Питомник 22

20.

Больше Легор ничего смотреть не стал, пошёл к выходу, с трудом сдерживая недостойное бешенство.
Хан семенил следом. Сначала молча, но, когда снял маску, сразу же скороговоркой заговорил о том, что продавать животных из этого сектора они не имеют права, что его могут наказать, что Синь ещё не изучена и может быть опасна...
- Я посажу её на цепь, - произнёс Легор, швыряя свою маску служителю.
- Но так нельзя... - продолжал бормотать Хан. - Она могла подцепить какую-нибудь заразу, могла озлобиться, могла сломаться психически... Мы должны изучить её, в конце концов!
- Я дам вашим учёным допуск в своё имение, - бросил Легор и размашисто зашагал прочь.
Настроение было испорчено. От предложения отобедать он отказался и заявил, что желает до отъезда отдохнуть в своей комнате. Потом, правда, передумал — согласился поесть, но при условии, что администратор не станет донимать его доводами против покупки Синь.
- Можете даже цену объявить втрое превышающую обычную, я заплачу, - ставя точку  в вопросе, заявил Легор, - но не потерплю дальнейших препирательств.
- Конечно, как скажете, - торопливо, пока не перебили, забормотал Хан. - Просто хотелось напомнить, что она является свидетелем в деле, которое ещё расследуется.
- Не вопрос, - пожал плечами Легор. - От меня она никуда не денется. Присылайте свои вопросы, я заставлю её ответить на все.
Администратор открыл было рот, чтобы ещё что-то сказать, но веские аргументы, судя по всему, были уже исчерпаны, и он лишь сокрушёно покачал головой.
- Как скажете... как скажете...
До самого отъезда напряжение и скованность между Ханом и Легором создали незримую перегородку, которая и без того редкие слова пропускала словно сквозь вязкую субстанцию, совершенно их обезличивая и лишая смысла. Лишь в самый момент сухого прощания, перед машиной, когда уже были сказаны все положенные случаю фразы, Легор выдержал паузу и без особых эмоций проговорил:
- Отмойте её, обследуйте и отошлите так же оперативно, как поместили в сектор к отбракованным. У меня есть планы на эту покупку, и я не хочу долго ждать.
Хан молча кивнул.
Легор уселся на полукруглое пассажирское сиденье, с некоторой уже ленцой вспоминая, что именно в этот момент, из недра автомобиля, собирался сказать о своём желании купить Синь. Как мечтал увидеть на лице Хана растерянность от того, что времени на возражения не остаётся, и уехать, внутренне беззлобно хохоча...
Но не вышло, так не вышло.
Автомобиль тихо покатил, уже не по замысловатым дорожкам парка, а каким-то объездным путём, вдоль ажурной решётки, сразу за которой мелькали отливающие перламутром опоры купола. Перед тем как ангар Питомника должен был скрыться за поворотом, Легор едва не обернулся, чтобы посмотреть на одинокую фигуру администратора, но передумал. Если администратор всё ещё стоит, то так ему и надо, а если, облегчённо выдохнув, побежал в свою комнатку с дикарским дизайном, то и смотреть на это не стоит. Всё равно, Легора ему так быстро  не забыть, потому что нужно будет приводить в порядок и снаряжать в дорогу Синь, с которой Хан явно не хотел расставаться!
«Зачем же он тогда поместил её к отбракованным?» - спросил Легор сам себя. И сам себе ответил: «Наверняка хотел показать, что без колебаний выполнит любой приказ члена Семей Доступа, а после моего отъезда сразу бы её вытащил. Или мне показалось, и Хан ей дорожит не больше, чем любой другой? Но теперь размышлять об этом нечего. Пусть только её пришлёт, а там уж я найду способ заставить эту дикарку рассказать, для чего она убила Профессора...»


Автомобиль выскочил из-под уютного купола на дорогу, где сразу навалилось тёмное, грозовое небо. Дождя пока не было, и Легор озабоченно посмотрел на тучи, стараясь определить, в каком направлении их гонит ветер? Если к той станции, куда он скоро поедет, то это досадно — ужасно хотелось скорее сесть за руль своего «Сикситу-18», включить полётный режим и забыть про убогие вокзалы, ублюдков с «бульдогами», про всю здешнюю нищету, про Питомник с его гипер-заботой о безопасности и с его тайными делишками, на которые Легору, в сущности, было глубоко наплевать! Хотелось снова впасть в то своё прежнее состояние, где не было особых волнений и размышлений. Правда, и радостей особых тоже не было, потому что человеку, у которого есть всё, чего ни пожелай, повод для радости найти сложно, но зато был очень приятный, ни с чем не сравнимый покой. И хотя внутренний голос пытался тихо нашёптывать, что после Питомника жизнь его вряд ли останется прежней, потому что кое-какие нюансы уже засели в мозгу противными занозами, да и Синь эта... Но Легор быстро заглушил в себе всё ненужное. Сейчас хотелось верить в предстоящий покой, в комфортную безопасность утробы «Сикситу» и в то, что противные нюансы он рано или поздно повыдёргивает и забудет...
Расслабленно раскинувшись на сиденье, Легор вдруг заметил на другой его стороне пакет, словно вобравший в свою поверхность цвета грозового неба, с небольшим золотым тиснением «Питомник». Недоумевая, что бы это могло быть, Легор потянулся было к шёлковым шнуркам ручек, но во-время вспомнил о «подарке для невесты», который Хан ему, судя по всему, таки навязал. Короткая вспышка воспоминания о вожделении, пережитом при просмотре волшебного платья, заставила поморщится, и к пакету он так и не притронулся.
«Сделаю вид, что не заметил, или забыл», - решил Легор.
По его расчётам скоро должны были показаться домики за рифлёными прозрачными щитами, и Легор приготовился рассмотреть их получше. Может быть даже попробовать остановить автомобиль, чтобы выйти и поискать какую-нибудь щёлочку. Но, увы — по обе стороны дороги тянулось глухое новенькое заграждение из протянутых между столбами полос специальной синтетической материи, которую применяли обычно на борцовских рингах для защиты зрителей от кровавых брызг и прочего неприятного, что могло в них прилететь.
«А Хан оперативен во всём, - мысленно усмехнулся Легор, отмечая явно торопливую обработку столбов. - Похоже, ночка у него выдалась на славу — и расследование убийства, и заметание следов... Зря. Лучше бы дал мне всё рассмотреть, или оставил бы, как было. А так придётся доложить семье. Невинные дела в такой спешке не прячут, и друзьями мы, вопреки его обещанию, не стали. Так что, прости, дорогой администратор, но я тебя сдам со всеми потрохами!».
Больше на дороге ничего интересного не ожидалось, и Легор совсем уж было собрался задремать, как вдруг машина странным образом подпрыгнула, потом ещё, причём ощущения были такие, словно она кого-то переехала. В зеркале заднего вида Легор успел рассмотреть одетое в знакомый балахон тело, которое раскинулось на дороге, но увидеть что-то больше не получилось — автомобиль катил себе дальше, не снижая скорости.
- Эй, - крикнул Легор, - остановись! Мы кого-то сбили!
- Остановки запрещены, - ответил бесстрастный механический голос. - Информация об инциденте передана оператору Питомника.
Легор ещё раз обернулся. На пустой дороге уже ничего не было видно, только бесконечный забор по обеим сторонам и ровно подстриженный кустарник, словно дополнительное заграждение. Местный здесь вряд ли мог оказаться, даже если предположить, что бурые балахоны тут обычная одежда для всех. Значит, это была особь из Питомника, что было совсем уж нелепо, учитывая их меры защиты от побегов, бунтов и совсем уж бредовые — от попыток проникнуть к особям извне. Но кого-то же сбили! И этот кто-то был одет, как животное из Питомника! Выходит, сбежать можно! И, судя по тому, что утром никакого переполоха там не было, а сбита особь была достаточно далеко от въездных ворот, никто побега не заметил! Во всяком случае, до сих пор.
В первый момент Легор даже усмехнулся — оказывается не так уж совершенен этот треклятый Питомник. Но потом подумалось, что сбежать особь могла из тех домиков, которые так поспешно упрятали, и тут стало не до смеха. Что если в этих домах для каких-то неведомых целей, пусть даже и ради изучения, расселили часть дикарей? На таком большом, открытом пространстве довольно сложно предусмотреть все возможные способы побега, и не факт, что каждая сбежавшая особь будет так же удачно попадать под проезжающую машину. Что если кто-то сбежал раньше? Что если показал дорогу остальным, и чёрт знает, какой по счёту дикарь выскочил сейчас под колёса Легоровой машины в попытке убежать? Так ли уж сложно прикрыть клеймо на лбу, украсть неприметную одежду и потихоньку перебраться в какой-нибудь захолустный городок подальше отсюда? А если таких наберётся не один, не два, а пусть даже и небольшая, но диаспора?! Что они тогда предпримут? В какие сферы пролезут и насколько сильно навредят?!
Легору стало не по себе. Прижав пальцами висок, он собрался вызвать оператора Питомника и потребовать соединить его с администратором, но за секунду до начала вызова сам же связь и оборвал. Изворотливый Хан наверняка станет убеждать, что это единичный случай, что под колёса вообще попал какой-то заблудившийся прохожий из местных, что из Питомника сбежать невозможно, а посторонних домиков в округе нет и никогда не было. И можно не сомневаться, что звучать всё это будет крайне убедительно, так что, чего доброго, Легор сам себе перестанет верить. «Ну уж нет, - мстительно подумал он, - со всем этим пускай разбираются те, кого просто так не уболтаешь! Дядя Пориедор найдёт кому поручить, а уж они весь наш мир перевернут вверх дном и всё лишнее разыщут!»
Но пылкая мысленная бравада спокойствия не принесла. Одно только представление о том, что в их мир могли проникнуть хотя бы несколько дикарей, оставило в душе Легора такую занозу, которая начисто лишила его надежд на возобновление прежней беспечной жизни, защищённой со всех сторон могучей бронёй богатства и власти. С тоской и горечью он вынужден был признать, что настала, кажется, пора, о которой предупреждал его другой дед, живущий до сих пор — пора политического взросления и принятия, наконец, той ответственности, что возложил на них когда-то президент Тичер. До сих пор ему лень было разбираться во всех хитросплетениях миссии Семей Доступа — благо никто и не настаивал, чтобы он этим занимался, поскольку Доступ открывал путь на самую вершину той пирамиды, что именуется Абсолютной Властью, а места там мало и желающих занять их хоть отбавляй — но теперь он готов туда подняться и хорошенько рассмотреть те новые возможности, которые откроются. И он сделает это, даже если придётся спихнуть вниз кого-то из родни. На вершине скопилось слишком много стариков — пора им подвинуться.

*   *   *
Когда его дед — тот, что раздавал затрещины и учил жить - умер, другой дед, живущий, кстати, до сих пор, явился на похороны и, постояв у гроба некоторое время, широко улыбнулся Легору.
- Итак, изо всей семьи нас с тобой осталось только двое, внучок. Я слишком стар, ты ещё слишком молод. Расклад, если честно, так себе, поэтому послушай добрый совет: не торопись садиться на трон, который тебе уготован. Придёт время, ещё насидишься, а пока поживи в своё удовольствие. Вот он, - дед ткнул пальцем в сторону гроба, больше похожего на украшенную перламутром шкатулку, - он никогда не понимал, что значит жить в удовольствие. Сколько знал его, всё всегда было одно и то же: «Надо, надо, надо...». Моя покойная жена говорила, что он такой с юности — всё старался превзойти самого Тичера, поэтому спешил, боялся не успеть. А вот я не спешил никуда. Успел насладиться юностью и даже в зрелом возрасте, хе-хе, не отказывал себе в мелких шалостях, зато по итогу ни в чём  ему не уступил. Могу даже сказать, что превзошёл, поскольку он уже ТАМ, а я до сих пор здоров и бодр. Поверь, Легор, не так уж плохо получать всё в своё время. Тут главное во-время остановиться и не прошляпить тот момент, когда беспечность переходит в глупость. Иначе в наслаждениях нет никакого смысла.
- А какой в них должен быть смысл? - хмуро спросил Легор.
Дед ещё немного похихикал, потом поскрёб ухоженным, матовым ногтем по кончику носа.
- Не уверен, что ты меня сейчас поймёшь, но весь смысл в тех выводах, которые будут сделаны. Если вовремя остановиться, пресыщаясь удовольствиями, дальнейшая жизнь станет легче и осмысленней. Не будет нужды распыляться на пустые желания, как не будет её и на то, чтобы подавлять в себе сожаления об упущенном. Вот тогда и займёшься настоящим делом, с ничем не отравленными мозгами.
- До сих пор меня другому учили, - пробурчал Легор, который из всего услышанного понял только, что снова должен лишь догадываться о том, суть чего ему, по причине молодых лет, не раскрывают.
Дед вздохнул и, глядя на гроб, с недовольством поджал губы.
- Знаю, знаю, чему он тебя учил. Всегда знал и не мешал, потому как ОН считался у нас самым умным, и в чём-то так оно и было. Но теперь, когда сама жизнь доказала мою правоту, думаю, что имею право поучить тебя тоже. Его советы и наставления не забывай, просто спрячь пока в отдалённые тайники памяти, а когда придёт время — достанешь.
- Знать бы ещё, когда оно придёт.
- А на этот счёт дам тебе ещё совет. Никогда никого не слушай, делай только то, что хочешь сам. Стань циником, всех других воспринимай, как жуликов, стремящихся тебя облапошить, и никогда никому не верь, кроме меня, разумеется, и в один прекрасный день, ЕГО советы сами собой всплывут в памяти.
- А тебе я почему должен верить?
- Потому что ты мой внук, Моё продолжение в этой жизни, стало быть, через тебя я проживу ещё дольше. Так что, верь мне, Легор, плохого не посоветую...


*   *   *
Хмурый пейзаж за окном постепенно вытеснил лицо посмеивающегося деда, и Легор вернулся из воспоминаний в действительность. Вдалеке, за редкими деревьями просматривались строения, которые вчера он принял за Питомник, значит, до вокзала осталось не так уж и далеко.
Несмотря на скепсис, с которым он тогда воспринял совет деда, Легор всё же им воспользовался и до сих пор ни разу не пожалел. Не пожалел и в прошлом году, когда услышал от кузена Бивня, что в Семьях Доступа о нём говорят, как о мажоре, которому ещё долго нельзя будет доверить что-то мало-мальски серьёзное. Не пожалел и в прошлом месяце, когда младшая дочь семьи Ингано заняла пост управляющей информационным каналом, и все наперебой перед Легором её нахваливали. Не пожалел даже на прошлой неделе, когда получал от дяди Акалтера бумаги финансового обеспечения поездки в Питомник. Дядя морщился и корёжился, всем видом показывая, что уже сожалеет о суммах, которые будут бестолково потрачены.
Легору на всё это было глубоко наплевать — он жил как хотел, хотя пресыщение вседозволенностью уже давало себя знать, и обещанные дедом выводы вот-вот должны были быть сделаны... Впрочем, он и без них понял, что нет никакого интереса ни в чём, если не присутствует азарт. Вчера, когда случилось убийство, ему впервые за многие месяцы стало интересно. И вот теперь, при одной только мысли, что его мир — мир, единственный, который мог ему дать ему пресыщенность удовольствиями — возможно, получил некую инфекцию в виде просочившихся дикарей, появился азарт иного толка. И даже не азарт, а скорей та самая ответственность, про которую твердил другой, уже покойный дед. «Быть абсолютным богом единственно достойная цель для нас. Это не так просто, как кажется, но не так уж и сложно, когда получишь Доступ. Тут главное не забывать, что богами мы можем быть лишь в том мире, который сами же и создаём, и наша главная ответственность — не дать ему рухнуть».
- Не дам, - вслух сказал Легор.
И тут же повторил угрожающе, словно администратор Исумаро уже стоял перед его судом:
- Не дам ни за что!


21.

На привокзальную дорогу они выскочили как-то внезапно. Погрузившись в размышления, Легор и не заметил, как пролетел остаток пути. Он очнулся лишь когда увидел, как автомобиль огибает ангар вокзала, и подумал, что его высадят на парковке. Однако, парковку они миновали, не замедляя хода, потом покатили вдоль платформы. «Вероятно, оставят на том же месте, откуда забрали», - решил Легор, но ошибся и в этом. Автомобиль доехал до конца дороги, развернулся, въехал прямо на платформу, вдоль которой уже растянулся готовый к отправлению состав, и миновав пару вагонов, наконец, остановился.
- Мы огорчены вашим отъездом, - равнодушно произнёс механический голос. - Надеемся снова увидеть вас в нашем Питомнике.
Легор пробормотал: «Непременно» и полез под крыло открывающейся двери, не дожидаясь полного раскрытия.
- Вы забыли подарок, - проговорил ему голос.
- Отвези обратно, - велел Легор.
Но в машине вдруг что-то щёлкнуло, загнусила сирена, и механический голос, ей в такт, принялся повторять:
- Заберите подарок... заберите подарок...
Легор выругался.
Вокруг толпились люди, ожидавшие, когда начнётся посадка в поезд - их внимание и без того привлекло появление автомобиля из Питомника, а уж вой сирены заставил обернуться даже тех, кто стоял на самой дальней стороне платформы. Легор обвёл всех взглядом, словно выставленным перед собой клинком, потом снова нырнул в машину и раздражённо схватил пакет.
- Всё, я забрал, можете быть довольны!
Он был зол и не скрывал этого, когда обогнул автомобиль и встал перед толпой отъезжающих. Неприятные, а иные и вовсе безобразные из-за дурной идентификации, лица мгновенно опустились или отвернулись. Смотреть на Легора остались лишь несколько человек, которые, судя по одежде, причёскам и толково переделанной внешности, состояли в ведомстве дяди Пориедора и наверняка прибыли утром, чтобы удостовериться, что с Легором всё в порядке, а заодно сопроводить до следующей станции  - чтобы и за время пути с ним ничего не случилось.
Автомобиль, между тем, опустил дверцу, сдал назад и, с ювелирной точностью развернувшись возле спуска с платформы, покатил прочь.
Легор заметил, что люди косились на надпись «Питомник» с откровенным испугом и снова вспомнил о сбитом дикаре. Уж не было ли здесь чего-либо, связанного с побегами треклятых особей? Иначе, откуда этот страх, в конце концов? И, если так, если побеги на самом деле случались, то куда смотрят в столице?! Ведь не может же такого быть, чтобы там не знали.
Или там знают?
Взгляд невольно обратился на охранников, присланных дядей. С одной стороны, такого человека, каковым Легор являлся, конечно должны охранять везде и всегда, но не слишком ли много телохранителей для одной захудалой станции? Можно ведь посмотреть на их присутствие и так, что дядя прекрасно осведомлён обо всём происходящем в Питомнике, включая сюда и побеги, поэтому охрану племянника усилил до уровня президентской.
Тогда, зачем было вообще пускать его сюда?! Отказали бы в запросе, и Легор, возможно, даже спрашивать бы не стал, почему отказали, поскольку не очень-то и рвался. Но его пустили, набрали охрану для сопровождения и, наконец, приставили гидом господина Исумаро, который далеко не прост!
В том, что Хана ему именно приставили, Легор и безо всякой конспирологии не сомневался ни минуты, потому что, не имея одобрения из столицы ему бы простое «здрасьте» тут никто бы не сказал!
Выходит, его поездка сюда не просто личная блажь? Она входила в чьи-то планы, или планы возникли, когда стало известно, что Легор в Питомник поедет?
Стало противно и обидно, как в тот день, когда в его затылок прилетела первая затрещина от деда.
Конечно, в семейной иерархии Легор пока в статусе опекаемого, но он уже и не тот подросток, которому можно было говорить: «Поумнеешь, и всё тебе расскажем». Легор мысленно даже начал выговаривать дяде, дескать, хватит уже этих таинственных умолчаний о серьёзных делах, которыми занимается семья, но тут, скрепя и слегка пошатываясь, двери вагона разъехались, и толпа на перроне пришла в движение. Люди ринулись внутрь, толкая и давя друг друга с таким пылом, словно вся их жизнь в ту минуту зависела от количества тех, кого они отпихнут.
Не слишком удивляясь этому провинциальному пылу, Легор одной рукой удобней перехватил ручки пакета, другую же демонстративно сунул в карман и неспешно двинулся к вагону. Толпа, каким-то чудесным образом, почувствовала его приближение. Оттесненные в дальние ряды робко обернулись, попятились, а кое-кто стал дёргать за одежду впереди стоящих. Через пару мгновений Легор уже шагнул в раскрытое нутро вагона, не видя пред собой никаких препятствий. Толпа за ним почтительно сомкнулась, но, едва установилась нужная дистанция, снова принялась толкаться, давиться, постепенно просачиваясь следом.
С какой-то звериной жадностью люди врывались в вагон, выискивая свободные места, однако возле Легора не сел никто. Даже робко, даже бочком, даже отодвинувшись на самый край сиденья, как это было по дороге сюда, когда влетевший в последнюю минуту парень, не глядя, плюхнулся возле Легора, а потом, присмотревшись, словно весь стянулся к противоположной стороне. Сейчас не случилось даже такого, и вовсе не из-за того, что на одно сиденье Легор бросил пакет, а на другом развалился сам. Просто у выхода, уже не пытаясь скрывать своё присутствие, выстроился целый ряд телохранителей с одинаково светящимися под кожей у виска огоньками индикаторов связи. Ради кого им тут быть, как не ради этого ухоженного, уверенного в себе молодого человека, фантастически прекрасно идентифицированного и ничем не походившего на местных жителей, ради которых даже их сонный вокзальный полицейский бровью не двинет! Поэтому мимо Легора не просто проходили — его старались обойти, и не просто обойти, а по дуге, чтобы подальше. При этом, никто не смог удержаться от короткого косого взгляда — может, знаменитость какая? Но уже в следующее мгновение раздираемые любопытством глаза вспыхивали пониманием и наливались ужасом — неужели из ТЕХ?! И дальше, дальше, быстрее и быстрее, чтобы не соблазниться, не взглянуть ещё раз и тем разгневать!
В итоге, Легор так и остался сидеть один в компании пакета из Питомника, окружённый, как бронёй, внимательными взглядами телохранителей и всеобщим почтительным страхом.
Когда поезд тронулся, он заметил на перроне то ли вчерашних отморозков, то ли других таких же, потому что было их, кажется, уже больше, и подумал вдруг, что может случиться, если ЭТИ встретятся с ТЕМИ? В смысле, со сбежавшими дикарями? Кто кого победит в таком случае? Или хотя бы, кто кого больше испугается, если до схватки не дойдёт? Легор и так, и этак пытался представить ситуацию, но, в конце концов, вынужден был признать, что не может на эти вопросы ответить, потому что слишком уж явный страх читался вчера на лицах тех пятерых при виде автомобиля из Питомника, хотя, чего им, собственно говоря, так бояться? Уже встречались с дикарями и знают, что от подобных встреч хорошего не жди? Или слышали от других, кто встречался, и сами такого не хотят? Или — что, кстати, вероятнее всего — им довелось увидеть, как служители Питомника отлавливают сбежавших, и зрелище это ужаснуло даже вокзальных отморозков?
Легор поморщился. Он даже представлять не хотел, что могли увидеть случайные свидетели такого отлова. Чтобы отвлечься, обвёл взглядом лица людей на тех сиденьях, которые были ему видны, старался при этом ни о чём не думать и никаких оценок увиденному не давать, однако сознание, будто в насмешку, вытолкнуло на поверхность всего одно слово, которое разом подвело черту под двумя днями его пребывания здесь:
«Ничтожества»
И чёрт знает, кого Легор при этом имел в виду.




http://proza.ru/2023/10/06/1083