Шоссе для двоих

               



                Глава  первая

   По тёмному, залитому дождём шоссе, виляя в разные стороны, мчался чёрный автомобиль. Сидевший за рулём, смотрел в лобовое стекло, мокрое от дождя, отсутствующим, ничего не видевшим взглядом; капли дождя беспрестанно бившие в стекло сводили его с ума. Его звали Антуан. Это был мужчина тридцати девяти лет: высокий, мускулистый, со светлыми зачёсанными набок волосами и грустным взглядом. Он крутил руль, время от времени прикладываясь к бутылке с виски, лежавшей открытой на сидении; делал один большой глоток, и ставил бутылку на место, не отрывая своего безумного взгляда от тянувшейся вдаль мокрой полосы шоссе, но... видел одну пустоту.
   Время шло, а машина всё неслась и неслась, прорезая ночную тьму. Он мчался, но не знал, куда он мчится: ему хотелось бежать, исчезнуть, испариться из той жизни, в которой он пребывал до сих пор. Но он не знал, куда бежать – машина сама несла его, прокладывая путь в этот дождливый и пустой вечер.
   Но помимо дождевой стены с её «пустотой», перед его глазами стоял образ… образ той, от которой он сейчас бежал… не смея себе в этом признаться.
   Элен… Это имя терзало его слух… не давало покоя… Эта улыбка… эти глаза… эти руки… эти губы… волосы… мягкие, белоснежные, колыхающиеся на ветру, и вновь опадающие… терзавшая
воображение улыбка, чуть тронувшая губы, которые манят… поцелуй – лёгкий, невообразимый… а эти руки, их мягкое прикосновение… заставляет покрываться мурашками всё тело…
   Элен… почему ты сделала  э  т о?.. что было не так?..
   Откуда появилась эта искра раздора, огонь которой поглотил всё, что было создано за такой корот…
   «Что я сделал не так?» – эти мысли не выходили у него из головы. А та пощёчина, до сих пор звенела у него в ушах.
   Он никогда не бил её. Никогда прежде. Бывало, ссорились, но никогда это не выходило за рамки дозволенного. А этот тип, даже не заступился за неё. Трус!
   Когда это было? Вчера? Сегодня? Когда он ударил её? Нет, это произошло сегодня… сегодня… всего несколько часов назад…

   Только сегодня, он прибыл из Тулона, где занимался реконструкцией своего нового проекта (он был архитектором). И вот, наконец, он выбрался домой. Он мчался, как школьник на первое свидание, к своей голубоглазой кошечке – как он её ласково называл.
   И вдруг…
   Элен… его Элен… в постели с другим мужчиной…
   И в тот же короткий миг, его мечты в отношении их счастливого союза (как ему всегда казалось), рухнули.
   Он стоял на пороге комнаты…
   Казалось бы, обычное дело: женщине надоедает всё время видеть одного и того же мужчину, спать с ним – ей нужно разнообразие, новые ощущения… И она заводит другого… Он мог понять это…
   Но Элен… нет, только не она. Он любил её…
   Она растерялась: клялась всё объяснить; говорила, что это он (её любовник) заставил её, чуть ли не силой… Но Антуан видел… видел, как она отдавалась ему, отзываясь на его прикосновения, поцелуи, ласку. Видел её улыбку, предназначенную другому.  Видел закрытые глаза, приоткрытый от наслаждения рот, и, слышал стон. Тот, который он слышал, когда она занималась любовью  с  н и м.
   Он не поверил ей. Слишком глубока была рана. Ложь, лишь усилила её боль…
   Она поднялась с постели, подошла к нему, обняла: умоляла простить, но он оттолкнул её, и влепил звонкую пощёчину. Она упала на кровать. Её любовник даже не потрудился вмешаться: сидел на кровати, сгорбившись, боясь посмотреть Антуану в глаза, в то время, как она лежала всхлипывая, уткнувшись лицом в подушку. Потом, всё же, поднялась. В её глазах, Антуан увидел ненависть и презрение. Она кричала, и говорила такое, чего он никак не мог ожидать от неё. Такой, он её ещё никогда не видел.
   Не желая её слушать, он выскочил из квартиры, сел в машину, и бросился в никуда. Сначала заехал в ближайший бар, чтобы в виски утопить свою боль; пропустил несколько бокалов и, захватив с собой ещё одну бутылку, он помчался по залитому дождём шоссе. Ему было всё равно куда ехать, лишь бы быть подальше от всего этого: а эта жуткая сцена – Элен в объятиях другого, преследовала его всю дорогу. И её слова… тот ужас, в котором она ему призналась…
   А как красиво всё началось:

   Это была неожиданная встреча на вечеринке у приятеля.
   Приятеля звали Серж Лабори. Они с Сержем тогда закончили реконструкцию своего первого и весьма удачного проекта. И решили по этому поводу устроить вечеринку, на которую были приглашены коллеги-архитекторы и самые близкие друзья. Проходило всё в загородном домике Сержа, который он недавно приобрёл. Приехало человек пятнадцать. Собрали огромный стол: c винами, шампанским и различными яствами, заранее заказанными в ресторане.
   Все пили, закусывали, поздравляли виновников торжества, громко играла музыка, и тут в дверь позвонили. Не удивительно, что среди всего этого шума Антуан был единственный, кто услышал звонок. Немного пошатываясь, он вышел из-за стола, и, открыл дверь.
   На пороге стояла девушка. Неожиданное появление симпатичной незнакомки с голубыми глазами, сразило Антуана наповал. Он смотрел на неё, не в силах что-либо произнести. Она тоже смотрела на него некоторое время, потом сказала:
   – Простите, я вам не помешала? Я живу, здесь рядом… услышала музыку, и решила зайти. Я живу одна. А вы знаете, как скучно бывает сидеть одной дома в такой чудесный вечер. Меня зовут Элен… Что с вами?
   – А? – вздрогнул Антуан, словно опомнившись от каких-то своих мыслей.
   – Вы так странно на меня смотрите!
   – Да? Просто вы… вы так неожиданно появились, – ответил Антуан, не отрывая глаз от той красоты, что предстала перед ним.
   – Если я помешала, тогда, я уйду, – девушка уже поворачивалась, чтобы уйти, но Антуан задержал её:
   – Нет-нет, что вы, – быстро воскликнул Антуан, даже испугавшись своего голоса. – Вы нисколько не помешали, наоборот вы… Если хотите – присоединяйтесь к нам.
   С вечеринки они ушли вместе. Элен пригласила его к себе. Её домик, действительно оказался неподалёку. Эту ночь они провели вместе. А утром, он уехал на работу, пообещав вечером заехать ещё, если она, конечно, не против. Она была не против.
   Весь день Антуан не находил себе места: он влюбился в эту очаровательную девушку, как мальчишка, который без памяти влюбляется в самую красивую девочку в классе. Но Антуан был далеко не мальчишка – тогда ему было тридцать четыре года, а ей, не больше двадцати, если не восемнадцать. В тот день он не мог спокойно работать: все мысли были лишь о ней одной. С нетерпением он ждал той минуты, когда кончится рабочий день, и он снова увидит её. Невозможно описать это чувство. Чувство какого-то необъяснимого влечения.
   Он был безмерно счастлив, когда спустя неделю, предложил ей переехать в его парижскую квартиру, где он жил, и, она согласилась. Позже, он узнал, что недавно она рассталась со своим молодым человеком: говорила, что долго не могла прийти в себя, и, чтобы как-то успокоиться, переехала в тот загородный домик, принадлежавший её родителям; там, в тишине и одиночестве, она решила излечить свои душевные раны. Так, случайная встреча с Антуаном, в корне изменила её жизнь. Впрочем, и его тоже.
   Получив деньги за свой, ещё один удачный проект, он поехал с Элен в путешествие. Они выбрали Италию: там, среди «римских руин», они провели лучшие мгновения своей жизни, о которых можно было лишь мечтать.  Элен оказалась не только привлекательной девушкой, но и весёлой, не лишённой чувства юмора, очень живой и любознательной. Вот только, почему-то, она не хотела рассказывать ему о своём прошлом. О том, как она жила до встречи с ним. Когда он пытался расспрашивать её, она сразу менялась: становилась раздражительной и грубой; убегала в комнату, запиралась там, и подолгу не выходила. Он никак не мог понять смену её настроения, но в будущем решил больше не касаться этой темы, чтобы не портить жизнь, ни ей, ни себе. Не считая этого небольшого разлада, их союз длился пять лет. Пять лет они были вместе.
   И вот, неожиданно, ложь, породившая предательство, разрушила этот счастливый союз.

   Продолжая крутить руль, Антуан вытащил из кармана пачку «Житан», прикурил сигарету, и, вот, уже в который раз за этот вечер, перед его взором вновь предстала эта картина – Элен в объятиях другого… потом мольба о прощении… пощёчина… она на кровати, уткнувшись лицом в подушку… всхлипы… плачь…
   Она медленно встаёт с кровати, поднимает на него полные слёз и ненависти глаза, и начинает говорить те страшные слова, в которые он не может… не хочет верить.
   – Ты можешь ударить меня ещё раз, если тебе будет от этого легче, но я… не виновата: это всё моё прошлое; ты спрашивал меня, как я жила всё это время, до встречи с тобой, так интересовался моим прошлым. Я не хотела вспоминать об этом. Но ты настаивал. Так вот теперь слушай… Я была… проституткой… да-да, обычной шлюхой… А началось всё, в один из вечеров… когда мой дорогой папочка, вошёл в мою комнату, запер её, подошёл к моей кровати, зажал мне ладонью рот, и, изнасиловал меня… Меня – свою собственную дочь… А потом пригрозил: если я скажу об этом матери, или кому ещё, он выгонит меня из дома. Мне было тринадцать лет… Всю ночь, я не могла уснуть, вспоминая то, что он со мной сделал. Да, что ночь, я до сих пор не могу забыть этот кошмар. Я была для него словно уличная девка, купленная им за несколько грязных франков. Ты не представляешь, как мне было стыдно, хотя, по идее, стыдится должен был он. А ещё хуже было то, что утром, за завтраком, он вёл себя так, словно ничего не произошло: поцеловал меня в лобик, шлёпнул по заднице, и пожелал хорошего дня. А после ушёл в свою контору… Через какое-то время, я ушла из дома, уехала из города. Денег не было, а надо было как-то жить. И я стала зарабатывать… торгуя своим телом. В один бордель, некая мадам, «набирала» молодых хорошеньких девушек и, я решила «попробовать». Вскоре, Элен Жюссуа, перевоплотилась в «крошку Ленэ» – это был мой «рабочий» псевдоним. Мужики млели и балдели от меня…
   – Нет, нет, нет, я не верю тебе, – прокричал Антуан, и выбежал из квартиры.

   «Этого не может быть», – думал он, продолжая гнать по пустынному шоссе, которое по-прежнему заливал дождь. Это страшное признание, никак не выходило у него из головы. Он не хотел верить этому. Как это возможно, чтобы отец изнасиловал собственную дочь… А потом та уходит из дома, и становится проституткой… Он прожил пять лет с женщиной, которая давала пользоваться собой за деньги. Теперь понятно, почему она молчала о своём прошлом. Боялась, что он порвёт с ней. Боялась, что он не сможет смириться с её прошлым.
   На глазах Антуана выступили слёзы. От этого он перестал видеть дорогу. «Наша любовь кончилась?» – это был его вопрос самому себе, прежде чем на какое-то мгновение он ослабил руки, державшие руль… и в тот же миг его машина свернула на обочину, врезавшись в дорожный знак.


                Глава  вторая

   Прорезая ночную тьму светом ярко горящих фар, по тому же шоссе, мчался красный «Мерседес». В нём сидели двое: мужчина, и молодая женщина; бешеный взгляд мужчины, сидевшего за рулём, был нацелен в лобовое стекло, за которым вовсю шуровали «дворники», стирая сочившуюся с разбушевавшихся небес влагу, которая появлялась снова и снова. Девушка в это время, смотрела в зеркальце косметички, пытаясь замазать образовавшийся на правой щеке кровоподтёк.
   – Ты подонок, Рене! Бить женщину, на такое способен только трус! – грубо выпалила она, не прерывая своего занятия.
   – Ты сама напросилась, – бросив косой взгляд на свою спутницу, так же грубо, ответил мужчина. – Не надо было прижиматься к этому сопляку… А как он пялился на тебя… его похотливый взгляд прямо-таки раздевал тебя.
   – И всё равно, ты подонок! – стояла на своём девушка, орудуя кисточкой.
   – Заткнись! Твой голос уже действует мне на нервы.
   – Я тебя…
   – Я сказал – заткнись! Иначе, схлопочешь ещё!
   Косо глянув на него, девушка захлопнула косметичку, убрала её в сумочку, и глянула в зеркало заднего вида, чуть повернув его к себе. Заметив это, мужчина, резким движением руки, вернул его на место. Скорчив гримасу, девушка, откинулась на спинку сиденья, надув губки.
   – Сволочь! – бросила девушка, отворачиваясь от сидевшего за рулём, устремляя глаза на окошко, справа от себя.
   – Если ты не заткнёшься, я выброшу тебя из машины! – предупредил мужчина.
   – Как же я тебя ненавижу! – говорила она, не обращая внимания на его угрозы – казалось, она не слышит его, продолжая выплёскивать из себя накопившуюся в ней обиду. – И как я могла прожить с тобой три года?
   – Прожила же!
   – Иногда я задаю себе вопрос: как бы сложилась моя жизнь, не встреть я такого подонка, как ты?
   – Ты, маленькая, неблагодарная дрянь… Да если бы я не подобрал тебя, ты бы до сих пор, прислуживала в той дешёвой придорожной забегаловке, получая шлепки по заднице от тех уродов, что каждый день наводняют её!
   – Лучше шлепки по заднице от посетителей, чем по лицу, от такой скотины, как ты! – вторила девушка.
   – И ты ещё жалуешься? – прогремел мужчина, полоснув её коротким взглядом, воспалённых от напряжения глаз. – Да ты жила в моём доме как принцесса! Тратила мои деньги! А эти тряпки, что ты каждый день меняешь – все они куплены на мои деньги! Я водил тебя по лучшим ресторанам Парижа… Знаешь, сколько стоит одно только это платье, дрянь…
   Его рука схватилась за край платья, и, девушка, словно ожидая этого, влепила ему звонкую пощёчину, звук которой, на мгновение заглушил шум мотора и дождя. Но и он в долгу не остался: не отрывая глаз от дороги, он схватил девушку за волосы, и ударил головой о лобовое стекло, отчего она взвизгнула, схватила его руку и впилась в неё своими острыми ноготками.

   В это время, «Мерседес» проезжал мимо вставшего на обочине чёрного автомобиля с откинутой крышкой капота, над которым склонился водитель: фара машины была разбита, а в трёх шагах лежал дорожный знак.
   Услышав мотор подъехавшей машины, водитель (это был Антуан) поднял голову. «Как кстати», – подумал он, и направился в сторону вставшего в нескольких шагах от него «Мерседеса», обтирая руки о пропитанную маслом ветошь. Он заметил, как сидевшие в салоне о чём-то спорят – грубый мужской голос, переливался с женским визгом; это остановило Антуана; не дойдя до места, он резко встал посреди шоссе.
   Неожиданно, дверца машины раскрылась, и, в тот же миг, сидевший за рулём, вытолкнул свою спутницу из салона – девушка с визгом полетела на мокрый асфальт; дверца вновь закрылась, и машина поехала.
   Антуан наблюдал, как отъехав на небольшое расстояние, автомобиль резко остановился, дал назад, и снова подъехал к поднимавшейся на ноги девушке: на этот раз, дверца не раскрылась; из окошка вылетела сумочка и розовый туфель – упавшие посреди шоссе. И машина поехала, выхватывая светом фар мрак одинокого шоссе.
   Антуан не верил в то, свидетелем чего только что оказался: он решил, что это видение от пережитого им сегодня, предстало такой вот галлюцинацией; он смотрел, то на удалявшийся красный «Мерседес», то на девушку, которая, не удержавшись на ногах, вновь оказалась на асфальте
   – Помогите же мне, – услышал он, и бросился к девушке, радуясь тому, что это не было видением, и он не сошёл с ума.
   Осторожно обхватив рукой её талию, Антуан помог ей подняться. Девушка надела лежавший на обочине туфель, в то время, как Антуан поднял её сумочку. Придерживая, он повёл её к своей машине. Она шла, заметно прихрамывая, и дрожала: лёгкое платье, что было на ней, всё вымокло; открыв дверцу, Антуан помог ей занять место на переднем сиденье, не выпуская из рук её сумочку. Когда она опустилась в мягкое сиденье, он захлопнул крышку капота, и сел на своё место, положив сумочку рядом с девушкой, которая сидела закрыв глаза, и откинув голову на мягкую спинку.
   Антуан поднял с пола бутылку, и со словами: «Выпейте, вам нужно согреться», протянул её девушке.
   Не поворачиваясь, она взяла бутылку, сделала глоток, и поперхнувшись, закашляла.
   – Господи, что это? – спросила она, сквозь кашель, разворачиваясь к Антуану.
   – Это виски, – ответил он, забирая бутылку и делая глоток, так же откинув голову на сиденье.
   – Вы что, пили за рулём? – спросила она, тяжело сглатывая после продолжительного кашля.
   – Во Франции не запрещено пить за рулём, – пошутил Антуан. –  К тому же, мне это было необходимо.
   Девушка, дёрнув плечом, поёжилась, и снова откинулась на сиденье, закрыв глаза.
   Она была красива (если не сказать больше), она была чертовски привлекательна – Антуан сразу же оценил это, как только увидел её, там, сидевшей посреди дороги. Эти мягкие черты лица: тонкие брови, цвет которых сливался с голубоватым оттенком её больших глаз, длинные подведённые тушью ресницы, которая была немного смыта слезами и дождём, прямой нос, пухленькие губки, едва заметные ямочки на щеках, тонкая шея, и длинные чёрные волосы, слипшиеся от влаги, но не утратившие своей прелести. Не портило её и небольшое покраснение на правой щеке. Ей можно было дать не больше двадцати лет, а то и меньше.
   Да, он обратил внимание на её красоту, но, не делал никаких выводов, не строил планов… Может, в будущем… А сейчас все его мысли были заключены в другом. Но прежде, надо было отсюда выбираться – не торчать же на этом шоссе до утра. И как назло, не было проезжающих мимо машин, у водителей которых, можно было бы попросить помощи.
   – У вас не будет сигареты? – медленно повернув голову, спросила девушка.
   Антуан вытащил из бардачка синюю квадратную пачку, и протянул её девушке. Когда она взяла сигарету, он дал ей прикурить. Она поднесла кончик сигареты к пламени зажигалки, втянула его, и затянувшись, снова закашляла, втягивая ртом воздух и стуча зубами.
   Антуан снял со спинки сиденья свой пиджак, и накинул на плечи девушки.
   – Спасибо, вы очень любезны! – поблагодарила она, делая короткие затяжки и выпуская в сторону дым.
   – Меня зовут Антуан, – представился он.
   – ВерОника, – ответила девушка, большим и указательным пальцами снимая с языка волосинку.
   – Красивое имя! Вы француженка?
   – Если вы, француз… – пошутила она, и он заметил её улыбку, которая появилась у неё  на губах, и тут же растаяла, как дым в салоне, который она выдувала из своего прелестного ротика.
   «Сколько мужчин теряло голову от одной этой улыбки!» – отметил про себя Антуан, и задал ещё один вопрос:
   – Этот мужчина, с которым вы были в машине… Кто он? Ваш муж?
   – Муж? Слава Богу, нет! – ответила девушка, нервно затянувшись. – Ещё тот подонок.
Представьте, мы сидим с ним в ресторане, к нашему столику подходит молодой человек и приглашает меня потанцевать с ним… И этот мерзавец, решил, что парень слишком уж ко мне прижимается. Какой урод…
   Она вдруг прервала свой рассказ, громко рассмеявшись, таким смехом, который бывает у людей, впадающих в истерику.
   – Ну-ну, успокойтесь, всё прошло… Уже всё позади! – говорил Антуан, пытаясь успокоить Веронику.
   – Простите, я совсем не контролирую себя, – произнесла она, приоткрыла окошко, выбросила окурок, после чего продолжила. – Этот подонок оскорбил, унизил меня… Сначала он ударил того парня, что танцевал со мной. А потом, поволок меня через весь зал, к выходу. Можете себе это представить?.. Какое унижение… Как я могла прожить с ним столько времени… И это ещё не всё… Потом, он втащил меня в машину и помчался сломя голову: я была так зла на него, что не в силах сдерживать себя, обрушила на него град ругательств. А потом, он ударил меня. Ну, я тоже не осталась в долгу, и, врезала ему хорошенько… Ну, а дальше, вы знаете…
   – Он высадил вас на обочине, – произнёс Антуан.
   Он понимал её состояние: то, как она говорила – быстро, с надрывом. Ей необходимо было выговориться, излить душу. Чтобы вылить из себя всё, что накопилось, и, успокоиться.
   – Если бы не вы, я не знаю, что делала бы одна на этом тёмном шоссе, – продолжала Вероника. – Меня бы здесь изнасиловали какие-нибудь подонки, типа Рене. Но к счастью, здесь оказались вы! Сам Бог послал вас сюда!
   – Ну что вы, это просто случайность, – ответил Антуан, глядя на бившие в стекло капли дождя.
   – Я бы сказала – счастливая случайность! – ответила Вероника, одарив его чистым, нежным взглядом своих небесно-голубых глаз.
   Но, Антуан, как будто не заметил этого… Мыслями он был далеко… Далеко в прошлом…


                Глава  третья

   Да, мыслями он был далеко в прошлом, вновь думая об Элен. Он всё время думал о ней, даже, когда она была рядом. А сейчас, когда она была далеко от него (теперь уже навсегда), он думал о ней всё больше. Эта девушка, с первого мгновения их знакомства вошла в его жизнь и его мысли, и он уже не мог не думать о ней. Он был влечён ею. И, несмотря на их разницу в возрасте (почти пятнадцать лет), у них было много общего, и прекрасные отношения. А еще, была любовь: страстная, чистая, искренняя, сметающая всё на своём пути; казалось, не было ничего на свете, что могло бы их разлучить.
   О, как они ошибались…
   «Элен, какие планы мы строили с тобой… ты была вдохновением, озарением жизни… благодаря тебе, всё в мире приобретало смысл…»
   – Не возражаете, если я ещё выпью вашего горького нектара? – попросила Вероника, вырвав его из капкана мыслей.
   – Простите, что вы сказали? – точно очнувшись ото сна, переспросил Антуан.
   – Я попросила вашего чудесного напитка! – повторила Вероника, вновь повернувшись к Антуану.
   – Ах, да, конечно, – произнёс он устало, и протянул бутылку.
   Она взяла её, сделала два маленьких глотка, поморщилась, и, возвратив бутылку, произнесла:
   – Ну, теперь, похоже, я пришла в себя… Если не секрет, о чём вы сейчас так задумались?
   Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что он не знал, что ответить. И стоило ли рассказывать  о б э т о м  постороннему человеку, каким приходилась ему это милая, привлекательная девушка.
   Заметив его замешательство, она произнесла, по-прежнему держа голову повёрнутой в его сторону: – Если не хотите, можете не говорить. Я понимаю, у каждого человека есть что-то своё – личное. Какая-то своя тайна, что ли…
   – Почему вы решили, что у меня есть какая-то тайна? – спросил Антуан, так же повернув голову в её сторону: они так и сидели – откинувшись на спинки своих сидений и смотрели друг другу в глаза.
   – Не знаю, мне так показалось, – ответила Вероника. – Вы такой грустный. У вас наверное, что-то случилось… Вы так мне помогли, и, мне бы тоже хотелось, что-то для вас сделать… Да, кстати, а почему мы стоим?
   – Я как раз собирался заняться машиной, когда вы подъе…
   – А она что, сломалась? – не дав Антуану договорить, произнесла девушка, приподнявшись.
   – Немного, – ответил Антуан. – Что-то с мотором. Но обещаю, ремонт не отнимет много времени. Надеюсь, вы не торопитесь?
   – Теперь нет, – с грустью в голосе, ответила Вероника, снова положив голову на спинку, и закрыв глаза.
   – Как это «теперь»?
   – Вы же сами видели, что произошло.
   – Вы имеете в виду вашего приятеля?
   Вероника кивнула.
   – Вам есть куда пойти? Где переночевать… – спросил Антуан, заботливо.
   – Не беспокойтесь, я могу переночевать у подруги. Только, если вас не затруднит, вы бы не отвезли меня? Не хочется ночью ехать на такси. Но если вам не по пути…
   – Ну что вы, я с удовольствием отвезу вас! – ответил Антуан с улыбкой, на мгновение коснувшейся его губ.
   Вероника не заметила этого, потому что, всё ещё лежала, откинув голову и закрыв глаза, так и говорила:
   – Благодарю! Вы так любезны. Сейчас так нелегко встретить доброго, порядочного мужчину! Многие только и знают, как бы затащить тебя в постель, попользоваться тобой, как вещью, а потом выбросить. А вы… вы оказались полной противоположностью тем, с кем мне пришлось столкнуться в жизни: кто хотел только одного – шлёпнуть меня по заду, или залезть под юбку, не задумываясь о том, что женщина так же мечтает о любви, ласке, нежности… Точно такой же мразью, оказался и этот подонок Рене… Боже, как же я ошиблась в нём, считая его… Знаете, в детстве я мечтала, что когда выросту, обязательно стану актрисой. Меня восхищало то, как они выглядят, как одеваются, и вокруг них всегда полно симпатичных мужчин. И я мечтала о том же. Мечтала ездить на роскошных машинах, жить в большом доме, и однажды встретить своего принца: чтобы он прискакал ко мне на своём белом коне, и увёз в свой сказочный мир, где бы мы жили долго и счастливо, и никогда не расставались… Но шли годы, я повзрослела, а мечты, так и остались мечтами. Я поняла, что мечты сбываются далеко не все и не у всех. Но, если, что и сбудется, то это произойдёт тогда, когда тебе ничего уже не надо, и ты ничего не ждёшь. Потому что жизнь прожита! Всё это, как прогулка в облаках: человек закрывает глаза, и представляет себя таким, каким хотел бы быть, и его сознание даёт ему эту возможность – забыться и мечтать; а когда он открывает глаза, то понимает, что это всего лишь его воображение – пустая фантазия, и, он снова возвращается в реальность… В жизни человека нет ничего хуже несбывшихся надежд…
   Вероника замолчала. Антуан повернулся, и увидел полные слёз глаза той, что находилась рядом с ним. И ему стало жалко эту молодую, прелестную фею, словно сошедшую со страниц модных журналов, хранившую в себе свою неизгладимую боль. Он совсем не знал её, но чувствовал, что и она когда-то пережила большое разочарование в своей жизни. Возможно даже, это было разочарование в любви, как и у него самого – случившееся сегодня – каких-то несколько часов назад. Он вспомнил, какие грандиозные планы строил в отношении Элен: собирался жениться, завести детей, построить большой дом, самому спроектировать его (не зря же он был архитектором), где они жили бы вместе долго и счастливо. Он думал, что и она мечтает о том же. Но как он ошибался. Как жестоко он ошибался, все эти годы, проведённые с ней. Как верно сказала Вероника – прогулка в облаках. Да, это было не что иное, как обыкновенная прогулка в облаках. Теперь, спустившись на землю, он понял это.
   – Простите меня, я… я, что-то… сама не знаю, что со мной, – после небольшой паузы, произнесла Вероника, вытирая ладонью глаза. – Так вдруг расчувствовалась перед вами, незнакомым мне че…
   – Нет-нет, что вы, я понимаю, я прекрасно вас понимаю! – поспешил успокоить её Антуан.
   – Правда? – произнесла девушка, одаривая Антуана взглядом, в котором читалась надежда, что он, действительно понимает её, и, говорит искренне, а не ради того, чтобы просто успокоить. – Значит и вы тоже, разочаровались в какой-то своей мечте?
   – Я бы не сказал, что это была мечта, скорее… – Антуан прервал себя на полуслове: он сомневался, надо ли рассказывать Веронике про Элен; посвящать в самое сокровенное постороннего человека, каким приходилась ему эта молодая девушка.
   – Что же тогда это было? – не отступала Вероника.
   – Мне бы не хотелось об этом говорить, – ответил Антуан, как можно мягче.
   Он не хотел обижать её своим недоверием, но в то же время, не хотел говорить того, о чём говорят только с самым близким человеком, или другом – так, по крайней мере, он считал. А она была для него, ни кем иным, как случайным прохожим, которому понадобилась помощь, и, он, любезно согласился помочь. Как если бы она на улице сломала каблук, а он, заметивший это, предложил бы отвезти домой, или в мастерскую к сапожнику. А после, они расстались бы.
   – Ну, как знаете, – произнесла Вероника, и добавила: – Тогда хоть расскажите о себе. Кто вы?
   – По профессии – я архитектор. Работаю…
   – Постойте, постойте, – снова перебила она его. – Архитектор? Вы Антуан Готье?
   – Да. А вы меня знаете? – спросил Антуан, удивившись тому, что она его знает.
   – Антуан Готье… Ну, конечно же, вы тот архитектор, что построил больницу для малоимущих в Версале!
   – Ну, «построил» это громко сказано! – произнёс Антуан, смутившись. – Здание строилось по нашему с Сержем проекту. Серж Лабори – мой лучший друг и коллега! Мы с ним…
   – Об этом писали тогда во «Франс-суар», – вновь перебив Антуана, сказала девушка. – Там была и ваша фотография… То-то я подумала, что где-то я вас уже видела.
   Немного помолчав, Вероника снова заговорила:
   – Скажите, а вам нравится ваша профессия? – спросила она.
   – Разумеется, – ответил Антуан, наклонив голову в сторону собеседницы. – Иначе, я не стал бы этим заниматься. Чтобы чего-то достичь в своей профессии – её надо любить: отдавать работе всего себя, только тогда, ты достигнешь желаемого результата!
   – Возможно, вы правы, наверное, так и надо поступать! – согласилась с его доводами девушка. – Вы знаете, моя мама мечтала, чтобы я стала балериной. Она постоянно твердила мне: «Девочка моя, у тебя такая фигура, что ты, не задумываясь могла бы стать первоклассной балериной, или, танцовщицей, что тоже не плохо…» По правде сказать, у меня никогда не лежала к этому душа. Но, попробовать, всё же, можно было. И вот сейчас, я часто стала задумываться над словами мамы: может быть, если бы я тогда послушала её, моя жизнь сложилась бы иначе… Я же, не стала, ни актрисой, ни балериной – это были всего лишь мечты… Мы жили бедно: отца я почти не знала, а материных денег едва хватало на скудное питание и оплату квартиры. Так, по окончании колледжа, я нашла работу официантки в придорожном кафе – единственная перспектива, которая тогда открылась передо мной… Если бы вы могли себе представить, каково это бегать целый день от столика к столику – получать и подавать заказы; сносить оскорбления от посетителей, которым, или подали не тот заказ, или, «не правильно» обслужили; а бывали и такие, которые норовили залезть тебе под юбку, или шлёпнуть по заду, словно ты для них уличная девка. Так, отработав день в такой вот обстановке, я возвращалась домой совершенно разбитая: ноги гудели, голова раскалывалась; при мысли о том, что завтра, всё это повториться вновь, мне не хотелось жить… А потом, в моей жизни появился Рене. В один из таких, не радостных для меня дней, к нашему кафе подъехал красный «Мерседес»: вышедший из него мужчина, был одет во всё белое; весь его вид говорил о том, что в деньгах он не нуждается, они, словно тесто, липнут к его рукам. И вы знаете, он сразу же обратил на меня внимание. На меня – невзрачного вида официантку, в заляпанной кофе и соусами футболке и потёртых джинсах. Когда я принесла ему его заказ, он посмотрел на меня  т а к,  что я чуть не потеряла сознание, а потом сказал: «Что такая красивая девушка, делает в этой дешёвой забегаловке?..» Да, именно так и сказал, при этом смотрел на меня так, будто я была знаменитостью, а не чумазой официанткой придорожного кафе. Он предложил мне поужинать с ним, разумеется, не в этом гадюшнике, а в месте поприличнее, которое более достойно меня – да, именно так он и сказал. Я согласилась. Естественно, согласилась. А чего мне оставалось? – возможно, это был мой шанс выбраться из этого… Признаюсь, меня пленил его взгляд, его комплименты, которыми он не скупясь, осыпал меня весь вечер. Меня очаровало то, как он швырял деньги в дорогих ресторанах, давая хорошие чаевые обслуживавшему нас персоналу; его манера держать себя, и хорошо одеваться
Разумеется, я больше не появилась в том кафе. В тот же день, он привёз меня в свою квартиру. Мы переспали. Утром, он предложил мне остаться у него. Я согласилась.
   Девушка замолчала, словно давая себе возможность «передохнуть», потом, продолжала:
   – Знали бы вы, какое разочарование меня постигло в будущем. Этот человек, так меня очаровавший, впоследствии, оказался… мерзким ничтожеством хамом, и эгоистом. Он унижал меня, при всех оскорблял, относился ко мне как… И, в итоге, я поняла, что тогда в кафе, он смотрел на меня похотливым взглядом самца, мысленно раздевая и затаскивая в постель. Меня ввели в заблуждение его холёный вид, дурацкая улыбочка и его обеспеченность… Дурёха, как я могла вообразить себе, что он влюбился в меня…
   Последние слова, Вероника произнесла сквозь слёзы, сами вырвавшиеся из её глаз, которые она, как ни старайся, всё равно не смогла бы удержать. Она ещё хотела что-то сказать, но не смогла – обида, которую она столько времени держала в себе, выплеснулась из неё потоком слёз – слёз горечи и разочарований, что довелось пережить ей.
   Антуану вновь стало её жалко: он чувствовал, что сейчас, жалеет её как… близкого, родного человека.
   – Господи, Антуан, скажите, почему… почему люди такие жестокие? Почему, когда мужчина видит привлекательную девушку, у него одно желание – переспать с ней? – произнесла Вероника, снова утопая в слезах.
   Не зная как успокоить её, Антуан робко приблизился к ней и обнял. Всхлипывая, девушка опустила голову ему на грудь, чувствуя биение его сердца. Он же, в свою очередь, чувствовал её боль и отчаяние, которые, только что выплеснулись из неё, в виде того признания, которое он со вниманием выслушал.
   – Ну-ну, что вы, не надо так… – пытался он её успокоить, но у него ничего не получалось – девушка не могла остановить этот лившийся из её глаз поток – трудно заглушить то, что держал в себе долгое время.
   – Вы спрашиваете, почему люди такие жестокие, – продолжал он. – Люди бывают разные – всё зависит от обстоятельств. Да, люди жестоки, но бывают и другие – добрые, честные, отзывчивые. Их мало, но они есть! Хотя, вы правы, порой, обиду снести очень тяжело. Мне тоже нередко попадались такие люди – правда, я мужчина, мне легче справиться с этим, чем вам – женщине. Но, если вам от этого станет легче – плачьте. Иногда и слёзы помогают.
   Антуан замолчал. Он по-прежнему держал всхлипывающую девушку в своих объятиях, прислушиваясь к её плачу, и чувствуя подбородком, как подрагивают её плечи. Сейчас она казалась ему маленькой беззащитной девочкой, впервые познавшей, что такое предательство: словно она была одна в целом мире, а он, её герой – пришедший защитить. Её волосы приятно щекотали ему лицо, а запах духов, заполнивший салон машины с лёгкой примесью сигаретного дыма, одурманивал его. Он так и сидел, обнимая Веронику за плечи, прислушиваясь, то к её негромкому плачу, то к каплям дождя, барабанившим по лобовому стеклу.


                Глава  четвёртая

   Было уже три часа утра: по-прежнему шёл дождь, но уже не такой сильный. Вероника спала, она так и уснула на груди Антуана: когда её плечи перестали подрагивать, и она уже не всхлипывала, он понял, что она уснула, и, решил не будить её; аккуратно устроил на сиденье, и подложил под голову свой пиджак. Пусть спит – решил он, так будет лучше – сон, хоть на время успокоит её.
   Сколько он узнал сегодня об этой девушке, будто прожил с ней целую жизнь. А как откровенно она поведала ему о своих печалях и неудачах, преследовавших её в жизни. Об Элен, он не узнал столько, сколько узнал о Веронике за один короткий вечер. А ведь с Элен он прожил почти пять лет…
   Элен…
   Где она сейчас? Что делает? Переживает ли о том, что произошло? И что будет дальше в их отношениях? А что может быть? Как поступит он? Порвёт с ней? Или простит? Простить…
   Это трудно простить. Можно простить многое… кроме предательства… Как она могла так поступить – думал он. – В нашей квартире… в нашей постели… где мы столько раз занимались любовью… где мечтали… о будущем… о детях… Лежали рядом взявшись за руки и мечтали… и эта постель была свидетелем нашей любви… нашего будущего… А сегодня ты осквернила это ложе… в объятиях другого… Нет, этого нельзя простить… Значит… ПОРВАТЬ?..

   Он вышел из машины, закурил. Капли дождя приятно щекотали лицо, отчего он почувствовал прилив свежести и бодрости. Надо было проветрить голову, отогнать мысли, преследовавшие его весь прошедший вечер. Но даже на воздухе, под осенним дождём, который уже почти стихал, он не мог отделаться от своих тяжёлых мыслей.
   Образ Элен вновь и вновь вставал у него перед глазами: её мягкие волосы, голубые глаза, тонкие губки ловившие поцелуй (его поцелуй), маленькие упругие груди, руки с тонкими запястьями, стройные ноги, как у модели, тонкая талия…
   Он вспомнил день их первой близости, когда она предстала перед ним обнажённой: маленькая грудь, поднимавшаяся и опускавшаяся в такт её дыханию; тщательно выбритая ложбинка между ног – притягивающая взор, возбуждающая; сколько раз эта  н е ж н о с т ь  доводила его до сумасшествия, словно подростка, впервые ощутившего в своих влажных, подрагивающих руках обнажённое женское тело. Она была достойна кисти Ренуара.
   А какая она была в постели… Это невозможно описать… Когда она находилась в его крепких руках, она была богиней: она умела угадывать все его действия; её влажное лоно как по команде, принимало его возбуждённую плоть…
   Бесспорно, она была потрясающей любовницей!
   Потому что… она была… проституткой…
   Эта мысль калёным железом прошлась в мозгу Антуана –  обжигая, разрывая, жаля…
   Он не хотел об этом думать… Но это было правдой… как ни отрицай…
   А может, она солгала? Может она сказала это в порыве гнева, обиды, когда я ударил её: не захотел выслушать и понять. Хотя, чего тут объяснять, всё и так ясно… Ясно? Ведь можно было решить всё мирно, по-человечески… Я всё-таки любил её…  л ю б и л… Можно было бы… Но я не смог. Предательство трудно простить, особенно предательство той, которую любишь… Кто любит, тот способен прощать… вроде бы так говорят… Так… но только если это не касается тебя.
   А  э т о,  коснулось его, и он не смог простить. Он слишком любил Элен. Такой, какой она была с ним все эти годы – без прошлого… Любил ту, которую увидел впервые  на пороге дома приятеля…
   ЭЛЕН БЕЗ ПРОШЛОГО…
   С Элен без прошлого, он хотел связать жизнь… с ней же воспитывать её детей… их детей…
   А та, которую увидел вчера вечером (в постели с другим), то была  н е  е г о  Э л е н… Это была другая женщина… которую он не знал… у той другой были лишь внешность и голос (его Элен), а всё остальное чужое – взятое от другой…

   Он так и стоял, опираясь на машину. Сигарета дотлела. Повернув голову к лобовому стеклу, он посмотрел на спящую Веронику. Она так и не проснулась. Она лежала на левом боку, подогнув под себя ноги, уткнувшись щекой в спинку сиденья. Через стекло он наблюдал за ней спящей, любуясь её отражению, которое смывали капли дождя. Глядя на неё, он вдруг вспомнил, то, что она недавно рассказывала о себе: обрывки фраз, заметались в его голове, а одна так ясно сейчас «прозвучала» в памяти, словно она сказала это, вот только что: «После колледжа, я пошла работать официанткой в придорожное кафе…»
   Где получала шлепки от посетителей, и, каждый, готов был залезть под юбку… при мысли, о том, что завтра всё это повторится вновь, не хотелось жить…А Элен?... так же получала шлепки от своих клиентов?  Элен от клиентов на улице, Вероника – от посетителей в кафе… Вероника, во всяком случае, была официанткой, а не…
   Элен… возможно, ей это даже нравилось…
   Он попытался представить её  в  э т о м  о б р а з е: волосы торчком, наклеенные ресницы, подведённые глаза, губы с густо наложенной на них ярко-красной помадой, прозрачная блузка,
облегающая бёдра короткая юбка, колготки в сетку, сапоги выше колен; она стоит перед каким-нибудь ночным клубом; неподалёку, такие же, как и она, тоже «ловят клиентов». Вот, один уже «клюнул»… он свернул к тротуару… высунулся из окошка – рассматривает «товар». Заметив это, она начинает привлекать к себе внимание: проводит кончиком языка по верхней губе, медленно поглаживает себя ладонью… и вот, клиент уже возбудился, и готов «к атаке»… раскачивая бёдрами, она подходит к машине… и начинает с банальной фразы: «Не желаешь развлечься, малыш?..»
   Говорила ли она так?..
  …«Малыш» готов (а может ли быть иначе), и уже кивает в сторону дверцы, даже не спросив о цене… значит, он может позволить себе «купить этот товар»… да, она для него всего лишь объект для утоления его полового возбуждения, точно круассан, для решившего перекусить… она обходит машину, махая напоследок оставшимся ни у дел подружкам, и плавно опускается на сиденье рядом с «малышом…»
   А что последует дальше, об этом Антуан не хотел думать: он до сих пор не мог поверить, что его Элен лапали чужие руки тех слюнтяев, ищущих мимолётных развлечений. Сколько через неё прошло тех, от кого разит запахом табака и дешёвым одеколоном… тех, кто без стыда хватает её, прижимает к себе, несёт всякий вздор, ни во что не ставя – считая её своей собственностью… за которую он заплатил…
   В который уже раз, Антуан перебирал в голове эти мысли, не желая больше держать их в себе: необходимо было избавиться от них, стереть, как стирают пыль в комнате, где давно не прибирались
Забыть, и никогда больше об этом не думать. Тем более что ничего уже не исправишь…
   Ночь постепенно переходила в утро, дождь стихал, а Антуан так и стоял, опираясь о край машины, один на одиноком шоссе, тёмном, как и его мысли. Ему казалось, что он провёл здесь долгие годы, а т о, что было несколько часов назад, произошло так давно, что уже не вспомнишь когда это было… А может этого не было?.. Было… Память ещё не раз откроет свои скрипучие двери, и, словно тебе на
зло, «выставит» из своего тёмного чрева то, что ты стараешься забыть. Жизнь не зря наказала долгой памятью всех…
   Он поднял капот, решая отвлечься и заняться машиной. Но сосредоточиться не мог: всё казалось таким сложным, неподдающимся пониманию; мозг отказывался работать, руки слушаться, а глаза видеть то, на что смотрели.
   Капли дождя монотонно покрывали влагой его затылок, чуть холодя; прохладный ветер подталкивал в спину; мысли заполняли сознание, и он вдруг услышал:

   «Простите, я вам не помешала?.. – голос, пришедший откуда-то издалека. – Я живу, здесь рядом… услышала музыку и решила зайти… я живу одна, а вы знаете, как скучно бывает одной сидеть дома в такой чудесный вечер…
   Он пригласил её в дом, представил друзьям: «Это Элен, она живёт, здесь рядом… Не возражаете, если девушка присоединиться к нам?
   Гости не возражали… да и что возражать – молоденькая девушка – приятная компания…
   Она держалась легко, непринуждённо, как своя. Пила, смеялась, разговаривала,...он смотрел на нее с восхищением, и удивлением – как быстро она нашла общий язык со всеми.
Ему понравилась эта девушка, и весь вечер он боялся, что кто-нибудь из друзей уведёт её – она так же, кому-нибудь понравится, и уйдёт с другим. Он же хотел, чтобы она ушла с ним.
   И она ушла с ним.
   Когда вечеринка подошла к концу, и гости разъезжались по домам, он предложил проводить её.
   Она согласилась.
   До её домика, они шли молча. Она слегка подрагивала, и он накинул ей на плечи свой пиджак.
   Она нежно улыбнулась ему и взяла под руку.
   Потом они пили кофе, у неё. Она спросила кто он, чем занимается. О себе говорила мало, сказала, что учится на дизайнера в парижском институте моды. Антуану было интересно: с кем она здесь живет; она сказала, что это дом её родителей, и она временно переехала сюда, чтобы забыть того с кем недавно рассталась. Подробности её прошлых отношений его не интересовали, и эту тему, он не стал затрагивать. Ему больше хотелось взять её за руку, приблизить к себе, целовать. И она, словно угадав его мысли, подсела к нему. Он приблизился к ней, и они поцеловались. Страстно. Как давние любовники. Они долго не отрывались от губ друг друга; продолжая целовать, он медленно раздевал её. Она не сопротивлялась, а наоборот – помогала ему. Освободившись от одежды, она села на него верхом, и...всё сделала сама…  Антуан был на седьмом небе...
   Вчера вечером, он спустился с него.
   
   Он с силой захлопнул капот, пнул колесо и отошёл. Обернулся, посмотрел, не разбудил ли Веронику: нет, девушка по-прежнему спала. Как бы и ему хотелось, вот так устроится на мягком сиденье и уснуть. А утром проснуться и отправиться на работу, с мыслью, что вечером придёт домой, где его… с нетерпением дожидается Элен…
   Но он не смог бы сейчас уснуть. Да и вовсе не хотелось спать, не смотря на то, что уже было, почти, пять утра. Вместо этого, он вытащил сигарету, поймав себя на мысли, что в последнее время стал много курить. Привычка брала своё. Поднеся зажигалку, чиркнул, но огня не показалось. Чиркнул снова – тщетно, – явно промок кремень. Антуан чертыхнулся, потряс зажигалку, подул внутрь, чиркнул снова, показался слабенький огонёк, прикрывая его ладонью, Антуан прикурил, сделал глубокую затяжку, почувствовав приятное головокружение. Выпустил струйку дыма, мгновенно растворившегося в воздухе, как и его мысли.
   Докурив сигарету, он вернулся в машину: опустился в мягкое сиденье, осторожно прикрыл дверцу, и положил голову на спинку; посмотрел на спящую Веронику; девушка тихонько посапывала во сне. Улыбнувшись, он закрыл глаза, и через мгновение, уснул.


                Глава  пятая

   Проснулся он, когда уже рассвело. Его разбудил шум промчавшейся мимо машины: открыв глаза, он повернулся, и посмотрел назад; машина, разбудившая его, мчалась уже далеко, оставляя за собой влажную полосу шоссе. Проснись он раньше, можно было бы попросить помощи.
   Он перевёл взгляд на девушку – она всё ещё спала. Спящей, она показалась ему ещё интереснее: усталость как будто сошла с её миловидного личика, только веки были слегка припухшими от слёз. Она так и лежала, опираясь левой щекой о спинку сиденья и поджав под себя ноги. Он попытался сравнить её с Элен, когда та спала. Нет, они не были похожи.
   Он вышел из машины, оставив дверцу открытой: поёжился от утренней прохлады и глянул вверх; дождь прекратился, тучи скрылись, небо просветлело – зарождался новый день.
   Не торопясь, он вышел на шоссе, встав в ожидании встречного транспорта. Но шоссе оставалось пустынным. Никого вокруг. Только, его стоявшая на обочине машина с повреждённой фарой и девушкой в салоне, и он, вставший посреди этого пустынного шоссе, которое населяли двое, как Адам и Ева в Эдемском саду.
   Прохаживаясь взад-вперёд, Антуан чувствовал головную боль – сказывались – алкоголь, принятый накануне, и бессонная ночь. Почти бессонная. Хотелось кофе – крепкого, бодрящего. Но с собой не было. Так, чашечку утреннего кофе, Антуан заменил сигаретой. Первая затяжка, помогла ему расслабиться: по телу пролилась волна спокойствия и удовлетворения, закружилась голова, но это было лёгкое и приятное головокружение, не похожее на то, которое он чувствовал накануне вечером, когда…
   Вдалеке снова показалась машина. Синий «Рено» мчался прямо на него. Антуан отошёл к обочине, и выбросил вперёд руку, в надежде остановить машину. Но, обдав его жаром выхлопной трубы, машина пронеслась мимо, он даже не успел заметить кто был за рулём – мужчина, или женщина… впрочем, какая разница.

   Шум проехавшей мимо машины, разбудил и Веронику. Первое, что она увидела, открыв глаза, и глянув в лобовое стекло, мутное от прошедшего дождя – Антуана, вставшего на обочине неподалёку. Как она поняла по его сосредоточенному лицу – он ловил попутку.
   В отличие от него, головной болью она не страдала. Единственное, что она чувствовала – это отекшее от пребывания в неудобном положении тело, и лёгкое покалывание на правой скуле. Глянув в зеркало заднего вида, она обнаружила небольшое покраснение. Вечерняя разборка с Рене – подумала она, и вспомнила приснившийся ей сон.
   Снился Рене, и ещё кто-то, чьего лица она не видела. Этот «кто-то» всё время был в тени – это был мужчина. Она ясно видела его силуэт – крупный и сильный. Снилось, будто она сидит с Рене за столиком огромного зала в дорогом ресторане: они потягивают из бокалов шампанское и молчат. А неподалёку, спиной к ним, утопая во мраке, сидит ОН. Потом она танцует с Рене, и всё время видит ЕГО, сидящего спиной. Она поворачивает голову в сторону и… снова видит ЕГО, уже за другим столиком. А когда поднимает глаза на партнёра, с которым танцует, видит, что это не Рене, а… ОН. Она резко отворачивает голову, и видит Рене – он уходит… Вопросительно смотрит на НЕГО, и ОН говорит ей: «…Он уехал… Он просит у тебя прощения…»
   Она услышала треск мотора, который отвлёк её, и заставил посмотреть в окно. Она снова увидела Антуана, теперь, он стоял возле открытой дверцы громадного как дом грузовика, и разговаривал с сидевшим в кабине водителем: оба пытались перекричать шум, заполнивший всё шоссе, который исходил от грузовика. Она наблюдала, как мужчина в широком, облегавшем его тело комбинезоне, сошёл с подножки, мягко ступив на асфальт: достал трос, и закрепил его на своём грузовике, сзади, конец которого, Антуан, подойдя к своей машине, установил на бампере, спереди. Заметив, что Вероника смотрит на него, он игриво подмигнул ей, после чего, махнув рукой водителю грузовика, уже занявшему место в кабине, сел в свою машину.
   – Доброе утро! – проговорил Антуан, захлопнув дверцу. – Как спалось?
   – Доброе утро! – повторила девушка, и добавила. – Нормально. Бывало и хуже.
   Антуан просигналил, и грузовик, взревев мотором, начал медленно набирать скорость; трос, поднявшись с земли, натянулся, и машина Антуана плавно последовала за грохочущим великаном.
   – Пришлось воспользоваться этой тарахтелкой, чтобы выбраться отсюда, – произнёс Антуан, надевая ремень безопасности.
   Вероника огляделась по сторонам, словно прощаясь с тем местом, где она провела, целую ночь рядом с этим человеком, сейчас сидевшим, положив руки на руль, и внимательно следившим за дорогой, хотя, в данный момент, это было не обязательно – машина ехала сама, влекомая грузовиком, как повозка, запряжённая четвёркой рысаков.
   А что это вообще за место? – думала Вероника, чтобы, как-то отвлечь себя: обычное, ничем не примечательное шоссе, по обочинам поросшее кустарником. Обычное, но, что-то в нём такое было, чего она не могла себе объяснить. Казалось, покинь она это место, и с её уходом отсюда, закончиться жизнь, и, начнётся другая, уже за пределами этого шоссе. Хочет ли она оказаться в той, другой жизни? И почему так не хочется покидать это место? Наверное, то же самое испытывал и Робинзон Крузо, покидая свой остров.
   – А куда мы едем? – как бы опомнившись, спросила Вероника.
   – Хочу свезти её в автомастерскую, пусть посмотрят, в чём дело, – ответил Антуан, не отрывая глаз от дороги. – Потом, могу подвезти вас домой…
   – Мы могли бы поехать в то кафе, про которое я вам говорила… то, где я работала официанткой – хотелось бы  навестить подруг, – произнесла Вероника, почему-то, смутившись. – Там, кстати, есть мастерская по ремонту машин. А заодно и позавтракаем. Как, вы не против?
   – Прекрасно! Туда и едем! – не раздумывая, согласился Антуан.
   Ему понравилась идея Вероники насчёт завтрака. Он вспомнил, что не ел со вчерашнего дня. Целые сутки ни крошки во рту. Да и Веронике, следовало бы перекусить. И отвлечься в компании подруг.
   – Далеко это кафе? – спросил он: ему не терпелось, поскорее оказаться за столиком, и выпить чашечку крепкого кофе.
   – Мимо не проедем, – ответила Вероника. – Это придорожное кафе, и, как раз, в той стороне, куда мы сейчас едем. Вот потому, я о нём и вспомнила.
   Она соврала. Она подумала о нём раньше.
   Антуан кивнул, вытащил сигареты, одну предложил Веронике, она не отказалась. Оба закурили. Антуан открыл боковое окно, и салон наполнился утренней прохладой. Они не разговаривали. Вероника смотрела на дорогу, подносила к губам сигарету, втягивала дым, и тонкой струйкой выпускала его. Антуан, по-прежнему держал руки на руле, и, тоже смотрел на дорогу. Разговаривать не хотелось ни ему, ни – ей. Прошедшая ночь порядком вымотала их. Да и то, что произошло, тоже, не радовало. Хотелось одного – тишины. А потом, опустить уставшие в дороге тела в мягкую постель, и, проспать… до следующего утра, и, видеть только хорошие сны. Впрочем, можно обойтись и без снов. Главное – отдохнуть!
   Антуан пытался вспомнить приснившийся ему сегодня сон: снилась женщина, но это была не Элен; он гулял с ней в парке, среди цветов, и пышно цветущих зеленью, деревьев. Они медленно шли по росистой траве, держась за руки. И никого не было вокруг, лишь птицы, звонко щебеча, сопровождали их.
   «Странно, но я не запомнил её лица», – подумал Антуан.
   – Который час? – вдруг спросила Вероника, прервав мысли Антуана.
   – Скоро одиннадцать, – ответил он, глянув на часы на запястье.
   – Интересно, какой сегодня будет день? – спросила Вероника, как бы у самой себя. – Наверное, тёплый.
   Антуан не ответил, только кивнул, затягиваясь сигаретой, и глядя на грузовик, везущий их в… НОВУЮ ЖИЗНЬ…
   – Антуан, скажите, какое ваше любимое время года? – вновь задала вопрос Вероника, опуская окошко, чтобы выбросить окурок.
   – Не знаю, я никогда об этом не задумывался, – ответил он, повернув голову в её сторону. – Все хороши, и, даже осень, с её дождями; смотря как к этому отнестись. Я, например, считаю – как ты относишься к своей жизни, так, ты относишься и к тому, что происходит вокруг тебя.
   – А как вы относитесь к своей жизни? – не отступала девушка.
   – Ну, как вам сказать, – Антуан задумался, продолжая смотреть на неё. – У каждого своя жизнь, своя судьба. И, если у меня складывается  т а к,  то это не значит, что так же, будет и у другого… Я, например, много работаю. У меня много проектов, заказов. Не то, чтобы я, уж очень был загружен работой… Нет, есть и свободное время. А тогда, я беру отпуск, и уезжаю куда-нибудь с… друзьями.
   Он не сказал «с девушкой», но вспомнил, как в последний раз отдыхал с Элен этим летом. Они провели две прекрасные недели в Тулоне в отеле на берегу моря, посвящая друг другу всё своё время. Это и понятно, ведь они для того и приехали. Всё было чудесно, словно они только что познакомились. Она была нежной и прекрасной. Впрочем, другой она никогда не была. До вчерашнего вечера…
   – Вы счастливый человек, Антуан! – выслушав его, произнесла Вероника.
   – А вы, разве нет? – спросил он, и, пожалел, что сказал это, вспомнив её «исповедь», которой она
поделилась с ним накануне.
   Но по выражению лица, он понял, что не оскорбил её чувств, этим, вдруг вырвавшимся из него вопросом: она грустно улыбнулась, и произнесла:
   – Нет, у меня всё по-другому. Мне всегда нравилось путешествовать, где-нибудь бывать, не важно, с кем – одной, или с друзьями. Но не было возможности для этого. Работа в кафе, отнимала почти все силы. Удавалось лишь с подружками найти пару свободных вечеров и пойти в какой-нибудь танцзал, пребывая под пристальным взглядом парней, ищущих себе подружку на вечер. И, может, уйдёшь с одним из них… Ну, переспишь с ним… А потом, всё сначала… то, о чём и вспоминать не хочется… А когда появился Рене… нет, это было уже не то… Не отрицаю, мне нравилась та роскошь, в которой я жила с ним, мне даже льстило, что он представлял меня своим богатым дружкам как «свою девушку». Но это всё было каким-то ненастоящим… каким-то… искусственным, что ли… Только теперь, я поняла это…
   Глубоко вздохнув, Вероника замолчала.
   – Не стоит принимать всё так близко к сердцу, – попытался успокоить её Антуан. – Всё ещё может измениться! Вам… вам необходимо найти друга… хорошего друга. На которого можно было бы положиться, довериться ему…
   – Вы так думаете?
   – Да!
   – Спасибо, вам!
   – За что?
   – Что поняли меня! – Вероника посмотрела на него  т а к и м  взглядом, в котором он заметил столько доброты, ласки, что невольно подумал – а ведь так, на меня не смотрела ещё ни одна женщина!
   … даже, Элен…
   Он «перетасовал» в памяти всю их совместную жизнь – всё, что удалось запомнить. И это  в с ё,  в один миг пронеслось у него в голове. За эти годы у них было много всего. Но она никогда ТАК не смотрела на него. Может потому, что она не походила на Веронику. Вероника более рассудительна, что даётся далеко не каждому!
   И, в этот миг, Антуан сам посмотрел на Веронику  т е м  ж е  в з г л я д о м…


                Глава  шестая

   Грузовик, что привёз их, остановился возле придорожного кафе, единственного на этом шоссе, того самого, где когда-то работала официанткой Вероника.
   Не теряя времени, Антуан сдал машину в гараж автомастерской, где механик – мужчина пятидесяти лет, оглядев её, определил поломку, пообещав, что ремонт займёт не более трех часов. И Антуан, настроение которого заметно улучшилось, пошёл в кафе, где уже находилась Вероника.
   Когда он вошёл, помещение встретило его ароматом кофе и сигарет. Кафе было небольшим, но достаточно уютным. Столики, стояли в ряд по обе стороны, один из них протирала полная женщина, которая вскинув голову, оглядела его, и тут же отвернулась. Посетителей было немного, так как было ещё довольно рано. Антуан заметил Веронику, сидевшую за последним столиком у окна: она разговаривала с молодой официанткой. Оглядев её беглым взглядом, он сел за свободный столик возле окна, спиной к ним; ему не хотелось встречаться взглядом с официанткой, которая, как ему показалось, смотрела на него оценивающим взглядом, будто догадывалась о том, в чём Антуан не решался признаться себе.
   Интересно, о чём они говорят, подумал Антуан. Может, Вероника рассказывает подруге, «как провела эту ночь в машине с незнакомым мужчиной, случайно подвернувшимся ей, когда этот подонок Рене, оставил её одну на тёмном шоссе». А что она рассказывает о нём, о Антуане? И рассказывает ли вообще? Ему вдруг стало интересно, что она думает о нём? И что собирается делать, когда его машину починят?  Они расстанутся? Он поймал себя на мысли, что ему сейчас не безразлично то, что она будет делать дальше. Вот так, он знает её совсем немного, всего лишь сутки...
   Что это: привязанность, боязнь остаться одному, или…
   Антуан боялся этого… Здесь… Сейчас… Находясь в нескольких шагах от неё…
   Почему? Что происходит? Почему его так тянет к ней?.. Ведь она не похожа на Элен… Совсем не похожа… А может, именно это…
   Погружённый в свои мысли, Антуан не заметил, как к столику подошла Вероника.
   – Я вижу, вы уже устроились, – сказала она, заняв место напротив Антуана.
   – Да, решил вам не мешать, – ответил он, кивнув в сторону столика, где Вероника разговаривала с подругой.
   – А, это Лилит – моя подруга… она работает здесь, – произнесла Вероника, и добавила: – Мы вместе начинали…
   Вынимая из кармана сигареты, Антуан понимающе кивнул.
   – Я заказала нам кофе, и поесть…
   Антуан снова кивнул, прикуривая сигарету: Веронике он не предложил; занимая столик, он видел в её тонких пальчиках сигарету – как завораживающе она подносила её к губам, втягивала дым и выпускала его, кивая в такт словам сидевшей рядом полноватой официантки.
   Увиденное, до сих пор, не выходило у него из головы.
   Показалась Лилет с подносом, на котором стояли две чашечки кофе, тарелки с пышном омлетом, и ещё одна с круассанами.
   – А вот и ваш завтрак, – весело пропела подошедшая официантка, расставляя перед ними то, что принесла на подносе, при этом, было заметно, как она бросает на Антуана мимолётные взгляды.
   – Познакомься, Лилет, это Антуан, о котором я тебе только что говорила, – представила его Вероника.
   «Значит, всё-таки, говорила обо мне», –  пронеслась в голове Антуана, эта мысль.
   – Очень приятно! Лилет! – назвав своё имя, девушка окинула Антуана кокетливым взглядом – он явно понравился ей.
   – Взаимно! – ответил он на приветствие, приподнявшись на стуле.
   – А это правда, что вы всю ночь провели с Вероникой в машине? – спросила Лилет, бросая на него всё тот же взгляд.
   Отпивая из чашечки, Антуан смущённо улыбнулся, но ничего не ответил – зачем повторять то, что она уже и так знает.
   – Ну ладно, не буду вам мешать, отдыхайте, – произнесла девушка, и отошла, покачивая бёдрами – это предназначалось для Антуана. Правда, он сидел к ней спиной, и не мог этого видеть.
   Покончив с омлетом и булочками, показавшимися ему довольно восхитительными, то ли они вправду были такими, то ли оттого, что он долго не ел, и запив все это кофе, он заметил, что Вероника опять погрустнела. Наверное, просто устала, решил он, но вопросов задавать не стал.
   И, словно, угадав его мысли, она произнесла:
   – Рене был здесь…
   – Что?
   – Рене был здесь утром, – повторила девушка, помешивая ложечкой кофе, и глядя куда-то в сторону, – мне Лилет сказала. Говорит – спрашивал меня… Сказал, вечером заедет снова.
   Какой наглец, подумал Антуан. После того как выбросил бедную девушку из машины, оставив ночью под дождём, одну на дороге, он ещё смеет показываться ей на глаза… Мерзавец…
   – Поедете с ним?
   – Не знаю. А что вы бы мне посоветовали? – спросила Вероника, переводя на него взгляд.
   Он не знал, что ей ответить. То есть он знал, но не был уверен, стоит ли сейчас ей говорить. Нужно ли это? А если она не так поймёт, и решит, что он вмешивается в её жизнь.
   А он не хотел, чтобы она так думала. И не хотел… чтобы она уезжала с Рене.
   – Не знаю, что и сказать. Вам надо, решить самой, – произнёс он, тоном мальчишки, решившимся пригласить на свидание девочку, в которую давно влюблён.
   Вероника хихикнула, что показалось ему довольно странным.
   – Что такое? Я что-то не так сказал? – спросил Антуан, снова смутившись.
   – Да нет, просто, вы до сих пор называете меня на «вы». А мы уже столько друг другу рассказали о себе, что смело, можем обращаться на «ты». По крайней мере, обо мне вы знаете не мало…
   – Что ж, я не против, – ответил Антуан, и шутливо добавил: –  Пойдём, погуляем!
   – Погуляем или пройдёмся? – так же шутливо, произнесла и она.
   – Там будет видно! – загадочно ответил Антуан, поднимаясь из-за стола.
   Ему понравилось, как она произнесла последнюю фразу, сделав это не как посторонний, а как человек, достаточно близкий, чтобы… Близкий?
   Они пересекли помещение, он открыл дверь, пропуская её вперёд, и они вышли на улицу.

      – Твоя машина долго будет в ремонте? – спросила она, когда они вышли из кафе и, пересекая стоянку, подходили к шоссе.
   – Механик сказал – часа три, – ответил Антуан, охватывая взглядом встречный транспорт, заполонивший ещё совсем недавно пустынное шоссе.
   – Прекрасно. Значит, у меня будет время решить.
   – Что решить? – спросил Антуан, хотя, догадывался, что она имеет в виду.
   – Дождаться Рене, или уехать.
   Он не ошибся. Он именно  т а к  и подумал.
   – А что потом?
   Вероника, шедшая на шаг впереди, обернулась и, глядя ему в глаза, ответила:
   – Потом, будет потом!
   Ты останешься с ним? – хотел он спросить, но не решился. Не решился услышать те наивные нотки в голосе, когда один пытается уговорить другого, не желающего этого… Не решился задать этот нелёгкий вопрос, ответ на который станет для него (чем?)… Он не мог признаться, что… не хочет с ней расставаться… Признаться, что он…
   А может, он просто привязался к ней? Как бывает ребёнок, привязывается к людям, к которым он испытывает… Что?
   – Ты о чём-то задумался? – спросила она так неожиданно, что он не знал, что ответить.
   – Думаю, куда бы нам пойти, – ответил он первое, что пришло в голову. Признаться ей, что он хочет провести с ней ещё день, он не мог.
   – Можно просто погулять, поговорить, – предложила Вероника, как и он, глядя на шоссе, словно не замечая его, впрочем, он поступал точно так же.
   – Поговорить? О чём? – задав этот вопрос, он тут же пожалел о нём, подумав, что ведёт себя, словно мальчишка, гуляющий с одноклассницей, мучимый наивными мыслями, и робко поглядывающий на неё. Но он был далеко не школьник, а потому, чувствовал себя неловко рядом с этой красивой девушкой, которую хотел взять за руку, но почему-то, не смел.
   – Давай поговорим о тебе, – предложила Вероника, остановившись. – Я столько рассказала о себе, а о тебе, я практически ничего не знаю.
   – Хоть и провела ночь в моей машине, – пошутил Антуан, как и она, остановившись.
   И они оба рассмеялись. Антуан отметил про себя, что у неё довольно приятный смех: мягкий, женственный. Почти как у Элен. Элен… Опять Элен… Она часто смеялась. Пока он не стал допытываться о её прошлом. Тогда, она замыкалась в себе, и, её было трудно вывести из этого состояния. Если бы он тогда знал причину этого…
   – Мне нечего рассказывать, – произнёс Антуан, и по его лицу, вдруг изменившемуся, было заметно, что эта тема ему неприятна.
   – Нечего, или просто не хочешь? – спросила Вероника, по-прежнему не двигаясь с места.
   Когда она говорила, она пыталась перекричать шум машин, то и дело сновавших мимо них. То же делал и Антуан. Глотая пыль, поднимавшуюся с пыльной обочины, отвечая на её вопросы, он ждал вечера, когда приедет Рене, и заберёт её в свой мир. Но он не хотел этого.
   Как было бы здорово, если бы вечер никогда не наступил. А ещё лучше – оказаться вновь на том шоссе, омываемом дождём, где они провели вместе несколько часов.
   – Давай не будем портить это чудесное утро разговорами обо мне, – попросил Антуан, снова уклонившись от ответа. И, чтобы, она не заметила его внезапно изменившегося лица, он поднял голову, подставив лицо под тёплые лучи дневного солнца.
   – Хорошо, – согласилась Вероника, и, добавила: – Но всё же, я задам тебе один вопрос. Ты женат?
   – Нет, – ответил он, отвернул голову, и снова зашагал вдоль шоссе, держа руки в карманах брюк.
   «Хотел жениться, но она оказалась шлюхой», – подумал Антуан, но вслух ничего не сказал.   
   Веронике незачем было это знать.
   – А я подумывала выйти за Рене… Представляешь? – ответила она, следуя за Антуаном: теперь впереди шёл он, а она, медленно семенила за ним, срывая на ходу попадавшиеся под руку травинки пыльных кустарников, что тянулись вдоль обочины.
   – Почему же не вышла? – зачем-то спросил он.
   – Он как-то не заговаривал об этом, – призналась Вероника. – А вот теперь я рада, что этого не произошло.
   – Да, мужем он был бы не завидным, – усмехнулся Антуан, – судя по вчерашнему вечеру!
   – Ты так считаешь? – спросила она, глядя ему в спину.
   – А ты думаешь иначе? – остановившись, и повернувшись к ней, спросил он.
   – Нет, – вздохнула девушка, тоже остановившись, – Но очень хотелось бы!
   – Чего? – не понял Антуан.
   – Думать иначе! – усмехнулась Вероника. Было непонятно: шутит она, или говорит серьёзно.
   – И, тем не менее, ты его ждёшь! Зачем?
   – Чтобы плюнуть в его наглую морду! – ответила она, и прошла дальше, оставив его стоять на месте.
   – А ты не думала простить его? – спросил он, не двигаясь с места.
   – А вы бы простили свою девушку, если бы застали её в постели с другим? – спросила она, остановившись. Их разделяли четыре шага
   – Нет! – ответил он решительно, подумав: как удачно она сформулировала свой вопрос, словно угадав мои мысли, и, снова назвала на «вы», как постороннего, предложившего помочь ей.
   – Вот видите, если бы вы застали свою девушку с другим, то, возможно поняли бы меня! – сделала вывод Вероника, продолжая стоять на расстоянии от того, с кем разговаривала.
   Он тоже не подходил: так и стоял, держа руки в карманах брюк, смотрел на неё, а потом вдруг произнёс:
   – А если уже застал?
   – Ну и как ощущения? – усмехнулась она.
   – Паршивые! – ответил Антуан, подходя к ней.
   Вынув правую руку из кармана, он легонько прикоснулся к талии девушки и, внезапно сказал, то, что не мог удержать в голове:  э т о,  словно само вырвалось с языка:
   – Но ведь он не изменял тебе, вы просто поссорились… К тому же, он обещал приехать. Извиниться, и вы снова…
   Он не договорил, кляня себя за то, что сказал это. И теперь ему придётся услышать её ответ. А если, она скажет то, что ему будет неприятно услышать… То, чего он боится услышать…
   – А это ещё хуже! – ответила она просто. Он не понял, что она имела в виду, но, спрашивать не стал. Таково её мнение, и пусть оно останется без объяснений. Во всяком случае, ему так будет спокойнее.
   – Какой-то странный у нас разговор, – проговорил Антуан, держа её робко за талию, – и ты снова называешь меня на «вы».
   – Это я от волнения, наверное, – призналась она, взмахнув руками. – Что ж, давай сменим тему!
   В воздухе повисло молчание. Он ждал, что скажет она. Она ждала, что начнёт говорить он. Но оба молчали. Шли не спеша по обочине, вдыхая утренний воздух вперемежку с выхлопными газами проезжавших мимо машин, и молчали. Некоторые машины сворачивали на стоянку кафе, которое так и называлось – придорожное.
   А он всё думал, что будет дальше. Эта мысль не покидала его с того момента, как они прибыли в это кафе.
   Он удивлялся, как ему удалось растянуть знакомство на 12 часов…
   Быть рядом 12 часов…
   Это большой срок?..
   Это целая жизнь…
   Найти друг друга, будучи молодыми и прожить вместе всю жизнь. Вместе состариться. Жить так, как живут немногие в наше нелегкое и несправедливое время. Но всё же, жить, не смотря, ни на что. Мечтать, желать. Чего-то добиваться. Помогать друг другу в чём бы то ни было. Уходя куда-то знать, что она есть, она ждёт и верит. Приходя – знать, что она рядом. Будучи очень далеко, помнить, что она есть и будет. Поэтому, для тебя нет слова «была», только «есть» и «будет». Ты не умеешь жить без неё. Ты не сможешь уснуть, если её нет рядом. Ты не знаешь ничего, чего ей было бы неинтересно, не вовремя, не к месту. Всё для неё. Весь мир был создан для неё. Так искренне,  красиво, что хочешь сочинять стихи. Она самая добрая, нежная, тихая, милая. И так тебе необходима... Красивая – как весной цветы. Естественная – как всё живое. Желанная – как сон в поздний час. О ней сочиняют стихи в ночи. Она вдохновляет поэта. Из-за неё ты совершаешь благородные поступки. Готов переплыть океан, разрушить стену непонимания и отчуждения, парить в облаках, рисковать и побеждать, не страшась смерти. Не зря когда-то о ней сказали: «Это то, ради чего живут на свете…» Для неё Бог придумал, и создал этот мир!
   Так что же это? Любовь?
   Но что это такое? Наверное, это то…
   … КОГДА ОДИН ЧЕЛОВЕК УХОДИТ, А ДРУГОМУ БЕЗ НЕГО ПЛОХО…
   Антуан это понял, сейчас, гуляя с Вероникой по этой мокрой от ночного дождя обочине, мимо проезжающих машин, под начинающим греть солнцем – понял, что не хочет расставаться с ней. Сейчас, когда его машину починили, когда приедет Рене, и им придётся расстаться, вновь
возвращаясь, каждый в своё одиночество, Антуан почувствовал, что больше всего на свете, он не хочет, чтобы… она уходила с другим.


                Глава  седьмая

   Механик не обманул ожиданий Антуана, починив его машину, менее чем за три часа.
   Был поддень, времени ещё вполне хватало, тем более, что Вероника ждала Рене. Всё-таки ждала.
   Антуан всё никак не мог решить: что делать дальше, удастся ли удержать Веронику, или всё же она сделает эту глупость – простит Рене. Женщине ничего не стоит простить такого вот мерзкого типа, скажи он пару нежных слов. Они тут же готовы растаять и забыть обо всём на свете. Антуан не хотел, чтобы она изменила отношение к Рене. Он чувствовал, что не хочет, чтобы она уходила, а тем более с Рене. Пусть это будет любой другой, но только не этот мерзкий слизняк, возомнивший себя ни весть кем. Нет, и другого не надо. Это должен быть он – Антуан. Он, и никто более.
   Он хотел...любить её. Сильно, страстно, по-настоящему. Так, как любят те, кто способен понимать и знать, что значит любить! Чтобы каждый день, каждый час, каждую секунду, каждый миг, видеть её, быть с ней. Слышать её голос, чувствовать её прикосновения, её запах, её тепло, её любовь. Знать, что она здесь, что она с тобой. Так, чтобы это было больше, чем любовь, сильнее, чем дружба. Чтобы это была  сама жизнь, но другая, не похожая на нашу, которой мы живём. Чтобы это был… идеал…
   Так думал Антуан, в душе надеясь, что так же, думает и она…
   
   Погода обещала быть хорошей. Небо, которое ещё утром, было усеяно тёмно-синими облаками, выглядело на удивление чистым, предвещающим хороший, солнечный день.
   Они погуляли по обочине длинного, уже начавшего подсыхать шоссе. Затем походили вокруг кафе. Большего это место не могло им предложить, но им и не надо было ничего, никаких развлечений. Им и без этого было хорошо. Вместе, вдвоём, во всяком случае, для Антуана. И он надеялся, что также думает и Вероника. Мимо проезжали автомобили, водители одних, останавливались перекусить в кафе, другие проезжали мимо, кто-то останавливался, чтобы заправиться и ехать дальше. Кто с семьями, кто поодиночке спешили, толкались, выходя из кафе или заходя в него, мельком бросая взгляды на эту странную парочку, бродившую по обочине, и никуда не спешившую. Лишь этим двоим, некуда было спешить. Они пришли каждый из своего мира, чтобы один миг побыть вдвоём и вновь вернуться назад, чтобы потом встретиться вновь, на том же самом месте, под проливным дождём поздним вечером. Никто из проходящих или проезжающих мимо не знал, почему они здесь стоят, да никого это и не интересовало. У каждого были свои мысли, дела и проблемы, поэтому, такие пустяки, как двое на шоссе, никого не интересовали.
   Они прогуливались молча, лишь изредка обмениваясь банальными фразами типа: «тебе не холодно, может, зайдём в кафе?», «не думал, что когда-нибудь буду тут гулять», «интересно, дождь ещё будет?..» Да и не нужно было никаких слов, всё было ясно и без них.
   Антуан полюбил её так внезапно, что сам не мог решить почему. Но она, была в замешательстве: броситься в новое любовное приключение, хотя она ещё не оправилась от старого приключения, по имени Рене.... А вдруг и Антуан.... Нет, нет, он не такой, он просто не может быть таким… Он слишком внимателен, добр, обходителен и немного грустноват. Это видно по его глазам, а глаза не могут обмануть.... А откуда ты всё это взяла: добр, обходителен? То, что подобрал на дороге, так это ещё ничего не значит. Он просто решил воспользоваться случаем: красивая девушка оказалась одна в такой ситуации. Беззащитная. Разве это не удача для одинокого мужчины. А если он не одинок? Не беда. У него, наверное, сотни женщин, с такой внешностью по-другому быть не может.
   Мысли Вероники прервал неизвестно откуда взявшийся продавец газет, предлагая Антуану купить «утреннюю газету или журнал для девушки». Антуан отказался, и Вероника тоже. И лоточник пошел дальше, толкая огромную тележку, на которой стопкой громоздился его товар.
   Антуан посмотрел на часы – половина третьего – время обеда, и изнурённой работы официантов – как говорила Вероника. А может, она этого и не говорила, а он сам это понял. Понял… Сейчас…
   
   Когда они снова зашли в кафе, помещение встретило их всё тем же запахом кофе, только сейчас к этому запаху примешивался аромат чего-то жареного. Соблазнившись этим запахом, Антуан подумал заказать обед, да и Вероника, наверное, проголодалась. Он решил, если она не откажется перекусить, то и он, с удовольствием съест чего-нибудь. Посетителей было много, их голоса сливались друг с другом, как на стадионе, во время футбольного матча.
   Антуан взглядом поискал свободный столик, и, найдя его, подтолкнул Веронику, кивнув на уединённое место в конце ряда у окна, словно специально для них, оставленное не занятым. Так, пропустив её вперёд, он шёл между рядов, поддерживая её за локоть.
   – Здесь всегда столько народу, в этот час? – спросил он, помогая девушке занять место за столиком.
   – Придорожное кафе пользуется спросом, особенно, если оно единственное в округе, как это, – ответила Вероника, садясь на жёсткий стул.
   Антуан кивнул, садясь напротив неё.
   – Закажем что-нибудь? – предложил он, надеясь, что она не откажется от еды.
   – Я выпью только кофе, – ответила девушка, обратив взгляд за окно, где по-прежнему было оживлённо.
   Антуан заметил официанта, который, в это время обслуживал мужчину и женщину с ребёнком, сидевших через три столика от них. Официант был высокого роста, молодой, с копной черных волос. Вероника, похоже, не знала его, или попросту не заметила. Он один обслуживал посетителей, подруги Вероники, которая была здесь утром, сейчас не было, значит, её смена закончилась.
   Вероника по-прежнему не отрывала взгляда от окна: ждёт Рене – подумал Антуан; это предположение, заставило его занервничать, и он потянулся к карману пиджака, где лежали сигареты.
   – Сигареты кончились, – сказал он, бросив пустую пачку на стол.
   – Возьми мои, – предложила Вероника, оторвавшись от окна, и потянулась к сумочке, которую она положила на стул рядом с собой, но Антуан остановил её.
   – Я предпочитаю «Житан», – сказал он.
   Обслужив семейную пару, официант повернулся к ним, словно почувствовав на себе взгляд Антуана.
   – Гарсон! – подозвал Антуан официанта, пока тот смотрел в их сторону.
   И он тут же вырос перед ними, как изваяние.
   – Добрый день, месье, мадам! Чего желаете заказать?.. – произнёс молодой человек, слегка наклонив голову.
   – Две чашечки кофе, пожалуйста! – заказал Антуан. – И пачку «Житан».
   Официант принял заказ, и мигом удалился.
   Вероника проводила его взглядом, думая про себя: «что ты будешь делать, когда приедет Рене? Он увидит Антуана. Что он подумает. Ты сидишь с другим мужчиной в том самом кафе, в котором  когда-то познакомилась с ним. Что если он устроит скандал. Будет драка. Но ведь Антуан тоже не из робкого десятка, судя по его телосложению…»
   Появившийся официант, вывел Веронику из её тягостных размышлений.
   – Ваш кофе, – произнёс он, ставя чашечку перед Вероникой, вторую – перед Антуаном, вместе с синей квадратной пачкой.
   – Благодарю, – ответил Антуан.
   Вероника промолчала, продолжая обводить взглядом шоссе.
   Официант кивнул, и мигом удалился к следующему столику, где его уже ждали.
   Антуан сделал глоток, распечатал пачку, вытянул сигарету, прикурил, и, сделав ещё один глоток дымящегося ароматом кофе, с удовольствием затянулся сигаретой.
   И вновь принялся рассматривать её, воспользовавшись тем, что она смотрела в окно: как «тот школьник» сидевший за последней партой, взгляд которого непрерывно блуждал по сидевшей в первом ряду красивой однокласснице. Так и Антуан, смотрел, на её чёрные, как смоль волосы, откинутые назад; любовался её прямой осанкой, как… он даже не знал, кого взять в пример. Он вспоминал… нет, видел, сейчас… как она, слегка откидывала голову, когда смеялась; подёргивала плечом, словно, что-то сбрасывала с него, что-то, чего он не видел, но, так же, как и она «чувствовал»  э т о. Наблюдал, как она, разговаривая,  дотрагивается до подбородка – большим и указательным пальцами правой руки. Как облизывает пересохшие губы, так нежно проводя по ним своим мягким язычком. О, как ему, хотелось бы сосать этот язычок в порыве страстного поцелуя.
   Интересно, о чём она думает, когда молчит: он ХОТЕЛ это знать, нет, не хотел, он МЕЧТАЛ об этом. Не о нём ли, она думает, мысленно проговаривая его имя, которое боится произнести вслух. Как и он, её… Вероника… Вероника… с этим страстным ударением на «о». Для него это имя звучит, как песня… как стихи, которые, поздней ночью, с грустью в голосе, декламирует поэт, утративший свою любовь.
   Неожиданно, оторвав взгляд от окна, она повернулась к нему, и спросила так, словно думала  об 
э т о м, когда, не отрываясь, смотрела в окно:
   – И всё же, что с тобой произошло, там на шоссе? Разбитая машина, бутылка с виски на сиденье, грусть в глазах… Не поделишься?
   – Не сейчас. Может, в другой раз, – ответил Антуан, и, заметил вошедшего в кафе мужчину.
   – В другой раз? А у нас будет «другой раз»? – эти слова, Вероника произнесла кокетливо улыбнувшись.
   Но Антуан не слушал её, вернее, не слышал, что она говорила. Ведь его взор был направлен на вошедшего в кафе мужчину невысокого роста с редеющими рыжими волосами, которые были под цвет его костюму. Он не видел Рене, там, в машине, но почему-то подумал, что это именно он. Он стоял в дверях, задрав голову, и потому как он всматривался в зал, Антуан понял:э т о  о н… ищет Веронику… чтобы увезти её…
   Вероника сидела спиной к двери, поэтому не видела вошедшего, но заметила неподвижный взгляд Антуана, направленный мимо неё.
   – Эй, ты меня слышишь? – спросила она, но Антуан не ответил: его остекленевший взгляд был направлен, на вставшего в дверях.
   Вероника повернула голову, и тоже заметила  е г о.
   – О, Боже, это Рене, – взволнованно произнесла она, отвернувшись. – Тебе лучше выйти. Мне… мне надо поговорить с ним.
   – Предоставь это мне! – произнёс Антуан, выходя из-за стола.
   – Что… что ты собираешься делать? – спросила она, по-прежнему взволнованно.
   Но Антуан пропустил её слова мимо ушей.
   Проходя мимо столиков, он продолжал пристально смотреть на стоявшего в дверях коротышку.
   В памяти возник прошедший вечер. Так ясно, так чётко:

   ТЁМНОЕ ШОССЕ…
   ПРОЛИВНОЙ ДОЖДЬ…
   КРАСНЫЙ «МЕРСЕДЕС»…
   ВЫБРОШЕННАЯ НА ДОРОГУ ДЕВУШКА…

   В этот момент Антуану хотелось лишь одного: набить морду этому ублюдку и оставить лежать на
мокрой дороге… Но он сдержал себя, хоть это было выше его сил и, желания отомстить за Веронику, за те унижения, каким он подверг её…
   – Вы Рене? – спросил Антуан, подойдя к мужчине в рыжем костюме, хотя уже знал, что это он и есть. Уж больно мерзким он показался ему, а после того, что говорила о нём Вероника, Антуан не
сомневался, что это он.
   Мужчина бросил на него беглый взгляд, а после произнёс:
   – Да! А, собственно, что…
   – Нам надо поговорить! – перебив Рене, сказал Антуан
   – Это о чём же? – спросил он, ухмыляясь, отчего показался Антуану ещё отвратительнее: морщинистый лоб, маленькие глазки, прямой, тонкий нос, губастый рот, короткие ручки. А может, он не понравился Антуану оттого, что Вероника была его… Но сегодня всё кончится. В этом Антуан поклялся себе!
   – О Веронике! – просто ответил Антуан.
   Рене вздрогнул, словно от удара.
   – Ты её знаешь? Где она? – произнёс он, с ненавистью глядя на Антуана.
   – Пойдёмте на улицу, – предложил Антуан, и направился к выходу.
   – Эй, какого чёрта… я не понял…
   – Выйдем на улицу! – обернувшись, повторил Антуан.
   Бешено сверкая глазами, Рене направился за Антуаном, который, дойдя до угла кафе, остановился так, чтобы не привлекать внимание ни посетителей, ни Вероники. А вдруг всё же придётся набить морду этому нахалу – лишние свидетели ни к чему. А Антуан знал таких типов: с ними без драки не обойтись, но, тем не менее, он надеялся, что разговор пройдёт мирно.
   – Не хочешь ли ты сказать, приятель, что знаешь Веронику? – с яростью произнёс Рене.
   Он был похож на зверя, готового вот-вот наброситься и разорвать Антуана, которому не понравилось это выражение «приятель», что Рене использовал в общении с ним. «Ну какой я тебе приятель, мразь…» – подумал он.
   – Да, я знаю её! – ответил Антуан.
   – И как давно?
   – Недавно. Точнее сказать, со вчерашнего вечера.
   – Когда ты успел с ней познакомиться? – допытывался Рене, сверкая глазами.
   – Помнишь шоссе, где ты её выбросил из машины?
   Рене возмущённо уставился на Антуана, пытаясь сообразить, что тот имеет в виду.
   – Я всё видел! – продолжал Антуан. – К счастью для Вероники, я был там и видел, как ты оставил её одну на дороге в проливной дождь.
   – Какой благодетель нашёлся, – усмехнулся Рене. – Ну, ладно, что ты за это хочешь?
   – Я хочу, чтобы ты оставил её! – сказал Антуан, спокойно.
   Рене снова изменился в лице: теперь он смотрел на Антуана, как смотрят на вора, укравшего  дорогую вещь.
   – А не много ли ты на себя берешь, приятель? – сквозь зубы процедил Рене, сделав шаг в сторону Антуана, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
   – Ты оставишь её! – повторил Антуан, не обращая внимания на его слова. – Ты сделаешь это! Иначе…
   – Что иначе? – с надменным видом переспросил Рене, глядя на Антуана снизу вверх.
   Он подошёл к Антуану вплотную, с тем, чтобы ударить его, и уже выбросил вперёд кулак, но Антуан, словно ожидая этого, перехватил руку Рене, и с силой сжал её.
   Рене поморщился от боли, но не сдался: он попытался вырвать руку, но Антуан крепко держал её сжимая всё сильнее, и медленно опуская вниз.
   – Ладно, приятель, твоя взяла, сдаюсь, – морщась от боли, миролюбиво произнёс Рене.
   – Что же, вот это уже другое дело! – сказал Антуан, ослабил хватку, и разжав кулак, освободил руку противника.
   – Ну и силён же ты, чёрт – произнёс Рене, потирая руку.
   Антуан усмехнулся.
   И в ту же секунду, Рене нанёс Антуану удар в живот, но не кулаком, а ребром ладони. Это произошло так неожиданно, что Антуан на мгновение потерял равновесие, но в долгу не остался: схватив Рене одной рукой за грудки, другой хлестнул по щеке. И на всякий случай  добавил, пнув коленом в пах. Охая, Рене согнулся и упал на колени, держась за ушибленное место.
   Антуан огляделся по сторонам, и присел на корточки, рядом с побеждённым: придерживая его одной рукой, он сказал:
   – Ну, что ты решил? Теперь ты оставишь её?
   Некоторое время Рене молчал, приходя в себя, потом заговорил:
   – Ладно, приятель, ты победил. Твоя взяла.
   Удовлетворённый его ответом, Антуан помог ему подняться, всё время, пребывая начеку: кто знает, что он ещё выкинет. Но Рене не собирался больше драться: вырвав руку Антуана, которой он поддерживал его, он, поправил пиджак, смахнул пыль с колен, и, прихрамывая, пошёл к стоянке. Было видно, что он был сильно зол: и от того, что пришлось отдать Веронику этому великану с железными кулаками, и от того, что проиграл.
   А Антуан, продолжая стоять на месте, наблюдал, как его недавний противник подошёл к своей машине, сел за руль, с силой хлопнув дверцей, надел солнцезащитные очки, и завёл мотор.
   Когда красный «Мерседес» тронулся с места, и скрылся из виду, Антуан расслабился: Вероника отмщена! Теперь этот негодяй, и близко не подойдёт к ней – уж он об этом позаботится.

   Когда Антуан вернулся в кафе, Вероника всё так же сидела за столиком, с видом нескрываемого волнения на лице.
   – Он уехал? – спросила она, когда Антуан подошёл.
   С уходом Антуана, прошло не более десяти минут, но Веронике казалось, прошла вечность. И, судя по тому, что Антуан пришёл один, всё прошло не так, как она себе представляла. А может…
   Антуан сел за столик.
   – Что он сказал? – допытывалась Вероника, глядя на него испуганными глазами.
   – Он просит у тебя прощения! – ответил Антуан, сделав глоток кофе.
   По выражению её лица, вдруг изменившемуся, он понял, что она удивлена. И он её прекрасно понимал: он знал этого человека совсем немного, но этого было достаточно, чтобы понять, что он относится к тому типу людей, которые не способны произнести такого, казалось бы, простого слова,
как «прости».
   Потом, она неожиданно улыбнулась, и опустила голову. Антуан внимательно наблюдал за ней. Девушка молчала – минуту, две… Она догадалась,  ч т о  произошло на улице, но виду не подала. Она была благодарна этому человеку, сидевшему напротив неё, и, не отрывая глаз наблюдавшему за ней. И в этот момент, она почувствовала к нему  т о  ж е, что и он, когда они оказались вместе в этом кафе. А когда это было? Когда-то давно, в прошлой жизни… А ведь прошло несколько часов…
   – Спасибо, Антуан! – наконец, произнесла она. – Благодаря тебе, я снова почувствовала себя женщиной! Способной полюбить! Полюбить по-настоящему!
   «Она сказала ПОЛЮБИТЬ… Значит она…» – подумал Антуан, а вслух сказал:
   – В этом скорее, твоя заслуга, нежели моя. Я лишь сделал то, что сделал бы любой мужчина на моём месте.
   Вероника улыбнулась. И эта улыбка приятно обожгла Антуана.
   – Кстати, машина готова, теперь, можно ехать, – сказал он, и немного помолчав, добавил: Так куда тебя отвезти?
   Девушка снова улыбнулась, но уже не так как прежде. Она сделала это, словно играя с Антуаном – нежно, кокетливо, призывно. А после, выпорхнула из-за столика, и, продолжая одаривать его своей светящейся улыбкой, пошла к выходу. Она словно освободилась от оков, которые крепко держали её, и, вот теперь, они отпустили её, даровав долгожданную свободу. Антуан чувствовал то же самое.
   Он вытащил из кармана несколько франков, бросил их на стол, взял сигареты, и пошёл за Вероникой.
   Когда он вышел из кафе, девушка уже сидела в его машине, припаркованной на стоянке.
   – Так куда же тебя отвезти? – спросил он, хлопнув дверцей, и заводя мотор.
   – А ты как думаешь, куда бы я сейчас хотела поехать? – произнесла Вероника, всё с той же загадочной улыбкой.
   Антуан понимающе кивнул, и машина поехала, медленно выезжая на широкое, тянувшееся вдаль шоссе, на котором они провели первые лучшие часы своей жизни.