Письма из прошлого...

               
    
         Скоротечны августовские  денёчки. Уйдёт в небытие лето, и на смену ему явится неугомонный, рыжеволосый сентябрь. Месяц, который отмечен для многих потребностью, а для кого-то необходимостью пополнить свои знания. В любом случае – 1 сентября остаётся в памяти каждого. Это – День знаний. А без них – нет  движения вперёд.

        1 сентября 1948 года мама повела меня в первый класс. В ту пору всё было проще: пришло время, и мама отнесла необходимые документы в ближайшую от нас школу №553. Никаких тестов не существовало. Все были в равном положении, и только в процессе обучения определялись способности каждого.

           Никаких торжественных митингов не было. Но хорошо помню, как наш класс, выстроившись парами и вытянувшись в длинную шеренгу, стоял в просторном холле первого этажа. Незнакомые друг другу девочки. Все в белоснежных фартучках и с белыми бантами, с любопытством смотрящие на свою первую учительницу.

              Началось знакомство. «Здравствуйте, девочки! Меня зовут Валентина Андреевна, - сказала учительница. Я ваша классная руководительница. А вы – ученицы 1 «В» класса. Познакомьтесь друг с другом».
                Мы с девочкой из нашей пары повернулись друг к другу и назвали свои имена – Галя, Рая. А фамилия? Цветкова. Цветкова. Даже наши мамы удивились такому совпадению, а что уж говорить о нас. Так зародилась наша дружба, к счастью, которой нет конца.

                Выйдя замуж, стали Лисицыной и Лунёвой, но чувства привязанности, преданности и нежности не растеряли за эти годы.


           Именно здесь, в московской школе №553, благодаря нашей первой учительнице Валентине Андреевне Титовой, «… мы слово родина впервые прочитали по складам». Помните, друзья,  эти строки? Конечно же, это нежный и волнительный «Школьный вальс» (сл. Михаил Матусовский, комп. Исаак Дунаевский). Правда, он написан двумя годами позже моего погружения в таинство просвещения, но, как говорится, – из песни слова не выкинешь. И звучит он исключительно для школьников, рождённых в СССР. Там, даже чётко прописано: «Здесь десять классов пройдено…». Не одиннадцать, как ввели потом в России.


                Красиво и разборчиво писать нас тоже научила  Валентина Андреевна. Держу в руках чудом сохранившуюся тетрадь. Пожелтели не только листочки, но и обложка, в которую они собраны. На ней изображён ажурный прямоугольник, в который маминой рукой вписаны данные, кому принадлежит тетрадь: «Тетрадь №2 по грамматике. 3-го класса «В»  553 школы. Цветковой Раисы». Тетради выпускал  Промкомбинат Дзержинского Райсовета Ленинграда. Цена 1р. 20коп. Эти данные тоже внесены в  прямоугольник.


                Открываю тетрадь.  «Классная работа от 4 сентября 1950 года. Гласные буквы – а, о, у, и, е, ё, э, ю, я, ы.  Тема задания: Наша родина. И далее – плоды моего труда: в тексте подчёркнуты все гласные, что подтверждает изучение новой темы. Эта работа оценена Валентиной Андреевной на 4, потому что слово – могущество – написано с ошибкой: ч вместо щ.


                Наверное, потом я стала повнимательнее, а, может, поумнее: остальные оценки 5.  Причём, Валентина Андреевна, так красиво писала цифру 5, с таким нажимом на брюшке, что это тоже подстёгивало нас к красивому правописанию.

             Правда, в контрольной работе (где особенно важно!) я всё же допустила ошибку, которую сама же исправила. Эта правка потянула на 5- (пять с минусом). А под оценкой подпись мамы, свидетельствующая о том, что мы были под контролем.  И это, на мой взгляд, тоже дисциплинировало нас. 
               

                Последние три класса образования я заканчивала в школе №729. Мне повезло – буквально в шаговой доступности от нашего дома выстроили новую школу. Светлые классы, аудитории. Актовый зал. Спортивная площадка внутри здания и во дворе школы.

               Из нашего класса 553 школы в новую, согласно прописке, были переведены только трое, остальные из других школ. И поначалу было непривычно, что рядом с нами мальчишки. Это было время введения совместного обучения в школах.  Когда они были во дворе, как участники наших дворовых игр, - это одно. А здесь как-то сковывало. Но это чувство быстро улетучилось.

             Любо-дорого, что в оформлении школьного двора нам довелось поучаствовать самим. С любовью высаживали по периметру забора деревья. Те самые, что  присутствуют в «Школьном вальсе» - берёзки и клёны, и которые впоследствии, уже по окончании школы,  встречали нас «поклонами». Мы с Галей «водружали» на постоянное место жительства – клён, и даже спустя годы, проходя мимо школы, непременно останавливались возле него и благодарили за добрую память.

             В новом коллективе освоились быстро. Как-то незаметно подружились.  Да и с ребятами повезло – никакого отторжения и обид от них не получали. Сложилась большая дружная семья. Зато именно мальчишки, а к тому времени добропорядочные молодые люди, соединили нас с Галей с нашими одноклассниками. И помог нам в этом интернет, который мы порою недолюбливаем.

              Случилось это 50 лет спустя по окончании школы. Мои и Галины  родители через несколько лет после нашего выпускного вечера получили  квартиры в новых домах. Мы  с подругой оказались в противоположных концах Москвы, но поскольку дружба наша была сильна, мы с ней по-прежнему были на связи.

           А вот своих школьных друзей и подруг  растеряли. Девочки-девушки  замужем давно, фамилии наверняка изменили, как и мы. Вот здесь-то нам на помощь и пришли наши, к тому времени уже мужчины, одноклассники.

             Разыскали Сашу Подражанского. Отличника и негласного предводителя нашего класса. Созвонились с ним и одновременно вышли на второго  нашего одноклассника Володю Трибунского.


              И вот, наконец, в полном смысле этого слова – долгожданная встреча. Не через полвека (это время окончания школы), но всё равно, через много-много лет. Договорились встретиться около метро «Дубровка», благо мой дом находится рядом, без каких либо дополнительных поездок на автобусе или трамвае. Волнуемся. Ощущение встречи с чем-то близким и далёким одновременно.

               Хорошо, что первым подъехал Володя. Естественно, что он возмужал за эти годы, отпустил усы, но мы с Галей его тут же узнали. А вот Сашу без Володи вряд ли мы определили бы среди выходящих из метро. Когда-то подвижный, белокурый подросток предстал перед нами серьёзным, дородным мужчиной.


                Поздоровались. Саша,  наш командир в школьные годы, и здесь взял на себя миссию руководителя. Оглядывается по сторонам в поисках кафе, ресторана, где можно было бы поговорить, вспомнить прошлое и поделиться историей наших судеб за так быстро улетевшие годы. Тут уж мы с Галей воспротивились: нет, все продукты  уже на столе и в холодильнике, а ходу до дома всего шагов сто.


                Даже сегодня, вспоминая эти часы, волнуюсь. Информация из каждого лилась беспрерывным потоком. И ребята узнали от нас много интересного. И мы с Галей с жадностью вслушивались в их рассказы. Ведь  мимо нас прошла долгая жизнь одноклассников и нашей любимой учительницы – Софьи Израилевны Гимельштейн.

              Галя вспоминала о нашем знакомстве на «пороге» 1-го класса. С интересом вслушивались мы в её рассказ о работе на Пищевом комбинате им. Микояна и встрече во Владимирском зале Кремля с Никитой Хрущёвым, где она демонстрировала аппарат для «взрывания» кукурузы, или получения поп-корма. Об учёбе в Институте химического машиностроения. И конечно, о личной жизни.

                Я не могла не поделиться историей  о сочинении, вердикт по которому невольно сыграл в моей жизни определяющую роль. В те годы я никому не рассказывала об этом. В 9 классе преподаватель русского языка и литературы Маргарита Даниловна Миринская предложила нам на выбор сочинение по теме: «За что я люблю свою маму… папу… сестру… брата… подругу».  Я писала о маме. Оценка этой работы потрясла маму и всех членов нашей семьи: Маргарита Даниловна сказала, что из меня получится хороший журналист.
                Может, и не очень хороший специалист из меня получился, но я пошла именно по этой стезе,  окончив факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова и проработав по избранной специальности. К сожалению, Маргарита Даниловна не узнала, что её слова оказались пророческими: она умерла очень молодой. О ней остались фотография и … светлая память.

               Кстати, Галя призналась, что она по заданной теме писала сочинение  обо мне.  Слышать такое было неожиданно. Но приятно. (Публикация «С вершины лет»).


               Володя вспомнил о своей первой загранкомандировке на Кубу. Он был переводчиком испанского языка. Революционная Куба пользовалась в то время отеческой любовью со стороны Советского Союза, который помогал маленькой островной стране преодолевать экономическую отсталость. По роду своей работы он посетил Германию, Великобританию, Швецию, Францию и др. страны. Такой экскурс был неожиданным, но вполне воспринимаемым. (Публикация «Воспоминания детей войны»).


                Но когда к беседе подключился Саша, я, услышав, что он осваивал ГЛУБИНЫ Байкала и Чёрного моря, просто застыла от ужаса.  Я толком и плавать-то не умела, а здесь – опускаться на дно водного пространства. И не просто опускаться, а находиться там длительное время. Знала, что он окончил МГТУ имени Баумана.

              Но чтобы такой поворот – от освоения нашей земли-матушки – погрузиться в страшные, на мой взгляд, воды, -  не ожидала. Гидронавт. Глубоководные обитаемые аппараты – слова такие непривычные для наших ушей. Да Саша особенно и не распространялся об этом, возможно, в тот момент ещё действовал гриф «секретно».

                Зато впоследствии гордости моей не было предела. Я узнала, что за участие в создании глубоководных обитаемых аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» Александр Моисеевич Подражанский награждён орденом Ленина, а за глубоководные исследования озера Байкал – орденом «Знак Почёта». На его счету 3000 часов работы в водолазном костюме в режиме сатурации (на глубине до 100 метров) и в подводных обитаемых аппаратах (на глубине 5600 метров). Об этом можно почитать на  сайте Александра Подражанского.



                Через несколько дней состоялась встреча с остальными одноклассниками, которые не затерялись на просторах вселенной. К нам присоединились Галя Фомина, Галя Соколова, Нина Караулова, Броня Гинзбург (указаны девичьи фамилии) и Женя Люмаров. Каждый из них – ас своего дела: инженер-строитель, инженер-химик, врач-онколог, врач-психиатр, инженер-технолог сталеплавильного производства.


                Торжество проходило на квартире Володи Трибунского. Он и его супруга Надя  оказались  гостеприимными хозяевами. Парни наши во всеоружии: у Жени в руках фотоаппарат, у Володи – гитара.

      Начинаем застолье нашим «гимном» - песней « Глобус»:
                Знаю, есть неизвестная
                Широта из широт,
                Где нас дружба чудесная
                Непременно сведёт.
                И узнаем мы тогда, что смело
                Каждый брался за большое дело,
                И места, в которых мы бывали,
                Люди в картах мира отмечали.


                Сегодня об этой удивительной встрече напоминают фотографии и  приятные воспоминания. И становится понятной гордость за нас нашей любимой учительницы Софьи Израилевны.


                В одном из первых писем ко мне она признаётся: «Дорогая моя Раечка! Просто хочу сказать, какая радость для меня видеть и слышать вас, моих дорогих девочек и мальчиков!!!  Слыша вас, я думаю, что моя жизнь прошла не впустую. Что-то я сделала. Такие у меня получились дети! Спасибо вам всем! Спасибо».


                А мы, её девочки и мальчики, БЛАГОДАРНЫ Софье Израилевне. Потому что  доброта, неравнодушное отношение к нам нашей милой учительницы во время обучения в школе  настолько сблизило нас, что спустя полвека по окончании школы у нас возникла  потребность встретиться  друг с другом.
 

                До последних дней её жизни мы поддерживали связь с нашей любимой учительницей. Сначала в Москве, навещая её дома. А потом – в Ростове на Дону, куда она переехала с родными. Письма той поры перечитываю и сейчас.


                Софья Израилевна по-прежнему была в курсе всех наших дел. При первой встречи после длительной разлуки она, зная о моём вынужденном в связи с болезнью (6 летнем) перерыве между школой и МГУ,  поинтересовалась – нанимала ли я репетиторов. Вопрос закономерен.  Преподаватель немецкого языка, она знала, что иностранный язык для журналистов – один из профилирующих.  «Мы и слов-то таких не знали, - пошутила я. – Всего добивались своим трудом». В её улыбке почувствовала гордость.


                А потом письма, письма…  И только сейчас понимаешь ценность этой переписки. Это не холодные, бесчувственные строчки интернета. Это как бы прикосновение к руке и сердцу человека, излучающего любовь и свидетельствующее об искреннем желании пообщаться. Разделить с тобою радость и боль.


                Вот строки из писем Софьи Израилевны. А рассказ о ней – на моей странице - «Не смейте забывать учителей».


     «Здравствуй, дорогая моя Раечка. Как я вчера обрадовалась, услышав твой голос. Уже думала всякую ерунду. Грешила на почту. От Раи ничего нет. А ты нашлась. Живая, правда, не совсем здоровая, но как всегда активная, молодец!

       Раечка, в этой лиге (назовём её так) «Дети войны», ты главная? /речь идёт об организации «Дети Великой Отечественной войны» города Москвы, в создании которой я принимала участие и была заместителем председателя. Организация официально оформлена через Министерство юстиции РФ/. Значит, всё на тебе? А как реагирует на это твоё здоровье?

     Я знаю, что если ты всё бросишь, сядешь под кустик и загрустишь, то будет хуже, но всё же надо и норму знать. Ведь «через силу и конь не скачет».

     Кстати, в мои студенческие времена задавали такой вопрос: «Кто умней? осёл или лошадь?».  Ну, все говорили – лошадь.  А ответ таков. На лошадь стали грузить, она говорит, что хватит, я больше не могу. Грузчик: « Ну, что ты, ты же умная, ты понимаешь, что надо». Лошадь терпела, люди грузили, она упала и умерла. А осёл сказал: «Нет!». Сбросил непосильный груз и остался жив. Это потому, что филологи нагружались, как лошади. Их и звали – фил олухи.

     Вот как я тебя неправильно воспитываю. Ладно. Поздравляю с наступающим Новым годом! Главное – здоровья, здоровья, здоровья!  И по-возможности, побольше радости и поменьше печали. Самое хорошее, что может быть, пусть достанется тебе, Гале, всем моим любимым близким людям, моим мальчикам и девочкам.

   … У меня по-старому. В соответствии с моими «юными» годами. Рая, извини за каракули. Уже нет в руке прежней твёрдости. Если увидишь ошибки от небрежности, от того, что всё забыла, зажмурься и сделай вид, что их нет. Передай привет и поздравления Гале».


    . . .      «Давно от тебя не было весточки. Я уже собиралась писать ругательное письмо. Но тут позвонила Галя Фомина и сказала Гале Соколовой, а та дозвонилась до меня и сказала про твои дела.

      Очень хочу верить, что всё наладится. Ты будешь слышать.  /письмо получено, когда в результате сильного нервного стресса   на 71 году жизни я полностью потеряла слух; и надежды на улучшение тогда ещё не было/. Сколько ты, дорогая моя натерпелась. За что? За какие грехи? Как сейчас? Получше?

     Раечка, не впадай в отчаяние! Понимаю тебя, очень понимаю. Но что же делать? Если бы я могла помочь. Но какая от меня сейчас помощь? Только погоревать вместе. Мне почти 89.

     Галя тебя, конечно, не бросает. Спасибо ей. Она молодец. Человек. Ваша дружба – это очень редкое счастье».


  . . .    «Здравствуй, моя дорогая Раечка! Получила твоё, такое долгожданное, такое милое, такое трогательное письмо. Спасибо, дорогая, очень дорогая моя! Я всем домашним читала, очень хвасталась.  «Какие у меня дети были!». «Теперь таких нет», - вздыхала старая мама Ани, моей невестки. Тут я душевно расщедрилась и сказала, что есть, наверное, но мы очерствели и их не видим. Все повздыхали. Я поняла, что мне позавидовали. Вот.

      Из письма я поняла, что ты опять вся в работе. Это меня обрадовало. Значит, паники, отчаяния и тому подобного нет. Ты молодец, молодец, молодец! Галя Фомина мне тоже так сказала, но я подумала, что это она меня утешает, успокаивает.

     У нас здесь хотя и юг, но пока не жарко. Когда температура высокая, спасает ветер. Но я ведь уже никуда не хожу. Гуляю по террасе, она длинная (17,5 м). Она застеклённая, все окна открыты. Хорошо. Посчитала, что должна пройти в день примерно 1 км, это 40 или 50 раз туда-назад. Точнее я посчитать не могу. Прохожу».


    . . . «Ты молодец! Держишься. Работаешь! Знаешь, работа – великий лекарь. Меня здесь отстранили от всех работ и забот. Это плохо. Остаётся время для всяких мыслей. Я сначала всё прошла: «Найдите мне ребёнка – ученика». Но кому он нужен теперь немецкий язык? Я сама нашла себе занятие: читаю газеты, разгадываю кроссворды. Стараюсь смотреть последние известия и по «Культуре» что-нибудь.

    . . .  Очень поддерживает меня то, что мои мальчики и девочки звонят. Не забывают. Правда, звонки не всегда радостные. Болеют уже люди. Ведь вы только для меня дети, мои дети. А для других, и для болезней уже в приличных летах. Один мальчик выпуска 63-го года уже прадедушка. У Гали Соколовой уже женился. Жизнь идёт.

  . . . Раечка, милая моя, о твоей книге молчу. Когда выйдет, поговорим. Чтобы сейчас не сглазить, не спугнуть, молчу. Дорогая моя. Держись. Не переутомляйся, не трепи себе нервы. «Все болезни от нервов, кроме одной. Она от любви», - говорили когда-то. Эта одна нам уже не грозит. А все другие… Береги нервы. Что есть, то уже есть. Избегай других напастей.

   . . . И вопрос, который я боюсь задать и всё-таки спрошу: «Есть какая-нибудь возможность и надежда вернуть хотя бы какой-нибудь процент слуха, хотя бы с аппаратом?».


. . .  «Сейчас у меня опять история: здесь мать хозяйки немного не в себе, ей, как и мне, 90 лет. В ночь с 7 на 8 марта она упала. Я стала ей поднимать. Она, поднимаясь, сшибла меня. Я упала на спину. Разбилась. Месяц пролежала, теперь понемногу хожу и немного сижу, но боли ещё сильные.

       Теперь  что-нибудь весёлое. 31 марта у меня был день рождения. Я лежачая. Но народ звонил, поздравлял. А утром вдруг появился Женя Люмаров. По пути в Сочи забрёл к нам. У него в Сочи погиб в войну и был похоронен папа. Он пробыл до полудня. Я была очень, очень тронута. Какой молодец! Привёз поздравлений и подарков, а я от неожиданности и неподвижности ничего не послала, кроме приветов.

      Сегодня решила: посижу и напишу моей девочке, то есть тебе, Раечка».
 

           К сожалению, я не смогла порадовать Софью Израилевну некоторыми подвижками в моей, не совсем приятной истории. Она ушла в мир иной в 2015 году, опередив на несколько месяцев операцию, с помощью которой я стала слышать. Не так, как когда-то. Но это большой прорыв в медицине. И я благодарна врачам Санкт-Петербургского института уха, горла, носа и речи, уникальным специалистам, которые практически вернули меня к полноценной жизни.