Жизнь российская Книга-1, Часть-3, Гл-27

Глава 27

"Обличение пороков"
За ушко да на солнышко…



     Порок есть нарушение порядка и отсутствие меры.
     Мишель де Монтень

     Самые неисправимые пороки – это те, которыми упиваются.
     Аддисон Джозеф

     Покуда человек не говорит, неведом дар его, порок сокрыт.
     Саади



Василёк устроился поудобнее и заговорил.

Он стал озвучивать всё, о чём с Иваном Степановичем Борщём беседовал. Свои мысли сокровенные добавлял. А их у него было много: воз целый, да ещё тележка.

Василий Никанорович обличал пороки, которые с недавних пор распространились по стране и в разных государственных инстанциях возросли многократно.

Кульков в раж вошёл. Ему не нравились эти дурные замашки капиталистического толка, которые сегодня в тренде были. Да! В тренде! Так говорил то ли президент… то ли премьер… Он, старший охранник, уже запутался кто есть кто. Ху из ху! Если выражаться по-американски. Много чего американского стало насаждаться. Голова уже пухнет.

Американскую свободу несли эти молодые пришельцы, которые во власть нашу каким-то фертом проникли… просочились они в неё… как ядовитые ручейки…

Эти бесы, эти малоумные младореформаторы, эти пришельцы, купленные за те пресловутые сребреники, пытались навязать всё американское и европейское нашему славному народу, который с рождения был воспитан на чудесных коммунистических идеях и замечательных социалистических лозунгах.

Поэтому всё советское и социалистическое в бывшей стране Советов отвергалось, а всё капиталистическое навязывалось. Из-за этого расслоение общества произошло.

Да-да! Расслоилось наше общество. К великому нашему сожалению.

На касты. На классы. На виды и на подвиды. На гильдии. На родовые сословия. На семейные кланы. Кто успел, тот съел. Кто опоздал, тот в портках остался. Кому повезло, тот наверх залез. Кому не подфартило, тот в яму скатился.

Горький в своё время «На дне» написал. Он как в воду глядел. Много народу на этом дне оказалось. Ой, как много…

Тоня занялась готовкой: резала, кромсала, шинковала, солила, перчила, жарила, парила, перемешивала, встряхивала, снова месила, закладывала в кастрюлю, варила, снимала пену, пробовала на вкус и… слушала мужа своего любимого.

А Васенька всё говорил и говорил.

Временами Антонина кидала то вопросительный, то удивлённый, то восхищённый взгляд в сторону своего Васи-Василька, переспрашивала, уточняла, местами поддакивала, местами сомневалась. Иногда решительно отвергала и уверяла, что так это не бывает!! Не должно, мол, такого быть, во всяком случае!..

А Кульков Василий Никанорович всё говорил и говорил, всё обличал и обличал.

На свет божий (или на суд народный… – кухонный) в полной своей красе вылезли блюстители общественного порядка: опера, дознаватели, следователи, прокуроры, судьи, работники милиции-полиции различных чинов, должностей, рангов, уровней и категорий, представители других правоохранительных органов, силовых ведомств и даже армейских подразделений; их разные мелкие пакостные делишки и громкие резонансные дела были громко и с выражением озвучены и оценены по достоинству.

Василий Никанорович Кульков особо не скромничал, не жалел эпитетов, он бил глаголами, прилагательными и междометиями. Сравнивал противоправную деятельность этих властных «небожителей» с небезызвестными нашумевшими уголовными историями главных членов организованных преступных группировок, а также с фантастическими криминальными похождениями некоторых отрицательных литературных героев.

Всё смешалось в доме… – сказал бы великий писатель.

А Василий откровенно и безапелляционно заявлял, что власть срослась с …

И он называл их. Поимённо! Но… шёпотом… Втихаря… И на ушко жене…

Он ещё пуще разошёлся и… даже одну секретную новость ей поведал, тайну великую ей открыл, которую… которую… которую ему Борщ под честное слово доверил. Не смог Василий Никанорович сдержаться. Выдал он тайну. Раскрыл секрет. Держать в себе он это уже не мог. И тайна эта секретная… сама рвалась наружу… Секрет тайный тоже не хотел и не желал сидеть взаперти. Они свободы хотели! Да! Свободы!
 
Тоня даже зажмурилась, услышав такое. И чихнула. Смачно. Громко. То ли от услышанного вздора. То ли от секретного секрета. То ли от тайны тайной. То ли от приятного мужниного прикосновения губами. То ли от витавшего в воздухе молотого чёрного, белого и красного перца, которыми она лихо сдабривала варево на плите.

Чих и кашель донимал жену. Она уже измучилась. Чихала и кашляла. Ещё и ещё…

Кульков не видел и не слышал супружних недомоганий (он находился где-то там, в глубине своих мыслей и распрей… в недрах своих рассуждений, аналогий, сопоставлений и дерзких умозаключений) и продолжал шептать… шептать… шептать… то чуть повышая голос, то его понижая… посвящать… вводить в курс… обличать… приводить примеры…

Затем к этому тайному порочному списку он присовокупил, так же пофамильно и поимённо, некоторых действующих парламентариев: депутатов и сенаторов, которые, по его мнению, и по словам всё того же всезнающего Борща, занимаются чёрт знает чем, только не своими служебными обязанностями, к исполнению которых их обязывает закон. А ему про это, дескать, братец милый поведал. Но тоже на ухо… Братец-то располагает верными сведениями типа «ху из ху». Ведает про них. Вся подноготная пред ним. И знает, что про это знать должен не каждый… Поэтому – на ухо… и не обо всех… ху из ху…

– Какие ещё ху?? Ты это про что?? Вася! Не надо материться. Я прошу тебя!
– Кто есть кто! Так, Тонечка, говорят в подобных случаях. И это не мат.

– Но если они, прокуроры и следователи, знают конкретных людей, нарушающих закон, то почему так обобщённо об этом говорят?? Я, например, не понимаю!! Это же абсурд!! Так же не должно быть!! Неужели нельзя каждого отдельно вытащить из общей массы, обсудить, отстранить, осудить и посадить? Выслать за сотый километр… Или куда подальше. В Магадан… На Колыму… В Нерчинск… В Новоселенгинск… На Соловки… Правда, по телевизору иногда называют их. Некоторых… Грозятся изничтожить. Но, потом всё куда-то в песок уходит. Было дело… – и нету… Всё! Сплыло! Прекратилось! Исчезло. Закрылось! И их, преступников… – тоже нету… Испарились! Улетучились! Такая вот «борьба» с ними ведётся… Слов у меня нет…

– Тонь… Это я тебе обобщённо пока рассказываю. С некоторыми абстрактными примерами. А Борщик конкретные имена называл. И их очень много. Если ты все «фио» услышишь, то голова закружится, дурно станет, ещё чего доброго в обморок упадёшь. А тебе готовить надо, а потом меня кормить. Я же есть хочу. Так что, давай, у плиты трудись, а про этих шуриков и гавриков без подробностей пока обойдёмся. Хотя… Про некоторых могу кое-что сказать. Чтобы не быть голословным. Слушай! Одному министру за связь с преступным миром, то есть с криминалом, за воровство и рэкет дали девять лет условно. Разумеешь?.. Целых девять! Но… условно!! Другому такому же архаровцу дали четырнадцать годиков. И тоже условно! А его помощника посадили всё-таки. Четыре года дали. Колонии. А может, поселения. История умалчивает об этом. Мотает, гаврик, теперь срок; но, по слухам, через месяц-другой должен выйти по УДО. Это условно-досрочное освобождение. За хорошее поведение. А может, и за бабки. Такие вот наши подробности. Многих неугодных конкуренты устраняют: баня, проститутки и прочее. Подставляют их. Вспомни бывшего генерального прокурора. Или того же министра юстиции. В таком деле все средства хороши. Любые!! Это в борьбе за власть. Народу же от таких манипуляций ни тепло, ни холодно. Как его определили в быдло, так и будет до конца страдать. Ярмо тащить. Вот как мы… грешные…

– А мы-то тут при чём? Вася! Ты про что?..

– Подожди-ка, Тоня!! Что-то я разговорился… разбазарился… Меня же Иван Степанович ясно предупреждал, чтобы в нашем доме ничего такого крамольного вслух не произносить. Молчать тут положено. Это же прокурорский дом. Напичкано здесь жучков-паучков видимо-невидимо. Да и консьерж наш – из бывших комитетчиков. Но… как говорится, разведчиков бывших не бывает. Это мне всё известно со слов нашего славного доморощенного великого комбинатора с вкусной фамилией Борщ.

– Ты хочешь сказать, что наша тётя Фрося разведчик? Или баба Настя? Да они с нового года вообще не работают. Сократили их.

– Их-то сократили, а глаза и уши остались. Пройдусь-ка я по нашим комнатам, проверю на наличие жучков. Визуально пока обследую. Потом надо будет пригласить с работы специалиста, пусть своей аппаратурой прозвонит. Сканер специальный есть для обнаружения подслушивающих устройств.

– Ерунда какая-то. Ладно, Вася. Делай, что хочешь. Поступай, как совесть велит.

– Есть! Есть, товарищ генерал! Ну… я пошёл… Пойду проверю…

– Иди, милый… Иди, драгоценный… Проверь… потом мне расскажешь…



Продолжение: http://proza.ru/2023/09/04/355

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/09/03/305

Начало 3-й части: http://proza.ru/2023/08/21/655

Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023