Блок. В ночь, когда Мамай залег... Прочтение

На поле Куликовом

3. «В ночь, когда Мамай залег с ордою…»




 
                В ночь, когда Мамай залег с ордою
                Степи и мосты,
                В темном поле были мы с Тобою, —
                Разве знала Ты?
 
                Перед Доном темным и зловещим,
                Средь ночных полей,
                Слышал я Твой голос сердцем вещим
                В криках лебедей.
 
                С полуно;чи тучей возносилась
                Княжеская рать,
                И вдали, вдали о стремя билась,
                Голосила мать.
 
                И, чертя круги, ночные птицы
                Реяли вдали.
                А над Русью тихие зарницы
                Князя стерегли.
               
                Орлий клёкот над татарским станом
                Угрожал бедой,
                А Непрядва убралась туманом,
                Что княжна фатой.
               
                И с туманом над Непрядвой спящей,
                Прямо на меня
                Ты сошла, в одежде свет струящей,
                Не спугнув коня.
               
                Серебром волны блеснула другу
                На стальном мече,
                Освежила пыльную кольчугу
                На моем плече.
               
                И когда, наутро, тучей черной
                Двинулась орда,
                Был в щите Твой лик нерукотворный
                Светел навсегда.
                14 июня 1908





     Вот и прямая ссылка на первое стихотворение, в котором именно Мамай смотрит на эту сторону Нерядвы. И здесь, с другой стороны реки… «В ночь, когда Мамай залег с ордою… ~ В темном поле были мы с Тобою…»

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:

     – «В ночь, когда Мамай залег с ордою // Степи и мосты ...» – Залечь (сев., диалектн.) – сделать непроходимым.
Мамай – главная политическая фигура в Золотой Орде, правитель, объединивший под своей властью в 1370-е годы территорию от Волги до Днепра, а также Северный Кавказ, Причерноморские степи и Крым; после поражения на Куликовам поле бежал в Орду, а затем в Крым, где был убит в 1380 г.

     – «... Степи и мосты ~ Разве знала Ты?» – Ср. литургическое наименование Богородицы "мостом": "Радуйся, мосте, переводяй сущих от земли на небо" (см.: Левинтон Г.А., Смирнов И.П. Указ. соч. С. 89).

     – «Перед Доном темным и зловещим ...» – Эпитеты сообщают Дону мифапоэтический ореол реки смерти.

     – «С полуночи тучей возносилась // Княжеская рать ...» – То же сравнение – в "Задонщине": "На том поле силныи тучи ступишася ( ... ) То ти ступишася руские сынове с погаными татарами за свою великую обиду" (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 10) .

     – «... И вдали, вдали о стремя билась, // Голосила мать.» – Ср. монолог Германа в 5-й картине "Песни Судьбы": "... рыдала вдовица, мать билась о стремя сына" (СС-8(4) . С. 149) [СС-12(1-12)) – Блок А. Собрание сочинений: В 12 т. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1932-1936.]; фразу из статьи "Народ и интеллигенция": "... заплакал воевода Боброк, припав ухом к земле: он услышал, как неутешно плачет вдовица, как мать бьется о стремя сына" (СС-8(5) . С. 323); из статьи "Безвременье" (1906): "...мать-казачка билась о стремя сына, пропадающего в ( ... ) необозримых ковылях" (СС-8(5) . С. 77).
     Этот образ отчасти восходит к "Сказанию о Мамаевом побоище": "Слышах (... ) землю  надвое плачющися: едина еллинским языком своим чад своих напрасно вопиюще, акы вдова, другая же страна, аки некая девица тихо и жалосна плачющися, аки некто един в сиверель просапе плачевным гласом" (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 95); кроме того, он навеян сценой из гл. 1 "Тараса Бульбы": "Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому ( ... ) она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем во всех чертах не выпускала его из рук своих" (Гоголь Н.В. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 52). См.: Минц З.Г. Блок и Гоголь// БС-2. С. 154; Паперный В. К вопросу о поэтическом механизме исторического мышления Блока (Цикл "На поле Куликовом") // Сб. тр. СНО филологического факультета. Русская филология. У. Тарту, 1977. С. 63-64; Кусков В.В. Указ. соч. С. 13-14.
     Переосмысленную трактовку блоковских строк применительно к современности дает А. Горностаев в статье "Красная тайна (Россия в поэзии А. Блока)": « ... где дух настолько материализован, замутнен, что у него отшибло память былой свободы, где родина воображается и зовется матерью, там, – неизбежно, – ненависть, отвращение детей к этой матери растет с ростом их самосознания. "Вдали, вдали о стремя билась – голосила мать". О чем голосила? о сыне ренегате» (Южный огонек (Одесса). 1918 . №16. Авг. С. 11).

     – «И, чертя круги, ночные птицы // Реяли вдали.» – Одна из примет, возвещающих грядущую битву, в "Сказании о Мамаевом побоище": "... по десной же стране плъну татарекага ворони кличуще и бысть трепетъ птичей великъ велми" (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 40).

     – «А над Русью тихие зарницы // Князя стерегли.» – Ср. в "Песне Судьбы": "Только над русским станом стояла тишина, и полыхала далекая зарница" (СС-8(4) . С. 149); в статье "Народ и интеллигенция": "Над русским станом полыхала далекая и зловещая зарница" (СС-8(5) . С. 323). Имеются в виду приметы будущей победы ("Сказание о Мамаевом побоище"): « ... бысть тихость велика. Рече же Волынецъ: "Видиши ли что, княже?". Он же рече: "Вижу: многы огнены зари снимахуся!" И рече Волынецъ: "Радуйся, государь, добри суть знамениа, токмо Бога призывай и не оскудей верою!»(Сказания и повести о Куликовской битве. С. 40). См.: Паперный В.' Указ. соч. С. 63.

     – «Орлий клекот над татарским станом // Угрожал бедой ...» – Ср. монолог Германа в "Песне Судьбы": "... орлиный клекот грозил непогодой. Потом поползла зловещая ночь (... )" (СС-8(4).  С. 149). Текст восходит к "Сказанию о Мамаевом побоище": « ... рече ( ... ) Волынец: "Слушайте с страны татарских полков".  Слышав же стук велик и кликот и трубы гласяще ( ... ) по лесной их стране орлове клехчаше» (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 95). Ср. также в "Слове о полку Игореве": "Уже бо беды его пасеть птичь по дубiю ( ... ) орли клектомъ на кости звери  зовуть"

     – «… А Непрядва убралась туманом, // Что княжна фатой.» – Отражение образности русского свадебного обряда, в котором невеста именовалась "княгиней" (в былинах – "княжной"); ср. в монологе Германа ("Песня Судьбы"): " ... и Непрядва убралась туманом, как невеста фатой" (СС-8(4) . С. 149). У фольклористов мифологической школы свадебная фата отождествлялась с утренним туманом; одно из метафорических обозначений битвы – брачное пиршество. См.:  Левинтон Г.А. Заметки о фольклоризме Блока. С. 175-178.

      [
       И здесь тоже перекличка с первым стихотворением цикла, ср. возглас героя - хана Мамая: "О Русь, моя! Жена моя..."
      ]

     – «И с туманом над Непрядвой спящей ...» – ср: описание ночи перед битвой в "Сказании о Мамаевом побоище": "... бысть же въ ту нощь теплота велика и тихо велми, и мраци роснии явишася" (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 40) .

     – «... Ты сошла, в одежде свет струящей ...» – Ср. аналогичный мотив нисхождения небесной возлюбленной в ранней лирике Блока: "Она сошла на землю не впервые"  ("Небесное умом не измеримо ... ", 1901, т. 1 наст. изд.). См.: Усок И.Е. Указ. соч. С. 274.
     Блоку могла быть известна метафора "Одеяние света ( ... ) будущего света покой являет" (рукописный сборник Чудова монастыря, XV в.), относящаяся к св. Софии Премудрости Божией; в русской традиции св. София отождествлялась с Богородицей. См.: Левинтон Г.А., Смирнов ИЛ. Указ. соч. С. 88-89.

     – «Серебром волны блеснула другу // На стальном мече ...» – Блестящий меч – символ победы. Ср. в "Сказании о Мамаевом побоище": "... доспехы же русскых сыновъ, аки вода въ вся ветры колыбашеся" (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 39) .

     – «... Был в щите Твой лик нерукотворный // Светел навсегда.»  – "Ты" здесь – прежде всего Богородица: битва на Куликовом поле происходила в день Рождества Богородицы (8 сентября); отправляясь на битву, Дмитрий Донской молился перед чудотворной иконой Владимирской Божией Матери в Успенском соборе в Москве (посвященном Богородице).
     В духовном стихе о Дмитровской субботе воссоздается видение Дмитрию Донскому образа Богоматери на поле битвы; этот стих использовал в своих лекциях проф. И.А. Шляпкин – один из университетских учителей Блока. См.: Евреинова Н.Н. Указ. соч. С. 163-164.
     Ср. интерпретацию этих строк у Андрея Белого в "Воспоминаниях о Блоке": "... осеняет Ее новый образ: является Богоматерью, которую отражает щит светлый воина; щит этот – солнечный; видит Женой, облеченною в солнце, Ее" (Эпопея. Берлин, 1923. №4. С. 240).

     [
     Я не думаю, что в этом стихотворении Блок думал о Богородице. Дева Мария для него в третьем томе – не действующее лицо, не актор, не хранительница, не вдохновительница, а только мать Христа. Для него это пример, как в древности у другого посланника – Гавриила – получилось то, что не вышло у героя трехкнижия: пробудить в человеческой женщине высшую сущность. Подробней об этом – в «Итальянских стихах», особенно отчетливо – в сюжетно связанных стихотворениях «Благовещенье» и «Успение».
     Нет, здесь не богородица, а «все та же Ты». Сравните со строками из дневника 18 года про события 901 года, написанных “провидцем и обладателем тайны”, а не “поэтом и человеком” Александром Блоком :
     «В конце января и начале февраля (еще – синие снега около полковой церкви, – тоже к вечеру) явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной и тоскующей… и Она уже в дне, т, е. за ночью, из которой я на нее гляжу. То есть Она предана какому-то стремлению и «на отлете», мне же дано только смотреть и благословлять отлет).
     …На следующее утро я опять увидал Ее издали…»
     Ещё раз сравните:
     «…и Она уже в дне, т, е. за ночью…» – «И с туманом…// Прямо на меня// Ты сошла, в одежде свет струящей…»
     ]
   
Другие редакции и варианты

     – «Я – князь Христов. Сияют латы.»  –  Образ, вероятно, восходит к св. Дмитрию Солунскому, великомученику-воину, изображаемому с оружием и в доспехах; Дмитрий Сопунекий выступал как патрон Дмитрия Донского.
    
     [
     Рыцарские доспехи (точнее рыцарь в полном вооружении) – сквозной образ второго и третьего томов трехкнижия. И чаще всего, они - напоминание о несостоятельности героя: он – рыцарь, но что же ты, рыцарь, делаешь на балу бумажных дам во втором томе? –

                «
                – Темный рыцарь, улыбнись...

                Он рассказывает сказки,
                Опершись на меч.
                9 января 1907
                »

     Что же ты на посту заслушался нечисть-русалку в томе третьем? –

                «
                Мой милый, будь смелым
                И будешь со мной.
 
                Я вишеньем белым
                Качнусь над тобой.
 
                Зеленой звездою
                С востока блесну,
 
                Студеной волною
                На панцырь плесну…
                1 января 1909
                »
     И в этом, я думаю, ещё одна причина, почему процитированные строки не вошли в окончательный текст: слишком велико давление сцен предшествующих. Хотя главная, полагаю: слово "князь". Герой стихотворения - не князь. Здесь показан тот, кем должно было бы быть герою трёхкнижия - святой подвижник. Не думаю, что Пересвет или Ослябя. Думаю, в том войске таких было не только двое. 
     ]
     »

     Но, всё-таки поразительно, как редакторы издания ищут и находят ссылки на произведения Блока во всеми забытых работах… Я не нашёл в сети статью А. Горностаева "Красная тайна (Россия в поэзии А. Блока)". Сам он – пожалуйста:
     «Горский А.К. – русский философ, поэт, публицист, представитель русского космизма. Публиковался под псевдонимами А. Горностаев, А. Остромиров, А. Гробов, Лучицкий А. К… 
     С 1920 по 1922 год Горский был заведующим лекторским бюро в Уполитпросвете города Вознесенска Одесской губернии. В 1922 г. Горский переехал в Москву и занялся литературной деятельностью.
     10 июня 1927 года Горский был арестован…
     11 января 1929 года Горский был вновь арестован…. был заключён в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет.
     Во время Великой Отечественной войны, 4 февраля 1943 года, Горский был вновь арестован…
     24 августа 1943 г. Горский умер в тюремной больнице в Туле.
                Википедия»
     … а самой работы – нет.
     В других Примечаниях есть сноски на издание студенческих рефератов провинциального университета и на сказки Андерсона, и на работы Ницше.
     И при этом – ни одного упоминания о Данииле Андрееве… Даже во втором томе, в разделе «Город», даже здесь… Табу?

     Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»:
     «
     Эта любовь взмывает порой до молитвенного экстаза — Куликово поле, трубные крики лебедей, белые туманы над Непрядвой...

              И с туманом над Непрядвой спящей,
                Прямо на меня
              Ты сошла, в одежде, свет струящей,
                Не спугнув коня.

              Серебром волны блеснула другу
                На стальном мече,
              Освежила пыльную кольчугу
                На моём плече.

              И когда, наутро, тучей чёрной
                Двинулась орда,
              Был в щите Твой лик нерукотворный
                Светел навсегда.

     Да ведь это Навна! Кто и когда так ясно, так точно, так буквально писал о Ней, о великой вдохновительнице, об Идеальной Душе России, об её нисхождении в сердца героев, в судьбы защитников родины, её поэтов, творцов и мучеников?
      »