Блок. Опять над полем Куликовым... Прочтение

На поле Куликовом

5. «Опять над полем Куликовым…»

                И мглою бед неотразимых
                Грядущий день заволокло.
                Вл. Соловьев

 
                Опять над полем Куликовым
                Взошла и расточилась мгла,
                И, словно облаком суровым,
                Грядущий день заволокла.
 
                За тишиною непробудной,
                За разливающейся мглой
                Не слышно грома битвы чудной,
                Не видно молньи боевой.
 
                Но узнаю тебя, начало
                Высоких и мятежных дней!
                Над вражьим станом, как бывало,
                И плеск и трубы лебедей.
 
                Не может сердце жить покоем,
                Недаром тучи собрались.
                Доспех тяжел, как перед боем.
                Теперь твой час настал. — Молись!
                23 декабря 1908







     Как обычно, эпиграф у Блока – это предыдущая сцена действия стихотворения, это – не подсказка для его осмысления, а пролог к нему. "Дракон" Соловьева – это обще-европейское представление об абсолютном зле, восходящее к Апокалипсису:
     «…И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим.
     Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю…»
 
 Приведу стихотворение полностью:

Владимир Соловьев
Дракон

                Из-за кругов небес незримых
                Дракон явил свое чело, —
                И мглою бед неотразимых
                Грядущий день заволокло.

                Ужель не смолкнут ликованья
                И миру вечному хвала,
                Беспечный смех и восклицанья:
                «Жизнь хороша, и нет в ней зла!»

                Наследник меченосной рати!
                Ты верен знамени креста,
                Христов огонь в твоем булате,
                И речь грозящая свята.

                Полно любовью Божье лоно,
                Оно зовет нас всех равно...
                Но перед пастию дракона
                Ты понял: крест и меч — одно.

     В стихотворении Вл. Соловьева:
     1-ая строфа – явление дракона;
     2-ая строфа – “люди” словно не видят его;
     3-ья строфа – но есть “наследник меченосной рати”…
     4-ая строфа – …который понял, что хоть Бог – это Любовь, но лично его крест – меч!

    Итак, исходная картина – знание-воспоминание героя: «Из-за кругов небес незримых//Дракон явил свое чело…», и следом - он оглядывает то, что перед ним в текущий момент: «Опять над полем Куликовым // Взошла и расточилась мгла…»

     Напомню монолог Германа из пьесы «Песня судьбы» (ещё раз скажу, что тот сам по себе – совершенно выламывается из сюжета пьесы, в которой герой бросает жену, дом и начинает преследовать певичку. Та в конце концов уступает ему, но ненадолго. Бросает его, исчезает с престарелым богатым "Другом" в метели, а едва не замерзшего героя выводит к городу прохожий. Монолог – в середине пьесы, обращён к Другу):
     «
     …Считайте меня за сумасшедшего, если хотите. Да, может быть, я – у порога безумия... или прозрения! Все, что было, все, что будет, – обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времен, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы. – Князь встал с дружиной на холме, земля дрожала от скрипа татарских телег, орлиный клекот грозил невзгодой. Потом поползла зловещая ночь, и Непрядва убралась туманом, как невеста фатой. Князь и воевода стали под холмом и слушали землю: лебеди и гуси мятежно плескались, рыдала вдовица, мать билась о стремя сына. Только над русским станом стояла тишина, и полыхала далекая зарница. Но ветер угнал туман, настало вот такое же осеннее утро, и так же, я помню, пахло гарью. И двинулся с холма сияющий княжеский стяг.
     Когда первые пали мертвыми чернец и татарин, рати сшиблись, и весь день дрались, резались, грызлись... А свежее войско весь день должно было сидеть в засаде, только смотреть, и плакать, и рваться в битву... И воевода повторял, остерегая: рано еще, не настал наш час. – Господи! Я знаю, как всякий воин в той засадной рати, как просит сердце работы, и как рано еще, рано!..
     Но вот оно – утро! Опять – торжественная музыка солнца, как военные трубы, как далекая битва... а я – здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой час! – Вот зачем я не сплю ночей: я жду всем сердцем того, кто придет и скажет: "Пробил твой час! Пора!"
»
     Сравните, монолог – стихотворение Соловьева – стихотворение Блока,
Начало:

     «Но вот оно – утро! Опять – торжественная музыка солнца, как военные трубы…»
     «Из-за кругов небес незримых // Дракон явил свое чело…»
     «Но узнаю тебя, начало // Высоких и мятежных дней!»

Окончание:

     «Но перед пастию дракона // Ты понял: крест и меч — одно.»
     «…я жду всем сердцем того, кто придет и скажет: "Пробил твой час! Пора!"»
     «Доспех тяжел, как перед боем. // Теперь твой час настал. — Молись!»

     Персонаж исходного стихотворения – лирический герой всего трёхтомника, который уже перестал считать себя проводником Лучезарной, как в первом томе, перестал считать себя теургом – как во втором. Теперь он только – рыцарь, воин… Которому в очередной раз напомнили о его долге, о его страже. Во фразе «твой час настал» главное слово – «твой». Твой, рыцарь, твой…

    Но приведу ещё один отрывок из той же пьесы:

«
       Я верен! Я верен! Никто не смеет заикнуться об измене! Вы ничего не понимаете! Путь свободен, ведь здесь только и начинается жизнь! Здесь только и начинается долг! Когда путь свободен – должно неминуемо идти. Может быть, все самое нежное, самое заветное – надо разрушить! Ведь и весна разрушительна: весной земля гудит, зори красные, синий туман в лощинах. Слышите, – я должен был уйти из этого тихого дома, от этого безысходного счастья! Потому что ветер открыл окно, монах пришел, сны приснились, незнакомое ворвалось, – не знаю, не знаю...
      
    Д р у г
       Вы так горячо спорите, точно не уверены в себе или хотите оправдаться. Я ведь не обвиняю вас, я приветствую вашу беспринципность...
      

    Г е р м а н
       Вы ничего не знаете, ничего! Я не один! Я ушел не во имя свое! Меня позвал ветер, он спел мне песню, я в страшной тревоге, как перед подвигом!.. Сердце горит и ждет чего-то, о чем-то плачет, но уже торжествует, заранее торжествует победу. И как будто вся вот эта необъятная ширь – заодно с моим сердцем, тоже горит, и тоскует, и рвется куда-то со мной заодно!
        »

       Его позвал ветер, и он ушел… Так кому, чему он верен?

                «…Наш путь — стрелой татарской древней воли
                Пронзил нам грудь…»

     Верен не своей жене, не своему дому, а вот этому – татарскому – пути?
     (Напомню, что всё 1-ое стихотворение цикла - это монолог Мамая. И это Мамай пытается уверить Русь, что их путь - общий.)