С Владимиром Высоцким у таёжного костра

С ВЛАДИМИРОМ ВЫСОЦКИМ У ТАЁЖНОГО КОСТРА

       Тайга у нас вокруг таёжной реки Мана кряжистая, густая, не тронутая промышленными заготовителями.
Деревень в ней почти не осталось.
Люди разъехались кто куда.
Одни заросшие кладбища с погнившими и повалившимися крестами попадаются, да и то еле заметны.
       Не далеко вроде от города по верху кряжа иду.
Но сбился с тропы и ушёл по хребту куда-то дальше вдоль притока «Итат» чуть ли не до самой Маны или Кана?..
       Крутанулся я в бесконечных тёмным, угрюмым распадках,
откуда солнца не видно,
по бродил по «пыхтунам» и, все направления перепутал.
Если же с хребта спускаться на запад,
то к Енисею можно выйти.
       Не заблудился. Нет – но и ушёл далеко не туда.
       Если по вершам распадков идти, то километров 5 всего-то прошёл.
А спустишься в долину к Кану или Мане – так все 50 получится.
       Поздно спохватился, когда, отыскав верховую тропу,
повернул назад.

       Вечереть стало.
В тайге сумерки скорее наступают.
-Придётся в тайге заночевать…
Так – раздумывал я свою вялую полусонную думу.
       Присев на сухой ствол поваленного дерева, лежащего поперёк
 тропы. Вроде бы задремал, а может и нет.
       Плывёт перед глазами тайга – туманом в сырых падях собирается Шепчет, вздыхает, смотрит со всех сторон, нечто таинственное,
не от мира сего…
Толи сон, толи явь – трудно определить.

       Может снится мне, а может и нет - но будто иду я по таёжном тропе. В поисках удобного места для устройства одинокого бивака.
Смотрю – что такое – прямо посередине тропы лежит какой-то тряпичный свёрток.
       Поднял я этот свёрток отвернул тряпицу.
И вижу, - что это мясо.
Свежее сырое мясо, большой такой кусок.
Принюхался – на говядину не похоже.
Марал скорее всего.
Видел я самку с одним оленёнком час тому назад.
Но выстрелов не слышал.
       В любом случае кто-то уронил свежатину, и в чистую холстину  аккуратно завернул.
А как у нас говорится: «Кто-то теряет, кто-то находит», «Что упало, то пропало».
       -Не пропадать же добру. –
Резонно решил я, и, не снимая рюкзака, запихал большой кусок мяса в дополнительно перекинутую через плечо крепкую брезентовую сумку,
где одиноко лежал туристический топорик, и - весьма
довольный находкой, пошёл дальше.
 
       Вот ещё чуток пройду, выберу местечко по суше, наломаю лапника для ложа меж трёх толстых сосен.
Изготовлю из ели копьё.
Разведу костер на всю ночь.
Да мясо пожарю.
Не фирменный шашлык, но всё же…
Хорошая такая, аппетитная маралья вырезка с косточкой досталась!.
       Я грибник, не охотник.
Откуда взял мясо оленя не ведаю, могу только предполагать.
За спиной у меня рюкзак, в рюкзаке короб с грибами.
И отдельно пакет с немудрёной едой.
       Дернуло меня в горную тайгу переться.
Будто в долине, в низинных лесах грибов нет.
Пошёл то в тайгу всего на день, рассчитывая вернуться домой
к 19 часов вечера, а то и раньше.

       Запозднился я в тайге – до города ещё далеко, а уже темнеет.
Надо место для безопасного ночлега найти, успеть сухого хвороста приготовить, сухих валежин побольше натаскать – чтобы на всю ночь хватило жечь.
       Бывало уже, что приходилось ночи у костра проводить,

огнём хозяина тайги медведя отпугивать…
Вот такие сумбурные мысли крутились в моей голове. затуманенной от долгой ходьбы по таёжным урочищам.
До выбранного места еще с километр хода не больше. Успею!

       Голодно, однако.
В рюкзаке лишь хлеб, кусок сала и три огурца малосольных.
Маловато для бодрого ночного бдения у костра.
И так мне захотелось в сию минуту есть – спасу нет!
-Эх, сырой оленины разве что ли попробовать, авось ночью не усну!
И только я так подумал, тут же вынул из сумки заманчивый свёрток, приоткрыл край холстины и впился зубами в мясо- р-р-р-р!..
Ну, впрямь, как зверь!..

       Только кусочек небольшой откусил, и не жуя проглотил,
даже не почувствовав вкус сырого мяса.
       В этот самый момент, неожиданно для себя, увидел на взгорке,
между тёмных могучих пихт, пылающий костёр,
и группу людей, сидящих вокруг костра.
       Рядом с ними лежит с пол дюжины больших собак, лаек.
Но покрупнее и морды свирепые!
       Наверно охотники, и то оленье мясо, что у меня в руках, должно быть они добыли, да уронили по дороге кусок, а я подобрал, считай стащил! Неудобно получается.
       Отбросить бы в сторону находку, так уже заметили.
Смотрят, глаза молча пялят.
И люди, и собаки…
       Сидят охотники на привале, как на известной картине Перова. Только в гораздо большем количестве и молчат.
Очень даже неправдоподобная картина вырисовывается.

       -Да может и не охотники они вовсе – мелькнула в голове настороженная мысль, - уж больно лица у всех разбойничьи.
       А уже совсем стемнело. 
Над притихшими макушками могучих кедров, сосен , елей… зажглись первые звёзды.
       Не рассчитал я по времени.
Или часы отстают на целый час.
       Делать нечего. Может не обидят и к костру пустят.
Подошёл чуть ближе.
       Поздоровался:
-Здравствуйте, люди добрые!..
Молчат насуплено, смотрят вопросительно.
       Собаки было привстали с глухим рыком обнажив клыки.
Но тут же прилегли, внимательно следя за мной.
       И только один, сидевший по центру ответил.
-Ну, здравствуй тоже, добрый человек.
Откуда ветром принесло?..

       Всматриваюсь в лицо говорящего:
-Батюшки – да это же сам Владимир Семёнович Высоцкий сидит.
И гитара при нём.
-Как так?! - заворочалось в мозгах суматошное месиво.
Он же много лет назад умер.
Вся Москва любимого актёра, поэта и исполнителя своих песен, в последний путь провожала.
И это во время Московской олимпиады!
       Отвечаю одеревеневшим языком:
-Я - я грибы собирал, да припозднился.
Мне бы погреться…
-Садись и грейся – говорит дружелюбно Высоцкий,
тронул струны гитары и негромком, как бы в раздумье пропел:

У костра, у костра… Средь таёжной глуши…
Живое с мертвым не часто встречайся.
Ты на нас не взыщи… Путь-дорогу ищи…
И назад уже не возвращайся.

-Что застыл, как мертвец, – садись с нами, раз пришёл!..
-Мертвец- мертвец…-
Как эхо, подхватили спутники Владимира Семёновича и примолкли
в ожидании.
       Я сделал робкий шаг к костру.
-А собаки не укусят?..
-Не бойся, они только злых людей кусают.
Ты, надеюсь, не злой человек?.. 
       Отвечаю:
– Нет, не злой, добрый, вроде!..

       Смотрю, возе какой собаки безопасней к костру пройти.
Выбрал одну желтоватого цвета.
       Говорю Высоцкому:
-Хорошая у вас, вот эта, собачка.
-Ну тогда, угости мяском, раз нравится… - усмехнулся Высоцкий. Подобрал вырезку на тропе, и думаешь не заметим. 
       Послышались голоса, до того молчащих его спутников:
-Верни, - Верни!..
-Угости!.. -Угости!..
       Я оторвал от вырезки кусочек мяса и кинул желтой собаке
та поймала мясо на лету и проглотила.
       Тотчас залаяли другие псы, обнажая клыки.
Оторвал и им по кусочку. Сожрали за милую душу!

       Тут ко мне со стороны подползла больная, облезлая собака.
Цветом белая и умоляюще посмотрела мне в глаза…
-Её не корми!.. Пусть сдыхает!.. - закричали мужики, что сидели рядом с Высоцким.
-Корми, корми! - улыбнулся знаменитый бард, - посмотрим на сколько ты добрый, нежданный гость из живого мира.
-Я добрый – прошептал я, и пожалев бедолагу, кинул псу кусок побольше.

-Зря-зря!.. – зашумели сидящие рядом с Высоцким.
       Смотрю, а это всё вовсе не охотники, а калеки с костылями
вместо ружей.
       И лица у них не совсем человеческие, перекошенные,
точно волчьи пасти.
-Лучше нам дай, дай нам – орут – Мы тоже есть хотим!..
-Дай нам! – и тянутся в мою сторону костылями.
-Дай им!.. – говорит Высоцкий, - иначе не уймутся.
       Я же, пятясь от них, лопочу:
- Сейчас, сейчас… 
       А сам лихорадочно думаю:
– Отдам им всё мясо, сам голодным останусь.
Взял, да и вгрызся всеми своими зубами в мясо:
-Р-р-р-р… опять почувствовав в себе зверя!

-А-а-а-а!.. - взревели в бешенном отчаянье калеки, и кинулись, размахивая костылями, в мою сторону!..
Кто прыжками, кто ползком!..
-Беги!.. – кричит мне Высоцкий.
       Я побежал, сломя голову, не разбирая и не видя, дороги сквозь таёжный бурелом.
А позади крики и лай, крики и лай…

       На этом мой сон закончился.
Проснулся с холодной испариной на лбу.
Приснится же такое!