Только живи. Глава 6

Сюжет является художественным вымыслом, любые совпадения случайны.

Глава 6

Маргот стоило огромного труда скрыть разочарование, когда она не увидела Вальтера среди встречающих их делегацию в аэропорту Свердловска. Не появился он и за столом переговоров. Спрашивать самой было неловко, но вопрос задал представитель мюнхенской фирмы.

– Товарищ Вернер больше не работает в нашем объединении. Уволился по состоянию здоровья, решил уйти на заслуженный отдых, – пояснил коллега Вальтера, тот самый, который в Мюнхене на банкете рассуждал про непохожесть Маргот на немку.

Дальше всё проходило как в плохом сне, когда хочется, чтобы он скорее закончился, а сон всё тянется и тянется. Маргот машинально переводила, машинально улыбалась, машинально пожимала руки, машинально принимала благодарность за качественную помощь… На следующий день были запланированы только экскурсии, а потому она договорилась с девушкой – переводчицей с советской стороны, на переговорах присутствовавшую скорее формально, для соблюдения протокола, что та подменит её. Сослалась на боли в горле и опасения, что потеряет голос. Сама же отправилась в аэропорт. Накануне, когда они ждали багаж в зале прилёта, она услышала объявление: «…совершил посадку рейс… Куйбышев – Свердловск…». Название города сразу отозвалось в сердце – именно там долгие годы жил Вальтер… Раз им не довелось снова увидеться, она походит по улицам, по которым ходил он… подышит воздухом, которым он дышал…

*
– Ну что, спорим?
– Дурак ты… Ну ладно, спорим. Палыч, разбей.
Штурман символично ударил по сцепленным рукам первого и второго пилотов.
– Об чём спор? – спросил бортинженер, вот-вот должна была поступить команда на взлёт от диспетчера.
– Да вон Саныч побожился, что в Куйбышеве посадит нашу птаху вслепую.
– А… ну-ну, орёл!
Ту-134 вырулил на взлётную полосу…

Маргот смотрела в иллюминатор. Как же красивы леса, на которые художница-осень выплеснула всю свою палитру… Как красива мягкая волнистость Уральских гор… Самолёт был заполнен до отказа. Чудо, что ей достался билет…

*
Он проваливался в чёрную яму… Летел в неё так быстро, что свистело в ушах. Потом свист стал похож на звон…

– Вальтер, что с тобой? Не переживай, наши все в порядке.

Жена поспешила к телефону, и Вальтер понял, какой звон он слышал…
– Это тебя. Мужской голос.

Вальтер прислонил трубку к уху, удерживая её плечом, руки сильно дрожали.
– Она в больнице. Ожоговое отделение.

Из трубки понеслись гудки, он не успел поблагодарить…

Его дорожная сумка, приготовленная к поездке в Свердловск, так и стояла в прихожей не разобранной. Да и сам он, придя с улицы, успел снять только плащ. Теперь же рывком сорвал его с вешалки, схватил сумку…

– Да что с тобой? Кто звонил? – Жена смотрела на него с удивлением. Потом, видимо, что-то в его лице насторожило её. – Ты ведь… вернёшься?

Вальтер перевёл дыхание. Нельзя так пугать близких.
– Ну что за вопрос… Вернусь, конечно. Вернусь. Я объясню всё позже.

*
Огнедышащее чудовище тащило её в свою пещеру, откуда вырывалось пламя. И не за что было зацепиться, чтобы не позволить ему сделать последний рывок. Внезапно кто-то схватил её за руки. Вальтер… Он целовал её прохладными губами, облегчая боль от ожогов, и шептал то по-немецки, то по-русски: «Bleib leben! Ich flehe dich an, bleib leben… Только живи! Умоляю тебя, только живи…»

*
Время, затраченное на дорогу – такси до Домодедово, ожидание рейса, перелёт, – позволило Вальтеру немного прийти в себя. И хотя ужас, сковавший сердце, не отпускал, рассуждать он мог уже более-менее здраво. И эти здравые рассуждения вели к тому, что Валю он вряд ли увидит… Его попросту не пустят к ней. Во-первых, не родственник. Во-вторых, иностранная подданная. В-третьих, если она может говорить, то её будут долго мучить как свидетеля произошедшего… Он запасся свежими газетами, чтобы узнать подробности, но – странное дело – пресса молчала, словно и не было никакой авиакатастрофы. Молчало и телевидение, в аэропорту он посмотрел несколько новостных передач. Вот тебе и в-четвёртых… Если случившееся хотят засекретить, то его тем более не пустят не то что в отделение, но и в больницу… Да что там – он даже не сможет узнать, в какой именно она больнице.

Во всех своих предположениях он оказался прав. От старинного приятеля удалось получить лишь толику слухов, которые просочились в город. Свыше семидесяти погибших, два десятка раненых с разной степенью ожогов… Катастрофу окружили ореолом секретности, с работников аэропорта, свидетелей и родственников взяли подписку о неразглашении.

Вальтер пожалел, что не умеет молиться, да и вообще не верит в Бога… Хотя если и осуждать кого-то за происходящее на Земле, то только самих людей… Он шептал слова любви и поддержки, вызывал в душе её облик и пытался удержать его, она должна, не может не чувствовать, что он рядом. «Только живи! Умоляю тебя – только живи…»
Убедившись в бесплодности любых попыток что-либо разузнать о Валентине, он вернулся в Москву. Несколько раз вечерами приезжал к зданию на Лубянке, наблюдая за входом, через который его проводили, в надежде увидеть знакомого сотрудника. Наконец Вальтеру повезло. Преодолев желание кинуться к гэбэшнику и вытрясти из него правду, он, как заправский сыщик, шёл за ним два квартала, удивляясь, что тот пропустил уже станцию метро, не говоря о трамвайных и автобусных остановках. И лишь когда они оба оказались в безлюдном переулке, выяснилось, что его «слежка» давно обнаружена.

– Вы действуете безрассудно. Представляете, чем могла закончиться для вас эта авантюра?! – сердито попенял комитетчик.

Вальтер молчал, стараясь восстановить дыхание после вынужденно быстрой ходьбы.

– Она жива. За ней приезжал муж. Сейчас они уже в Германии. Думаю, это всё, что вам необходимо знать.
– Она сильно пострадала? – он, наконец, справился с одышкой, хотя в боку ещё кололо, давненько ему не приходилось кого-то догонять.
– Я и так сказал вам больше, чем следует.

Комитетчик развернулся и зашагал прочь, легко, пружинисто. Вальтер проводил его чуть завистливым взглядом, пока тот не свернул за угол. Глубоко вдохнул морозный воздух. Тёплый мохеровый шарф показался слишком колючим и тесным, он распахнул его края, расстегнул куртку, медленно пошёл к метро. Суровая нить, которая стягивала сердце все эти дни, слегка ослабла, но всё равно причиняла боль.

В одном из дворов Вальтер заметил уютную кривоногую скамейку, почти точно такая стояла когда-то в скверике рядом с подъездом его дома в Мюнхене… В свете фонарей кружились редкие снежинки, ветви деревьев опутывали светящиеся гирлянды – город готовился к встрече Нового года. Вальтер сел на скамью, закрыл глаза и тут же увидел её – юную, нежную, любящую, едва сдерживающую слёзы перед их расставанием… И снова она – прекрасный осенний листок, уносимый ветром… «Валенька-Валюшка… За что тебе опять такие страдания…» – с горечью подумал он.

Уже подходя к дому, вдруг поймал себя на мысли, что так и не объяснил жене своё более чем странное на любой непосвящённый взгляд поведение. Татьяна терпеливо ждала, не напоминала, более того – делала вид, что ничего не происходит. Мирилась с его погружённостью в себя, ответами невпопад, хмуростью. Конечно, многое можно свалить на то, что он переживает из-за ухода с работы, он действительно переживал… Но вот как и что ему говорить о внезапной поездке в Куйбышев, а потом о вечерних отлучках в течение почти целой недели?.. Рассказать о Валентине? О том, что спустя 45 лет снова встретил ту, которую любил, из-за которой остался в Союзе?.. А потом что говорить?.. Что все чувства в прошлом и он просто был рад увидеть её живой?.. И что только чисто человеческое участие в её судьбе сподвигло его так отреагировать на авиакатастрофу… Но тогда последует резонный вопрос: как ему вообще стало известно, что она летела в том самолёте… Вальтер знал за собой, что совершенно не умеет врать… Его выдаст мимика, голос, походка… Жена обязательно почувствует фальшь, а ему не хотелось её расстраивать. Таня не заслужила таких признаний. Как же всё запуталось… И как не вовремя будут эти домашние разборки; главное, что его сейчас волновало, – что с Валей, оправится ли она после случившегося…

Продолжение:http://proza.ru/2023/12/25/1027