Где границы, которые нельзя переходить?

    Насколько бы умело фашисты не прятали свои истинные цели, это будет вызывать протест у определённой части нации. Не у каких-то её врагов, которые заделались вражескими агентами и хотят, чтобы пришли вражеские фашисты и сотворили свой фашизм. А у просто людей, которые хотят, жить, как люди. И чтобы к ним тоже относились, как людям, и чтобы заслуживать отношения к своей нации, как к нации нормальных людей, а не фашистов. И которым хватает совести и ума, чтобы не быть глухими, слепыми и немыми. Таких людей фашистскому режиму придётся подавлять.
    Подавлять можно в открытую (а вот нате вам закон, запрещающий критиковать политику системы, что бы она не делала. Что значит – почему? Потому, что такой закон и точка!), а можно и завуалированно. Завуалированно – значит, преследовать так, чтобы подавить протест против фашизма, но при этом чтобы все думали, что преследуют не за то, что противник фашизма в своём обществе, а за то, что враг общества. Чтобы создать такую подмену, вопрос можно перевести, например, на оскорбление каких-то святынь. Страна куда-то вторгается, и ведёт какие-то боевые действия (или имеет в истории такие прецеденты), в результате чего появляются какие-то боевые подвиги, совершённые кем-то в рамках проводимой компании. Кто-то, жизни не пожалел, целую кучу врагов с собой забрал, кто-то целую кучу своих спас, тоже жизни не пожалев, кто-то в плен попав, до последнего держался, но важных сведений врагу так и не сдал. Мужество, самопожертвование, героизм, доблесть – полный набор качеств, которыми (в отдельности от политического контекста) можно только восхищаться, и кощунствовать над чем вроде как не годится. И такие истории так и будут преподноситься: восхищаться, восхищаться, и ещё раз восхищаться, и восхищаться так, чтоб на все остальные вопросы внимания уже не осталось.
    Акцент на восхищении будет сделан целенаправленно, чтобы, во-первых, отвести внимание от всего остального, а во-вторых, накачать как можно больше целевую аудиторию эмоциями, которые должны сработать, если кто-то затронет связанные с ними чувства (и вообще попутно приучать людей думать в первую очередь не на уровне логики, а на уровне на уровне эмоций). И целенаправленно подавать это массированно, задавливать этим сознание, чтобы как можно меньше оставалось тех, кто захочет спросить: «Ну хорошо, мужество, героизм – это всё понятно, но что там с политическим контекстом: война-то какая была: освободительная или захватническая?». Чтобы в альтернативу этому на уровне эмоций где-то в подсознании сработало «жизнь за других положил – значит, хороший, а хороший человек плохие дела делать не будет, значит, война на самом деле праведная была, просто это надо чувствовать…»
    Подход типичного резидента системы к оценке войн должен быть примерно таким: как только начинает разбираться какая-то война, ставится вопрос, правая она была или нет, но, если вопрос касается войны, которую вела его страна (какую бы она не вела), внимание сразу же переключаются на благоговение перед подвигами, и всё остальное забывается. Прошли тему данной войны, снова вспомнили про вопрос правоты, и применительно к разбору следующей войны снова готовы вопрос о справедливости поставить. А если кто-то не захочет действовать по такой схеме, и будет задавать неудобные вопросы, обрушиться на него со всей инерцией эмоций, которые накачаны такими методиками. И не хотеть даже слушать, что он говорит, просто орать «Враг!» и слышать только себя.
     Другие аргументы не нужны. Нужны подвиги, закреплённые всеобщим почётом, орденами, возможно, памятниками, и стоящими за всем этим законом, защищающим это всё так, чтобы пылинка на них не посмела упасть. И если кто-то посмеет выступать против агрессии, его в конечном итоге будут мордовать не за «противодействие фашизму», а за «оскорбление святынь». И приучать народ к тому, чтобы на это реагировать только так, и чтобы иная реакция верному резиденту системы была непонятна и неприемлема. Называться это может словом «патриотизм (У кого-то другое понимание этого слова? А вот у резидентов этой системы будет такое), и мышление строиться на уровне «не патриотичен – значит, враг».
    Возникает вопрос: ну хорошо, допустим, обрушились на позволившего себе инакомыслие вслух. Проехали катком, раздавили-зарыли, втоптали в грязь. Но вопрос-то остался без ответа. Где ответ на вопрос, а справедливая ли война? А ответ, оказывается, дан. Это с точки зрения ищущего правду человека вопрос остался без ответа, а с точки зрения скрытых фашистов они ответили предельно чётко: посмеешь спрашивать то, на что отвечать мы не хотим – получишь по мордам. Чего не понятно? Непонятно, как можно так себя вести и делать это с таким видом, как будто это нормально? И на это ответили. Они так себя ведут, потому, что могут сделать так, что никто с них спрашивать не может – вот когда сможешь спрашивать так, чтоб от ответа не отвертеться было, тогда и перестанут. Так что на все вопросы ответы, оказывается, даны, надо просто уметь их видеть, а не видение ответа, оказывается, проблема не видящего.
    Суть скрытого фашизма (и любого другого агрессора) проста: на вопрос любой компании, которую он ведёт в отношении кого-то, ответы могут быть какие угодно и сколько угодно, кроме одного: а потерпели ли они аналогичное в своём отношении? Этот вопрос система будет принципиально игнорировать. Все ответы на него будут мимо вопроса, и в направлении вывода, что лучше такой вопрос вообще не задавай. Сознание людей будут приучать, вымуштровывать, доводить до полного автоматизма в манере давать такие ответы и не видеть никаких в этом проблем. А вот всего, что мимо вопроса, может быть сколько угодно.
    Дополнительно к подобным приёмам может быть ещё прикручена пропаганда на тему «А они первые начали!». Они же первыми обстреляли – забыли, что ли? Это будет ещё одной формой ответа на вопрос. Только без доказательств, что это правда, но с таким видом, как будто они не нужны. Откуда у них будет уверенность, что это правда? Ну как же откуда – оттуда, что это «должно» быть правдой. Что значит должно? Должно потому, что это «справедливая» война. С чего справедливая? Потому, что на ней погибают лучшие люди, а как лучшие могут за плохое дело ратовать? Посмеешь с этим спорить – оппоненты придут в ярость и спрячут свою безответственность за неё. А ярость будет прятаться за закон, запрещающий оспаривать постулат, что враги напали первыми. И за нарушение угрожающий таким судом, на котором у обвиняемого толком и не будет никаких реальные прав себя защищать.