Как папа уехал

      Иван помнил, как папа собрался идти на войну. Сначала по телевизору стали часто показывать солдат и танки. Та, в новостях, война совсем не походила на другую, тоже войну, но которая в кино. Сам Иван военные фильмы не особо любил, ну, если только не война с монстрами, с ними вообще все было понятно, а без монстров, когда тебе пять лет, все время приходилось переспрашивать у отца, кто за кого. Папа новости со взрывами никогда не пропускал, все смотрел и смотрел, хоть они ему и вообще не нравились, про это Ванька сразу понял, как увидел,  что взгляд у отца сразу становиться жестким и колючим, поэтому когда показывали танки и взрывы, он уже с расспросами к отцу совсем не приставал. Как же, пристанешь, если отец смотрит в экран, совсем не моргая. И молчит. Даже когда мама его что-то спрашивала, отец не сразу отвечал. Если вообще отвечал.
      Потом папа с мамой стали часто обсуждать эти новости, где пушки, выстрелы и сломанные дома. Папа в этих разговорах с мамой говорил ровно, не повышая и не понижая голос. Он редко говорил именно так, и чтобы не шутить. Но видимо была причина, по которой в этих разговорах у них с мамой никакого веселья не было. И папа все повторял, что он кому-то и что-то должен. Иван совсем не мог разобраться, про какой долг идет речь, а отец все твердил и твердил маме, что это он должен, вот должен и все. Отец про «должен» повторял много раз, хотя мама ему и не возражала совсем. И она была грустная, и вообще с папой не спорила, только со всем соглашалась. И убеждала его, что будет всегда с ним. Иван стал подозревать, что им всей семьей нужно куда-то будет уехать. Но в конце концов выяснилось, папа собирается ехать один, а мама и с этим тоже не спорила. Иван никак не мог сложить картинку, как это так, мама говорит папе, что она всегда с ним, а сама никуда ехать совсем и не собирается.
      В те дни папа иногда задерживался, а мама его ждала как-то так, что сама все время молчала, вообще почти ничего никому не говорила. Ивану было интересно, и он спрашивал ее, где папа, но мама отвечала односложно: «В военкомате». Такой мамин ответ Ивану ничем не помогал, он про военкоматы ничего не знал, но мама говорила с таким видом, что не хотелось ее переспрашивать. В дни ожидания папы из военкомата, мама на них с сестрой совсем не ругалась. Даже если они шкодили. Иван, один раз, попробовал  напакостить, причем совсем не случайно, а специально, уронил кружку, а мама его только обняла, прижала к себе и долго гладила по голове, да так, что сестра заревновала, прибежала и лезла к маме, чтобы и ее обнимали. Из военкомата папа приходил мрачный. И повторялась одна и та же сцена, мама смотрела на него внимательно и после долгой паузы, задавала короткий вопрос: «Ну, как?», а он ничего не рассказывал, только чуть поворачивал головой из стороны в сторону. Так было несколько раз. Много дней подряд.
      Но другой день настал, когда папа домой зашел рывком, что чуть дверь не оторвал и уже не молчал: «Я еду!». Он это как будто прорычал, у него голос сорвался. А мама сказала, что наконец-то и это здорово. Она улыбалась, но Иван видел, что ей вообще не радостно. Это, наверно, было из-за того, что папа затушевался и вспомнил, что теперь ему нужно ехать к его папе и маме, а он не знает, как им это все рассказать. Иван понимал, что скрыть свою радость отец очень хочет, но ему нельзя, все равно придется рассказывать, потому что когда он уедет, все все узнают, а он не рассказал сам, это плохо.
      Папа ушел на войну. Видимо это и было то самое, о чем они говорили с мамой, то самое, что папа был кому-то должен. Дальше жизнь потекла похожей на обычный порядок. Их с сестрой водили в садик. Иногда, они с мамой, хоть уже и без папы, ездили к деду с бабушкой. Ваньке никто ничего не объяснял, но он сам решил, мама, пока папы нет, без него не справиться, значит, нужно маме помогать, и если вообще не просили, то все равно помогать. И сестра, глядя на Ивана, стала маминой помощницей. Ну, помогала, конечно, как она могла, тарелки или ложки на стол принести, да и только. Но помощь свою маме, сестра прямо требовала, наверно, никак не хотела от Ваньки отставать. А ему не нравилось, что его считают маленьким и не обращают внимание, и он вынужден из-за этого сам все время и напрашиваться, чтобы ему все-таки дали что-нибудь поделать.
      В их новый дом они переехали совсем недавно и мама, кроме своей работы, занималась еще всякими разными делами по дому, то забором, которого не было, потому что папа не успел его сделать, только столбы поставил, то холодом. Она им с сестрой объяснила, что не хватало электричества. Тоже не успели чего-то там подключить. Но мама на папу за это совсем не обижалась, и говорила, что у него сейчас такая работа, чтобы у его детей вообще был дом, и чтобы они вообще были. А эти мелочи, с холодом, они сами решат, и все хорошо, всего-то надо, куда-то там сходить, подписать заявление, купить провода и приборы, еще там, всякого понаделать и тогда специальные работники подключат им много электричества, вот и не будет холодно. И не нужно будет дома на себя много одежды надевать.
       Ваня смотрел на всю эту кутерьму у мамы и старался ничего у нее не просить. Ей и так было трудно, она вообще ничего не успевала, иногда даже поесть не успевала, Иван это видел, поэтому ничего у нее не просил. А сестра, может быть, и хотела бы попросить, но она не умела говорить, так что тоже особо ничего не требовала, только то, на что пальчиком своим могла показать.
       Они с сестрой очень любили веселиться в детской комнате с горками, сухим бассейном с шариками и всем таким прочим. Мама, иногда, выкраивала какой-нибудь день только для них, вообще целый день. В такой день они втроем и ездили куда-нибудь в торговый центр, где можно было прыгать на батутах или играть на автоматах. Хотелось чаще, но он понимал, что у мамы происходит и не приставал. Но хотелось. Поэтому, когда они приезжали в гости к деду с бабушкой, потихоньку, пытался их подговорить забрать его с сестрой у мамы и отвезти туда, играть. А мама его за это ругала. Правда ругала только за это и больше ни за что. Он все никак не мог взять в толк, почему у деда с бабой Татой нельзя просить игрушки и ехать на батуты. Почему не нужно просить у мамы он знал точно, а почему нельзя у деда с бабушкой этих или других, не мог понять, тем более у дедов и бабушек просить было просто, они всегда соглашались.
       Ивану маму было жалко, хоть он никогда и не видел, как она плакала. Но он понимал, что ей хотелось. Он признавался себе, что он бы расплакался точно, не смотря на то, что он мужчина, а вот мама держалась. Хотя иногда, когда папа звонил, и они с мамой разговаривали, порой буквально пару секунд, но после этих разговоров, мама убегала в другую комнату. Ничего не было слышно, но он догадывался, что она там плачет. Правда мама быстро возвращалась, видимо, чтобы их с сестрой не напугать. Он никогда никому не говорил, что на самом деле он знает, что мама плачет.
        Прошло уже много времени. За этот почти год, Иван повзрослел, причем быстрее, чем сверстники рядом. За этот год он научился молчать, пока тебя не спросили и не лезть, когда видно, как маме устала. И такому ему взрослому, стало казаться, что он понял, как оно должно быть правильно и решил рассказать маме. Утром, в выходной, за завтраком он ей все открыл:
- Когда я вырасту и женюсь, у меня будет только один ребенок.
Мама даже прекратила кушать, так ей стало интересно.
- Это почему?
- Потому что, когда я вырасту и пойду на войну, моей жене с двумя детьми будет трудно, пусть будет один ребенок.
Мама улыбалась, а в глазах у нее все-таки заблестели слезы, но было видно, как ей стало забавно. Иван вообще не понял, что тут такого веселого, он же прав. Пришлось обидеться и самому уйти в другую комнату.