Единичное и многожественное

Этот материал опубликван вне проектов, т.к. относится к нескольким из них. Коротко обо всех проектах – в резюме на моей странице на proza.ru, о каждом - в Предисловии к нему.


«Путешествуя» в рамках проекта «Чудеса Солнца и реальность контакта» по трудам библеистов и историков древнего Ближнего Востока с целью понять, что думали соседи древних евреев о небесной тверди и верхних водах, я обнаружил тему, которая побудила меня «остановиться и оглянуться». Небесная твердь и верхние воды – это понятия из Шестоднева, альтернативную интерпретацию которого с точки зрения продолжающегося палеоконтакта я развиваю.  Для того, чтобы понять «приостановившую» меня тему, полезно восстановить «траекторию движения» приведшую меня к альтернативной интерпретации Шестоднева, а затем и к ней. Она получается не очень короткой, но тут уж ничего не поделаешь…


Условно говоря, все началось с капли оливкового масла на объектах христианского почитания. Не могу сказать, что первой же мыслью, которая мне пришла в голову, когда я увидел каплю жидкости на иконе в православном московском храме, о которой его священник сказал, что это – мироточение, было, что это похоже на сотворение мира. (Традиционно считается, что Шестоднев именно о сотворении богом древних евреев всего из ничего.) Нет, она была не первой, но где-то между второй и третьей… В проекте «Чудеса маслоосаждений» я озадачился вопросом о том, почему в большинстве или в очень многих случаях на объектах христианского почитания появляются именно масла растительного происхождения, оливковое масло.


В [1] я предложил искать ответ на этот вопрос, точнее говоря, общую причину таких явлений – почему такое вообще возможно – в XIII в. до н.э., когда, как традиционно считается, на горе Синай пророк Моисей получил Тору и в т.ч. наставления по строительству скинии (походный храм). После заключения завета с древними евреями на горе Синай в нее решил перебраться Яхве, сменив походно-боевые условия пустыни, на комфорт храма, хоть и переносного. Для этого его надо было должным образом оборудовать, т.е. создать то, что я предлагаю назвать реальностью скинии, реальностью контакта на уровне храма.  Яхве создал для себя в скинии комфортные условия для контакта с людьми через священников. Оказывается, оливковое масло играло в этом далеко не последнюю роль [2], что до сих пор и проявляется в христианских чудесах маслоосаждений. Ветхозаветный палеоконтакт продолжается в христианстве.


Поскольку в рамках гипотезы ветхозаветного палеоконтакта статус Яхве понижен с Творца всего сущего (его Шехины) до «всего лишь» «представителя высокоразвитой цивилизации» (А.Ю. Скляров) или ветхозаветного «инопланетянина» (мне так больше нравится), то естественно возникает вопрос, откуда он на нашу голову взялся. По отношению к Творцу всего сущего такой вопрос не уместен, т.к. Творец, если он есть, что называется, по определению все это сотворил и у него не имеет особого смысла спрашивать «зачем», как и у наших родителей, зачем вы меня породили. Ответ очевиден: так получилось. Если основываться на Ветхом Завете, что я и предлагаю делать в рамках проектов «Чудеса маслоосаждений» и «Чудеса Солнца и реальность контакта», то вопрос «откуда» оказывается не продуктивным, лучше озадачится вопросом, как он тут очутился. Он побуждает перейти с уровня контакта в храме на планетарный уровень, причем еще и потому, что для чудес Солнца, к которым иногда причастна и Богородица, контакта в храмах явно недостаточно. По тексту же  Ветхого Завета это ведет к Шестодневу, с которого и начались «приключения» Яхве на нашей планете, из чего и получается альтернативная интерпретация Шестоднева [3]. 


На планетарном уровне для продолжающегося ветхозаветного палеоконтакста, как я думаю, очень важна так называемая небесная твердь, появляющаяся во второй день Шестоднева и полностью развернувшаяся в четвертый. Небесная твердь – это то, что мы  видим над головой в безоблачный день или такую же ночь. Не вдаваясь сейчас в подробности, скажу, что четвертый день Шестоднева ознаменовал «привязку к Земле» ветхозаветных «инопланетян». Они разделили с нами великую иллюзию зрительного восприятия, порождаемую относительностью движения. Иллюзия состоит в том, что вопреки научным знаниям мы все также своими глазами видим, что Солнце вос-ходит и за-ходит. В плане продолжающегося ветхозаветного палеоконтакта – они же на Земле очутились не для того, чтобы полюбоваться на звезды с Луной и Солнце – небесная твердь в то же время играет роль «экрана», на котором испокон веков «разыгрываются»  так называемые небесные знамения.


По аналогии с оливковым маслом, которое играет столь существенную роль в чудесах маслоосаждений, в подавляющем большинстве случаев происходящих на уровне храмов или жилищ мирян, и напоминает нам о том, что вещественная составляющая этих чудес является вполне земной субстанцией, т.е. чудеса на уровне храмов творятся из подручных средств – то же самое я предлагаю ожидать и на планетарном уровне. В качестве кандидата на подручные средства для продолжающегося ветхозаветного палеоконтакта на планетарным уровня предлагается рассмотреть резонансы Шумана [3].  Не вдаваясь сейчас в обоснование такого выбора ради сокращения траектории «движения» к приостановившей меня теме, они изложены в [3], замечу, что одним из естественных направлений дальнейшего развития альтернативной интерпретации Шестоднева является интерес к тому, что думали соседи древних евреев о небесной тверди, как и о верхних водах, которые она вроде бы удерживает...


О том, что древние евреи позаимствовали это понятие у соседних народов, я узнал из соответствующей статьи католической он-лайн энциклопедии newadvent.org, по утверждению ее редакции, представляющей учение католицизма в наиболее полной форме. Да и из других источников известно, что в Ветхом Завете есть много параллелей с мифами соседних с древними евреями народов. В первых шести записях в моем Литературном дневнике я показал «траекторию» движения по соответствующей литературе в этом направлении. Последняя на данный момент запись называется «Великий симбиоз». Смысл в том, что если сейчас лидер мирового пост-пост-капитализма, США,  естественно озабоченный доминированием и контролем всего на свете, в первую очередь, конечно, в оперативной близости от объектов его национальной безопасности, например, поднимает палубную авиацию авианосца Нимиц, реагируя на приближение НЛО (см. проект «НЛО и другие»), то древние со своими богами жили вполне дружно, о чем и свидетельствует «великий симбиоз» (рабов и рабовладельцев).


Вопрос, который меня привел непосредственно к теме этого материала, был связан с тем, что все эти параллели между Ветхим Заветом и мифами других народов устанавливались гуманитариями соответствующих специальностей. А уж если в фольклоре естественных наук есть великая пословица «нет эффекта без дефекта», то к гуманитарным выводам она скорее всего приложима в стократной мере. Поэтому, как явствует из соответствующей записи в Дневнике, я обрадовался, когда обнаружил критику этих параллелей, по буквам разбирающую то, как они установлены.


Напомню, что, интересуясь небесной твердью и верхними водами в мифах древних народов, я пребываю на планетарном уровне продолжающегося палеоконтакта. Оказалось, что «рядом» с критикой параллелей «находится» и «приостановившая» меня тема, которая возвращает с планетарного снова на храмовый. Я назвал этот материал «Единичное и многожественное», потому что эта тема связана с хорошо известной с древнейших времен в теологиях проблемой множественности изображений божества, которое вообще-то одно.


И как его «поделить» между многими образами?


Будем условно считать, что «единичное» в нашем случае – это планетарный уровень, а «многожественное» - храмовый. Об «оживающих» статях древних богов и ритуале открывания рта у шумерских статуй, который историки на христианских манер называют пресуществлением, я писал в [4].


Для историков древнего мира и библеистов эта тема множественности образов, которые вроде бы должны представлять одно божественное существо, настолько интересна, что по ней, с одной стороны, высокими профессионалами написано много чего, а с другой, стороны, с европейского уровня несколько лет назад был профинансирован международный проект картирования имен древних божеств («сравнительный проект греческого и семитского миров», 1000 г. до н.э. – 400 г. н.э.). Его участники полагают, что «прежнее понимание богов как единичных или персонифицированных существ представляется упрощенным и не позволяет учитывать структурную и динамическую сложность древних религиозных систем» (map-polytheisms.huma-num.fr).


Дело в том, что почитание божеств в древности происходило только в храмах, находящихся в священных местах, связанных с данным божеством, отсюда возникает связь между священными именами и священной географией древности. Для меня отсюда же возникает возвращение с планетарного уровня палеоконтакта к храмовому. Поскольку внеконфессиональным исследователям очень трудно не видеть в почитании христианских священных изображений наследие или отголосок язычества, с чем до VIII в. яростно боролись иконоборцы, но, как известно, проиграли иконопочитателям, что было зафиксировано в решениях собора VIII в., то историки древнего мира, естественно, сравнивают эту проблему единства какого-то из древних языческих божеств и множественности его изображений с христианским иконопочитанием.


Недолго думая и ни о чем ни разу не волнируясь, по причине большого интереса этой темы сразу для двух моих проектов, я решил ее зафиксировать в этом материале, опубликовав перевод параграфа об католических образах Богородицы в Италии из книги S.L. Allen. The Splintered Divine: A Study of Istar, Baal, and Yahweh Divine Names and Divene Multiplicity in the Ancient Near East. 2015. Она стоит первой в библиографии европейского проекта по картированию имен древних ближневосточных богов.


Насколько я понимаю, с учетом подхода христианского (православного) священноначалия к основному вопросу этой темы, над которым бьются светские специалисты, ответ отчасти находится очень просто. Если чудеса маслоосаждений и не только их с иконами могут творить не только положительные христианские персонажи, но и отрицательные (например, бесы) – о чем автор прямо не упоминает, но в одном из многочисленных примечаний приводит пример с уничтожением ранними протестантами культа одной из католических Богородиц, которая в результате стала … - то по крайней мере некоторые (бесовские) образы наделены индивидуальностью, являются отдельными волящими разумными существами… 


Поскольку в переводчик Яндекса текст я помещал постранично, то читать будет не очень удобно, т.к. в конце каждой страницы автор разместил сноски, что я сохранил, отделив сноски от основного текста знаками «---». Также в сносках может попасться какая-то белиберда, т.к. переводчик Яндекса не умеет автоматически переключаться с английского языка основного текста на другой язык. В этом  не стал разбираться.


Мои источники

[1] Кукаров А.Ю. Чудеса маслоосаждений: почему растительные масла? Проект 1 «Чудеса маслоосаждений», proza.ru

[2] Кукаров А.Ю. Помазание и реальность скинии. Проект 1 «Чудеса маслоосаждений», proza.ru

[3] Кукаров А.Ю. Резонансы Шумана и ритмы мозга человека. Проект «Чудеса Солнца и реальность контакта», proza.ru

[4] Кукаров А.Ю. О богословской школе Theophaneia. proza. ru


***


2 Сравнительные интуиции (insights).


Прежде чем продолжить наше изучение месопотамских (и левантийских) представлений о божественном и божественных именах, необходимо провести обзор аналогичных явлений в немесопотамских культурах и религиозных традициях. В частности, обсуждаемые немесопотамские культуры включают почитание многочисленных изображений мадонн в христианстве первого тысячелетия (н.э.) и итальянском католицизме девятнадцатого и двадцатого веков, а также изучение различных групп или классов божеств, которым поклонялись во второй половине  второго тысячелетия (до н.э.) в хеттской Анатолии, области за пределами центральной части Месопотамии, но все еще находящейся в сфере ее влияния. Этот обзор поучителен, поскольку он дает нам представление о других культурах и о том, как они относились к уравниванию, идентификации и/или синкретизации сверхъестественных сущностей - будь то канонизированные заступники в христианстве или божественные сущности в религии хеттов - поскольку они относятся к локализованным божественным сущностям, ассоциируемым с определенным именем. Потенциальные концептуальные различия между этими культурами Месопотамии (и Леванта) также позволяют нам рассмотреть нашу методологию. В-третьих, сравнительный обзор особенно необходим для нашей темы божественного многообразия и расщепленных личностей, поскольку несколько ученых-ассириологов и библеистов уже обращались к этим (и другим) культурам, религиям и географическим регионам, чтобы проиллюстрировать ближневосточные представления о божественном.


Конечно, потому, что сами хетты находились под влиянием Месопотамии и Ассирии и потому, что они оказывали свое собственное влияние на Ассирию и северный Левант - как обсуждалось в главе 4.3, богиня Иштар - из-Ниневии потенциально может представлять собой двунаправленное влияние - мы справедливо ожидаем, что ученые обратятся к религиозным традициям древней Анатолии. Менее очевидным сравнением является христианское из-за его удаленности как во времени, так и в пространстве, а также из-за того факта, что христианство является монотеистической религией, но ученые informed свои работы, обратившись к природе множества сущностей, имеющих общие имена или происхождение, такие как Портер, которая закончила свою работу об Иштар-из- Ниневия и Иштар-из-Арбел со ссылкой на анекдот о нескольких мадоннах.1 Независимо от того, насколько очевиден этот сравнительный выбор, и христианская, и хеттская религиозные традиции имеют дело со сверхъестественными сущностями, к которым обращаются под различными именами и эпитетами или описывают как принимающих различные формы.
---

1 Портер, "Иштар из Ниневии", 44, 16.
---


2.1 Множественные проявления Мадонны


В поисках современных аналогов, объясняющих древние представления о божественном, несколько ученых поддались искушению обсудить отношение (treatment) к Марии, Пресвятой Деве, в римско-католической мирской (lay) традиции. Например, в рамках своей попытки объяснить отношения между Зевсом-Свершителем и Зевсом-Милостивым в Древней Греции Хью Ллойд-Джонс обратился к своему личному опыту и "вспомнил, как в некоторых частях Италии о сельских жителях было известно, что они забивали камнями мадонну своих соседей"2. Ллойд-Джонс использовал это жестокое противостояние между святилищами Мадонны, каждое из которых имело свое особое название для предпочитаемой Мадонны, чтобы предположить, что древнегреческие божества также ассоциировались с определенными культовыми титулами в различных местах. Таким образом, Зевса-Свершителя почитали бы в другом святилище или в другом сообществе, чем Зевса-Доброго. Эдвин Беван также упомянул проявления Мадонны в своей попытке объяснить греческую религию. В частности, он отметил способность богини Геры оживлять более одного изображения одновременно, не ограничиваясь каким-либо или всеми этими изображениями, что является заявлением, предвосхищающим те, что были сделаны Якобсеном и Понграц-Лейстеном в Ассириология и Зоммер в области библейских и классических исследований.3 Во многом так же, как Зевс-Добрый и Зевс-Свершитель напомнили Ллойд-Джонсу об изображениях мадонн в Италии, статуи Геры напомнили Бевану о том, как итальянские крестьяне девятнадцатого и двадцатого веков обращались со своими местными мадоннами:


Если бы от какого-нибудь крестьянина потребовали объяснить его убеждения, он, вероятно, сказал бы, что Мать Бога, живущая на небесах, творящая чудеса на земле через свои изображения, и о том, что ее местный образ является более предпочтительным инструментом для Мадонны, чем Мадонна из другого района.


Оба ученых указывали на итальянскую междоусобицу из-за мадонн, но каждый сделал несколько иной вывод о Мадонне, которую они представляли. Проводя эту аналогию с классической греческой религиозной традицией, Ллойд-Джонс предположил, что те, кто почитал одного Зевса, возможно, не признавали легитимность конкурирующего Зевса, в то время как Беван описал любое потенциальное соперничество как относящийся к иерархическому статусу, а не к легитимности. Более интригующий,
---

2 Хью Ллойд-Джонс, "Древнегреческая религия", APSP 145 (2001): 462.

3 Jacobsen, "Graven Image," (Истукан) 18; Pongratz-Leisten, "Divine Agency," 146; and Sommer, Bodies of God, 30-35.

4 Edwyn Bevan, Holy Images: An Inquiry into Idolatry and Image-Worship in Ancient Paganism and in Christianity (London: G. Allen & Unwin, 1940), 20.
---

однако то, как каждый ученый использовал свои схожие итальянские примеры, чтобы представить различные выводы о природе классических божеств и политеистической терпимости. Для Ллойд-Джонса различные эпитеты и культы представляют "не совсем одного и того же" Зевса, но для Бевана образы Геры, в конечном счете, являются местными талисманами одного и того же небесного существа.5


В дополнение к этой наблюдаемой итальянской междоусобице ученые иногда приводят анекдот об образовании бывшего семинариста в Монтеграно, чтобы подчеркнуть многогранность образа Мадонны в итальянской религиозной мысли. Рассказывая об Иштар из Арбелы и Иштар из Ниневии, Портер рассказывает о встрече бывшего семинариста с пожилой женщиной: "Когда молодой кандидат в священники объяснил пожилой женщине, что существует только одна Мадонна, она презрительно ответила: "Вы учились у священников восемь лет, а вы даже не узнали различий между мадоннами!""6 Этот анекдот призван подчеркнуть воспринимаемую самобытность пяти мадонн, которых почитали в Монтеграно, несмотря на тот факт, что официальная или ортодоксальная позиция заключается в том, что каждая мадонна на самом деле является представительницей Мадонны, матери Иисуса Марии. Как могла бы рассказать эта женщина, эти пять мадонн - это:


(1) Мадонна Помпейская, чудеса которой хорошо известны в Монтеграно; (2) Мадонна Кармине, праздник которой отмечается в соседнем городе; (3) Мадонна из Мира, которую в Монтеграно чествуют праздником и статуей, воздвигнутой после Первой мировой войны и которой матери молились за своих сыновей на войне; (4) Мадонна Ассунта, покровительница одной из церквей Монтеграно; и (5) Мадонна Аддолората, обычно отождествляемая с матерью Христа7.


Поскольку пожилая женщина поддерживает идею множественных мадонн, этот анекдот также говорит нам о том, что миряне рассматривали этих множественных мадонн как различные, но дополняющие друг друга сущности, что резко контрастирует с примерами Ллойд-Джонса и Бевана и с тем, что предполагает их предполагаемая культовая конкуренция. Этот анекдот также иллюстрирует первоначальное определение Volksfr;mmigkeit, "народной религии", поскольку он сохраняет предполагаемые различия между официальной доктриной католической церкви, представленной бывшим семинаристом и верованиями европейского крестьянского мирянина, представленного этой женщиной.8
---

5 Ллойд-Джонс, "Древнегреческая религия", 462; и Беван, "Святые образы", 21.

6 Портер, "Иштар из Ниневии", 44, № 16.

7 Эдвард Банфилд, "Моральные основы отсталого общества" (Glencoe: The Free Press, 1958), 131.

8 Райнер Альберц, "Домашнее хозяйство на древнем Ближнем Востоке", в книге "Домашнее хозяйство и семейная религия в Древность, под ред. Дж. Бодела и С. Оляна (Malden: Blackwell, 2008), 91. Говоря об этих различных религиозных системах древнего Ближнего Востока, Карел ван дер Тоорн предпочитает неявный ярлык "не-
---

Этот относительно короткий список мадонн Монтеграно, первоначально предложенный Эдвардом Банфилдом, показателен. Эти пять мадонн включают в себя как описательные, так и географические эпитеты, в том числе два эпитета, которые представляют мадонн, почитаемых в Монтеграно, даже несмотря на то, что они произошли из других мест (например, Мадонна Помпейская и Мадонна Карминская) и сами не являются коренными жителями общины.9 Остальные три являются описательными эпитетами, которые относятся к характеристикам Мадонны, а именно к Марии. Считалось, что Мадонна Мира отвечает на молитвы о безопасности солдат во время войны, и говорили, что Мадонна Ассунта (Madonna-of-the-Assumption) играет аналогичную роль защитника местных церквей. Наконец, Мадонна-Аддолората (Мадонна, обремененная скорбью) изображала Деву Марию, страдающую из-за смерти своего сына10.


Примечательно, что из этих пяти отдельных мадонн ни один из их эпитетов не описывает известное библейское событие, и только две из пяти (например, ассунта и страдающая мадонны) представляют внебиблейские, древние католические традиции. Это хорошо согласуется с комментарием Майкла Кэрролла относительно изображений Мадонны в Италии, которому приписывают чудеса. Почитаемые изображения мадонн, как правило, не являются изображениями библейского повествования или популярной католической традиции; вместо этого они статичны по своей природе, не напоминая ни о каком конкретном повествовании.11 Это может быть
---

официальная религиозная сфера как "семейная религия" вместо традиционной. По словам ван дер Тоорн, семейная религия включает в себя личное благочестие, женские религиозные практики и некоторые формы магии, которые часто осуждались официальной религией. "Семейная религия" может быть немного расплывчатой учитывая различные формы религии, включенные в нее, но это более полезнее, чем Volksfr;mmigkeit и его английские эквиваленты, поскольку они предполагают, что неофициальные или популярные религии являются выродившимися формами религиозной практики или что они обязательно являются производными формами официальной религиозной практики. Более полное объяснение выбора "семейной религии" вместо "домашней", "личной", "индивидуальной" или "приватной" религии в качестве аналога "официальной религии" и выбора "официальной религии" вместо "городской" или "королевской" религии смотрите у Карела ван дер Торн, Семейная религия в Вавилонии, Сирии и Израиле: преемственность и изменения в формах религиозной жизни (SHCANE 7; Лейден: Брилл, 1996), 1-11, особенно 2-3.

9 Согласно Майклу Кэрроллу, географические эпитеты являются вторым по распространенности типом эпитетов, которые итальянцы приписывают Марии; основной тип показывает ее готовность раздавать милости (Майкл Кэрролл, Мадонны, которые калечат (maim): популярный католицизм в Италии с XV века [Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса, 1992], 62).

10 Майкл Кэрролл, Завуалированные угрозы: логика популярного католицизма в Италии (Балтимор: Джонс Издательство университета Хопкинса, 1996), 93.

11 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 28-29. В этой связи Кэрролл отмечает, что изображения мадонны, держащей на руках младенца или кормящей его грудью, на самом деле не являются отсылками к библейским историям: "Правда, Мадонна с младенцем, которые появляются на чудесном изображении, часто заняты какой-то узнаваемой деятельностью (например, Мадонна пристально смотрит на ребенка, мадонна кормит ребенка грудью, ребенок прикасается к щеке мадонны и т.д.), но эти действия не связаны с общеизвестной историей". (там же, 28)
---

чисто случайно, что утверждение Кэрролла о чудесных образах также в некоторой степени применимо к нашему краткому текстологическому анализу пяти эпитетов в Монтеграно, но оба наблюдения подводят нас к одному и тому же потенциальному выводу: мадонны, которые явно не указывают человеку на Мадонну Марию, легче воспринимаются как отличные от нее и с большей вероятностью получат почитание.


Возможность рассматривать этих мадонн с разными эпитетами или фамилиями как отдельных и независимых мадонн не ограничивается городом Монтеграно на юге Италии. В 1786 году Синод Пистойи предостерег людей от того, чтобы вкладывать внутреннюю ценность в любой образ мадонны, выделяя его на фоне других изображений и преувеличивая его роль посредника:


...священный Синод хочет, чтобы вы полностью искоренили вредный обычай выделять определенные изображения, особенно (те), на которых изображена Богородица, особыми титулами и именами12.


Более того, в попытке привести в исполнение постановления Синода Пистойи Леопольд II фактически ограничил количество изображений Мадонны, которые могла выставлять любая конкретная церковь:


Ни одной церкви на законных основаниях не будет разрешено хранить более одного изображения какого-либо святого, и Пресвятой Девы, в частности. Разные образы и разные названия породили и подпитывают тысячи проблем и тысячи странных идей среди людей, как будто существуют разные Пресвятые Марии, потому что к ней обращаются под разными титулами.13


В результате проведения различия между физически различными  изображениями мадонн в данной церкви Леопольд заметил, что люди приписывают индивидуальность определенным изображениям. Он думал, что множество образов могли отвлечь людей от того факта, что существует только одна истинная Мадонна, но он не был озабочен конкурирующими группами преданных внутри церкви, как это могли бы сделать Ллойд-Джонс и Биван.  Заметьте, однако, что Леопольда мало заботила возможность того, что одно изображение мадонны каким-либо образом может вызвать проблемы. Мы можем допустить мысль о том, что люди могли бы поклоняться единственному образу Пресвятой Девы Марии таким образом, чтобы
---

12 "...будь я Санто Синдодо, что бы ты ни делал, я всегда буду в особом костюме, который отличает меня от других. дата Имагини, особое значение для Верджины в титулах и именах участников" (Atti e decreti del concilio diocesano di Pistoia dell'anno 1786 [Флоренция: Редактор Л. С. Ольшки, 1986], 1:202, лл. 22-25).

13 "Не сара паримент лечито тенере Нелла стесса кьеза, пьеса, которую ты представляешь себе, делла Истессо Санто и партикуляристка Верджине Сантиссима. Разнообразный образ и разнообразные титулы, Ханно сусчитато и нагло, миллион неудобств и миллион стран, идеальных для пополо, приходят к нам с такой разнообразной личностью, как Мария Сантиссима, и призывают к таким разнообразным титулам" (курсив мой;С. Риччи, Память о Сципионе де'Риччи: Весково ди Прато и Пистойя [Флоренция: Феличе Ле Монье, 1865], 2: 337-338 ; см. также, 2: 322-323 ).
---


подрывались строгие постулаты католического монотеизма, но Леопольда это не беспокоило.


Аналогичным образом, за несколько десятилетий до Синода в Пистории пастор епархии Асти записал в 1742 году, что 296 семей, составлявших общину Приокка, Италия, почитали четырех разных мадонн; 322 семьи в Монтичелло почитали семь мадонн; и 506 семей Канала почитали 13. 14 Однако, список всего лишь с четырьмя или тринадцатью мадоннами бледнеет по сравнению со списком эпитетов, полученных из молитв, братств или папских индульгенций. Каждый из следующих эпитетов был официально одобрен Католической церковью (которая официально признает, что каждый из них представляет одну и ту же личность).:


Непорочное зачатие, Имя Марии, Непорочное сердце Марии, Пресвятая Дева Мария, наша Леди  из Лурда, наша Леди из Фатимы, Наша Леди из Гваделупы, Наша Леди Чудес, Царица Розария, Матерь скорбей, Наша Леди Ангелов, Наша Леди Вечной помощи, Наша Леди помощи христианам, Наша Леди Горы  Кармель, Наша Леди Возмещения,  Наша ЛедиМилосердия,  Наша Леди Сострадания, Наша Леди Помогающая больным,  Наша ЛедиНадежды.15


Этот список эпитетов далек от завершения, но в целом эти мадоннинские эпитеты, как правило, не отсылают к конкретным библейским или традиционным католическим историям, что увеличило бы вероятность того, что данный эпитет вдохновляет свою собственную святыню или считается отдельным и отличающимся от других изображений мадонн и  одной официально признанной Мадонны.16 Проведенная Джакомо Медикой выборка из 697 марианских святилищ только в Италии выявила 397 уникальных названий, что указывает на огромный потенциал почитания отдельных мадонн в Италии.17 Действительно, вероятность того, что данный эпитет или титул мадонны может породить свое собственное святилище, еще больше возрастает, поскольку каждый эпитет представляет собой особую идентичность Мадонны с особым святилищем, фестивалями, процессиями, молитвами, ритуалами, братствами и святилищем. Более того, многие мадонны, представленные этими эпитетами, имеют свою собственную иконографию, позволяющую визуально отличить их от
---

14 Кэрролл, Мадонны, которые калечат, 60.

15 Майкл Кэрролл, Католические культы и преданности: психологическое исследование (Монреаль: Издательство Университета Макгилла- Куинс, 1989), 155, слегка изменено.

16 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 29.

17 G. Medica, I santuari mariani d'Italia (Турин: Leumann, 1965); и Кэрролл, Мадонны, которые калечат, 62. Медика проводит различие между различными первичными проявлениями Мадонны в своем указателе, идентифицируя каждое из них как SM (Санта-Мария, "Святая Мария"), MS (Мария Сантиссима, "Пресвятая Мария"), Md (Мадонна, "Миледи"), BV (Беата Верджин, "Пресвятая Дева"), NS (Ностра Синьора, "Богоматерь"), ND (Нотр-Дам, "Богоматерь" [французский]) и Rg (Регина, "Королева"; Medica, I santuari mariani d'Italia, 749).
---


другие мадонны. Например, Мадонна-дель-Росарио всегда изображается с четками в руках и появляется вместе с Сан-Доменико, тогда как Мадонна-ди-Монте-Берико - пухленькая Мадонна по сравнению с другими.18 Взяв их вместе, нетрудно представить, что каждая мадонна обладает уникальной индивидуальностью.


Примечательно, что в дополнение к каждой потенциально отдельной Мадонне, которую можно было бы рассматривать как имеющую свои собственные особые праздники, процессии и жертвоприношения, некоторые изображения Мадоннины признаются верующими бесспорно отличными друг от друга. Этот взгляд на мадоннинскую самобытность был явно раскрыт с помощью ряда интервью с респондентами из региона Меццоджорно в 1970-х годах, некоторые из которых описывали разных мадонн как "сестер".:


У вас есть представление о группе друзей, братьев или сестер; например, различные фигуры Мадонны связаны идеей сестер или друзей, которые считаются своим собственным реальным обществом …19


Это представление о родстве образов, по-видимому, было настолько распространено повсюду в  Италии, что множественность мадонн можно описать как imparentamento delle madonne ("заставляющее мадонн становиться родственницами друг друга")20. Более того, терминологию родства можно проследить до кафедрального собора в Мельфи в 1635. В рамках ритуала в хорошую погоду статуя Мадонны из собора посетит две другие церкви во время своего шествия по улицам города. Мадонне собора пришлось остановиться в этих церквях, потому что жители Мельфи признали, что в других церквях есть изображения Мадонны, которые были связаны с ней. Эти три изображения Мадонны были связаны друг с другом именно потому, что каждое из них ассоциировалось с официальной Марией, признанной католической церковью.21


Во многих отношениях эти родственные образы и их временное сосуществование в ритуале напоминают неоассирийские культовые процессии и ритуалы, которые явно перечисляют Иштар-из-Арбелы и Иштар-из-Ниневии (а также Иштар-из-Рая и ассирийскую Иштар)
---

18 Кэрролл, Мадонны, которые калечат, 63. Иллюстрация Мадонны ди Монте-Берико в Венеции, выполненная Медикой (Medica, I santuari mariani d'Italia, 189), далеко не такая пухлая, как предполагает Кэрролл (или поиск изображений этой мадонны в Google).

19 "Это идея группы друзей о братьях о Сорелле, в соответствии с примером разнообразной фигуры ди мадонна соно, коллегия по идеям, связанным с сорелле, о деле любви, согласно которой определяется вера и право собственности на социограмму..." (Джино Провитера, "Обет священника и судебный процесс", в вопросе о меридионале, религии и классическом подчинении, ред. Ф. Сайя [Неаполь: Guida, 1978], 343).

20 Кэрролл, "Мадонны, которые калечат", 66. Кэрролл цитирует итальянское исследование Клето Коррейна и Пьерлуиджи Зампини, в котором используется глагол "заставлять становиться родственниками друг друга" (Клето Коррейн и Пьерлуиджи Зампини, Этнографические и фольклористические документы итальянской епархии [Болонья: Форни, 1970], 150).

21 Кэрролл, Мадонны, которые калечат, 66.
---

как соучастники, включая те ритуалы, которые содержатся в BM 121206 xi. Хотя три сестры-мадонны из Мельфи и их аналоги по всей остальной Италии были физическими образами - по крайней мере, с точки зрения официальной церковной теологии, - которые должны были направлять верующих к небесам, мы могли бы с полным правом применить фразеологизм "вторичного агента" Понграца-Лейстена  к этой ситуации. Это не означает утверждать, что миряне Италии относились к изображениям как к богам или высмеивать их за то, что они вели себя как язычники, как ученые Volksfr;mmigkeit могли бы сделать это в девятнадцатом и двадцатом веках22; вместо этого это напоминает нам, что мы должны быть готовы признать, что все люди, включая нас самих, инстинктивно приписывают человеческий разум и личность объектам, которые мы идентифицируем или распознаем как агентов, и в этой конкретной итальянской традиции эти мадоннинские агенты выступают в качестве заступников за божественное.23 Если мы будем считать каждую неоассирийскую культовую статую божественным агентом, достойным индивидуального почитания, потому что она представляла эфирное божество и таким образом помогала поддерживать космический порядок, тогда каждая сестра-мадонна в Мельфи и других местах была достойна индивидуального почитания, потому что она тоже рассматривалась как активно манипулирующая миром на благо преданного. В частности, в Италии считалось, что изображения мадоннин манипулируют миром двумя различными способами: служат ходатаями между человечеством и божественным и творят чудеса для верующих.


Мария, как и каждая из канонизированных святых, служит заступницей между человечеством и Богом.24 В дополнение к тому, чтобы сказать Богу, в чем нуждается человек, это роль также позволяет ей (или любым другим святым) получать эти блага от Бога как
---

22 Жак Берлинерблау, Официальная религия и народная религия в Древнем Израиле до изгнания (Цинциннати: Факультет иудаистики, Университет Цинциннати, 2000), 6-7.

23 Понграц-Лейстен, "Божественное вмешательство", 145; и Кэрролл, "Католические культы", 154.

24 Элизабет А. Джонсон, "Святые и Мария", в систематической теологии: Римско-католическая Перспективы, под ред. Ф. Шюсслера Фиоренцы и Дж. Гэлвина (Миннеаполис: Крепость, 1991), 2:150; и Richard P. McBrien, Catholicism (Minneapolis: Winston, 1980), 2: 873-874 и 891-892 Джонсон отмечает, что когда римляне преследовали христиан, святые и мученики служили последователями Христа, которые были посредниками между живыми и мертвыми (Джонсон, "Святые и Мария", 2:149). Официально предполагалось, что эти ранние мученики и святые должны были служить почитаемыми примерами верных и преданных христиан для тех, кто чувствовал себя преследуемым, и в заявлениях церкви неоднократно подчеркивалась эта роль за последние два тысячелетия. Смотрите, например, главу 8 Догматической конституции о Церкви Второго Ватиканского собора: "Роль Пресвятой Девы Мария, Матери Божьей, в тайне Христа и Церкви" (Макбрайен, католицизм, 2: 882-883; и Джонсон, "Святые и Мария", 2: 157-158). Аналогичным образом, Макбрайен по-прежнему подчеркивает роль Марии и святых как образцов, а не посредников: "Мария и святые обладают силой влияния на Бога не потому, что они являются объектами почитания и преданности. Скорее всего, это потому, что благодать Божья восторжествовала в них" (Макбрайен, Католицизм, 2:891; курсив в оригинале).
.---

личность. В результате верующие видят в Марии посредницу божественного. Официально все множество мадоннинских эпитетов и титулов связаны с этой конкретной Марией, каждый из которых превозносит ее качества, но никогда не отвлекает верующих от истинного источника благ, а именно от Бога. Эта четко очерченная роль была засвидетельствована уже на Втором Никейском соборе в 787 году:


Ибо чем чаще [Христос, Мария, ангелы и святые] предстают в художественном изображении, тем охотнее люди вспоминают об их прототипах и стремятся к ним; и им следует оказывать должное приветствие и почитание, на самом деле не то истинное поклонение вере, которое относится только к божественной природе; но к ним, как к образу драгоценного и животворящего Креста и к Книге Евангелий и к другим святым предметам можно подносить благовония и светильники в соответствии с древним благочестивым обычаем. (Постановление Святого, Великого, Вселенского Синода, Второе Никейское, том 7, кол. 552 [NPNF2 14:550])


Изображения Марии, по мнению совета, были призваны напоминать о заслуживающем почтения  "прототипе" "нашей непорочной Владычице Пресвятой Богородице", Мария, которая была членом святого общества Католических святых, но предполагалось, что человек не должен был поклоняться ей, потому что поклоняться следует только Богу.25 В качестве напоминания, изображения Мадонны не должны были рассматриваться как обладающие какой-либо эффективностью сами по себе (или действующие как вторичные агенты), поскольку, согласно официальной доктрине, такие концепции были бы неприемлемы. равносильны идолопоклонству или фетишизму.26 Однако, поскольку люди склонны приписывать осознанность объекту, который, по их мнению, уже обладает эффективностью или агентностью, этот неодушевленный объект легко может стать объектом, достойным почитания. Таким образом, Мария могла бы обрести свою действенность или агентность, играя эту роль заступницы, но осязаемому образу Мадонны перед верующими также приписывается такая же действенность. Именно эту предрасположенность к наделению неодушевленных предметов личностью Второй Никейский собор пытался пресечь или, по крайней мере, свести к минимуму, и именно поэтому несколько столетия спустя реформаторы Ульрих Цвингли и Джон Кальвин опасались посреднической роли, которую изображения Мадонны (и другие) играли для мирян, и того, почему они сторонились их.27 Как заступники, изображения обладали агентностью, что неизбежно придавало им собственную жизнь.
---

25 Джонсон, "Святые и Мария", 2:151.

26 Макбрайен определяет фетишизм как отождествление священного объекта с божественным в Христианство (Макбрайен, католицизм, 1:257), и он определяет идолопоклонство как поклонение физическому объекту, а не божественной сущности, которую он призван представлять (т.е. Богу; там же, 1:xiv). В данном конкретном случае в Никее изображения в церквях стали идолами, потому что им поклонялись, которое должно было быть направлено к Богу.

27 Макбрайен, католицизм, 2:877. Это не означает, что реформаторы полностью отвергли почитание святых, включая Марию. Вместо этого, отмечает Джонсон, лютеране благодарили Бога за Марию
---


Хотя Мария может служить заступницей от имени божественного, считается, что многие отдельные изображения Мадонны, особенно в Италии, совершают чудеса для верующих, и считается, что их сила не зависит от Бога или Христа.28 Верующие также верят, что чем ближе они физически находятся к Мадонне, тем больше вероятность того, что она исполнит их просьбы.29 С точки зрения образа, близость человека зависит от степени почитания, которое получает образ. Конечно, существует вероятность того, что образ Мадонны могло бы генерировать свою собственную силу, что очень сильно контрастирует с ортодоксальной католической верой, которая рассматривает образ как прототип Марии, заслуживающей должного почитания, но в конечном счете должный перенаправить поклонение божественному.30 Однако в итальянском благочестии мирян эти образы, по сути, рассматриваются как независимые могущественные сущности. Действительно, считается, что они жаждут почитания, и считается, что они обмениваются милостями или даруют чудеса, чтобы инициировать или продолжить поклонение своим святыням.31 Кэрролл отмечает, что некоторые святилища с изображением Мадонны возникли потому, что об образе говорили, что он вылечил слепого, хромого или глухого человека, но чаще, отмечает он, изображения Мадонны намеренно стремятся привлечь или удержать внимание людей сверхъестественными средствами.32 Например, образ, который решил, что хочет, чтобы ему поклонялись, будет истекать кровью, плакать, потеть, говорить, менять цвет или окружать себя светом, чтобы казаться сверхъестественным и привлечь внимание прохожего и, таким образом, его или ее преданность. Это стремление к саморекламе в образе Мадонны уже давно обсуждается религиозными комментаторами, такими как показывает рассказ Д. Чезаре Д'Эндженио Караччоло начала семнадцатого века:


Тридцать четыре года назад на стене сада Франческо ди Сангро, герцога Торремаджоре, было нарисовано изображение Мадонны Пьеты. Не желая, чтобы к нему относились с таким пренебрежением, он начал творить огромное количество чудес33.
---

и святые, которые служили образцовыми христианами, чьему благочестию и преданности Богу следует подражать (Джонсон, "Святые и Мария", 2:152). Что реформаторы отвергли, так это обращение к Марии и святым как к посредникам между человечеством и Богом, роль, которая должна быть только у Христа.

28 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 28. Кэрролл отмечает: "Практически каждый исследователь, изучавший популярный католицизм в Италии, пришел к выводу, что святые и мадонны Италии считаются более могущественными, чем Христос. Другими словами, итальянские мадонны не черпают свою силу ни от кого, и уж точно не от Христа; они сами обладают силой". (там же, 28)

29 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 46.

30 Джонсон, "Святые и Мария", 2:152; и Макбрайен, католицизм, 2:1065.

31 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 37f. и 45.

32 Кэрролл, завуалированные угрозы, 37f.

33 "Соно джиа 34.анни, че нель муро делла парте дель джардино ди Франческо ди Сангро Дука ди Торремаджоре ставил точку в изображении Мадонны делла Пьета, в которой не было ни слова о том, как она покорила сердце тенуты, ни слова о рисплендере грандиозных чудес..." (Д. Чезаре Д'Эндженио, Неаполь Сакра [Неаполь: Оттавио Бельтрано, 1623], 262, курсив мой.)
---


Он с готовностью приписал чудо образу, а не Мадонне, когда заявил, что изображение требует большего уважения, чем оно получало. Хотя заявление Д'Эндженио явно не противопоставляет Мадонну-из- Пьеты в церкви Святой Марии делла Санита в Неаполе другим образам мадонн, то отношение и почитание, уделяемые именно этому отдельному изображению, позволяют предположить, что верующие не стали бы ошибочно приписывать другой образ мадонне. Вероятность того, что Мария или другой ее образ, отличный от того, что было в саду герцога Торремаджоре, получили бы признание ибо эти чудеса подрывают ту причину, по которой Мадонна из Пьеты в первую очередь даровала чудеса, чтобы привлечь внимание и преданность к своей конкретной святыне. Независимо от того, приписывали ли конкретному образу Мадонны свободу воли (агентность), потому что считалось, что она является проводником к божественному в качестве заступницы, или потому, что она творила чудеса своими собственными силами, когнитивная реальность, лежащая в основе обоих вариантов, означала, что образ обладал свободой воли (агентностью) и заслуживал того, чтобы ему приписывали интенциональность и человеческую индивидуальность. Появились неодушевленные предметы, считающиеся живыми, несмотря на официальную теологию, и Кэрролл предложил свою теорию о том, что католическая церковь как институт часто поощряет местные святыни мадонн и их изображения.34 Вопреки опасениям Леопольда II и членов Синода Пистойи и Второго Никейского собора, Церковь молчаливо санкционировала и санкционирует отделение мадонн от единой официальной Мадонны. Это объясняется тем, что популяризация местных святынь Мадонны приносит пользу как местному населению, так и более широкому церковному сообществу. Точно так же, как коллекция церковных реликвий может воодушевить местную паству, способствовать паломничеству и стимулировать регион как средоточие политической власти, церкви извлекают выгоду из своих действующих мадоннинских святынь.35 Паломники могут посещать святыни и оставлять пожертвования, а местные верующие могут отдавать больше, чем они
---

34 Carroll, Madonnas that Maim, 164. Согласно Кэрроллу, ни один культ мадонны не может выжить без официальной поддержки церкви (Кэрролл, Культ Девы Марии: психологический Истоки [Принстон: Издательство Принстонского университета, 1986], 222). В качестве одного из примеров этой потребности в официальной поддержке церкви Кэрролл отмечает, что во времена после реформации популярный в Британии культ Нашей Леди из Уолсингема был быстро уничтожен, а связанная с ним женская сущность превратилась в ведьму Уолсингемскую. Благодаря протестантскому рвению, возглавлявшему церковь в Англии, сторонники Мадонны, католическое духовенство подверглось чистке, и культ вымер (там же, 221).

35 Robert Markus, "How on Earth Could Places Become Holy?" JECS 2 (1994): 271; Джонатан Сампшн, Эпоха паломничества: средневековое путешествие к Богу (Махва: Скрытый источник, 2003), 32-34; и Джоан Кэрролл Круз, Реликвии: Туринская плащаница, Истинный Крест, кровь Януария … История, мистицизм и католическая церковь (Хантингтон: Наш воскресный посетитель,
1984), 5.
---

было бы иначе, но реальным преимуществом местных мадоннинских святынь является религиозная автономия, которую они предоставляют.36 Часто эти святыни существуют в сельской местности или полуразрушенных районах, и объект поклонения становится предметом гордости местных жителей, которым больше не нужно обращаться за религиозным наставлением в региональный или городской центр. потому что храм и его духовенство теперь служат их центром. Действительно, по-видимому, именно это послужило мотивом для создания храма Мадонны из Пьеты в Неаполе. Мадонна из Пьеты была обнаружена в церкви где более чем тысячелетием ранее, в 450 году н.э., был похоронен епископ, но к шестнадцатому веку здание пришло в упадок, служа домом и мастерской для семьи, занимавшейся изготовлением мечей.37 Только после того, как доминиканцы захватили здание в 1577 году, Мадонна из Пьеты объявила о своем присутствии, совершая чудеса, оказывая милости и восстанавливая здание как церковь.


Весьма маловероятно, что образы  Мадонны, которые были созданы для того, чтобы служить прототипами живописных изображений Марии, считались независимыми представителями власти только в восьмом, шестнадцатом и восемнадцатом веках, когда собрался Второй Никейский собор, церковь Святой Марии делла Санита восстановила себя, и Леопольд II и синод Пистойи стремились ограничить количество изображений мадонны, которые могли быть в церкви. Скорее всего, считалось, что они были проводниками власти, по крайней мере в какой-то мере, на протяжении двух тысячелетий христианской истории. Таким образом, предыдущее обсуждение различных знаменитых и почитаемых мадонн, большинство из которых были в Италии, не пытается предположить, что эти примеры  представляют католицизм в целом или даже большинство или существенное меньшинство верующих католиков. Скорее, это служит иллюстрацией проблем, связанных с множественностью, силой имен и свободой воли (агентности), и демонстрирует, как концепции, которых придерживаются миряне, могут отличаться от теологических спекуляций и официальной теологии, принимаемой духовенством (или учеными-книжниками). Что касается множественности, то вопреки тому, что Ллойд-Джонс и Беван пришли к выводу о множественности итальянских мадонн, святыни, посвященные каждой мадонне и люди, почитающие их, не вовлечены в борьбу за легитимность или место в иерархии святыни или культа. Вместо этого мы видели, что можно считать, что разные образы Мадонны существуют одновременно без каких-либо проблем. Это согласуется с выводами Кэрролла о множественности итальянских мадонн:
---

36 Уильям Кристиан, Местная религия в Испании XVI века (Принстон: Princeton University Press, 1981), 91; и Кэрролл, Культ Девы Марии, 133.

37 Кэрролл, Завуалированные угрозы, 38-40. Другие версии истории происхождения Мадонны из Пьеты содержат разные жильцы и виды использования здания.
---

Итальянские католики на самом деле не почитают просто "Марию" под каким-то определенным титулом. Они почитают одновременно целый ряд "Марий", каждая из которых обозначена отдельным титулом, каждой поклоняются в разное время года (поскольку у всех мадонн разные праздничные дни), и к каждой обращаются, по крайней мере, в слегка отличающихся молитвах. Хотя нельзя отрицать, что все эти Марии воспринимаются как каким-то образом связанные, они в значительной степени считаются отдельными и обособленными друг от друга. (Кэрролл, Католические культы, 161)

Действительно, как показывают процессии в Мельфи семнадцатого века, не только потому, что эти отдельные мадонны ладят друг с другом, был изобретен словарь, чтобы отпраздновать их множественность: imparentamento delle madonne. Эти мадонны - сестры.


Также особый интерес представляет тот факт, что синод Пистойи и, особенно, Леопольд II хотели ограничить количество изображений мадонн, имен и титулов, доступных в данной церкви. Леопольда меньше беспокоило то, что люди будут неподобающим образом поклоняться изображениям, основной интерес обсуждался в связи со Вторым Никейским собором, чем то, что они признают это, или поклониться множеству изображений Мадонны. Его также беспокоил тот факт, что у каждого изображения Мадонны было свое собственное название, маркер, который, по его мнению, еще больше превращал неодушевленный объект в одушевленного агента. Многообразие названий и объектов "породило у людей тысячу проблем и тысячу странных идей", потому что уникальные названия, данные каждому изображению, делали их еще более отличными друг от друга, чем они были бы в противном случае. Это было бы не менее верно, даже если бы все участники понимали, что каждый названный образ Мадонны был создан с целью напомнить всем об одной и той же Мэри. Магрус, Асарре и другие пять изображений Бел, перечисленных в BM 119282, каждое имело свое собственное имя, но каждое было признано божественным агентом само по себе; аналогично, у разнообразных изображений Мадонны в Италии  было свое собственное имя, которое способствовало ее индивидуальности и свободе воли (агентности). Конечно, уникальные ритуалы, фестивали, молитвы, процессии и другие особенности для каждой отдельной Мадонны только увеличивали вероятность того, что эти изображения будут почитаться как отдельные и непохожие не  только друг от друга, своих сестер мадонн, но и Марии, на которую они должны перенаправить внимание. Несколько факторов также способствовали укреплению веры мирян в то, что изображения мадонн обладают собственной силой воздействия: чудеса и благосклонность могут быть приписаны конкретным изображениям мадонн; эти мадонны на самом деле желают почитания и ищут его; а более близкое расположение к изображению увеличивает шансы на совершение чуда. Эти мадонны, несомненно, были отдельными и самобытными, и они хотели индивидуального - не незразделенного внимания, независимо от конкурирующих мадонн или официальной Мадонны, Марии.