Курская заря. Ч3. Г4. Короткие минуты

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 3. Дороги.
            Глава 4. Короткие минуты.

            Предыдущая глава:    http://proza.ru/2023/08/27/1378   

            …Машина резко рванула вперед.
            - На позиции, в охранении, Трифонов остался. Гони Горохов, гони дорогой! Здесь подмога нужна! И сообщить надо о возможной диверсии. Гони! Раз мы так нужны – без нас совещание не начнут… а диверсантов взять надо! – На секунды замолчал, потом продолжил залихватски и несколько громче, в яростной горячке опасного дела. – Или мы не разведка, черт их возьми!

            Они проехали метров четыреста. Машина только-только разогналась, дорога позволяла, прямая, перед лесом поворот. С обоих сторон, часть полей засеяна пшеницей, но как-то неряшливо, наверно бабы сами впрягались, уже после освобождения землицы. До редкого леса оставалось метров двести… за поворотом. Если бы доехали до леса, то может быть и не услышали… может быть не разобрали за ревом двигателя машины… как за их спинами загремел горизонт.
            Дорога, как раз в этом месте поворачивала направо, приблизительно на северо-восток. Резко, гремучим ударом по ушам, в звук работающего двигателя начал вплетался некий до боли знакомый неприятный звук… Горизонт загремел, Горохов отпустил газ, ерзая взглядом по расцветающей утренней зелени. Васильев начал рыскать по небу глазами.
            Под тентом виллиса, по правую руку, над лесом, за противоположным концом рабочего поселка, видимо уже два-три десятка секунд поднимались жуткие адские грибы… ведь это только звук пришёл сейчас. Секунды за секундами вырастали новые и новые взрывы, и огромный черный огонь, отрываясь от леса, отгрызал куски чистого небо острыми зубами пламени, образуя черные, еще не остывшие клубы гигантского дыма, через который прорывались тускневшие языки пламени, не успевшего повернуть в какую-либо сторону и повиснуть над землей. Адские огненные горы поднимались выше и выше… и выше. Их размеры, даже с расстояния более пятнадцати километров казались огромными. Звук всегда приходит позже…. Но всегда приходит.
            Младший сержант, перевел коробку на нейтраль. На холостых звук стал объемней, а звуки взрыва на станции – суровей. Машина еще двигалась по инерции, взоры и сержанта, и капитана были устремлены на южный горизонт, где, на станции Щигры, продолжали рваться боеприпасы, и похоже горело топливо.
            Васильев почувствовал, что машина встает:
            - Горохов!.. – заорал он очумевшему сержанту – педаль в пол! Задача не Трифонова спасти, а доложить о готовящейся… и совершаемой, диверсии! Вперед, Горохов! У нас еще одна мина… бомба за плечами.
            Машина вновь резко рванула вперед.
            «…А если грузовик угнать! – вдруг мысль обжигает возбужденный мог Николая! – А если успеть на его место другой поставить. Сейчас самое главное бомбу диверсантам не отдать, не отдать… не отдать! – Словно эхо в голове… - А там дальше… если получится, уже и их обезвредить… ликвидировать, в плен взять. Не получится… хрен с ними. Если у них мины не будет, это уже другой разговор… другой разговор. Делим задачу на две: первое - угоняем взрывчатку; второе – ликвидируем диверсантов.»
            Младший сержант только перешёл на верхнюю передачу, машина рвалась вперед, подпрыгивая на неровностях:
            - Горохов! Стой!
            Машина опять резко затормозила с заносом, опять облако пыли.
            - Значит так. До поста. Требуешь связь с контрразведкой, или с любым офицером… - словно поперхнулся, - или… по обстановке. Скажешь, что командир разведроты семнадцатого полка с бойцом остались принять бой. Я сейчас попробую отогнать полуторку, заминирую ее лимонкой, гранату давай, - младший сержант уже вытаскивал лимонку из подсумка, - далее с Трифоновым в засаду. А ты одна нога здесь, другая там. Сюда полуторку пригнать на приманку, может успеете… если не выходит, то в любом количестве бойцов… сколько будет, хоть на виллисе их сюда. Все ясно? – Горохов, словно в шоке, кивал головой, уже отдав Васильеву гранату. – Быстрее, Горохов! Марш!.. Марш! – забирая автомат и подсумок с двумя магазинами.
            Последнее кричал уже на бегу к объекту.
            Горохов, резко тронувшись, орал в ответ:
            - Есть, командир! Я мигом, командир!
            Переходя на следующую скорость…
            ……………………………………………….

            - Эй, красавчик, подъем! Опять уснул, бляха муха, я все-таки лейтенанту поведаю, какой ты стражник. Вон мчит кто-то. Винтовку-то не потерял? Иди на шлагбаум.
            Солдат с крупными морщинами на лице, из-за чего трудно определить его возраст, с сильно сгорбленной спиной, на которой нелепо висел карабин, ясно, что не молодой, медленно направился за шлагбаум на проселке, в направлении Щигров, над которым висели дымы пожарища, за коим они наблюдали уже минут двадцать. По походке было видно, что у него болят ноги. А молодой солдатик, очнувшись от трудной утренней борьбы со сном, вздрогнул. Вздрогнул как младенец, толкнув плечом свою стоящую у стенки, на которую он, засыпая, осел спиной, винтовку. Та нелепо упала на сухую пыль тропинки вдоль, недавно сколоченного, КПП (контрольно-пропускной пункт).
            - Во дает… – произнес дедок выйдя за шлагбаум, для проверки документов, с усмешкой продолжив, - куда так летит? Ща колеса потеряет, разгильдяй.
            За машиной поднимался слишком большой шлейф пыли, в прозрачном безветрии и легкой, но сухой, прохладе весеннего утра. Виллис гнал очень быстро, безжалостно подпрыгивая на ухабах неровной и пыльной проселочной дороги.
            - Э… Жора... тьфу, как там тебя... Костя, что-то не так. Да еще взрывы энти… Зови старшОго! – смотря на летящую к перекрестку машину, проговорил не молодой солдат, снимая винтовку с плеча.
            Молодой-же солдатик еще никак не мог справиться с прерванным сном, моргая и обтирая рукавом от пыли, по-прежнему спящими руками, винтовку. Видя это, дедок сначала зашипел:
            - СтаршОго… - потом заорал, - старшего сержанта на пост… быстро! – грубо, громко, видимо, чтобы старший сержант и во сне услышал, и как минимум захотел повернуться на другой бок.
            Глаза молодого взлетели выше орбит, он опять чуть не уронил винтарь. Словно ошпаренный, бросив проснувшийся вмиг взгляд на дорогу, на дымы, глядя на которые и задремал минут пятнадцать назад, побежал к полуторке, в кабине которой спал старший сержант – их разводящий… их разводящий, как бы командир, на посту, пока не прибудет смена с начальником караула, младшим лейтенантом Осипенко. В самом «сарае» КПП спали еще четверо рядовых, две караульные смены… все как по уставу. Хотя машины здесь проезжают не часто.
            Не успел молодой добежать до машины, старший сержант уже вылез из кабины и медленно шёл навстречу, одевая, одной рукой, пилотку, в другой - ППШ. Происшествие еще не понимал, но напряженно всматривался, мимо молодого бойца в дорогу, ведущую на Щигры, через Ольховатое… все более растопыривая глаза от взрывов и пожарищ на горизонте, где, в девятнадцати километрах от их поста, узловая железнодорожная станция. Посмотрел в другую сторону на мост через речку Косоржа, который саперы восстановили пяток дней назад. Перед речкой несколько дворов маленькой хуторской деревушки Заречье. За рекой станица Осиновка на взгорке. Там их рота караульной службы, там начальник караула, там подмога. А по дороге мчит бешеный виллис, накрытый сверху пожарами в Щиграх.
            -  Это чего за хрень!.. чего со Щиграми?!! Пост! В ружьё! Занять позиции согласно устава. Приготовиться к бою – заорал разводящий, бросившись к дзоту из мешков с песком, в котором находился пулемет, уже снаряженный для стрельбы.
            Он в дзот не зашел, пулеметчик еще в сарае КПП дрыхнет, занял позицию лежа за углом дзота.
            - Щигры-то давно пылают?
            Ответить никто не успел.
            Из сарая КПП, один за другим выскакивали, не до конца одетые, бойцы. Двое из которых рванули к пулемету. Первый номер без гимнастерки, еще один просто присел за мешками с песком, где уже лежал на изготовке, с другой стороны, старший сержант, шестой боец помчался в другое гнездо дзота, занять место за пулеметом в нем… вести бой, когда пост будет уже смят. Каждый знал свое место, оборона поста была разработана умело и учения проводились, видимо, не редко.
            ……………………………………………………

            «Надо будет как-то дать о себе знать, а то Трифонов примет за врага, застрелит еще. Нет конечно – это через чур. Но дать знать как-то надо.» До места оставалось не далеко, Николай перешел с бега на шаг, несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, сложил ладони, дунул – словно сова свистнула. Через секунды еще пару раз. Далее нырнул за ближний палисадник.
            Через пару минут он видел сержанта. Аккуратно сломал ветку. Трифонов повернулся в его сторону. Васильев пальцем перечеркнул свой рот. Михаил покачал головой, закрыв глаза и сжав губы, вернув автомат на место. Капитан туда-сюда повел глазами, напряженно прислушиваясь, затем встал почти открыто, слегка озираясь направился к сослуживцу. Тот уже не него не оборачивался.
            - Значит так, Миш, я сейчас попробую машину отогнать, наверняка в каком-то из ящиков секретка есть, их трогать нельзя, потом саперы разберутся. Машина точно заминирована, диверсанты опытные, по всему видно, сейчас скорее всего пешком из Щигров идут, думаю, что у нас часа полтора есть. Я сейчас посмотрю, нет ли ловушки на шкиве, генераторе, дверце, на педалях, на руле. Все должно быть просто, черт. У них не могло быть много времени на какие-то хитрости через чур.
            Он немного задумался, словно сомневаясь.
            - Командир, давай я попробую. Я же механик, почти механизатором стал до войны.
            Офицер некоторое время смотрел сержанту в глаза: «А что, может пускай привыкает? Ты чего, Коля, это же не шутка, не учения… это же пол тонны динамита!»
            - В другой раз солдат. – Небольшая пауза, словно по-прежнему сомневаясь. - Потом заводить буду. Если граната под колесом, тут уж ничего не сделать, авось динамит не сдетонирует. Зато уже никуда они ее не угонят. – последнюю фразу, усмехаясь – Ты… внимательно наблюдаешь. – Сделал круг на уровне глаз указательным пальцем.
            Опять внимательно прислушавшись, вышел из укрытия… остановился, чуть изобразив удивление на лице:
            - А соловьи-то… еще не поют.
            …………………………………………………………..

            …Казалось, что не управляемый виллис сейчас снесет шлагбаум.
            Все это происходило последние два десятка секунд.
            Не доезжая до шлагбаума метров пятьдесят водила виллиса начал сигналить, не сбавляя хода. Тормоза заработали метров за двадцать до покрашенной, в чёрное-белое, жерди, замерев буквально в паре метрах от шлагбаума. Из-за руля выскочил младший сержант:
            - Мне нужен офицер, или старший по званию, – заговорил сходу, - младший сержант первой гвардейской разведроты Горохов! На посту связь есть?..
            Горохов кричал в наведённые на него стволы винтовок и пулемета, словно их не замечая.
            Разводящий поста привстал, сначала на колено, продолжая целиться, затем на ноги, по-прежнему автомат на вскидке в водителя виллиса. Пожилой солдат, винтовка на перевес, к нему ближе всех, опять и опять сокращая расстояние еще на пол шага, в кромешной пыли, догнавшей быструю машину:
            - Ты это… - он словно забыл слово, - Документы давай.
            - Да-да. Конечно.
            Документы вытащил из нагрудного кармана, протянул пожилому, тот отвел винтовку в сторону, взял бумаги, открыл солдатскую книжку. Щурясь, внимательно стал читать. Старший был уже за плечом постового, бросая взгляд то на документы младшего сержанта, то на самого виновника утренней тревоги.
            - Ребята, каждая секунда дорога! Вы документы у меня часов пять назад проверяли, вечером я у вас проезжал. Каждая секунда дорога! Там в поселке разрушенном, километрах в пяти, название не знаю, мой командир с сержантом, мину стерегут, полуторка… в кузове пол тонны динамита, десять ящиков. Им помощь нужна. Они диверсантов не отпустят, они бой примут. А диверсантов надо в плен взять… и машину обезвредить.
            Старший сержант отошёл от пожилого, стороной обходя Горохова, подошёл к виллису, внимательно осмотрел его внутри:
            - Хорошо заливаешь, служивый. – Говорил не громко, продолжая осматривать машинку, - Это не твои там бузят на горизонте… в Щиграх? Ты руки-то в гору давай… не стесняйся, повыше, повыше, - вновь автомат навел на Горохова.
            - Ты чего, командир, - бросил взгляд на дуршлаг ППШ, - едемте спасать моего капитана! – настаивал, медленно поднимая руки. «Не поверят, я бы не поверил. А времени нет…»
            - Ремешок-то медленно расстегни, без резких движений, - предложил, уже пожилой солдат, держащий документы Горохова скинуть кобуру.
            - Свяжите меня с офицером… с контрразведкой… с особистами! – Сказал глухо, с угрозой. – …Что, на фашистов работаете, суки, быстро отвели меня к офицеру, или свяжите с офицером на телефоне… - слюни в стороны, окончание фразы на крик: «Не поверят. Времени нет!..». Горохов понял… они будут блюсти его арест… разборки с не понятным исходом во времени, доверии… «стенки».
            Далее…
            Далее, легонько, на метр, толкает, проверяющего документы, в сторону дзота – препятствие на линии огня. В полтора шага оказывается сбоку от старшего сержанта, между дзотом и ими - пожилой солдат. Правой рукой хватается за дырявый ствол ППШ, не останавливая движение, задирая его вверх и, ремень автомата на локте разводящего намотан в оборот, увлекает оружие вместе с правой рукой жертвы - влево. Оказавшись за спиной старшего сержанта, перехватывает автомат левой, давя ремень ППШ вниз… правой рукой берет командира поста на удушение, ударив его при развороте сапогом по икре правой ноги. Старший сержант, крякнув от боли, слегка осел на удушении, со спутанными на прикладе и ремне автомата руками. Ствол ППШ оказывается на затылке разводящего, приклад под левой рукой. Старший сержант, как кукла висит горлом на правой руке Горохова, ствол ППШ больно не дает голове откинуться назад.
            - Ребята, я не шучу, там, километрах в пяти, мой командир, капитан Васильев, командир первой разведроты 17го полка пытается взять диверсантов, там же машина со взрывчаткой, еще для такой же диверсии. – Кивает на горизонт. - Мне нужен офицер, а вы сейчас садитесь со мной на мой виллис, забираете свою полуторку и едем помогать Капитану Васильеву. Мне нужно доложить офицеру о диверсантах. Телефон нужен.
            Тишина. Только, уже не первый раз кряхтение разводящего:
            - Отпусти…
            - Отпускаю, товарищ старший сержант. – Говорит громко, чтобы слышали все с легкой издевкой превосходства. - Только глупостей не делайте. Все поняли?
            Ответа не ждет. Секунды за три ослабляет удушение, далее отпускает автомат. Старший сержант валится правой ногой на колено, пытаясь дышать и дышать, и дышать!
            Секунда… другая, третья, выстрел винтовки!..
            Пуля пробивает мышцу левой руки Горохова навылет.
            - Эээ-ээ! Дуррак! - Хватается за плечо правой.
            - Не стрелять! - Хрипит командир поста, продолжая левой рукой словно собирать свое раздавленное горло. – совсем тяму нету, чоли!
            - Я в ногу стрелял. – боязливо оправдывается молодой.
            - А, ранил… Аа-а… в руку, - Горохов пытается заткнуть пальцами дырку от пули, чтобы остановить кровь, не сразу понимая, что дырочек, две. – Снайпер… Ёё.
            - Пошли на КПП. Там телефон. – Старший сержант автоматом показывает на сарай из необрезной доски и горбыля, вставая, искоса смотря на раненого младшего сержанта. – там и перевяжемся… и позвоним.
            Оба пошли на КПП. Проходя мимо дзота из мешков, и еще не остывших, спросонья, бойцов:
            - Отбой, но позиции пока не покидать, - хрипло, но громко сказал разводящий, по-прежнему автомат держа наперевес, хотя чуйка опытного солдата подсказывала, что не просто так появился на их посту этот младший сержант… из разведроты.
            ……………………………………………………..

            …Минут десять Васильев уже лазил вокруг машины. Гранату убрал со шкива, и из-под заднего колеса убрал. Зажата была резиной между парных колёс, парная шерстяная нитка, словно с расплетенного свитера, натянута между двух гвоздиков, вбитых в полек кузова, язычок направлен к ступице колеса, трогается машина, веревочка рвется… бах – даже очень возможна детонация груза.
            Сейчас он внимательно осматривал дверь водителя, через дверь пассажира. Через минуты три вставлял кривого в шкив двигателя. Больше секреток обнаружено не было. С момента расставания с Гороховым прошло уже двадцать шесть минут. А уверенности, что машину можно заводить… нет. «Но будем заводить! Чего тянуть-то…» - Уверенно говорило сознание Николая.
            Капитан уже собирался крутить кривого, но прицелившись, остановился, уверенным быстрым шагом пошел в сторону Трифонова. Не дойдя метров пять:
            - Сержант, отбеги метров на пятьдесят. – Хотел уже идти обратно, но повернулся. – Это приказ. – Пошёл к бомбе… рукотворной.
            Трифонов вздохнул, но побежал проч.

            Он уже приготовился крутить кривой стартер, чувствуя в ногах и в пояснице что-то вроде щекотки. Каким бы не был опыт солдата, сколько бы раз он не уходил от смерти, смеясь ей в лицо, игра с ней всегда вызывает страх… побежденный страх и его всегда надо преодолеть, не взирая на любую щекотку. Наверно это и обозначает, что ты живой. Ведь следующего мига… может и не быть.
            Глубокий вздох. Рывок вниз, два толчка коленвала…
            Машина завелась сразу, после первых пары толчков коленчатого вала. Кривой выскочил, Васильев еле удержал его в трясущихся, мелкой дрожью руках. На плечах, под гимнастеркой, чувствовал испарину, легкие опять требовали глубокого вздоха. Внешней частью кисти провел по лбу, уже подойдя к открытой двери кабины. Бросил кривого за рычаги, на полек, в ноги пассажирского места, уверенно сел за руль. Коробка крякнула первой передачей:
            - Ну… поехали.
            Тронулся… через позвоночник пропуская ощущение, что не взорвался.
            Машина медленно покатилась двором сгоревшей двухэтажки, как можно нежно объезжая мусор и крупные куски кирпичной кладки. С расставания с Гороховым уже прошло тридцать две минуты.
            Полуторку отогнал в те же кусты, в которые Горохов прятал свой виллис около часа назад. Солнце уже заполнило пространство вокруг, подчеркивая трагедию, разыгравшуюся в Щиграх. Когда капитан вернулся на место объекта, Трифонов уже затер ветками все следы и находился в своем укрытии. Остался только остов сожжённой полуторки, ближе к улице поселка.
            Но время беспощадно - с расставания с Гороховым к этому моменту минуло… почти час.
            ………………………………………………………..
            
            …До сарая еще оставалось метров семь, когда зазвонил телефон.
            Идя быстро, услышав звонок телефона, разводящий перешёл на бег. Телефон был сразу за дверью, на деревянной чурке:
            - Разводящий тринадцатого поста старш… - быстро начал говорить старший сержант, подняв трубку полевого телефона, но его, видимо, прервали с той стороны, вздохнул и выпрямился, выслушивая рев старшего офицера, - Это случайный выстрел, товарищ старший лейтенант, но у нас происшествие, к нам приехал разведчик, требует офицера… - несколько секунд напряженно молчал, опять слушая команды с той стороны, - есть! - Протянул трубку Горохову…
            - Младший сержант Горохов, 1й разведроты, 17го гвардейского полка, 5й дивизии. В соседнем поселке, в сторону Щигров обнаружена полуторка, в кузове десять ящиков динамита. Гвардии капитан Васильев… - остановка, зажмуривая глаза, - не перебивайте!.. гвардии капитан Васильев с бойцом остались в засаде. Капитан хочет отогнать заминированную полуторку, спрятать, на ее место поставить другую, как приманку, дождаться диверсантов и взять их живьём, с поличным. Машину они уже наверно отогнали, ждут нас на подмогу. Прошу Вас дать мне четырех бойцов с поста и полуторку, для поддержки засады и задержания диверсантов.
            Он выдохнув. Затих…
            Но, с той стороны провода, тоже тишина, только легкое пощелкивание в трубке. Видимо там что-то происходило:
            - Командир караульной роты, старший лейтенант Караваев, мы от вас за речкой, в течении пятнадцати минут у вас. С подмогой.
            - Каждая минута дорога, товарищ старший лейте-лейтенант… - оторвал трубку от уха, посмотрел на нее растерянными глазами, медленно положил на рычажки телефонного аппарата.
            - Бросил. – Плотно сжал губы, не зная, что делать. – Сказал, что сейчас приедут, далеко они?.. за какой речкой?
            Старший сержант кивнул:
            - Да меньше километра до речки, тут, в низине. – Показал рукой. - Пошли, они сейчас вон к речке спускаться будут. Мы их увидим. Им километра полтора всего ехать-то.
            -Ты мне хоть руку-то перетяни чем ни будь, а то вон весь рукав уже в крови.
            - Ой… Конечно, сержант, садись на нары. – На них показал рукой… - Снял бы гимнастёрку-то…
            Сам полез под матрац за аптечкой.
            - Не любит наш старлей, когда с ним так разговаривают, служивый.
            Горохов искоса оценивающе взглянул на Старшего сержанта:
            - Ты мне это… - положив на нары ремень с кобурой и пистолетом, снимая гимнастерку, - документы верни…
            ……………………………………………………………..

            Когда капитан вернулся к месту объекта, Трифонов уже затер ветками все следы, в том числе и на выезде на дорогу, и находился в своем укрытии. Остался только остов сожжённой полуторки, ближе к улице поселка. И вопрос?.. успеют ли они поставить на место рукотворной бомбы другую похожую машину.
            Но время беспощадно - с расставания с Гороховым, к этому моменту, уже прошло времени - почти час, и не видать еще на горизонте… Красной армии, как у Гайдара.
            - Ну что, это позиция хорошая. Они и к колодцу обязательно подойдут воды напиться, да и место где машина стояла… и может стоять будет, как на ладони. – Васильев приостановил рассуждения, внимательно оглядывая окрестности. – Но… нас ведь двое теперь… - опять пауза, - надо на два номера разделиться. Вдруг наши не успеют!
            - Так вон… – Трифонов кивнул на дом, - то окно в торце двухэтажки, командир. Это здоровская позиция, там ведь другое окно должно на улицу выходить. Может я поднимусь туда?
            «Не зря этот пацан уже год воюет. Как я… мыслит.» - пронеслось в голове командира.
            - Давай Трифонов, если там все выгорело, осмотрись на первом этаже. Обстрел готовь не в окно, а из глубины помещения. Тебя тогда с земли, с улицы не увидеть, а ты будешь контролировать не только это окно, а и другие проемы.
            - Само-собой.
            Как барсук, вышел из укрытия, крутя глазами и головой. Через колодец, слегка в обход пыльной дороги, по траве пошёл к сгоревшему дому, не оставляя следов, и не опуская, взятый у Горохова, ППС.
            Через пяток минут капитан заметил своего бойца в окне первого этажа, Мишка знаком показал, что перекрытия нет. Когда Васильев кивнул – тот растворился в глубине помещения. Еще с минуту что-то там двигал, пока все не стихло.
            «Ну вот, теперь только ждать. Либо наших… Либо - не наших. Сколько еще времени нужно Горохову, если ему поверят? А то глядишь… арестуют… да по законам военного времени…»
            Васильев тряхнул головой, останавливая свои, вдруг ставшие неприятными, мысли.
            «…Ничего, сейчас не сорок первый, так быть не может. По крайней мере захотят проверить его слова. А там уж, как выйдет. По-другому все равно было нельзя.»
            ………………………………………………………

            …К мосту спускались открытый виллис, набитый военными и тентованный грузовик, наверняка с солдатами. Горохов со старшим сержантом сидели на лавке в полном обмундировании, лавку принесли из КПП, разоружать никто никого не стал. Остальные бойцы по-прежнему занимали свои номера в боевом расчёте поста. В сторону речки дзот из мешков был пуст.
            Хоть и перевязал разводящий приезжего, щедро промокнув рану самогоном, умело соорудив поддерживающую косынку под локоть, кровь все равно сочилась из дырочек сквозного ранения самой высокой мышцы на руке (Дельтовидной мышцы), как она называется, правда, солдаты, перевязывая много раз свои тела, конечно этого не знали.
            - Ну вот, и начальство спешит.
            - Знаешь… - Горохов на секунду замолчал, - звать-то как?..
            - Захаром зовусь.
            - Так вот, Захар, меня Сашкой, самое неприятное время у разведки… это когда, после вылазки, звериной радости, что жив остался, перед особистом бумагу писать надо, на вопросы его дурацкие отвечать… - вздохнул. – У тебя машина-то поедет?
            - С пол оборота. Я ведь механиком до призыва в гараже был.
            - Ну и машина, похоже новенькая. Та, с динамитом, тоже кажется новенькая.
            - Вообще-то она у меня с сентября. В ней уже… и мерз, и грелся. Как родная стала.
            - Хэк, а так и не скажешь.
            - Да красил ее недавно, чтобы на Первомай хорошо выглядела трофейной краской. Красочка-то хороша-а, укрывиста.
            В это время на подъёме от реки появилась подмога. В разговоре дружеском время быстро проходит.

            На переднем сидении виллиса сидел старший лейтенант. Машина еще тормозила, когда он выскочил, быстро подходя к, стоящим смирно, солдатам. Бросил косой взгляд на лавку у полуторки. На незнакомого младшего сержанта, в его обмундировании, кроме ранения, что-то показалось не правильным, с ходу не понял, что. Он еще не остановился, разводящий руку к пилотке:
            - Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Разрешите доложить…
            «Словно перед генералом.» - отметил про себя Горохов: «Даже не помню, когда перед нашим командиром так тянулся.»
            - Слушаю, только коротко. – Сказано сухо старлеем.
            - Минут сорок назад прибыл младший сержант, с разведроты, доложил, что его командир в селении, как я понял, Ольховатое сидит в засаде на диверсантов. Ему требуется помощь. Доклад закончил.
            В это время Горохов, от нетерпения и торопясь помочь Васильеву, встрял в образовавшуюся паузу:
            - …Разрешите, товарищ старший лейтенант, доложить о диверсантах!.. которые, в данный момент идут в поселок, в пяти километрах отсюда из Щигров, за новой бомбой, которую стережет сейчас мой командир! – Короткая пауза. - …Может едут.
            У старшего лейтенанта начали наливаться злобой глаза, уголки губ пошли вниз:
            - Как ты смеешь прерывать доклад!.. – каждое слово было злее предыдущего, - так это вы так х…о работаете, б..? Что все Щигры горят! Молчать. – Взгляд сначала на рану, потом падает на кобуру. – Почему не разоружен… почему посторонний болтается на посту! Сдать оружие… почему оружие не по уставу? Почему у солдата пистолет?
            «Он не лопнет?.. не задохнется?» - пронеслось с издевкой в голове Горохова.
            - Разведка… - попытался невнятно оправдаться словом разводящий.
            - Какая разведка… здесь, в нашем тылу разведка! Арестовать!
            Казалось, что его глаза сейчас вылетят из орбит. Старший сержант повернулся к Горохову:
            - Сдать оружие, младший сержант.
            - Да вы чего, братцы? Там диверсанты, - он махнул рукой в сторону дороги, по которой приехал, - там мой командир пытается диверсантов в плен взять, Ему помочь надо. А пистолет у всех разведчиков есть, это наше табельное оружие. На той стороне автомат не везде вытащишь.
            - Оружие сдай! – Просяще обращался Захар к Александру.
            Тот медленно начал снимать ремень с кобурой.
            - Документы, - жестко бросил начальник караула, чуть успокоившись, а может он всегда так разговаривал?
            Горохов опять вынул из нагрудного кармана свою солдатскую книжку, и сопроводительный документ на поездку, отданный ему пожилым солдатом минут десять назад, когда они вышли из КПП после перевязки и звонка в Осиновку.
            Сначала начальник караула внимательно просмотрел солдатскую книжку, внимательно щуря глаза и пытаясь всматриваться в почерк заполняющего, уже второй раз посмотрел на обувь младшего сержанта, не найдет ли что-то немецкое. Затем стал читать документ сопроводительный на поездку в Щигры.
            - Здесь написано, что вы должны встретить командира роты и бойца, а где они?
            - Так они сейчас и сидят в засаде, их то и надо выручать ехать. Проезжали мимо, машину увидели, а в ней кузов динамитом набит, десять ящиков по пятьдесят килограмм. Меня за подмогой послали, а сами полуторку отогнать попробуют, а на ее место хорошо бы другую поставить, если не успеем на помощь, диверсантов так брать будут, без приманки… и вдвоем.  – Замолчал.
            Тот по-прежнему пытался чего-то увидеть в бумагах Горохова. Старший лейтенант караульной службы Караваев воевал давно. Еще осенью прошлого года пережил тяжелейшую контузию, после которой еле вылез с того света. Его хотели списать, вчистую списать, но обстоятельства сложились таким образом, что надо было срочно набрать состав в караульную службу для сопровождения грузов на фронт, и он получил направление, при выписке, командиром роты караульной службы. С тех пор вопрос о его демобилизации не поднимался. «Не похож на диверсанта. Книжка правильная, морда наша, хулиганские манеры - героям присущи. Обувка родная…»
            - Поедем, товарищ старший лейтенант, потом арестуешь, заодно с моим командиром перетолкуешь… капитаном Васильевым. Опоздать можем. Там же машина с динамитом. Да и капитана ждут в штабе армии.
            Начальник караула поднял на него глаза, ухмыльнулся:
            - Чего, прямо так… в штабе армии?
            - …Прямо так… - пауза, - в штабе армии.
            - И встречал его, наверно, из Москвы… - на лице улыбка косая ехидная.
            Горохов голову склонил на бок:
            - …Из Москвы! – вкрадчиво, понимая подвох, глаза сощурил.
            Ближе к старлею подошел младший лейтенант, вылезши из виллиса с улыбкой на лице, наполненной не скрытым интересом к ответам солдата. А начальник караула продолжил, мотнув улыбающейся головой, весело сморгнув «вранье» младшего сержанта:
            - …Из Кремля!
            У Горохова тоже появилась улыбка на губах, он понял, что те ему не верят, и считают его, якобы вранье, смешным: «коли так, надо обязательно поддержать» - чуть щурясь:
            - А ты откуда знаешь?
            Над дорогой пару секунд висело напряженное скользкое молчание. В следующий миг лейтенанты прыснули нечаянным смехом, пытаясь его удержать и скрыть – засмеялись несколько солдат, после чего громко заржал старший сержант Захар, далее с пол минуты никто никак не могли вернуть на лица серьезность. Только Горохов стоял и любовался эффекту своей случайной смекалки.
            «Вот… говоришь правду, никто не верит. А соврал бы – оказалось бы правдой.» - удивлялся младший сержант, с усмешкой глядя на эффект правдивой «шутки».
            В конце концов старлей поправил фуражку, глаза еще бегали от непобежденного смеха. Несколько солдат спрыгнули с грузовика, стояли смотрели чем закончится арест младшего сержанта. Но:
            - Так… Ладно. Это твой виллис?
            - Так точно! – Вытянулся Горохов. Четко, громко!
            - Значит так, старший сержант, - по-прежнему сглатывая вырывающуюся улыбку, - Где у тебя телефон, немедленно связь со штабом… с Осиновкой, старшего лейтенанта Соловьёва на трубку. – На ходу в сторону караульного сарая. – Сам, - старшему сержанту Захару, - на заднее сиденье его виллиса. Держать на мушке… отвечаешь за него головой! На посту оставь за себя старшего.
            - Есть!
            - Полуторку вот эту в приманку надо поставить, товарищ старший лейтенант, похожа она на бомбу. Пускай ее кто -то за нами гонит. Ремень вернуть можно? – опять встрял Горохов.
            - Вот переговорю с твоим командиром, тогда верну. Разводящий, его кобура пока у тебя на плече повисит, документы у меня. И одного бойца с собой возьми.
            Посмотрел на полуторку… посмотрел на Виллис разведчиков.
            - Ладно, старший сержант, к нему в охранение бойца, сам гонишь свою полуторку.
            Разводящий:
            - Есть!
            - По машинам! На марш, ждать меня, – сам быстро и резко зашёл за старшим сержантом в сарай, где находился телефонный аппарат. Его виллис подъехал непосредственно к этой двери.
            Быстрые команды, деловая суета по организации охранения поста, и разведчика. За спиной Горохова оказался тот парнишка, который прострелил ему плечо. Через минуты три, колонна из двух виллисов и двух полуторок двигалась в направлении селения Ольховатое. Правда Сашка Горохов не знал, как этот сгоревший поселок называется, а в ране разгорался огонь, ее сильнее и сильнее прожигал жар, и начинала временами появляться тупая боль. Наверное, все же, была задета кость.

            
            Продолжение:   http://proza.ru/2023/08/29/1556   

            27.07.2023
            Олег Русаков
            г. Тверь