В очереди

Иван Васильевич, научный сотрудник одного учреждения, человек выдержанный, уравновешенный. Днями и ночами может сидеть над чертежами, заниматься хозяйственными делами. Единственное, что не может, это в очередях стоять. Обязательно в какую-нибудь историю влипнет. То возмутится, что кто-то без очереди влез, то заступится за кого. А виноват сам оказывался.
И вот решил он этот свой недостаток исправить.
– Что это я как баба непутевая? Больше в очередях ни слова не скажу.
А тут и случай представился себя на деле проверить. Посылает его жена записаться на холодильник и талончик дает под номером две тысячи один. Помните, такое было: сначала регистрировали, потом записывали. Или, наоборот, сначала записывали, потом регистрировали? Сам черт не разберет!
Провожая Ивана Васильевича, жена предупредила:
– В объявлении сказано, что записывать будут только до двухтысячного, но ты все равно постой. Вдруг кто-нибудь не придет, тогда ты и запишешься.
Пошел Иван Васильевич. Встал в очередь. Час стоит, два стоит. Ни в какие ссоры не ввязывается, ни на что не реагирует. Хотя и нелегко было. Сначала мужчина влез не в свою очередь с номером четыреста семь. Все на него ополчились.
– Где ты раньше был? Выспался, все дела свои сделал и пришел. А мы мерзнем! ...На работе? А жена почему не пришла?.. И двоюродная жена тоже на работе?.. И родственников никаких нет?
Молчит Иван Васильевич, хотя и хочется ему за мужчину заступиться, сказать: «Товарищи! Нельзя же так! Ну не мог человек!» Но молчит.
Потом женщина подошла с номером четыреста пять. Впереди мужчины встать хочет. Очередь опять завозмущалась. Уж каких только новых выражений Иван Васильевич не услышал. В очереди за вином таких не услышишь. Узнал он, что рядом стояли и «верблюд трехгорбный», и «коза драная», и «змея подколодная». И прут все без всякого соблюдения своего порядкового номера, отталкивая друг друга.
Захотелось Ивану Васильевичу соорудить какую-нибудь баррикаду, возвыситься над очередью и выступить:
– Товарищи! Мы же люди! Неужели из-за какого-то несчастного холодильника будем человеческое достоинство терять? Да бог с ним, с холодильником! Все равно в него класть нечего! Давайте разберемся по порядку!
Но опять сдержался. Молчит. А самое трудное впереди было. Когда подошла его очередь, у записывающих рабочий день кончился. Всех пропускал, а сам ни с чем остался. Теперь надо новое объявление в газете ждать и снова в очереди стоять.
Пришел Иван Васильевич домой усталый, раздраженный. За стол свой сел, голову руками обхватил. Работой попробовал отвлечься. Что-то написал, но скомкал и в мусорницу бросил. Сынишка подошел:
– Папа, давай в шашки поиграем!
Прогнал. Жена с лаской прильнула:
– Что невеселый, кормилец ты наш?
Оттолкнул. Вытер пот со лба и сказал, наконец, после долгого молчания:
– Прости меня, но уж лучше я буду белье стирать, дрова колоть, вагоны разгружать... Только, пожалуйста, уволь от очередей!