Курская заря. Ч3. Г3. Не проехать мимо

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 3. Дороги.
            Глава 3. Не проехать мимо.

            Предыдущая глава:    http://proza.ru/2023/08/26/559   

            - …Товарищ командир, ротный сказал, чтобы я Вас вез в Ульяновку, в штаб армии. Там совещание какое-то, обязательно с вашим участием, даже откладывали уже, там все наше командование будет, вплоть до комдива, Колодяжный Вас там встретит. Напрямую пойдем, через Ливны.
            - Ливны? Это же Орловщина.
            - Так мы под Орлом и стоим, у деревеньки Маховое расквартированы от нас до Орла… и ста километров нет. До передовой километров десять… ну чуть больше.
            Водитель говорил быстро в темноте стараясь угадывать колею, в слабом освещении плоского луча, скрытых плоским светом, рокадных фар, местами разбитой войной, дороги. Дождей, видимо, не было давно, грунт твердый на жирной земле, часто раздавленный гусеницами, превращая неровную дорогу в гребенку, типа стиральной доски.
            - Я родом с Орла.
            - Хэ… Считай, командир, домой едешь.
            - Да, если не сожгли его, дом наш. Мать-то с сестренкой в эвакуации. Не видел их уже с тридцать восьмого, как училище закончил.
            - Да, война уже два года идет, а мы… всё вокруг своих домов крутимся, все свои города артиллерией разбиваем.
            Несколько секунд молчания:
            - Ничего… вон уж сколько их от Сталинграда отогнали, будет и на нашей улице праздник.

            Из разбитых Щигров выехали уже как минут семь. Минут семь, как минули КПП станции, где у них подробно проверили документы. Последний раз станцию Щигры бомбили пару недель назад. Она была лакомой целью для люфтваффе, много на нее грузов приходило последнее время и военных, и гражданских. Но последняя бомбежка была – словно по заказу, несколько литерных поездов разгрузились… и разгружалось, если техника была уже на марше, боеприпасы и топливо оказались подорванными. Комендатура считала, что бомбардировка проходила по наводке.
            А гребенка после танковых траков была неприятна:
            - Ничего не случилось? – Поинтересовался капитан.
            - Да ну, чего там может случиться. Мы уж три недели в резерве, пару раз группы к немцам ходили, а так, только языков иногда таскаем. Группы сходили спокойно, все вернулись, слава Богу, с языками одна группа провалилась, вернулись только трое… пустые. Она на переходе банками загремела. – Насмешливая пауза. – Но это ж… случается.
            - Новобранцы?
            - Ну да, неопытные…
            Минуты три ехали молча, но было видно, что водитель, который Васильеву вроде адъютанта, по военным меркам уже давно, еще со Ржева, не спокоен, о чем-то волнуется.
             - Горохов, ты как печка, прямо греешься весь, переживая о чем-то. Говори, что тебя гложет-то?
            - От тебя, командир, ничего не скроешь. – Сильно вывернул вправо, объезжая трехметровую воронку. - Никитин-то где?
            Машину сильно тряхнуло, Васильев посмотрел на заднее сиденье, на Трифонова, тот спал, по привычке борясь во сне с качкой авто.
            «В поезде все в окна глядел, да на полустанки выскакивал, а тут вырубился сразу и хрен разбудишь… - усмехнулся, хмыкнув в губы, - так наверно привычней…»
            Опять вернулся к вопросу Горохова. Вздохнул, сжав губы:
            - Нету больше Яшки. – Неприятная пауза, - Прикрывал отход… Смертью храбрых. – Опять несколько секунд молчал. – Гранатой подорвался. Все видел сам. – Словно ставя в разговоре, о Никитине, точку.
            Горохов сощурил глаза, до рельефа на скулах сжал челюсти, сглотнул сухим ртом, глубоко вздохнув. Дальше ехали молча.

            Пока группа Васильева, в течении последней пары месяцев, занимались сложной операцией в глубоком немецком тылу, война, после Сталинграда, широкими шагами шла на Запад освобождая огромные оккупированные фашистами советские территории. В итоге марта 1943го, 3я армия была передислоцирована на острие Орловского немецкого выступа в район станций Павловск – Волово, обеспечивая фланги 61й армии на севере, 63й армии на юге, с главной задачей обеспечения защиты тылов перечисленных станций, а районе которых накапливались стратегические резервы ставки. Территориально район Брянского фронта, хотя третья находилась в штабном подчинении Степного (резервного) фронта. Продвижение зимнего наступления остановилось. Войска начали окапываться за плечами передовых, начали расти вниз, в землю серьёзными оборонительными сооружениями.
            На линии фронта стрельба порой прекращалась совсем. Чем там занимались немцы – кто его знает, но разведка говорила – тем же, тоже активно вкапывались в землю. Лишь иногда, когда, либо наши, либо фрицы, прощупывали оборону противника, на каком-то участке, на линии фронта возникали бои. А так стояла на фронтах тишина, как будто генералы о войне забыли. Лишь разведчики, время от времени таскали друг у друга «языков», чего побаивались солдатики в окопах. Прозевал – языком стал, не прозевал, могут медаль дать, если после ликвидации немецкой разведгруппы жив останешься, и такое бывало. А уж если ворога в плен возьмешь в перекрёстном встречном бою - могут орден дать.
            Их 17 гвардейский полк в составе 5й гвардейской дивизии находился во втором эшелоне обороны, как раз там, где надо было копать много земли. Правда у разведки всегда работы боевой много. До фронта более десяти километров. Новички, которые еще и канонады не слышали, жили получается в неправильном прифронтовом мире, как в колхозе, канонады нету, а копать надо много. Правда, через день, или через два, на вражескую сторону уходила группа за языком. В каждую группу командиры новичков пихали, чтобы хоть какой опыт разведчика появлялся. При этом надо сказать, что в этот раз не обстрелянных было не так много, как обычно. Больше половины после ранений, бывалые, или отметившиеся доблестью в боях, из пехоты. Перестали в разведроту слабых и не опытных присылать, коль призывник, то в плечах не слаб, или стрелок талантливый, вот только важно, чтобы в голове еще не зола была.
            А Колодяжный, Будучи ротным в отсутствии своего командира, чтобы бойцы ржаветь не начали придумал каждый день по паре часов производить теоретическую учёбу «По тактике и стратегии действий бойца в разведке» - так он называл эти занятия. Это кроме полевых маневров, даже небольшой полигончик соорудили, даже с колючкой, даже банки на колючке от тушенки, благо окопов нарыто много. «Тренируйся – не хочу!.. Что значит не хочу?.. – тренируйся!»
            Кто занятия «по тактике…» пропускал, получал сразу три наряда на рытье окопов и блиндажей, там уж от зари, до зари. Проводили занятия командиры взводов, за одно и политинформацию читали. Несколько раз случались торжественные награждения, опоздавшими, за бойцами, медалями и орденами.

            Восток активно всю округу заполнял рождающимся утренним светом. Спящий Трифонов, по-прежнему, сидя, болтался на заднем сидении виллиса. У капитана ни капли сна в глазу.
            «Интересно, что же там за совещание. Наверно опять нами будут дыры на всех фронтах прогрызать в передовой, или диверсии некие планируются…»
            Машина въезжала в поселок, сожженные двухэтажные не деревенские дома, разрушенные корпуса, возможно местной сельхозтехники. От станции отъехали километров не более двадцати, после поста минут двадцать прошло. А здесь все, что человеческими руками построено… сожжено, разрушено. Уже почти проехали выгоревшую в стенах очередную кирпичную двухэтажку, зияющую пустыми окнами второго этажа в расцветающее на востоке небо, проводив взглядом дом почти до полного разворота головы, увидел в торце здания саженую машину, за ней, чуть глубже во двор, за кустами, словно заново покрашенную, тентованную полуторку. Не разбитую, не сожжённую, машина с иголочки, по корме – что взгляду доступна. Васильева что-то насторожило, но он еще не мог сообразить… что? Сознание подогревалось скорой встречей с родной ротой, Колодяжным, Сиротиным… Безлюдный выжженный дотла поселок кончался, машина вот-вот должна выехать в поле…
            - …Стой!
            Громко, резко произносит капитан. Трифонов тут же открыл глаза. Через секунду Горохов резко жмет на тормоз. Машина не в момент, но останавливается, седоков догоняет неприятный клубок пыли, виллис даже с поднятым тентом – машина открытая.
            - Ты видел машину.
            Горохов смотрит на командира растерянно:
            - Какую машину? Товарищ командир. Здесь Мамай прошел.
            - Новенькую, целёхонькую, в торце сожжённой двухэтажки.
            - …Н-ннет, не видел… - он как будто напряженно думал, но ничего вспомнить не мог… мотал головой.
            - Невнимательно… машину ведёшь. - Негромко и задумчиво проговорил Никитин, думая о чем-то другом.
            Младший сержант Горохов и сержант Трифонов начали активно осматриваться по сторонам, пока их командир продолжал раздумывать, что делать далее.
            - Значат так, Горохов, машину к тем кустам, - на кусты показал рукой, - обеспечить ее охранение. Если начнется стрельба, рвешь покрышки до ближайшего воинского поста. Рассказываешь… но не как драпал, а что твой командир и сослуживец приняли бой, и приводишь сюда подмогу. Трифонов – берёшь автомат у Горохова, внимательно и осторожно выдвигаешься по западной стороне дороги, до полуторки у двухэтажки, там замираешь, и ведешь наблюдение… меня из поля зрения не теряешь, я делаю тоже самое по левой стороне дороги деревни. Машина будет на моей стороне. Бездумно к ней не подходить, только по моей команде. Следи за моими знаками. При обострении ситуации действуешь по обстановке… стрельба!.. в самом крайнем случае, как всегда. Вопросы?
            Васильев взвел свой ТТ.
            - А я-то с каким оружием воевать буду? – Насмешливо бросил Горохов.
            Васильев исказил свое лицо глупой напряженной улыбкой:
            - Во-первых, воевать не надо. Во-вторых, ты мне туман тут не наводи на глаза и уши, у тебя вон пистолет на ремне, да еще наверно в бардачке пара, под седлом кобуру с моим Вальтером трофейным не убрал поди. А у меня вот, только именной. – Он поднял его стволом в небо. - Мы же не из боя приехали, Трифонов безоружный.
            Пока командир все это говорил, Трифонов аккуратно взял ППС водителя, он на задке лежал.
            - Там, под сиденьем, Миха, подсумок с четырьмя рожками дополнительными. Возьми.
            Сержант уже застегивал подсумок на поясе. Капитан уверенно, словно по-другому быть не может, поинтересовался:
            - Фонарик-то есть поди?.. – далее еще уверенней, - фонарик-то где?
            Горохов пошарил справа под сиденьем, вытащил квадратный фонарик, молча передал командиру.
            - Молодец! – Произнес задорно. Включил и выключил свет фонаря. - «Жди меня… и я вернусь» как сказал Симонов – бросил командир, азартно, словно соскучившись по приключениям, бросил, вылезая из машины.
            «Да, б.., все время видишь больше чем нужно…» - возбужденно озираясь по сторонам: «Другой бы проехал радостно мимо, все-таки домой возвращается, а тебе… странная машина в безлюдном поселке!..» - с осуждением думал сам про себя капитан первой разведроты 17 гвардейского полка.
            За ним, откинув переднее сидение, которое только что покинул командир, на торпеду, Трифонов. Дверкой хлопать не стал, закрыв как можно тише, сильно прижимая дверь убрав щеколду.
            В конце концов Горохов откатился до заветных кустов. Поставил искусно - почти не видимо, капот – продолжение кустов.
            Как только сержант и капитан тихо ушли, будто пропали, скрывшись с глаз, младший сержант вылез из машины, откинул водительское сидение, ногой залез к заднему, поднял его, взял там еще один ППС и подсумок с двумя магазинами. Не спеша, хоронясь за палисадниками сгоревших домов минул первый двор, второй. Уже дворов через пять, опять увидел Трифонова, мелькнувшего переходя к следующей позиции. Дальше третьего дома не пошёл, в его палисаднике, у старой ивенки хорошее место для засады, занял позицию затаившись для наблюдения.

            Селение не большое, не прошло и десятка минут, как разведчики оказались в тридцати метрах от странной полуторки. Васильев находился от нее со стороны кабины, менее десятка метров от деревенского колодца, Трифонов заходил со стороны кузова, со стороны деревенской улицы. По началу капитана смущало зияющее окно на втором этаже здания, но сгоревшая рама была не тронута, и внизу был кусок разбитого стекла, чтобы вести огонь надо было его удалить, значит вряд ли там засада. Стояла полная тишина, даже птиц не слышно, в кабине никого не видно, под машиной тоже. Никаких проявлений людей, вот уже минуты четыре. После еще пары минут наблюдений, командир знаками показал, чтобы сержант усилил наблюдение, что сам выдвигается к объекту.
            Васильев внимательно опять осмотрелся, включая подозрительное окно, вышел из укрытия, уверенным шагом, без надрыва, направился к грузовику, не производя ни единого звука, пистолет, со взведенным механизмом, прижимая к бедру. Ему не надо было тянуться взглядом вверх, чтобы увидеть диванчик в кабине, рост позволял. В кабине пусто. Замер, прислушавшись к тишине в кузове… звуков нет, только кузнечики на заутренней зорьке. Еще раз положил ладонь на капот. Медленно, вдоль тента к заднему борту, не дотрагиваясь до корпуса авто.
            Нижней шнуровки не было, стволом пистолета резко приподнял низ тента, лучом фонарика по кузову машины… опять осмотрелся, остановил взгляд на сержанте. Вновь в кузов, дотянулся рукой до ближайшего ящика, аккуратно, опасаясь растяжки, стал приподнимать крышку. Внутри, переложенные крафбумагой, брикеты - очень похожие на куски хозяйственного мыла. Еще несколько секунд статичной оценки ситуации. Стал выше поднимать крышку, до прямого угла. Аккуратно закрыл. Бросил тент. Глубоко вздохнул, затем Трифонову знак, чтобы тот приблизился к командиру. Трифонов, внимательно, не упуская округу из поля зрения, легкими неслышными шагами без дрожи в коленках, озираясь, подбежал к командиру.
            - Ничего не заметил?
            Трифонов в пару секунд опять что-то переоценил, туда-сюда повернув голову:
            - Никак нет. Следов на дороге нет. Только наши. Все затерто ветками.
            - Вот именно… ветками. Двигатель холодный, оставлена не этой ночью.
            Васильев провел взглядом по улице поселка:
            - Не часто машины здесь ездят, видимо в этой стороне нет важных объектов. Да и, двигаясь с Курска её и не заметишь.
            Теперь он внимательно осматривал разрушенные здания:
            - В машине ящики с динамитом. У кабины два не затертых каблука, под подножкой, от немецких ботинок, оплошность конечно из-за темноты, значит скорее всего прошлой ночью оставлена, дождем ничего не подернулось. На одном из ящиков не вытертые капли крови, возможно охрану снимали. Машина оставлена не на долго, иначе сильнее бы замаскировали. Заберут сегодня после рассвета. – уточняюще и обостряя. - Вот-вот заберут! Ветка которой затирали… в палисаднике, туда след уходит, она уже подвяла, но сруб свежий, острым топором. Твоя задача… Их ветку не трогай и к ней не ходи, наверняка, либо секретка есть, либо проверят ее положение. Свою обломи и по своим следам, затрёшь свои следы, по моим к моему секрету – вон к колодцу. Там схоронишься. Наблюдаешь. Ждешь нас. – Васильев напряженно посмотрел в глаза Трифонову. – Если что… держишь их. Принимаешь бой. Вопросы.
            - Есть, товарищ командир. – Чуть скривил рот с усмешкой.
            Впервые Николай заметил, что у Мишки начала расти щетинка на подбородке. Ему, по какой-то непонятной причине не хотелось оставлять Трифонова одного. Он привык к этому парню, к этому восемнадцатилетнему мальчишке, с которым воюет уже… целый год, а Никитина, наставника его и друга закадычного… уже нет. Но они на войне, кому-то придется остаться здесь, а ему надо… держать доклад.
            Ну вот… Сам быстро побежал к виллису размышляя на бегу. «Расклад ясен, если без предисловий - диверсантам было известно именно про эту машину – захватили… никто не хватился. Скорее всего диверсантов двое… или четверо - по двое, ушли наверняка за взрывателями… значит, или их, взрывателей, нет - добывают, или им нужны сутки на акцию. Но почему тогда нет смотрящего. Значит… значит взрывателей, все же нет… сейчас появятся уже с ними. Машина оставлена, чтобы не светиться, не попасть на наряд НКВД, или армейский секрет – войск-то много вокруг. Им очень динамит нужен, нацелены на Щигры, видимо сегодня прибывает что-то важное. Ну или должны взорвать что-то важное, арсенал… скажем… Штаб. А главное – опытные… заразы.»
            Следующий миг прервал его размышления!
            Этот миг вдруг остановил время… Из палисадника следующего дома выходит солдат с автоматом, и хоть солнце уже вот-вот должно выскочить из-за горизонта, над землей висит полумрак… да и своих здесь быть не должно, а стрелять нельзя. Васильев одним движением прыгает за ближайший плетень, прицеливаясь. Лишь в этот момент понимает, что это – Горохов. Но, откуда у него… автомат?
            Горохов быстрым шагом подходил к встающему командиру.
            - Горохов! Я же тебя грохнуть мог. Сходу.
            Тот улыбнулся:
            - Не мог. Ты никогда глупостей не делаешь.
            - Психолог. Е-мое. Пошли, все на ходу. Откуда автомат.
            Горохов снова улыбнулся:
            - Так… - деловая пауза, - форму на Никитина труднее найти, чем автомат.
            Они уже шли быстрым шагом к виллису.
            - Нам нужны Наши. Суда нужен взвод солдат. Далеко до ближайшего поста?
            - Развилка километров через пять, там пост. Может там телефон, или рация есть. Минут пятнадцать езды. Там, где-то уже части наши стоят. – Тут он словно поперхнулся. - А как же совещание-то, командир?
            До машины осталось два десятка метров:
            - Давай, Горохов, заводи скорей, да езжай быстрей! О, стихами заговорил…
            Машина резко рванула вперед.
            - На позиции, в охранении, Трифонов остался. Гони Горохов, гони дорогой! Здесь подмога нужна! И сообщить надо о возможной диверсии. Гони! Раз мы так нужны – без нас совещание не начнут…

            Они проехали метров четыреста. С обоих сторон поля. До редкого леса оставалось метров двести… за поворотом. Если бы доехали, то может быть и не услышали… как за их спинами загремел горизонт.
            Дорога в этом месте поворачивала направо, приблизительно на северо-восток. Горизонт гремел, Горохов отпустил газ. Под тентом виллиса, по правую руку, над лесом вырастали новые и новые взрывы, и огромный черный огонь, отрываясь от леса, отгрызая куски чистого небо острыми зубами пламени, образуя черные, еще не остывшие клубы гигантского дыма, еще не успевшего повернуть в какую-либо сторону, поднимаясь выше и выше… и выше. Их размеры, даже с расстояния пятнадцати километров казались огромными.
            Младший сержант, перевел коробку на нейтраль. Машина еще двигалась по инерции, но взоры и сержанта, и капитана были устремлены на южный горизонт, где, на станции Щигры, продолжали рваться боеприпасы, и похоже горело топливо.


            Продолжение:   http://proza.ru/2023/08/28/1419   

            фото: фото в городе Белгород, 1943 год.

            21.07.2023
            Олег Русаков
            г. Тверь