Жизнь российская Книга-1, Часть-2, Гл-105

Глава 105

"Разведка боем"
Обход верхних соседей



     Главное, начни дело, а кончится оно само собой.

     Азербайджанская пословица



Супруги Кульковы всё стояли и стояли в центре этого неимоверного кошмара.
Они жутко смотрелись посреди этой кем-то совершённой разрухи, этой ужасной и безобразной картины с пришедшей в негодность обстановкой, с плавающей посудой и утонувшими предметами быта. Всё было исковеркано и испорчено. Всё было залито и уничтожено. Всё было… всё было… Эх, да чего тут говорить… Нервы только портить…

Уже минут десять или пятнадцать прошло, а они всё стоймя стояли.
Как мумии. Как древние изваяния. Как неприкаянные.

Они прижались друг к другу, обнялись и плакали… дополняя воды в это жуткое половодье, которое вокруг их плескалось. Они не знали, что делать… как это исправить… как это остановить… как это вернуть в надлежащее состояние, как придать этому сущему безобразию божеский вид, с чего начать… и что дальше делать…

Василий Никанорович и Антонина Саввична находились по щиколотки в воде и не могли сообразить, как это всё произошло и почему именно их затопило.

Почему? За что? За какие грехи? Кто это сделал?

Они находились в неадекватном состоянии, они были в шоке, они были в ауте.
Справа, за стенкой, неожиданно музыка послышалась. Баян заиграл, а кто-то запел:

«Шумел камыш… деревья гнулись… а ночка тёмная была… Одна возлюбленная пара… всю ночь гуляла до утра…»

Слева громкие танцы-шманцы-обниманцы начались. Топот конский раздался. Словно табун диких лошадей через знойные степи рьяно пробирался на водопой.

А сверху кто-то босиком стал топать. Пятками голыми кто-то тарабанил по полу, покрытому звонким и гулким ламинатом. Кто-то наверху то ли в догоняжки играл, то ли в прятки, то ли просто баловался… или капризничал. А может… насолить людям, которые внизу живут, хотели… Может… у них желание такое было… Кто ж знает…

И тут их осенило. Да! По голове кувалдой ударило. Изо всей силы хряпнуло.

Мысль хорошая появилась сразу у обоих: умная… мудрая… толковая…

Соседи! Да! Вот с кем сейчас надлежало разговаривать о случившемся.

***
Тоня проворно принялась собирать воду тряпкой в ведро, а Василий, натянув на себя хлопчатобумажные шкеры, выскочил на лестничную площадку и резво поднялся этажом выше с одной единственной целью – накостылять по шее!! виновникам!! этого!! грандиозного!! водопада!! настучать по тыкве этим раздолбаям!!

Но там… там невозможно пройти. Там закрыто. Там заперто.

Там вход в жилой отсек был заблокирован закрытой на замок железной решётчатой дверью. Такие часто жильцы делают, чтобы посторонние не шарахались.

Что делать? Как быть? Как вызвать на экзекуцию этих козлов? баранов… шалопаев этих? Каким образом прочистить им мозги?

Кульков потряс руками ненавистную металлическую преграду, схватившись за прутья решётки. Но куда там… не прорвёшься… не продерёшься… – добротно сделано. Хорошо сварено. На совесть. Крепко. Надёжно. Не проникнешь. Не просочишься.

Но пасаран!!

Тут на глаза ему попалась фанерка с прикрученными к ней кнопками от звонков электрических. Это были повторители основных звонковых кнопок от каждой квартиры.

Кульков сразу об этом догадался. Ума ему не занимать. Своего полно.

Специально для тех это сделано, у кого ключи от этой дополнительной решётчатой двери отсутствовали по разным на то причинам. Кто-то потерял, а кому-то не положено. Ну и для гостей… для людей пришедших…

А рядом на присобаченной к стене фанерке этой были нацарапаны непонятные каракули каким-то абстрактным образом. Вроде бы… цифры… Но, какие-то не такие… не арабские… не индийские… Типа клинописи… наскальной живописи… или ещё чего таинственного…

У Пабло Пикассо и то понятнее на холстах.

Но… если напрячь зенки и приглядеться… всё же можно кое-что разобрать… Всё же… циферки какие-то… Или буковки… Закорючечки…

И это удастся прочесть, если человек будет в нормальном и адекватном состоянии… А не в возбуждённом и в испуганном-перепуганном, как Вася.

И при хорошем освещении, которое на лестничной площадке таковым вовсе не было. Нет. Отнюдь.

Одна лишь лампочка грязная и мухами обсиженная ватт на пятнадцать-двадцать (не более) тускло и мрачно светила на стене. Да и та то и дело моргала – вот-вот погаснет, вот-вот потухнет, вот-вот перегорит спиралька вольфрамо-молибденовая или колба вдруг стеклянная лопнет как пузырь мыльный, или взорвётся как та граната, из которой чеку предохранительную резко выдернули, разлетится ко всем чертям на части мелкие или расплавится, растечётся как пластилин производства подпольной фабрики.

Очумевший Кульков, тем не менее, обрадовался присутствию этого весьма нужного «изобретения» хитроумных жителей этого отсека для непрошеных гостей.

Да, это были повторители кнопок звонков по квартирам.
Да, это были они. Именно. О как! Для людей сделано!

И ещё… Про цифры эти корявые и непонятные…

Василий Никанорович не знал номера квартиры, которая была над ними, а высчитывать на пальцах не было времени. Он оказался в цейтноте, если выражаться шахматными терминами. Да ещё при этом в жёстком цейтноте. Не в мягком. А это гораздо хуже. В разы!

Как быть? Как поступить? Что предпринять?

Он принялся лихорадочно давить на все попадающиеся под указательный палец клавиши. А ещё он стал орать громко, во весь голос, чтобы все услышали.

«Караул! Аврал! Спасите! SOS! Спасите наши души! Пожалуйста! Всем на выход!! Всех свистать наверх! Абсолютно всех!! Поголовно!! И всемерно!! Христос воскресе!!!»

Раздались щелчки замков, скрипы и стуки дверей, недовольные возгласы, выкрики ругательские и отчаянно-истошные вопли разбуженных в столь ранний (а кому и поздний) час людей. Многие орали! Мол, что это за беспредел?! Кого, дескать, тут пристрелить?!

Василий Никанорович принялся всем сразу, скопом, всему этому милому родному жилищному соседскому колхозу («имени 22-го съезда КПСС») объяснять причину такого своего неадекватного (хулиганского) поведения. На извинения также не было времени.

Одни понимали и соболезновали, с горечью смотрели на всклокоченного пожилого человека в линялой майке и штопаных на сто рядов штанах с вдрызг оттянутыми как первомайские шары коленками, с взлохмаченной шевелюрой и впавшими чёрными от ужаса и жути глазами. Они, верхние соседи, поднятые по тревоге с их тёплых постелей, с нежным благоговением жалостливо и тоскливо поглядывали на такого чудаковатого, почти юродивого бедолагу, удручённого свалившимся на него огромным горем. Люди тяжело вздыхали и охали протяжно. Головой мотали. Губами чмокали. Сокрушались. Жалели бедного мужчину… Сочувствовали ему… Иные даже плакали и рыдали.

Да! Это правда. Некоторые из них даже плакали. Рыдали. Слезами уливались…

Другие же глядели на него волком, тигром, львом, снежным барсом, со звериным оскалом, с животным рыком, с нечеловеческим лицом, готовые разорвать его в клочья. На куски порвать, разодрать, изодрать на мелкие-мелкие частички: на молекулы, на атомы, на протоны, нейтроны и даже на электроны отрицательного заряда. Да хоть на что. С лица земли стереть. Или убить, удавить, отравить, растерзать, четвертовать, расстрелять или повесить. Ту же! На решётке этой! Извести на нет. В ноль превратить! без палочки и без чёрточки. В ничто! В пыль. В шлак. В перхоть. В дерьмо вонючее! В говно откровенное! С соплями смешать с зелёными. С грязью. С потрохами собачьими. Уничтожить! Как… не знай кого… И тотчас же съесть его, сожрать, слопать, схавать с костями вместе и с кишками.

Чтоб не было его на земле этой… чтоб не мешал им спать, жить, дышать…
За что? Да за то, что этот балбес троекуровский поднял их ни свет ни заря из своих тёплых гнёздышек. Курва он! А не человек. Самая настоящая курва! И больше никто.

Некоторые с цепи рвались! С готовыми к бою кулаками. Ногами сучили… Слюной брызгали. Соплями исходили. Матом крыли. Камень за пазухой держали… Здоровенную такую каменюку. Да! Булыгу целую! Рванину! Из карьера. После взрыва. С неотёсанными краями… с острыми… и страшными…

У одного нож торчал из кармана. Да!! Финка! Кинжал! Тесак! Стилет! Заточка!

Ого! Приготовился он хорошо. Чётко знает своё дело. Видать, не в первой такое.

У рядом стоявшего пистолет заряженный. Револьвер. Наган. Кольт. Маузер. ТТ. Макаров. Стечкин. Вальтер. Браунинг…

Огого! С предохранителя уже все снятые. Ого!!! Бойся!!!

Третьи просто стояли, зевали и молчали. Им это было фиолетово. По барабану.

Четвёртые, пятые и шестые вели себя иначе. Но… каждый по-своему…

Вспыхнула острая полемика: из-за кого же весь этот сыр-бор? кто это гад? кто этот придурок и недоносок… кто эта скотина безрогая… кто эта тварь… которая воду пустила.

Когда, наконец-то, всем соседским «дружным» коллективом удалось всё-таки вычислить номер квартиры настоящего злоумышленника, то обнаружилось, что его здесь нет. Отсутствует… паршивец! Начхал он на них на всех. Люди соединились, сплотились, слились воедино и стали колотить руками и ногами в дверь на них на всех начхавшего.

Вскоре на пороге появился молодой человек. Не появился, а предстал… Как ангел с небес спустился… Он был совершенно голеньким… и с полотенцем на поясе. За ним, в прихожей, как юная, желторотая, неоперившаяся грация смутно маячило милое создание. Такое чудное, нежное, сексуальное… розовое… душистое… пушистое… божественное… Точно! Божественное! И тоже с небес спущенное! Да-да-да. Она! Нимфа! Там стояла голенькая, стройненькая, худенькая, молоденькая, смазливенькая девушка. Ой! Ай! Уй! На той… желторотой… на той юной грации… тоже не было вообще ничего. Ноль! Нуль! Ну, совсем ничегошеньки… Даже полотенца. Листика даже не было… Ах, как мило… Ух, какая прелесть… Ох, какая невинность… Эххх… Хороша Маша, но не наша.

Парень с неохотой выслушал претензии и заявил, что он «ваще ничё» не знает и знать не хочет, что у него «ваще ничё» нигде не льётся и что у него «ваще везде сухо».

Смазливая девица высоким, ужасно писклявым, недовольным голоском верещала, что, дескать, как это они, нахалы и хулиганы, могут вламываться в частные владения, кто им, хамам и охальникам, мол, позволил вмешиваться в их личную интимную жизнь.

И она была очень даже крайне недовольна, что их, сладкую парочку, наглецы эти и бесстыдники подняли с уютной ароматной постельки, за уши вытащили из тёпленького гнёздышка в самый интересный и… божественный момент. И подчеркнула, что это по меньшей мере неделикатно и даже бесчеловечно. Совсем уж некорректно. Бессердечно и безжалостно. Глупо! Безголово. Безмозгло. И бестактно!

«Да! Да! Бестактно! Вам бы так!! козлам безмозглым…» – закончила она, скривя яркие пухлые губки и пустив горькую солёную ядрёную слезу, тут же упавшую как многокаратный брильянт на дивную трепыхавшуюся девичью грудь.

О! Момент восхитительный. Чудный! Это для художника материал. Для истинного. Для настоящего. Для Модильяни. Вот что ему надо было писать. А не ту… спящую… лежавшую… валявшуюся… корову…

Затем голая прекрасная фурия громко фыркнула, глазками стрельнула, артистично повернулась и растаяла в темноте, играя славными и аппетитными на вид упругими розовыми ягодицами. Ого!! Вот он! Вот второй сюжет для того Модильяни!

Хозяин квартиры поспешно шмыгнул носом и громко произнёс с ехидной такой ухмылочкой:

«Ну всё! Баста! Разошлись. Разбежались. Хватит базарить! Всё! Ничё у нас не текёт! Ваще!! Все свободны! Всё!! Кина не будет!!» И со всей силы захлопнул дверь.

Люди лишь головами покачали. Как, мол, это так… Но ничего не сказали.

Дряхлая морщинистая бабушка из угловой квартиры посоветовала лохматому мужчине, потерпевшему и пострадавшему в этом форменном безобразии, спуститься в подвал и перекрыть там воду на стояке. Самому. Кого ждать-то… дескать.

– Только наш не закройте! Не перепутайте!! – вежливо предупредила она.
– Так там же заперто! – попытался воспротивиться такому предложению Кульков.

– Да ты что, милок… Нешто не знаешь… Открыто там. Ага. Завсегда. Ходют там всякие. Кому ни лень. Ночуют тама… В карты играют. Водовку пьют. Пиво. Девок водют. Шарют их во все девичьи места без спросу. Шпрыцами балуются. Карасин нюхают. Они любую дверку откроют. Запросто. Фулюганы. Замков на них не напасёсси… Дуй туды! Не трать понапрасну время! Закрой кран на своём стояке! Только наш не трогай!

– Надо слесаря где-то найти… Или сантехника какого. По объявлению их можно вызвать. Их полно сейчас. Объявлений-то… – предложила дамочка в бигудях на голове под прозрачной голубенькой косынкой, то и дело поправляя рукой тесный коротенький цветной халатик, под которым аппетитно мелькали частички женского тела.

– А лучше вам в ЖЭК обратиться. Это же их хозяйство… – вдогонку Василию послышался от какого-то «великого знатока» самый умный и самый мудрый совет.



Продолжение: http://proza.ru/2023/08/16/776

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/08/15/789

Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378

Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023