канал, ведущий в военную гавань ВМБ Балтийск.

В зябком полусне-полузабытья я еле-еле дождался 6-ти часов утра, выбрался из своей сырой постели между стеллажами корабельной библиотеки, включил везде «большой свет» (все лампы дневного света в ленкаюте и светильники в библиотеке), включил электронагреватель под моим рабочим столом и «бодро», наперекор судьбе и ночному настроению сделал несколько упражнений привычной утренней физзарядки.

В умывальнике и гальюне личного состава корабля ещё никого не было, поэтому я не торопясь почистил зубы болгарской пастой «Pomorin», которая изначально пришлась мне по вкусу, хорошо освежала рот и дыхание, укрепляла эмаль зубов, а самое главное, устраняла кровоточивость дёсен. Я эту пасту использовал как антисептик, смазывая ею царапины, ушибы и ранки, которые сильно воспалялись от очень солёной воды Северного моря. Кстати, зубную пасту «Pomorin» я использовал для того, чтобы самостоятельно лечить воспалительное раздражение на коже в интимных местах, которое возникало от использования опреснённой морской воды и хозяйственного 72-процентного мыла…

День воскресенья 14 октября 1973 года в районе пролива Фемарн-Бельт, где на малом ходу шёл наш БПК «Свирепый», начинался медленно, спокойно, тягуче. Утренний туман Проливной зоны сводил видимость в море практически до нуля. Море ещё волновалось остатними гребешками волн далёких штормов, но в целом вода пролива была спокойной, сонной, почти неподвижной.

БПК «Свирепый» медленно продвигался в туманном море пролива Фемарн-Бельт по тщательно выверенному фарватеру и по графику прохода гражданских и торговых судов. Мы кого-то ждали и кого-то пропускали. Это мне вполголоса рассказал вахтенный офицер, куда я пришёл ещё до завтрака, чтобы узнать последние новости нашего ночного перехода из пролива Малый Бельт в пролив Фемарн-Бельт, который на востоке раскрывается в широкий пролив Кадетрине, который в свою очередь открывается прямо в Балтийское море. Справа от нас были берега ФРГ и эти воды для нас были враждебными…

К сожалению, в этот момент я не взял с собой ничего из арсенала визуального разведчика, потому что ещё не завтракал и меня никто не звал на ходовой мостик для выполнения моих обязанностей, поэтому то, что произошло было для меня и для вахтенного офицера полной неожиданностью.

Совершенно внезапно в разрывах между «ватными клоками» морского тумана на горизонте показались сначала острые, как иглы, мачты, потом тяжёлые приспущенные паруса на верхних реях, а потом выгнутые косые паруса – носовые кливеры и стаксели - расположенные между мачтами парусного судна. Параллельно нашему курсу, обгоняя нас, бесшумно и медленно проплывало какое-то большое парусное судно…

Сначала, спросонья, этот огромный парусник с четырьмя мачтами и чёрным корпусом с белой линией вдоль всего борта показался мне «Летучим Голландцем» - легендарным кораблём-призраком. Я пристально всматривался через окуляры и линзы корабельного призматического визира ВБП-451М в очертания проходящего мимо нас парусного корабля и очень хотел, чтобы это был он, «Летучий Голландец» - знаменитый призрачный парусный корабль, который из-за преступления, совершённого его алчным капитаном и его командой, «не может пристать к берегу и обречён вечно бороздить моря».

Потом, после того, как сигнальщики-наблюдатели БЧ-4 доложили вахтенному офицеру о прохождении мимо парусного судна, я с некоторым разочарованием, но с радостью и гордостью узнал в силуэте этого парусника не менее знаменитое советское парусное судно-корабль четырёхмачтовый барк «Крузенштерн». Позднее из принятой по радио фотогазеты я узнал, а потом рассказал по громкой связи всему экипажу БПК «Свирепый», что барк «Крузенштерн» весной 1973 года вышел из Риги в путешествие-плавание вокруг Европы, что он побывал во множестве портов, а сейчас возвращается домой из Англии.

К сожалению, сразу, с ходу, немедленно я не смог найти в нашей корабельной библиотеке информацию ни о барке «Крузенштерн», ни о «Летучем Голландце». Тем более, что наше прохождение утром 14 октября 1973 года Проливной зоны сопровождалось такими приключениями, что событие об утренней встрече с барком «Крузенштерном» сразу же выветрилось из моей сиюминутной (оперативной) памяти.

Из-за тумана я даже не смог чётко сфотографировать барк «Крузенштерн» и воспользовался в оформлении своего фотоальбома и альбома фотолетописи БПК «Свирепый» за 1973 год иллюстрацией из журнала «Огонёк». Поэтому, когда моряки-свиреповцы просили меня рассказать о «Летучем Голландце», о барке «Крузенштерн» и вообще о парусных кораблях, я рассказывал им только то, что смог быстренько найти в подшивке журнала «Морской сборник».

«Морской сборник» - старейший в мире ежемесячный журнал по военно-морской тематике, издающийся без перерыва и смены названия с 27 (15) марта 1848 года. Если о парусном судне типа «барк» я ещё что-то знал и мог сказать-рассказать точно, то о легендарном «Летучем Голландце» мне пришлось просто всё выдумать…

В справочнике кораблей и судов Балтийского флота было написано, что барк «Крузенштерн» имеет: - наибольшую длину (с бушпритом) - 114,5 м,
- ширину (по миделю) - 14,05 м,
- высоту борта - 8,5 м,
- высоту надводного борта - 2,22 м,
- осадку при полном водоизмещении - 6,85 м,
- водоизмещение (порожнее) - 3760 т,
- водоизмещение (полное) - 5725 т,
- максимальную скорость (с двигателями) - 9,4 узл.,
- скорость под парусами - до 16 узл.,
- мощность двух главных двигателей - 1600 л.с.,
- площадь парусов - 3655 кв. м,
- район плавания – неограниченный,
- численность экипажа – 70 чел.,
- количество мест (для пассажиров или курсантов) – 203.

Я даже помнил названия некоторых мачт, снастей, стоячего и бегучего такелажа парусных судов и кораблей. Эти чудные названия я запомнил ещё с раннего детства, отрочества и юности, когда зачитывался книгами о морских путешествиях и приключениях.

Над носом барка «Крузенштерн» выдавалась косо вперёд длинная мачта - бушприт, её передний конец, оттягивался к форштевню барка бом-утлегарь-штагом, а средняя часть - ватер-штагом. С обоих боков мачта бушприта оттягивалась к бортам барка носовыми бом-утлегарь-бакштагами и срединными мартин-бакштагами.

Барк «Крузенштерн» имел четыре больших составных мачты: передняя – фок-мачта, затем первая грот-мачта, вторая грот-мачта и на корме – бизань-мачта.

На баке барка располагались: поворотная кат-балка, грузовая стрела и ручной шпиль. Дальше и выше на шкафуте располагались современные радиолокационные антенны, тросовые бортовые леера, вентиляторы.

Сразу же за первой грот-мачтой располагался главный магнитный компас, огромный ручной двойной штурвал рулевого устройства, за ним надстройка открытого ходового мостика и закрытой ходовой рубки, за ними так называемый «курсантский мостик» и пелорус гирокомпаса. Все надстройки и верхние палубы барка были ограждены леерными ограждениями.

На корме за бизань-мачтой находился запасной штурвал, а на самом обрезе кормы – флагшток. Здесь же располагалась румпельная надстройка. На всех наружных переборках надстроек и на специальных стойках и креплениях фальшборта висели большие спасательные круги.

Перед бизань-мачтой была ещё одна небольшая надстройка (радиорубка). Точно по центру верхней палубы, перед ходовым мостиком, располагалась надстройка штурманской рубки, спасательные плоты. На носу корабля, на баке, лежали по бортам два огромных становых адмиралтейских якоря с соответствующим такелажем. На шлюпочной палубе (на шкафуте) на шлюпочных лебёдках располагались шесть спасательных шлюпок (по три с каждого борта).

Естественно, на барке «Крузенштерн» располагалось множество элементов стоячего и бегучего такелажа, машины и механизмы, агрегаты и устройства: дефлектор, световые люки машинного отделения, стойки, сходный тамбур носовой шахты живучести, шахта для погрузки продовольствия, грузовая лебёдка, якорная машина, киповая планка с двумя роульсами, тали кат-балки, кнехты, якорная машинка, левый бортовой огонь, носовая вьюшка для швартовного троса, марса-фальная лебёдка, гравитационная двухшарнирная шлюпбалка, ящик для сигнальных флагов, прожектор, леера, блоки одношкивные, выстрел, кормовая вьюшка для швартовного троса, шесть шлюпочных лебёдок, три брасовых лебёдки, машинный телеграф, телефоны, забортный трап, световые люки камбуза и разделочной, вьюшка для буксирного троса, вьюшка для перлиня, декоративная башенка, правый бортовой огонь и многое другое.

Барк «Крузенштерн» шёл в Проливной зоне только под косыми парусами, вероятно, также «подрабатывал» машинами. В частности у него были установлены паруса: фор-стень-стаксель и кливер перед фок-мачтой; грот-стень-стаксель и стень-стаксель второй грот мачты; апсель и нижняя бизань. Остальные прямые и косые паруса были свёрнуты и закреплены на реях.

Абсолютному большинству матросов и старшин из экипажа БПК «Свирепый» было всё равно, какие у барка «Крузенштерн» паруса и как они называются. Они «пропускали мимо ушей» мои мечтательные слова: фок, нижний фор-марсель, верхний фор-марсель, нижний фор-брамсель, верхний фор-брамсель, фор-бом-брамсель, грот, нижний грот-марсель, верхний грот-марсель, нижний грот-брамсель, верхний грот-брамсель, грот-бом-брамсель, фор-стень-стаксель, кливер, средний кливер (мидель-кливер), бом-кливер, грот-стень-стаксель, грот-брам-стень-стаксель, апсель, крюйс-стень-стаксель, нижняя бизань, верхняя бизань, гаф-топсель…

Однако они, затаив дыхание, слушали, как я «травил», то есть рассказывал, привирая и выдумывая сюжет и подробности, историю «Летучего Голландца». Вот та история, придуманная рулевым-сигнальщиком, библиотекарем БПК «Свирепый», Александром Суворовым, образца октября 1973 года…

- «Летучий Голландец» - так моряки всего света называют легендарный призрачный корабль-парусник, - начал я рассказывать своим друзьям-годкам, которые, ёжась от холода и влажности в бушлатах, курили на баке.
- «Летучий Голландец» - это корабль-призрак, корабль-мираж, корабль-видение. Он возникает то ли наяву, то ли в воображении моряков всегда, когда в море что-то случается сверхнеординарное, необычное, нехорошее…
- Дело в том, - говорил я, щурясь и пытаясь увидеть в тумане очертания призрачного корабля, - что «Летучий Голландец» - это корабль призраков, духов, мертвецов.
- На нём лежит проклятие морского бога, - пояснил я на немой вопросительный взгляд всё ещё насупленного обидой и чванством моего друга и годка Славки Евдокимова. – На «Летучем Голландце» было совершено злодейское преступление…

- Встреча с «Летучим Голландцем» в море – это плохой знак, - сказал я. – Это значит, что на вашем судне совершено что-то нехорошее, что притягивает к себе этот корабль-призрак.
- А что значит «нехорошее»? – не выдержал сверхлюбопытный Славка Евдокимов.
- Предательство, - коротко и жёстко ответил я. – Клятвопреступление. Зверское убийство.

Ребята, каждый по своему, в том числе и крепкими ругательными словами, отреагировали на эти мои слова…

- А при чём тут «Летучий Голландец»? – снова спросил меня Славка Евдокимов и я почувствовал, что его тон из властного сменился на вопросительный…
- Так на «Летучем» и было это самое клятвопреступление и страшное убийство, - быстро и горячо ответил я другу. – За это он и проклят…

Я замолчал…

- Ну, не тяни ты, всё равно не перетянешь! – миролюбиво сказал Славка Евдокимов. – Трави дальше!
- Это было ещё в начале XVIII века, - начал я свой рассказ. – Тогда из Англии в Индию и обратно ходили скоростные парусные корабли фрегаты с усиленным парусным вооружением типа клипер. Одним из таких фрегатов-клиперов был «Летучий».
- Просто «Летучий»? – переспросил ко-то-то из годков. – Тогда почему он «Голландец»?
- У фрегата «Летучий» был капитан-голландец, - нашёлся я. – Ван дер Дрекен. Первый капитан «Летучего Голландца».
- Ну и что? – нетерпеливо отмахнулся от своего товарища-годка Славка Евдокимов. – Что дальше-то было?

- Этот Ван дер Дрекен был проклят, а вместе с ним и весь экипаж «Летучего», - сказал я, лихорадочно вспоминая легенду о «Летучем голландце».
- Почему? – спросили одновременно уже трое годков.
- Сошёл с ума, - коротко и нехотя ответил я (вдохновения не было).
- Почему? Из-за чего? – посыпались вопросы от ребят…
- Из-за любви, - печально сказал я. – Вернее из-за пагубной страсти!

И тут меня «понесло»… Слова лились сами собой, как будто кто-то во мне говорил, а я повторял его или её слова…

- В Индии один из молодых английских офицеров влюбился в прекрасную юную дочку одного раджи, которую звали Лилавати, что означает «добрая воля бога». Влюбился и решил жениться.
- Для этого он купил себе и своей невесте со свитой билеты на корабль «Летучий» и отплыл в Англию, чтобы показать невесту своим родителям и получить благословение на брак с Лалавати.
- Лилавати была такой юной, красивой и прекрасной девушкой, - «травил» я с вдохновением, - что погода в море и в океане всю дорогу была ровной, прекрасной, не штормовой, с хорошим попутным ветром.
- Все моряки любовались этой юной парой, молодым английским офицером-аристократом и юной индийской принцессой; все считали их «лучшим призом «Летучего».

- Только капитан Ван дер Дрекен страдал, потому что он сразу с первого мгновения влюбился в эту девушку и ни за что не хотел расставаться с ней, - сказал я печально.
- Почему? – спросил кто-то из годков и все так на него шикнули, что он замолчал до самого конца рассказа…

- Капитан Ван дер Дреке, - сказал я назидательно, - считал, что эта девушка с именем, дарующим добрую волю бога, является или может стать талисманом его корабля, оберегать его от всех бед и невзгод. На самом деле он её просто хотел…
- Капитан Ван дер Дрекен ни за что не хотел отдавать Лилавати жениху, поэтому он приказал своему штурману направить «Летучий» не в Англию, а севернее, мимо острова Роколл, в Восточную часть Атлантического океана.
- Штурман выполнил приказ капитана, но он недоумевал, - обычно штормовое море-океан в это время вдруг было на удивление спокойным. Он не знал, что капитан Ван дер Дрекен искал шторма, бури, урагана…

- Когда уже невозможно было скрывать смену курса и место корабля, штурман осмелился спросить у капитана о причине такой задержки в плавании. Ван дер Дрекен рассвирепел и в гневе за нарушение субординации так ударил штурмана медной подзорной трубой в висок, что тот замертво упал на палубу.
- Это преступление капитана решили скрыть от экипажа, от жениха и невесты, поэтому помощник капитана и сам Ван дер Дрекен просто вывалили тело штурмана за борт. Кое-кто это увидел и вскоре сам тоже оказался за бортом…
- Следом за штурманом и матросами-свидетелями преступления, за борт «выпал из окна капитанской каюты», якобы, напившийся «вдрызг» помощник капитана…

- Число необъяснимых загадочных смертей «зашкалило» все мыслимые и немыслимые пределы, - продолжал я выдумывать историю «Летучего голландца».
- Жених, молодой, но опытный и наблюдательный английский офицер, насторожился, он давно заметил, что путешествие и переход в Англию должно было давно закончиться.
- А море-океан начало хмуриться. Подул северный ветер. В небе закружились кучи облаков. Вокруг стало прохладно, туманно, сыро, зябко.
- Невеста, теплолюбивая индийская принцесса стала невесёлой, грустной, но всё так же по утрам выходила на палубу, становилась к леерам фальшборта и что-то шептала яркому чистому солнышку.
- Даже непогода, воны и ветер, стихали и успокаивались с её утренним появлением на палубе «Летучего». Матросы откровенно любовались ею и шептали друг другу, что «Лилавати – это дар бога». При этом они заметили, что её жених не отходит от неё ни на шаг…

- Пропажа офицеров и матросов корабля «Летучий», смена погоды и долгое нахождение в море-океане побудили экипаж к вопросам капитану корабля. Ван дер Дрекен сказал, что он «подозревает в пропаже штурмана, матросов и помощника капитана молодого английского офицера, жениха Лилавати».
- Матросы сначала не поверили, но после очередной пропажи ещё одного матроса, они стали следить за женихом и его невестой, тем самым разжигая его подозрительность и ревность.
-  Только Лилавати ни о чём не догадывалась, потому что наслаждалась шаловливым морем, игривым солнцем в хороводе облаков, небольшим красивым волнением с белыми барашками и уверенным ходом красавца «Летучего» с туго надутыми белыми парусами…

- Напряжение между молодым английским офицером и матросами достигло предела, возникла ссора, потом драка и кто-то из матросов так ударил жениха Лилавати, что тот упал и больше не поднялся…
- Скрывать смерть жениха Лилавати было невозможно, потому что в самый последний миг жизни своего суженого она вбежала на нижнюю палубу, где в луже крови корчилось в судорогах тело её любимого.

- Капитан Ван дер Дрекен и матросы хором стали убеждать девушку, что её жених сам на них напал, но она их не слушала…
- Тогда капитан Ван дер Дрекен торжественно заявил, что предлагает ей стать их любимицей, хозяйкой «Летучего», его женой, но тут кто-то из моряков возразил капитану и сказал, что «Лилавати» может быть либо женой «Летучего», либо женой каждого из них.
- Матросы взревели и в ярости стали драться из-за права обладания Лилавати, причём капитан Ван дер Дрекен достал пистолет и стал угрожать любому и каждому, кто отнимет у него его «добычу»…

- Лилавати молча, как подобает индийской принцессе на людях, плакала и безучастно склонилась над телом своего жениха. Тогда капитан Ван дер Дракен приказал вытащить тело английского офицера на верхнюю палубу и выбросить его в море, без каких либо церемоний.
- Девушка молча, достойно, гордо и красиво, как всегда, прошла мимо расступившихся матросов вслед за телом своего жениха, молча смотрела, как ретивые помощники капитана Ван дер Дрекена раскачали и бросили тело в море, а потом вскинула руки, разбежалась и птицей-ласточкой кинулась вслед за своим женихом в море-океан…

- Через четыре минуты после всеобщего оцепенения всей команды первый шквал рванул паруса и ванты «Летучего», ещё через минуту ударил второй шквал ураганной силы и вокруг «Летучего» завертелся такой шторм-ураган, которого моряки никогда больше не видели в своей жизни…
- Борьба за живучесть «Летучего» измотала силы экипажа. «Летучий» никак не мог отойти подальше от одинокой скалы-острова Роколл, который они во что бы то ни стало, хотели обогнуть, чтобы уйти в Англию. Всякий раз, когда они брали рифы, меняли паруса и перекладывали руль на новый курс, эта страшная голая скала-пик подводной горы опять оказывалась прямо перед ними…
- Ужасные волны бились о скалу-остров Роколл, вздымали кверху в жуткое небо огромные крылья-всплески-буруны океанских волн. Казалось, что океан сам вздымает свои пенные буруны к небу с отчаянной мольбой и гневом…

- Чтобы заставить матросов лезть на ванты и ставить паруса, капитан Ван дер Дрекен застрелил одного, проткнул кинжалом другого матроса и поклялся «кровью всех им убиенных», что «никто из команды не сойдёт на берег до тех пор, пока они не обогнут этот чёртов остров, даже если на это уйдёт вечность».
- Как только капитан Ван дер Дрекен произнёс эти слова заклятия, сверкнула молния и все реи и мачты «Летучего» засияли призрачным белёсым светом. Этот мертвенно голубовато-жёлтый свет осветил беснующийся мрак шторма. Моряки увидели просвет между облаками и волнами. Они направили туда «Летучий» и вскоре сгинули в круговерти дождя, летучей морской пены и рваных облаков…
- С тех пор, - сказал я, завершая свой рассказ, - «Летучий Голландец» с экипажем проклятых призрачных мертвецов вечно бороздит просторы морей и океанов, пытаясь обогнуть свой роковой остров Роколл, в водах которого нашли свой приют два тела и две души, скорбящие в вечной любви друг к другу…

- Да-а-а, - протянул во всеобщем молчании Славка Евдокимов. – Складно ты рассказываешь. Только к чему это «Летучий голландец» нам встретился? Нам что, тоже домой никогда не попасть?

Фотоиллюстрация из сети Интернет: 14 онтября 1973 года. Пролив Фемарн-Бельт. Барк «Крузенштерн» в тумане. Фотография не моя, но она удивительно точно соответствует тому моменту раннего утра 14 октября 1973 года, когда БПК «Свирепый» пропускал барк «Крузенштерн» в Проливной зоне Датских или Балтийских проливов. На всякий случай…