Глава девятнадцатая

У Чикенхаунда начался очередной приступ хихиканья - он даже попытался станцевать некое подобие джиги. Наконец-то его оставили в покое - заниматься своими делами. Старый дурак аббат и его тупое преданное сборище животных в полном составе находилось снаружи - они укрепляли сторожки, сверлили, что-то получали, носили, и в общем-то были добрыми и полезными. Что за толпа дурачков и простофиль!
С мешком на спине коварный лис бродил из комнаты в комнату. Всё аббатство лежало у его лап!
- Хм-м... это прекрасная зелёная стеклянная ваза! О, здравствуйте... какая хорошенькая, маленькая серебряная тарелочка! О, Боже, Боже... вы только вообразите - оставить такую прекрасную золотую цепочку лежать в одиночестве! Сейчас я просто закину вас всех в свой мешок... вот так! Не волнуйтесь - дядюшка Чикенхаунд о вас позаботится!
Восхищённо хихикая, лис рысью побежал по коридору в другую комнату. Всё больше и больше маленьких ценностей и семейных памятных подарков, принадлежащих мышам и их гостям из леса, исчезало в мешке вора; тот же бесконтрольно хихикал. Только представить всю ту тяжёлую работу и бой, в который собирался вступить Клуни, - и только для того, чтобы получить всё вот это... но это у него, хитрого лиса, есть право выбирать первому! Он - Чикенхаунд, грабитель-профессионал. Он пережил Сэлу, перехитрил Клуни и одурачил всех мышей в целом аббатстве! Однажды они станут называть его Лис - принц воров! Чикенхаунд приостановился, чтобы повосхищаться привлекательным медным инструментом для колки орехов. О, да - он и в самом деле был элегантным! Прибор постигла та же участь - в мешок проследовал и он. Лис побежал вниз по лестнице, в Пещерную Дыру. Стоящие там столы были накрыты к вечернему чаю. Набивая себе живот и объедаясь, он бегал от стула к стулу, выбирая только самые вкусные, лакомые кусочки. Путешествуя по обеденному залу, он собрал большое количество столовых приборов и несколько прекрасных, тонкой работы античных графинчиков; однако при этом всё, что не соответствовало вкусу молодого лиса, было разбито, раздавлено и подвергнуто вандализму ещё каким-нибудь образом. Молоко пролилось на пол, в него был втоптан хлеб; свечи были сломаны, а овощи размазаны по стенам.
Чикенхаунд взвалил мешок себе на спину и обратил своё внимание на кухню. Он ударил сапогом в дверь, чтобы она открылась, и побежал прямо туда; однако с разбега лис налетел на Монаха Хьюго. Сбитая с ног, толстая старая мышь упала навзничь.
Неожиданный испуг заставил Чикенхаунда ринуться через всю Пещерную Дыру назад; в ушах у него звенел крик возмущённого Монаха:
- Остановите вора! Остановите лиса!
Чикенхаунд взлетел вверх по лестнице, в Большой Холл. Позади него Монах, наконец поднявшись на ноги, отдуваясь и пыхтя, подняв шум, кричал:
- Остановите вора! А ну-ка, вернись, ты, негодяй!
С превеликой любовью и заботой Мафусаил накладывал последние штрихи на починеный им гобелен. Только очень остроглазый наблюдатель мог бы сказать, что когда-то однажды тот был разорван. Предупреждающие крики заставили старика прекратить работу. Повернувшись, он увидел бегущего по направлению к двери лиса; далеко позади него тащился Монах Хьюго, крича изо всех сил.
Мафусаилу нужно было сделать всего несколько шагов, и он преградил бы разбойнику путь. Храбро он поднял вверх хрупкую лапу - в попытке остановить приближающегося преступника.
- Ты, юный хвастун! Так-то ты платишь за нашу доброту! Ты куда хуже, чем твоя злодейка-мать!
Обеими лапами Чикенхаунд качнул нагруженный мешок, и тот обрушился прямо старому привратнику на голову.
- Прочь с дороги, слабоумный старый дурак! - отдуваясь, завопил он.
Перегруженный мешок нанёс Мафусаилу сокрушительный удар. Он тут же рухнул на пол и так и остался лежать неподвижно...
Чикенхаунд моментально застыл. Мешок с награбленной добычей, загрохотав, выпал из ослабших лап. Замер на месте и Монах Хьюго. Лис уставился вниз, на жалкую, помятую фигурку - он не хотел толкать Мафусаила так сильно...
- Убийца! О, варварское создание! Ты убил брата Мафусаила!
Крик Монаха Хьюго побудил лиса к действию. Он подхватил мешок и убежал прочь из аббатства.
Толстый маленький монах упал на колени; по его пухлой мордочке ручьями текли слёзы, и он их не скрывал. Он баюкал печальный, маленький  комочек, который ещё так недавно был мудрейшей и старейшей мышью аббатства Рэдволл...

Чикенхаунд крался, держась близко к аббатству. Пригнувшись к земле, он быстро пробрался к одной из маленьких дверей, расположенных в массивной наружной стене. Убийца должен был выбраться в леса прежде, чем Хьюго придёт в себя в достаточной мере для того, чтобы поднять тревогу. Отчаянно борясь с крепкими засовами и болтами, он каким-то образом умудрился открыть маленькую железную дверь. Не оглядываясь, лис помчался в Моссфлауэрский лес; но, пока он бежал, большой колокол по имени Джозеф Белл начал бить в набат.
По мере того, как он бежал через лес, уверенность Чикенхаунда росла. Лис захихикал. Сумасшедший старый дурак! Задумайся он хоть на минуту, он должен был бы убраться с дороги! Неужели он не понял, что столкнулся мордой к морде с Чикенхаундом, королём всех преступников?!
Углубившись дальше в лес, он приостановился и прислушался к ветру, - не слышны ли звуки погони? Хоть и слабо, но он смог различить определённые звуки. Кто бы это ни был, казалось, он движется головокружительно быстрым шагом, обращая мало внимания на мешающие ему кусты или листья. Звуки трещащих веток и растоптанного подлеска стали ближе. Прекрасно устроенное обоняние лиса подсказало ему, что по его следу идут двое. Одним из них был ёж... но другой?! Лапы Чикенхаунда начали дрожать, сердцебиение эхом отдалось в ушах. Во всём лесу было только одно существо с этим тяжёлым, не позволяющим ошибиться запахом... Барсучиха Констанс!!!
Инстинктивно перепуганный лис начал дико озираться в поисках места, где можно было бы спрятаться - при таком паническом состоянии, в какое он пришёл, вопрос о бегстве можно было даже не ставить. Но тут... Словно бы некая тёмная сила услышала его молчаливую мольбу. Даже меньше, чем в десяти метрах от того места, где он стоял, нашлось идеальное убежище - полость в основании мёртвого дуба. Между двумя толстыми корнями было место, частично покрытое папоротником, и Чикенхаунд, забросив мешок в дыру, нырнул следом.
К своему удивлению, он обнаружил, что убежище его было очень большим и сухим, с толстым ковром из мёртвой травы и листьев. Там было до унылости темно, но спокойно, и для укрытия, найденного едва ли не в последнюю секунду, это было самое лучшее место. И пусть-ка они теперь попробуют его найти!

Вместе с идущим за ней Амвросием Спайком Констанс пробиралась сквозь лесную чащу. Злость и горе барсучихи были такими, что она вообще не обращала внимания на мысли о преследовании или слежке. Она просто неслась вперёд, как баржа, продираясь сквозь всё, что стояло у неё на пути, и её вся исчерченная толстыми полосками морда была маской холодной ярости. Ёжик держался позади неё. Огромные грубые лапы барсучихи были готовы разорвать в клочья кого угодно; и никакая сила на земле не спасла бы лиса-убийцу, если бы Констанс его поймала. Но возмездию барсучихи осуществиться было не суждено...

Дрожа от страха, Чикенхаунд затаил дыхание, когда лесная сокрушительная сила прогрохотала в паре метров от его убежища. Он с надеждой прислушивался к тому, как это разрушающее всё на своём пути существо уходит прочь в направлении Моссфлауэра. И снова в лесу всё стихло. Чикенхаунд наконец длинно выдохнул - от облегчения. Новоиспечённый, самопровозглашённый владыка преступников снова перехитрил парочку простых животных. Кем, в конце концов, они себя возомнили?! Когда слухи о его смелых подвигах разлетятся по округе, к нему придут другие животные - возможно, лисы. Да, он так и видел всё это - он, Чикенхаунд, стоИт во главе банды лисов-разбойников, грабя и воруя, где бы ему ни заблагорассудилось, куда бы ни привёл его каприз. Конечно же, он сменит имя на титул, который будет более приличествующим для него в его новом положении - Редфлэш (1) или Найтфэнг (2), или, может быть, Маусдеф (3). Да, ему понравилось, как это звучит... Маусдеф! Толпа его фаворитов будет им восхищаться, пересказывая друг другу истории о его удивительных делах, убеждённая в том, что загадочный Маусдеф - неизвестный вор, при этом понятия не имея, что начинал он скромно - как сын Старухи Сэлы.
За то время, что он крался в темноте, молодой лис решил, что всё вокруг уже успокоилось, можно больше ничего не бояться и снова выйти наружу. Потянувшись назад, Чикенхаунд почувствовал, что рядом с ним - мешок, в котором лежит всё, что он впервые украл самостоятельно. Ему хотелось, прежде, чем он уйдёт отсюда, ещё раз погладить свои сокровища и убедиться, что это - благоприятное начало его новых дерзновений. В мрачном убежище протянулась лисья лапа и до чего-то дотронулась.
Но это был не мешок с добычей...

- Асмодеусссссссссс!!!

В тот вечер Джозеф Белл  прозвонил аббатству Рэдволл печальное, горькое известие...
Мыши и лесные жители сидели рядышком на каменном полу Большого Холла, и каждое создание было погружено в свои собственные грустные мысли.
Две мыши из аббатства погибли в один и тот же день...
Белочка Джесс сидела, обхватив голову лапами. Мистер Белка увёл в постель безутешного Молчаливого Сэма. Джесс подробно рассказала аббату и Совету, как оказалась свидетельницей падения Маттиаса с крыши вместе с воробьём. Вместо того, чтобы упасть прямо вниз, оба были сметены из поля зрения сильнейшими порывами ветра. Где лежало тело Маттиаса теперь, никто не знал. Как только ступни её коснулись земли, белочка отправилась организовывать поисковые партии. Они прочёсывали местность до тех пор, пока свет не стал слишком плохим для того, чтобы можно было продолжать поиски, и теперь наконец вернулись - после бесплодных часов, проведённых на земле аббатства и в Моссфлауэрском лесу.

Сочувствующий отец аббат утешал опечаленную белочку:
- Джесс, это не твоя вина. Ничего нельзя было сделать, друг мой. Падение было таким, что ни одно животное не выжило бы. Завтра мы отправимся на поиски снова, а потом должны будем похоронить моего старого друга Мафусаила. Бедный... он никогда не делал ничего такого, чтобы удостоиться такой жестокой судьбы...
Качая головой, аббат указал на гобелен.
- Посмотри - это последнее доброе дело моего старого привратника. Он вернул Мартина на его почётное место. Мафусаил был самой кроткой и доброй мышью, которую я когда-нибудь знал. О, какая трагическая растрата двух жизней - один провёл годы в поисках знаний, а второй срезан прежде, чем у его древа жизни был шанс расцвести!
Тут подала голос Корнфлауэр. Она была бледна, глаза её были сухи, а лапы крепко сжаты.
- Отец аббат, то, что Маттиас лишился жизни, не было растратой - это был потрясающий акт храбрости и самопожертвования! Он погиб, пытаясь помочь Рэдволлу и всем нам в борьбе против сил зла, - так же, как и его друг Мафусаил! Я уверена, что именно так они хотели бы нам запомниться в наших сердцах - как воины и герои.
Из уст всех присутствующих немедленно вырвался одобрительный шёпот. Измученные печальными событиями, защитники покинули холл - некоторые отправились на дежурство, остальные - в постель. Констанс осталась сидеть на полу; морда её ничего не выражала, могучие лапы то стискивались, то разжимались. Брат Альф, поднявшись, потянулся.
- Тебе лучше бы немного поспать, Констанс.
Барсучиха встала и устало потёрла глаза.
- Нет, спасибо, брат. В такое время я не заснула бы ни на секунду. Ты же знаешь, как это бывает.
Брат Альф глубоко вздохнул. Он знал, присматривая за Маттиасом с первого дня, как только тот пришёл к воротам аббатства - сиротка из леса, всегда вежливый, старательный и весёлый. Но теперь...
- Тогда пойдём со мной, - сказал Альф. - У меня есть работа. Нужно поставить рыбацкие сети на ночь. Может, ты захочешь пойти и помочь мне?
Обрадовавшись возможности что-то сделать, барсучиха согласилась. Беседуя о прежних временах, они с Альфом пошли к сетям.
- Ты помнишь этого большого хариуса, которого ты поймал вместе с Маттиасом? - сказала Констанс.
Брат Альф захохотал.
- Помню ли я! Маттиас не удовлетворился до тех пор, пока эта рыбина не приземлилась на берег! Я уже готов был всё бросить, это да; но только не он!
Констанс восхищённо кивнула.
- Ох, эта рыба накормила целое аббатство! Я помню, потому что съела три порции - на две меньше, чем этот колючий мусорник Амвросий!

Медленно прогуливаясь вокруг расположенного в аббатстве пруда, компаньоны собрали сети, собираясь разбросать их по воде. Брат Альф прошёл дальше по берегу, высматривая, не приплыло ли что-нибудь. Констанс собиралась присесть у кромки воды, когда услышала, как брат Альф зовёт:
- Констанс, посмотри! Там, внизу! Там воробей!
Подбежав, барсучиха встала рядом с мышью, смотря туда, куда та указывала. Конечно же, там, наполовину высунувшись из воды, торчало туловище короля Булла Спарры. Расплёскивая воду, Констанс перебралась по мелководью вброд и вытащила мёртвое тело наверх, на покрытый мхом бережок.
- Похоже, что он утонул, брат. Быстро беги за помощью и неси фонари. Скорее!
Констанс металась в воде. Почему, о, почему же поисковая партия не подумала о том, чтобы поискать в пруду аббатства?!
Помощь прибыла быстро.
- Отойди с дороги, Констанс! Остальные, держите фонари высоко! - Практически не подняв ряби, Уинифрид и три её помощницы-выдры скользнули в воду. Плывя, Уинифрид отдавала приказы.
- Рассыпьтесь и ныряйте глубоко! Мы поделим пруд между нами, на квадраты. Я возьму себе южный угол.
В напряжении проходили минуты. Толпа животных выстроилась в линии по берегам. Всё, что можно было увидеть - это стоячую тёмную воду, гладь которой время от времени искажалась, когда на поверхность пруда всплывала, а потом снова погружалась на дно фигура одной из четырёх холёных выдр.
Когда, таща за собой, как на буксире, неподвижную фигурку, появилась Уинифрид, раздался крик. Протянув лапы, желающие помочь вытащили ношу выдры на берег.
- Посмотрите, что я нашла в воде, вон там, - полуутонувшим! Это хорошо, что прилив вынес его наверх, - отряхиваясь, как собака, пропыхтела Уинифрид.
Звери собрались вокруг; все задавали одни и те же вопросы:
- Это Маттиас?
- Он мёртв или жив?
Констанс протиснулась к ослабшей, как тряпочка, промокшей фигурке. Аббат и мышка Корнфлауэр стояли поблизости, чуть позади неё.
Аббат Мортимер обратился к зрителям:
- Уступите нам место! Если вы на самом деле хотите помочь, тогда отойдите, пожалуйста! И, кто-нибудь, дайте Корнфлауэр фонарь! Добрая мышка, подними-ка его вверх!
Толпа послушно отступила назад. Принесли ещё больше фонарей. Аббат лихорадочно работал, оживляя,  постукивая по распростёртой фигурке Маттиаса и поднимая её, как рычагом.
Корнфлауэр озвучила вопрос, который был на уме у каждого здесь присутствующего:
- О, отец аббат! Он жив?! Он не двигается!
Влажной лапой выдра обхватила её за плечи.
- Потише; аббат делает всё, что в его силах. Мы всё узнаем достаточно скоро.
Что-то неся, к ним протиснулся брат Альф.
- Уинифрид, только что появилась одна из твоих выдр с этим поясом для меча и с ножнами. Она обнаружила их рядом с местом, где нашли Маттиаса.
- Принеси их сюда! - сказала Констанс. - Они могут хоть немного помочь, если Маттиас откроет глаза. Никогда не знаешь...
Внезапно, срочно аббат поманил мышку.
- Корнфлауэр, дай мне тот фонарь, детка! Быстро!
Держа стекло фонаря близко к носу и ко рту Маттиаса, аббат был вознаграждён тем, что увидел появившуюся на нём слабую затуманенность.
- Он живой! Корнфлауэр, Маттиас жив! Принесите одеяла, достаньте носилки, - мы должны занести его вовнутрь, в аббатство!
Не говоря никому ни слова, Констанс мягко подняла Маттиаса, словно он весил не больше пёрышка. Осторожно большая барсучиха прижала юного мышонка поближе к теплу своей жёсткой шубы. По обеим сторонам её толпа образовала коридор, и Констанс быстрым шагом пошла в аббатство. Фонари покачивались в темноте, как светлячки, когда великий Джозеф Белл прозвонил Моссфлауэру весть веселья и надежды.

1. Редфлэш (Redflash) - Красная Вспышка (англ.)

2. Найтфэнг (Nightfang) - Ночной Клык (англ.)

3. Маусдеф (Mousedeath) - Мышиная Смерть (англ.)