Записки секретаря горкома. 7. Товарищи мои

Начало: http://proza.ru/2023/08/20/327

Однажды в Хабаровске состоялось крупное зональное
совещание работников, занятых в агропроме. Я, в то время
совсем молодой и довольно невысокий по рангу
комсомольский работник, впервые принимал участие в
мероприятии такого масштаба. Его проводили известные тогда
государственные и партийные руководители – Воронов и
Полянский. В составе делегации от нашей области был один
из моих хороших друзей, так что рядом с ним я чувствовал себя
сравнительно уверенно.

Впервые столкнулся с номенклатурным подходом в
организационных делах. Летели одним большим самолётом
дружной весёлой кампанией, а по прибытии оказались
расквартированными по рангу: руководители в центральных
люксах, гвардия пожиже в одно-двухместных номерах, а шушера
 вроде меня – в гостиницах типа «Дом колхозника» подальше от
центра. 

 Задело, хотя и пустяки. В целом встреча была интересная и
поучительная. Не столько с точки зрения поставленных задач
(неужто они мне были в диковину?), хотя руководителей партии и
 государства послушать было всегда интересно, сколько с точки
зрения организационных технологий и масштабов деятельности.

Поскольку выезд «на материк» для северян всегда праздник,
 начальство разрешило желающим задержаться на сутки. Мы с 
моим товарищем этим правом не воспользовались, и
возвращались обратно в пустом самолёте вместе с 1-м
секретарем обкома партии Павлом Яковлевичем Афанасьевым* и
председателем облисполкома. Вчетвером. Облегченный борт
смог добраться до Магадана с одной посадкой на заправку вместо
обычных двух. И всё же дорога была длинная. Руководители нас
не чурались. Пригласили к себе за рабочий столик (никаких
напитков и закусок, как и стюардесс!), долго беседовали. Не
только расспрашивали, но и много рассказывали. В основном,
не о работе. П.Я. поведал, как рабочим пареньком году этак в
1925 он вступил в коммунистическую партию, много учился,
работал. Прошёл все ступени низовой работы, в конце концов,
был направлен на Север.

Родине было необходимо золото. Много. Стояла колоссальная
задача перевести прииски, рудники и всё народное хозяйство
области на труд вольнонаемных граждан. Активно боролись,
чтобы освободить Колыму от тяжкого гнета людской молвы и
оставить места заключения только для тех людей, которые здесь
совершали преступления.

Немаловажной была и экономическая сторона дела, дорога  стоит
недёшево. И всё же привлечение тысяч сезонников на путину и
промывочный сезон окупалось. Бульдозер, доставленный на
прииск зимой, в течение года возвращался в казну равным по
весу количеством золота. Были такие месторождения. Вторая
проблема – обеспечить возрастающую численность населения не
 только рыбой, в этом как раз не было затруднений, но и
олениной, картофелем, капустой. Привозное дорого, съедает все
надбавки и коэффициенты.

Время пролетело незаметно, самолёт пошёл на снижение.
Опытный пилот не доверял расчетам, и делал это над водной
гладью Охотского моря. Вспоминаю, что именно в те годы
разбился командир дивизии стратегических бомбардировщиков,
у которых  был тренировочный маршрут из под Белой Церкви
(Украина) до Уэлена и обратно. Он  немного поторопился со
снижением, полагая, что уже миновал береговую черту.

Вышли на высоту метров 500-600 и пошли к берегу. Тут
выяснилось, во всяком случае, для пассажиров, что вершины
 сопок утопают в низкой облачности. Командир нашел распадок,
 нырнул в него, и мы летели, как по извилистой трубе, где по
бокам склоны сопок, а вверху густая облачная крыша. Думаю,
ширина коридора была не более 600 метров, так что на склонах
сопок можно было рассмотреть каждое деревце. Было немного не
по себе, вдруг штурман ошибся? Эти берега не отличишь один от
другого. Через несколько минут полёта впереди открылась
посадочная полоса – это был аэродром Уптар на 47-м километре,
и самолёт без всяких разворотов с ходу приземлился. И очень
кстати. В ту же минуту полил такой дождь, что окрестности
полностью скрылись из виду.

Как живого вижу Николая Петровича Кусанина – первого
секретаря горкома. Казавшийся уже пожилым – ему тогда как раз
минуло 50, он отличался редкой выдержкой, рассудительностью,
взвешенностью суждений и позиции. На глазах и под носом
обкома руководить «столичной» парторганизацией далеко
непросто, особенно если учесть специфику тогдашней ситуации.
Мне кажется, он справлялся с этим блестяще.

Он был искренним и честным коммунистом, без лоска и
внешнего антуража, присущего многим руководителям.
Полностью доверял аппарату, активу и пользовался таким же
 доверием и непререкаемым авторитетом. которыми никогда не
злоупотреблял. Его должность, как и полагается, была выборной,
причем, тайным голосованием.

Вспоминаю такой поучительный эпизод. Когда среди
руководителей – а они члены горкома и его выборщики –
накопились всякие грешки и гадости, он распорядился собрать
всех в зале заседаний бюро. И устроил всем грешникам такую
взбучку в присутствии коллег, что многие из старых зубров
номенклатуры имели вид помятого яйца всмятку. Через
небольшой промежуток времени наступает отчётная
конференция. Ну, думаю, сейчас они ему накидают голосов в
отместку. Ничего подобного! Он получил «против» меньше всех.

Такой пример не может пройти бесследно. Но чтобы ему
следовать в жизни, надо ещё кое-что в придачу. Например,
соответствующий характер. До глубоких седин дожил, а порой
мнусь и мямлю, избегая сказать человеку в глаза, что я о нём 
плохо думаю. А сейчас это ещё и возвожу в некий принцип: мол,
бесполезное это дело, пытаться  исправлять взрослого человека,
говоря ему гадости о нём самом.

Как на Севере, так и в дальнейшем мне сильно везло на
хороших руководителей, верных друзей и надёжных товарищей.
Первым среди них был Василий Егорович Шилов – директор
Наяханского рыбокомбината, который мне, 22-летнему пацану,
выдавал незаполненные доверенности с подписями и печатями. 

Его доверие окрыляло и вызывало искреннее желание разбиться
в доску, но сделать, как он просит. Именно в форме просьбы
поступали его распоряжения. Однажды он обратился ко мне с
вопросом: согласен ли я поехать вместе с ним на Чукотку, если
ему поручат организацию нового рыбокомбината на побережье
Берингова моря? Конечно, я согласился без раздумий, даже за
честь посчитал.

Или Заболотный Иван Саввич в Ямском рыбокомбинате. Он
относился ко мне по-отечески. Однажды, когда на воскреснике
мы заготавливали в тундре торф для изоляции ледника и во время
обеда всем налили по полстакана водки, он капнул мне в чай
портвейна, и сказал, чтобы ко мне не приставали. Напомню, что я
 занимал там должность главного инженера и был его
фактическим заместителем. В том году вполне и надолго могла
прерваться моя карьера: за путину произошли два несчастных
случая со смертельным исходом. Дело ограничилось
строгим выговором и переводом на другое предприятие с
понижением в должности.

Люди-глыбы, стоики и титаны. Не припомню, чтобы кто-то из них
повышал голос, выходил из себя, как говорят, рвал и метал. А
ведь стрессов хватало. Невозможно представить, чтобы такой
обманул, сжульничал, присвоил чужое. Странно, откуда же
взялась генерация жулья в 80-90-х?

Не хочу сказать, что мои теплые слова и лестные оценки
относятся лишь к кругу ИТР и руководителей, в котором я
преимущественно вращался. Это было массовое явление
исторического масштаба. Природно-климатические условия и
социальная среда способствовали формированию характеров и
типажей личности особого склада - стойкого, коллективистского,
отзывчивого.

В те годы пассажиров на авиарейсы в Магадан отправляли от
центрального аэровокзала на Ленинградском проспекте. В зале
регистрации периодически появлялся сравнительно молодой
человек, который просил помощи у земляков, поскольку он якобы
поиздержался и приобрести билет на свою суровую северную
родину ему затруднительно. И хотя северяне возвращались из
командировок и отпусков, как правило, безденежными, пустым
он оттуда никогда не уходил. Естественно, пока слава о нем
не стала общеизвестной.

В Москве существует магаданское землячество. Раз в год земляки
собираются на встречу. обмениваются новостями, вспоминают
молодость и тех, кого уже нет с нами.

Я не москвич и попал на такую встречу спустя 2-3 десятка лет
после выезда на материк. Меня вспомнили, приняли в свой круг,
как будто не было этих десятилетий. Вокруг постаревшие, но до
боли знакомые и родные лица. Имена и фамилии вспомнить
порой затруднительно, но те времена и события остаются
незабываемыми. Советские времена. Времена нашей молодости.
Безвозвратной и незабываемой.

* здесь и далее имена-фамилии героев подлинные.