Склад

      «хроники ржавой империи»


    Склад героев был огромен. На первый взгляд даже бесконечен. Куда не пойдешь, направо или налево, куда не завернешь, стеллажи не заканчивались. Холодные, железные, они возвышались до самого потолка, словно небоскребы и хранили на своих полках картонные коробки в человеческий рост. В каждой коробке лежал списанный в крематорий герои и мечтал о возвращении в строй. То есть о «воскрешении».
    Однако, бесконечный склад имел свои стены. Кирпичные, потрескавшиеся во многих местах, с осыпающейся штукатуркой. За стенами «бурлила» вялая жизнь, а редкие прохожие, что останавливались у стен справить малую нужду, даже не догадывались, что внутри безликого серого здания находится то ли хранилище, то ли морг персонажей театра марионеток. Испорченных, поломанных, неактуальных или просто надоевших главному режиссеру.

    - Что тут у нас сегодня? – смотритель Ермолаев взглянул на двух новых, связанных родными веревками постояльцев.
    - Балерина со сломанными ногами и бракованный богатырь, - сообщил театральный поставщик.
    - С балериной все понятно, не станцевать ей уже лебединого озера. А с богатырем что не так? Почему списали?
    Ермолаев посмотрел с интересом на крепкого персонажа, что покорно лежал под веревочными узлами. Типичный актер героических спектаклей. Такой способен на многое. И врага оглоблей бить, и в церкви молиться, и детей производить, и заставлять грешников креститься.
    - Он свою богатырскую силу не хочет контролировать, - пояснил поставщик. – Как потомку Ильи Муромца и Змея Горыныча, ему позволили ссать огнем. Ради подвигов и общего блага, разумеется. Так теперь в театре все лифты сгорели.
    - Понятно, - кивнул головой смотритель. - Надеюсь он тут ничего не подожжет? У нас стратегический объект, как никак.
    - Ничего, - заверил поставщик. – Он смирный. Если не развязывать, конечно.
 
    Когда представитель театра уехал, после соблюдения всех бюрократических процедур, Ермолаев не стал класть новоприбывших героев в их именные коробки. Он оставил исполнение своих прямых обязанностей на потом. А пока смотритель вспомнил, что у него день рождения. В честь праздника он выпил на посту немного спирта, разбавленного святой водой и позвонил в кукольный бордель.
    - Только одно условие, - сказал он в трубку. – Ваша работница должна поменьше болтать. Лучше всего, присылайте немую.
     Уже спустя час, на склад прибыла сотрудница кукольного борделя со сценическим именем Полина. В прозрачном платье, с ярко накрашенными губами и зашитым ртом. Без лишних слов смотритель привязал к ее рукам казенные веревки и, вообразив себя могучим кукловодом, потащил продажную гостью подальше от сторожевых камер. В самый дальний угол склада, куда сам ходил редко. Там лежали давно забытые, прогнившие насквозь персонажи, театральные предвыборные афиши, похожие на доски почета с малоприятными лицами и пустые именные коробки в ожидании своих жильцов. На каждой коробке висела бирка с фамилией и личным номером.
   
    - А теперь скажи мне, кто твой Карабас? – Ермолаев прислонил Полину к холодному стеллажу.
    Она промычала что-то в ответ.
    - Я твой Карабас, – уверенно заявил смотритель склада и принялся снимать с гостьи платье.
    И тут, как раз в момент, когда платье соскользнуло на пол, его глаза вдруг наткнулись на невзрачную, дырявую во многих местах коробку. На коробочной бирке сверкала приговором фамилия Ермолаев и личный номер складского смотрителя. Икнув от неожиданности, несостоявшийся кукловод толкнул Полину в сторону и сорвал картонную крышку. Коробка была пуста. Лишь дружная семья клопов ползала по серому дну в ожидании сытного обеда.
    - Не дождетесь, суки! – заорал Ермолаев и ринулся на свой пост.
    По дороге он материл все театры на свете, шипел как перегревшийся паровоз, кричал работнице борделя, чтобы она не отставала и захлебывался от чувства обиды. Осознание, что никакой он не Карабас, а лишь дешевая марионетка в общем представлении, придавала ему скорости и злости.

    Склад героев загорелся ровно в полночь. Вспыхнул мощно, ярко и незабываемо для окружающих домов. Как не старались пожарные, спасти государственное имущество так и не удалось. Стратегический резерв – так хранилище значилось в документах, превратился в тлеющие угли.  По пепелищу бегала комиссия, оценивала государственные потери и подозревала диверсию. А чуть дальше, за ограждением стояла странная троица и завороженно смотрела как дымятся остатки склада. Смотритель Ермолаев с бутылкой спирта, могучий богатырь-огненосец с расстегнутой ширинкой и голая Полина с зашитым ртом.  В первых лучах восходящего солнца их опаленные волосы блестели красивой сединой.