Берёза и липы

Пожилая женщина подошла к автобусу, пропустив всех на посадке, зашла в салон. Кондуктор раздал билеты, двери закрылись, и автобус начал свой привычно-ленивый разбег по направлению к районному центру.
Раньше Антонина ездила к детям чаще. Управлялась с делами на огороде, и – к автобусу. После нашествия экономических реформ ее визиты стали более редкими. Но насколько они стали редкими, настолько приятнее ей было видеть детей, настолько приятнее проходила и сама поездка. В дороге ей всегда хорошо думалось. Она любила наблюдать за изменениями мест, где прошла ее жизнь, встречать людей, с которыми жизнь проходила. Впрочем, какой человек не любит мест, где он прожил жизнь? Какой человек не желает встретить людей, с которыми его связала или полянка, на которой они когда-то гоняли мяч, или школьное здание, где они терпеливо дожидались звонка, прерывающего объяснение учителя и повествующего о том, что портфель можно поменять на этот мяч? Каждому кажется, что его родное место – особенное, есть в нем что-то необычное. В Матвееве, где жила Антонина, «чем-то необычным» для ее жителей была речка. Городским жителям такое может присниться разве что в красивом сне, но вода была.., нет, не чистой, она была чистейшей, будто бы пропущенной через огромный фильтр и влитой в русло между двумя живописными берегами на радость на них живущим. Вода была не прозрачной, потому что была прозрачнейшей. Наблюдать за жизнью рыб было не менее удобно, чем стоя у аквариума, с той лишь разницей, что в аквариуме рыб, как правило, раз-два и обчелся, а здесь их видимо-невидимо: хапужеская психология была чужда матвеевцам, умеющим быть довольными десятком пойманных на удочку окуньков. Правда, городские жители, приезжающие в Матвеево, подвергали сомнениям возможность использования такой воды для питья:
– Как же вы можете ее пить, предварительно не вскипятив? Открытый же водоем!
На это старейшие из жителей отвечали:
– Посмотрели бы, какие люди здесь жили. Красивые, сильные, умные!
– Мы не про людей, мы про воду толкуем!- не понимали городские жители.
– И мы про воду, – разъясняли старейшие из местных жителей. – Потому что выросли они такими здесь, около этой речки!
Автобус доехал до широкого бетонного моста. Переключив скорость, тяжело зарычал и начал медленное на него восхождение. Антонина вспомнила, что когда-то мост был деревянным и служил для молодежи танцевальной площадкой. Веселое было время. Умели и отдыхать, и работать. И гармонист был свой, Жуков Василий. Выпить, правда, любил. Рос без отца, без матери: приструнить некому было. Таскали его по свадьбам, торжествам всяким, наливали... Но никому плохо от этого не было. Напротив, Василий всех заражал своим весельем. Все матвеевские девчонки его любили. И Антонина, грешным делом, была к нему не равнодушна. Но Василий женился на городской практикантке-агрономше. Пить бросил, стал серьезным, подтянутым. Работать устроился в городском доме культуры, куда, наверное, и ехал сейчас на втором месте за кондуктором.
Рядом с ним – стройный парень в темных очках с золотистыми волосами, такими золотистыми, будто солнце хранило в них всю свою неистраченную энергию.
«Не сын ли Василия?- гадала Антонина. – Нет, конечно. Все знают, что детей у него с женой никогда не было. Но тогда почему я не знаю этого парня? Он едет с Матвеева. Там я знаю всех. В гости к кому-то приезжал, наверное. Ну да бог с ним. Посмотрю лучше на тех, кого знаю».
На четвертом сиденье, у окна, Антонина узнала Бориса Старостина. Отец у него был мастером на все руки. Все у него то и дело совета просили. Всем помогал кроме сына. Бывало, подойдет тот к нему:
– Батя, как мне то-то и то-то сделать?
А у «бати» один ответ:
– Ты начинай, а там дело само подскажет.
Куда денешься. И начинал, и додумывался до всего сам. Столяром вырос первоклассным. Еще юношей такие макеты пароходов мастерил! Правда, когда женился, не до пароходов стало. Деньги стал зарабатывать. Кому раму сделает, кому дверь...
Впрочем, его заработки в сравнении с доходами Ильи Никанорова, сидящего сзади Бориса, выглядят скромно. Этот приспособился в Матвееве лучше всех. Покупает старые дома, нанимает строителей, отделывает, ремонтирует и вновь продает. Вид у него важный, смотрит оценивающе, будто не люди перед ним, а червонцы. Улыбка игривая, неестественная. При встрече напялит ее на лицо словно маску и спросит приторно-вежливо:
– Как здоровье? Каковы успехи на трудовом поприще?
Но видно, что его только собственное здоровье волнует. А когда-то вместе на колхозном поле работали, картошку пололи, навоз разбивали за мед в чарках.
«И все-таки кто же этот парень в темных очках с золотистыми волосами?- продолжала гадать Антонина. – Только не сын Василия Жукова. Тот обязательно бы уступил место стоящей рядом женщине. А этот сидит с гордо поднятой головой, да еще очки темные напялил. Специально, наверное, чтобы никого не видеть и ничего не уступать».
– Молодой человек! Очень красивый молодой человек! – услышала Антонина жалобный голос женщины. – Извините, конечно, но нога болит, сил нет терпеть. Не могли бы Вы уступить место?
– Конечно, конечно! Тем более, что я вижу: передо мною – красивая и обаятельная женщина. Но задумался и поэтому не сразу заметил. Простите, пожалуйста.
Парень с золотистыми волосами суетливо и как-то неуклюже поднялся. Антонина заметила, что женщина была далеко не обаятельная и уж никак не красивая. Толстый живот и большой нос были не единственными недостатками, которые имели ее фигура и лицо.
– А издеваться было бы и не обязательно! Думаете, если соизволили встать, то теперь можно говорить всякие гадости? Я не виновата, что у меня такой нос!
– Позвольте, но какие же гадости? У Вас очень милый голос. Да и в вашем не устраивающем Вас носе есть что-то обворожительное.
– Ничего он не видит: ни женщин, ни их носов. – прокомментировал кондуктор, когда молодой человек очень медленно и очень неуклюже вышел из автобуса. – В Чечне он глаза потерял. К сестре приехал. Домой к жене не решился: обременять не хочет. «Зачем, – говорит, – я, слепой, ей нужен! Ни счастья со мной, ни денег».
Антонина задумалась. «Насчет денег он, конечно, прав: из слепого бизнесмен плохой. Но насчет счастья? Красота души – не в глазах. В глазах она может только проявляться. Красота души – в сердце. И если оно красивое, его можно любить всю жизнь». Антонина представила жену слепого парня, кокетливую, заигрывающую со своим новым избранником. «Наверное, она – молодая, красивая, и ей необходимо, конечно же, чтобы ею любовались мужчины. А как может любоваться слепой? Может быть, он и прав, не вернувшись к ней».
Автобус тем временем подъехал к столбу с буквой «А» на конечной остановке, недалеко от которого стояла береза необыкновенной красоты. Ее ветви спадали вниз длинными косами. Антонина вспомнила, что много лет назад рядом с березой стояли липы с густыми кронами и обилием пчел на листьях. Однажды молния ударила в одну из лип. Рассказывали, что стоял жуткий треск, и языки пламени перекидывались с одного дерева на другое. Люди всеми средствами тушили пожар. Даже привозили молоко в бидонах с колхозного двора. Оно, как узнала тогда Антонина, тушит лучше, чем вода. Затушили, но липы пострадали так сильно, что одна за другой попадали в воду. А береза, как ни странно, выдержала и стоит такая же красивая.