Нездоровая очередь

Мишка Агафонов заболел и вызвал врача на дом. Та пришла под самый конец дня, часа в четыре. Мишка ожидал увидеть вечную Марью Ванну Стеллер, которая знала с пеленок не только матерей его сверстников, но и их бабушек. Однако, вместо Стеллерши или, иногда заменявшей ее, болтливой Бехтеревой в квартиру ввалилась незнакомая тетка с красной физиономией и очками на выкате. Едва заметив, что Михаил держит баланс без помощи костылей и протезов она прошипела,
- Не мог сам в поликлинику прийти!
- Так у меня ж тридцать восемь и пять, - прогнусавил Агафонов. А по радио сказали, чтоб, если температура, то на дом вызывали.
- По радио! – передразнила докторша и швырнула сумку на стул, где до этого стояли капли в нос. – Всю поликлинику на уши поставили. Специалистов с мест посрывали! А моих больных кто лечить будет?
Миша не мог пообещать вылечить больных злой краснощекой женщины, поэтому молчал и наблюдал как она вытаскивает из сумки стетоскоп. После трех тычков в агафоновскую впалую грудь врачиха нацарапала что-то на рецептном бланке и выписала больничный.
- Придешь в пятницу! – рыкнула она. – В регистратуре скажешь, что тебе у Соколовой надо больничный закрыть. Понял?
Мишка кивнул.
- В регистратуру подойдешь, они меня найдут! – крикнула еще раз докторша, на ходу засовывая трубку обратно.

В пятницу с раннего утра пошел снег. Белые шарики спускались медленно покачиваясь, будто на невидимых парашютах. Мишка не выходил на улицу уже четыре дня и решил, что обязательно погуляет после поликлиники.
В регистратуре он спросил в каком кабинете принимает Соколова. Ему сказали, что в восьмом. Поднявшись на второй этаж, Михаил тут же наткнулся на дверь с номером восемь и залитой свежей краской эмалированной табличкой. На табличке остались только три буквы в верхней строчке «оло» и чуть поболее в нижней – «олова». «Оло – олова», - усмехнулся про себя Миша и сразу погрустнел, заметив, что возле двери толпилось порядочно народу.
- Кто последний? – спросил он с радостной улыбкой выздоровевшего молодого человека.
- Я-а, - ответила на неуверенном распеве женщина в натянутой на лоб норковой шапке.
- Тогда я за вами, - опять улыбнулся Мишка.
- Вы? – удивилась женщина, как будто за ней занимали всю жизнь исключительно гусары с эполетами, и Михаил в своей подержанной куртке не вышел ни ростом, ни лицом для стояния за такой уважаемой дамой.
Но Мишка в этот зимний день был в хорошем настроении, поэтому миролюбиво подтвердил, - Да-да, я. – И тут же заметил, что его миролюбие не разрядило обстановку, поскольку семь остальных очередниц, все в меховых шапках, повторили норкино баранье выражение на своих лицах.
Агафонов даже начал сомневаться, а в тот ли кабинет он стоит. Но тут со стороны лестницы появилась молодая симпатичная девушка и развеяла сомнения, спросив:
- А кто последний к Соколовой?
- Михаил сделал шаг вперед, чтобы симпатяшка могла получше разглядеть его молодость и красоту и, с улыбкой начинающего ловеласа, сообщил:
- За мной будете, девушка.
Вновь пришедшая, вместо того, чтобы ответить плохо скрываемой радостью, сильно смутилась и стала оглядываться по сторонам, словно ища поддержки. Видимо Миша был не в ее вкусе. Настроение Агафонова начало портиться, тем более, что очередь отреагировала с уже начавшем приедаться идиотизмом:
- Да, он пришел и встал тут, мы сами удивляемся. – выразила общее мнение объемная тридцатилетка в дутом пальто. – Молодой человек, вы хоть знаете какой врач тут…?
К счастью, ее тираду прервал знакомый голос:
- ...Миша! – раздалось у Агафонова под ухом. Перед ним возникло идеально круглое в красную крапинку лицо соседки тетки Веры. – Что заболел?
- Да уже почти выздоровел. Вот пришел за… - прогнусавил Мишаня, чувствуя на себе пристальное внимание окружающих.
- …Ну правильно, показаться надо, провериться, - перебила его тетя Вера, заправляя волосы под голубую крупновязаную шапку. – А то мой Санька-дурак тоже болеет, а к врачу идти не хочет. Я ему говорю – пойди, дурак, обследуйся, а он ни в какую. Ты вот, если еще раз пойдешь, прям за руку его возьми и сюда приведи! А я к глазнику ходила. Очки уже не видят ничего. Тоже очередь с восьми часов стояла. Ну ладно, пойду за рыбой. Толстолобов сейчас должны на базар подвезти. Давай!
Он проследовал за топающей по-медвежьи теткой Верой, помахал ей ручкой пока она спускалась, да так и остался на лестнице. Здесь, под серо-коричневым фонарем, свет из которого почти полностью преграждала толстая прокладка из паутины и крыльев ископаемой моли, он чувствовал себя в безопасности от нездорового интереса Соколовских больных к своей персоне.
«Вот дуры, чего они ко мне привязались», - сгоряча подумал Михаил и тут же поймал себя на мысли, что в очереди действительно были одни женщины. Как не странно, но после этого ему стало легче. На родном предприятии каждый конец месяца его посылали в бухгалтерию для выписывания лимиток и набивки нарядов. Этот день всегда был черным в его календаре. Десяток женщин едко над ним подшучивали, демонстративно шептались и регулярно заставляли отворачиваться во время примерок. Чувствовал он себя там препаршиво. Сегодня, похоже, целая бухгалтерия какой-нибудь ткацкой фабрики собралась у нужного ему кабинета. Вот угораздило!

На лестнице было спокойно, но холодно. Из входной двери, расположенной этажом ниже, несло жутким минусом. Потоптавшись минут пятнадцать, Мишка решил не жертвовать легкими ради нервных клеток и вернулся в психическую очередь.
Один из углов оказался свободным. Агафонов втиснул в него обе ягодицы и полторы лопатки и приготовился к худшему. Оно не заставило себя ждать. Взгляды очередников немедленно устремились к нему. Михаил невольно осмотрел видимую часть самого себя и снова не нашел никаких изъянов. Модная темно-синяя куртка, подаренная тетей на 20-летие защелкнута не все кнопки. Шарф заправлен. Ширинка на джинсах, если и была бы расстегнута, то из-под подола куртки ее не видно. Ботинки относительно чистые. Чего им надо?
Мишка поежился и почувствовал что-то острое в районе грудной клетки. Это была книжка, которая валялась на тумбочке для обуви. Он заметил ее уже выходя из квартиры и сунул во внутренний карман, даже не разглядев в темноте названия. Теперь она пришлась очень кстати. Миха достал книженцию, раскрыл где-то на середине и уткнулся в незнакомый текст, предварительно изобразив на лице экстремальную заинтересованность. Однако поддерживать такую гримасу оказалось непростым делом. Книга оказалась из серии «Вылечи себя сам». Этой серией в последнее время увлеклась Мишкина маман, и одна из полок в их доме быстро заполнилась советами народных целителей. Агафонов с трудом сдерживал зевоту и заставлял зрачки хоть изредка фокусироваться на плохо пропечатанных буквах.
Через пару минут он украдкой взглянул на окружавшую его публику. Михаил ожидал, что они успокоятся и переключат внимание на что-нибудь другое, но жестоко ошибся. Все глаза, бывшие в наличие, впились в то же, что и два Мишкиных, только с другой стороны. При этом нижние губы у половины дам выпятились, изображая крайнюю брезгливость, а у другой половины – наоборот втянулись, как обычно бывает в предчувствии опасности.
Агафонов выдержал паузу и осторожно повернул обложку к себе. Ее оформление не вызвало у него ни одной из эмоций, что были написаны на физиономиях очередниц. На желтом фоне был прорисован контур лица молодой девушки. Что этих идиоток могло опять испугать? Желтый цвет, большие глаза, пряди белых волос? Что?
Михаил скрипнул зубами так, что сам услышал и вновь раскрыл книжку, которая, как он успел заметить, называлась «Узнай свой организм». Однако в покое его оставили ненадолго.
- Молодой человек! – повысила голос «Норка». – Зовите уже вашу жену, после меня ваша очередь!
- Какую жену? – выглянул из-под брошюры Агафонов.
- У вас их что много?
- А, да нет, это... Я не женат, - Мишка смутился еще больше.
Норкина челюсть отвисла на пару сантиметров. Помощь пришла с неожиданной стороны, из хирургической очереди. Пожилая дама, разочаровавшись в вялости дискуссий, циркулировавших около ее кабинета, присоединилась к обсуждению агафоновской персоны в соседнем лагере.
- А они нынче не женятся. Зачем оно им, девки и так дают. Теперь детей без свадьбы заделывать можно, дык ведь? – кивнула она Агафонову.
- Дык, - кивнул он в ответ, улыбаясь и хмурясь одновременно.
- Ну так пусть ведет, кто она ему там! - завела свою песню неугомонная Норка. Но тут дверь распахнулась и мистическое заклинание: «Следующий!», всосало ее в чрево кабинета.
Повинуясь инстинкту очередника, Мишка занял норкино место у самой двери. Хоть он и старался ни на кого не смотреть, но по колебаниям воздуха понял, что даже это, вполне законное, перемещение вызвало нездоровую реакцию в обществе. Однако темная полоса, не успев как следует почернеть, в который уже раз сменилась белой. Дама, только что покинувшая кабинет, заверещала: «Девочки, косметичку не видели? Нету косметички, все обыскала. Точно брала, помню. Я вот тут сидела, может из сумки выпала?»
Девочки переключились на поиски косметички. Миша закрылся книжкой.
В розыскных мероприятиях не участвовали только занявшая за Мишкой «хрупкая» милашка и державшаяся за ней молодуха с распущенными волосами. Правое ухо Агафонова уловило фрагмент их разговора.
- Ой, еще два человека! Не успею, наверное. У меня в двеннадцать очередь в парикмахерскую, - сказала длинноволосая.
- Да я быстро, - успокоила ее Хрупкая. – Мне только справку для бассейна.
- Ты то быстро. А этот..? – и обе захихикали.
«Даже они надо мной смеются!», - с горечью подумал Михаил, которому Хрупкая, чисто внешне, очень нравилась.

Наконец дверь раскрылась и оттуда вышла Норка. Она, правда, была уже без шапки, но ума у нее от этого не прибавилось. Как только Мишка, повинуясь крику: “Следующий!”, шагнул вовнутрь, она попыталась схватить его за рукав. Михаил тут же захлопнул дверь, чем оградил себя от посягательств Норки и кошачьих воплей, коими очередь отреагировала не его исчезновение.
За столом сидела Соколова. Это окончательно убедило Агафонова в его правоте. Она что-то искала на полке с допотопными файлами.
- Проходим за ширму и раздеваемся. Я сейчас подойду, - распорядилась докторша, не глядя на посетителя.
Миша огляделся, ширмы не нашел, но обнаружил занавеску, разделявшую комнату на две половины. Пройдя за занавеску, Михаил наткнулся на странную кушетку с дурацкими оглоблями по бокам. Поразмыслив, Мишка подвесил на одну из них куртку и свитер, а на другую – рубашку и майку. Когда за «ширмой» появилась Соколова Мишаня блистал голым торсом и мило улыбался навстречу. Затем была пауза, в продолжении которой врач с расстояния трех шагов произвела визуальный осмотр грудной клетки пациента и его гардероба. А потом...

Он обнаружил себя бегущим по улице в неизвестном направлении. Бегу мешала рассвирепевшая пурга и шарф, болтавшийся из-под расстегнутой куртки вместе с левым рукавом рубашки, видимо надетой задом наперед. Миша явно бежал от какого-то кошмара, но скрыться не мог. Кошмар, вступив в связь с памятью, засел у него в голове. Чтобы как-то его заглушить, Миха пел песню “Варшавянка” в голос.

Кошмар был раскадрирован непрофессионально и прерывался темными или хаотично-полосатыми разрывами. В одном кадре, полуголый Михаил с охапкой тряпья в руках стоял перед толпой женщин. При этом он часто пригибался, ожидая, что орущее из-за его спины чудовище в белом халате ударит его по загривку. В следующем эпизоде, он летел вниз по лестнице, теряя то, что было у него в руках. Шмотье, впрочем, быстро догоняло его при помощи той же орущей мед-ведьмы, которая неслась следом. В третьем кадре, Агафонова ловят в дверях, обыскивают, находят больничный и несут его в регистратуру. Именно в этот момент Михаил услышал слово, которое окончательно помутило его сознание. «Кто направил его к гинекологу?» - кричала Соколова в окошко регистратуры. Длинная очередь из жителей Мишкиного микрорайона была тому свидетелем.

Выходные Михаил провел в подполье. Он не выходил на улицу, не подходил к телефону и даже не выглядывал в окно. Обычные прохожие казались ехидными соглядатаями, которые специально стекались к его дому, чтобы поглазеть на околоточного дурака.
В понедельник утром Миха совершил марш-бросок к конечной остановке, дабы занять самое заднее сидение в рейсовом автобусе. Лишь добравшись до конторы, он расслабился и начал возвращаться в нормальной жизни. Однако, после обеда, кошмар настиг его и на рабочем месте. Мишка допивал чай, когда дверь распахнулась и зашел начальник.
- Ну вот, Михаил, принимай новые кадры. Это Светлана, она будет тебе помогать, а ты ее будешь учить. Проходи, Света, знакомься. Вы ребята молодые, симпатичные, вам друг с другом будет интересно, - начальник многозначительно ухмыльнулся и пропустил «нового кадра». Но тут же на его лице возникло выражение испуга, - Агафонов, ты чего?
Мишка обхватил голову руками, и загудел вот так: «Гуу-ууу», - как-будто собирался разрыдаться. Из-за спины начальника выглядывала хрупкая девушка, которая заняла за ним очередь в прошлую пятницу.

2017