Пупочки

               
 
          Я продаю свою подержанную Ниву. Что-то удалось скопить, скоро куплю колёса получше. Покупателя нашёл отец, они работают с Юзиком на одном участке. Юзик наш местный грек, помимо работы на меткомбинате он держит бахчу. Моя Нива будет ему в самую масть.
           Столковались в цене быстро и едем в пригород по приглашению Юзика. Мы собираемся обмыть сделку. Беседка во дворе, увитая виноградом, низкий деревянный стол с закусками и огромный арбуз на табуретке рядом. Жена Юзика, худенькая Маргарита-Марго, заканчивает сервировку и выставляет домашнюю водку в тонкой высокой бутылке. Восклицательный знак гостеприимства. Мы с отцом немедленно пропитываемся уважением к хозяйке. Черты её лица напоминают мне о певице Вайкуле, если бы та не пользовалась макияжем и тащила на себе большое хозяйство. А так похоже.
           Юзик возбуждён событием, сыплет остротами и частит с тостами. Через полчаса они с моим отцом открывают вторую бутылку. Я не выпиваю, я за рулём.
            — Сейчас моя принесёт горячее, – сообщает хозяин. — Такого вы ещё точно не пробовали. Картошка с пупочками в луке.
            Мы вполне уже насытились, но всё равно любопытно…
            Вы бывали когда-нибудь на греческой свадьбе? Греческие свадьбы в наших краях славятся обилием гостей и закусок. Двести-триста человек норма, зачастую гуляют по три дня. Блюда с яствами выставляют на столы этажами: не хватает площади. После блинчиков, голубцов, ветчин, сырников, заливного рыбного и мясного, после всех этих бесчисленных тазов и бадей со всевозможными салатами приносят чан с шурпой, разливают каждому – попробуй не попробовать, утром барашка резали! Гости обливаются потом, набивают нутро до изнеможения и славят хозяев; водка рекой, пир горой… И, конечно, когда уже физически невозможно съесть даже горошину, появляются подносы с чир-чирами, такими маленькими, истекающими горячим соком чебуреками. К чир-чиру полагается арьян – разновидность домашней ряженки. Стаканы с арьяном вывозят уже на каталках, десятки, а может и сотни стаканов. 
            Гости заморили червячка, начинается пора сбора подарков для молодожёнов. «А теперь дОрит крёстный!!» – вопит в микрофон местный тамада. И летят, втискиваются в трёхлитровый бутылёк с алой ленточкой купюры, купюры…
            Да, греческую свадьбу не забудешь. Как первый поцелуй, государственную награду или что там кому греет сердце.
          …Пока мы ждём Марго-Маргариту с анонсированным блюдом, Юзик изрядно напивается. Отец тоже опьянел, но его вес за сто двадцать, у него фора. Юзик переходит к любовной лирике.
           — Вальку-крановщицу из второй бригады знаешь? – понижает голос Юзик, наклоняясь к отцу. — Ох и зло*бучая… Как в ночную со мной совпадает, так каждую смену электрика в кабину наверх вызывает.
           Юзик и есть тот электрик, догадываюсь я. Отец ёрзает, косится в мою сторону. Надо бы подняться, пройтись к машине, протереть стекло, что ли. Нет, не успеваю.
           — … И что меня к ней тянет… Сама же страшная как атомная война. Сисек нет, ноги кр-рывые, как у пинчера. Ну как у моей точно…
           За спиной у Юзика нависает худая Марго, двумя руками она сжимает здоровенную сковороду с объявленными пупочками. Она всё слышала. Наши с отцом отчаянные сигналы Юзик не заметил. Марго со всего размаху швыряет горячую сковороду на стол. Убегает. Летит вдребезги разбитая посуда, жир оплёскивает наши колени. Юзик вжимает голову в плечи и надолго застывает в позе спящего филина. Мы отряхиваем одежду и спешим к моей недопроданной Ниве. По пути я извлекаю залетевший под рубаху кусок куриного пупка. Мы то и дело переглядываемся и ржём. Я пробую мясо на зуб, цокаю языком и говорю «Эх-х…» Всю дорогу молчим, только качаем головой.
           …Ниву я продал-таки недели через две. Нет, не Юзику, он испарился. Какому-то заезжему молдованину.