Последнее свидание с Вероникой

Далёко от отчего края,
Чей образ по капле собрал,
Под саваном белого мая
Печальный поэт умирал.
 
И знал он, что больше не встанет -
Последние дни сочтены.
Так что же никто не заглянет
Из близкой и милой родни?
 
Несчастная доля - скончаться
В печали-тоске одному.
Но в двери входные стучатся
Сейчас показалось ему.
 
Вот - лестницы скрип недовольный,
Вот - ручка дверная дрожит.
И стало от счастья так больно:
Не верится! Может ли быть?
 
О Боже! Сама Вероника!
Его Вероника стоит!
Головушкой русой поникла,
Заботливо, с грустью глядит.
 
Букет васильков и ромашек
У сердца рука обняла...
То Богом забытая нашим
Отчизна к поэту зашла!
 
- Ну, что ж ты стоишь, Вероника?
Не бойся! Поближе иди!
Я звал тебя стоном и криком -
И всё оставался один!
 
Дошёл до отчаянья края.
Чужая страна - не родня.
Теперь одиночество, знаю,
Навеки покинет меня...
 
За окнами пенился буйно
Дурманящий ялтинский май.
Шептала за окнами бухта:
- Не плачь, Вероника! Прощай!

Ещё ты наплачешься горько
В надрывной и скорбной тоске.
Ещё ты узнаешь, насколько
Его не хватает тебе.

(Поэтический перевод,10.04.2021)

Текст оригинала:

Нiл Гiлевiч
"Апошняе спатканне з Веранiкай".

Далёка ад роднага краю,
Чый вобраз па кроплі зьбіраў,
У трызьненьні белага маю
Самотны паэт паміраў.

Ён ведаў, што болей не ўстане,
Апошнія зьлічаны дні.
Чаму ж аніхто не загляне
Зь вялікай і мілай радні?

Няшчасная доля – памерці
У смутку-тузе аднаму.
Дзьвярыма на першым паверсе
Хтось грукнуў, здалося яму.

Во – крочыць па ўсходках рыпучых,
Во – клямкаю бразгае ўжо.
I стала ад шчасьця балюча:
Няўжо гэта праўда? Няўжо?

О Божа! Сама Вэраніка!
Яго Вэраніка стаіць!
Галоўкаю русай панікла,
Журботна, тужліва глядзіць.

Букет васількоў і рамонкаў
Сьціскае ля сэрца рукой...
Праклятая Богам старонка
Зайшла да паэта ў пакой!

– Ну, што ж ты стаіш, Вэраніка?
Не бойся! Бліжэй падыдзі!
Я столькі гадоў цябе клікаў –
I ўсё заставаўся адзін!

Я зьведаў хвіліну адчаю
У гэтай чужой старане.
Цяпер адзінота, я знаю,
Навечна пакіне мяне...

За вокнамі пеніўся буйна
Захмелены ялцінскі май.
За вокнамі ўсплёснула бухта:
– Не плач, Вэраніка! Бывай!

Яшчэ ты пасьпееш самотна
Наплакацца ў горкай журбе.
Яшчэ ты адчуеш, як моцна
Яго не хапацьме табе.

(1965)