Дитя войны, блокады и потом

В настоящее время в законодательстве на федеральном уровне РФ нет положений и норм,
касающихся «Детей войны». На сегодняшний день есть только Проект
Федерального закона N 493165-6 «О детях войны»
(ред. внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 09.04.2014)
Согласно данного проекта, к категории детей войны относятся граждане
Российской Федерации, родившиеся в период с 22 июня 1928 года по 3 сентября 1945 года,
постоянно проживавшие на территории Союза Советских Социалистических республик
в годы Великой Отечественной войны.














               


*         
Давно это было... А словно вчера -
Небо надо мною
Синих два крыла!
...Навсегда ушедшему
Рукой помаши.
Стежкой журавлиной
Горизонт прошит...
Давно это было...
Не вернуть теперь.
Но держу открытою
В канувшее дверь.
И когда не можется,
Обступает жуть,
Ухожу я в прошлое,
В вечность ухожу...
И в машине времени
Сквозь года промчась,
Кажется уверенней
Становлюсь на час...
Давно  это было...
А словно вчера -
Небо надо мною
Синих два крыла!

               

















*
Я родился в Ленинграде
За два года до войны.
Дома был, наверно, праздник,
А морозы не сильны.
Снег летел больничной ватой
И уже врагам назло
Териоки* были взяты,
Мертв, кому не повезло.
Все  вокруг меня сидели,
Зная точно наперед:
Ровно через две недели
Наступает Новый Год...
Но того не знала мама,
Слыша мой капризный рев,
Как уже осталось мало
До двенадцати часов.
И не ведали в квартире
Средь покойной тишины,
Что осадные мортиры
На меня наведены,
Что планирует над Волгой
Резать небо «Мессершмидт»,
Что уже готовит Зорге
Донесенье в нужный МИД.
Что от Таллина до Кушки
Расчитал, разметил Рейх,
Где в могилу ляжет русский,
Армянин или еврей...
И не знало о блокаде,
О пайке в 120 грамм
В предвоенном Ленинграде
Поколенье пап и мам...
…Тихо лучики лучились
На прицелах у Десны,
Ну, а мы ходить учились
Ровно за год до войны...

*Посёлок на Карельском перешейке, сейчас Зеленогорск.





«…Годовалая девочка была похоронена в патефонном ящике…»
     (Ленинград, январь 1942 года, из газет)

Ах, пластиночки «Апрелевского»
Блинной горкой на столе!
Крошки ситного, карельского
Желваками по скуле…
Папироски на клеёночке,
Патефонная игла…
Фотография девчёночки,
Что намедни померла…
Этикетка черноватая
На пластинке чуть видна…
Между рам на серой вате
Как скелетик бузина…
Буквы золота сусального
Наискось венчают лоб,
Где играет поминальную
Патефона серый гроб…
 
                Другу детства Боре Ногайцеву
                (ул.Войнова 6 , 
                Наб.Кутузова 16)

Для игры в «козла» или «шамайку»
Нас хватало, а для футбола нас было мало.
Мальчишек много во дворе водилось,
Но для футбола они не годились.      
(И как-то незаметно из дворовой жизни смылись)
Нас было шесть, а иногда и восемь.
Почти одинаковых летами и ростом.
Нас хватало для игры в пристенок,
Хоть хватало мамаш истерик.
Но для футбола нас было мало,
И двоих из дома 3 мы всегда занимали.
А два годовалых племянника Ногайцева  Бори
Сгинули в сорок первом от голода и хвори*
Вот этих хавбеков нам не хватало.
Но тени их незримо вставали.
 И в нападении,
И на воротах из консервных баночек,
И в атаке, когда били и пыром и баночкой.

*Запись в Домовой книге ЖАКТа









Памяти моей бабушки Марии Алексеевны Третьяковой, скончавшейся в мае 1942 года в Ленинграде по адресу ул.Войнова д.6, кв.23         
*
...Не сесть рано утром в троллейбус,
Не сесть рано утром в трамвай...
Старухи везде. 
Не болеют!
Качают старушьи права.
Старухи, старухи, старухи
Кричат, суетятся, ворчат...
Взвалили
На них молодухи
Заботы, обеды, внучат...
И в летнем трамвае, и в зимнем
От них только крики и шум...
Но нет стариков между ними -
И помним мы все почему...
               





















      В  ЗАЛЕ КИНОХРОНИКИ 
МУЗЕЯ  ОБОРОНЫ  ЛЕНИНГРАДА               
                1949 г.


*
 Поединок.
 Пулемётные
Тра-ссы р-ре-жут го-р-ри--зонт...
Са-мо-лё-тики залётные!
В каждом сын, und ein Sohn*.
Вот «пике», вот «бочку» крутит,
Вот таран, вот дым … и … und**…
У него детей не будет,
Жить осталось пять секунд.
Он летит к земле как скутер,
Стропы взрывом сожжены…
- Ждёшь напрасно сына Mutter***,
Не вернётся он с войны.
______________________________
 *и сын, **и, ***мамочка (нем)

*
Мальчик держит медный чайник.
Шапка набок. Лет пяти.
Он остался жив случайно.
Он фашистов не простит.
Что-то шамкает проектор,
Лента старая дрожит,
Снег и лёд. Кобоны* сектор.
Догорает  «Мессершмидт».
Вот, пройдя по эстакаде,
Быстро посмотрел назад.
Как окончится блокада
Он вернётся в Ленинград.
Шкет дрожит в пальтишке рваном,
Рукавом утёр соплю…
...Я ровеснику в трамвае
Завтра место уступлю.
______________________________________________________
*Посёлок на берегу Ладожского Озера. Перевалочный пункт Дороги Жизни.
 












 *
Конвой играл в козла.
Конвой меня послал.
(Канешна не со зла).
 - Ну шо, пришёл пацан?
Тебя заждался Ганс.
Я дал горбушку булки,
Как делал я не раз.
Тот вынул из баула
В ожогах плексиглаз.
(Прибор, которым штурман
Отслеживает цель)
Сказал: - Спасибо, Junge*,
Тебе дарить хотель…
Я взял.
Ведь Ганса «Юнкерс»
До нас не долетел.
_____________________
*мальчик

















*
Танки Роммеля на Соляном*!!
Танки Роммеля! Achtung!** Panzer!***
...Завершилась война давно,
Не ищите гранату пальцы.
Танки Роммеля на Соляном
В камуфляже под цвет пустыни,
Поводя коротким стволом
По линейке стоят в затылок.
Бьёт по щелям осенний свет,
По усеянным ржою тракам,
Словно ждут команды – Vorw;rts!****
Чтобы броситься стаей в атаку...
Но не ляжет под танки жнивьё,
Впереди не смена позиций,
Депортация в небытиё
Экспонатов из экспозиций...
Зарисуй из окна, студент,*****
Танки Роммеля в Петербурге,
Их последний дивертисмент
Перед их превращением в чурки.
Они всё же дошли, дошли,
До музейной груды металла.
В переплавке и танк и сошник
Вознесутся рядом в Валгаллу.
...Осень клеит на их борта
Листья, словно предсмертные меты,
И не могут разинуть рта
Шестиствольные миномёты...
Защити и запомни, Вотан,
Пленных танков стальные лица.
Убирает с земли тиран
И героев и очевидцев...
______________________________________________________
*В 1951 году всё трофейное оружие Музея Обороны Ленинграда было вывезено  на Соляной пер к 181-й школе, а Музей был закрыт;**Внимание, ***танки;****вперёд
*****Художественное училище им.Мухиной находится на Соляном переулке, напротив 181-й школы в которой учился автор.               











*
Я сидел в немецком танке
И сквозь прорези глядел
Как по речке по Фонтанке
Буксирок «Быдгощь» пыхтел.
Мимо Летнего под мостик
Он тащил баржу в Неву
Где навалом были кости
Трупов зданий наяву.
Рёбра ржавой арматуры
Привлекали жадных птиц,
Плыли тени и фигуры
В глубине окон-глазниц...
Постовой на перекрёстке
Ловко брал под козырёк,
Когда лихо, как подросток,
Пролетал вдруг «воронок».
И в тот год такой далёкий
С неба позднею весной
Реактивных странный клёкот
Прогремел вдруг надо мной...



















*
Кресты в бетонных пирамидках
Стоят в строю за рядом ряд*.
Смотри бесплатно, без лимита,
Залив, волну, камыш, Кронштадт.
А автоген в крестах умело
Нарезал даты, имена...
Тут есть из Гамбурга  и Мемеля,
Из Нюрнберга...
Тишина...
А вот сквозь ржу увидел мельком,
(Где мох отстал или трава)
Чужою вязью Hessen,**
Helmut**, ..24 -..42(†)
А мне  шестнадцать через месяц.
Потом пойдут расти года...
Я рад, что этому, из Гессена,
Не будет двадцать НИКОГДА !
                1955

*Немецкое военное кладбище. Берег
Финского Залива в районе п.Мартышкино.
**Гессен-область Германии,** имя.




















*
                Памяти Толи Фёдорова

Звали его тоже Толя.
Он был двадцать пятого года, что ли?
Я в сорок третьем сидел на горшке,
А он в блиндаже на Курской Дуге.
Я не знал ничего, кроме игр,
А его блиндаж раздавил «Тигр».
Он ночь пролежал в кромешном завале,
Пока его не откопали.
Я учился вытирать сопли,
А он ходить - стопы отсохли.
Стаканами пил Столичную Толя.
Она была нипочём Толе.
Всегда шутил, что за прочный мир
Лучше всего принимать спирт.
Из его рук первый стакан
Принял и я – почти пацан.
А вечером в «Звезде»* (я мечтал о славе)
Принял меня поэт Равич.
(О котором Маяковский написал смело,
Что Равич стихи умеет делать)
А через неделю прочитал в газете,
Что Равич скончался... Бывает на свете!
А через год и Толя умер.
Принял стакан, в лужу упал,
Сумерки накатили как артналёт.
И Толя вмерз пoнтоном в лёд.
Никто ему не протянул руку
(Нажрался, мол, разлёгся, сука)
Наверно, в свой предпоследний миг
Он видел тот самый проклятый «Тигр».
________________________________
*Литературно-художественный журнал, издается в Ст-Петербурге
             








      22 июня 1989

Я пытался с немцем объясниться
На почти забытом языке.
Вена... Это  значит заграница.
Я стою у трапа налегке.
А слова,  как пузыри из лёгких,
Шли наверх, со дна, в июньский свет...
Приземлялся Боинг или Локхид,
Под ногами был тот самый West.
И, как будто мы давно знакомы,
Хлопал по плечу меня старик:
- Оh, naturlich, freund, Sie willkommen,
Ich verstehe* рюсская язык!
...Я продолжу в русском пересказе.
Он сказал, что целых десять лет
Антрацит ломал киркой в Кузбассе,
И валил в тайге сибирский лес.

(А я видел:
 В форме цвета тины,
С сигаретою приклеенной ко рту,
Он стреляет в сердце мне,
Картинно
Прижимая «Шмайсер» к животу...)

Чтоб не затянуть контакт надолго,
И не ляпнуть что-то невзначай,
Я подкожный, мятый, жалкий доллар
Отвалил носильщику на чай.

*Конечно, друг, добро пожаловать, я понимаю.

















*
Смотрел я ролик утром рано.
Но не забыть и в шестьдесят,
Как рухнул на меня с экрана
Смертельно раненный солдат…
Он сгинул у чужой парадной.
Его последний длинный вдох
Армейский кинооператор
Поймал в районе Tempelhof …
…Могильной стелою руины,
И как надгробие крыльцо.
А кровь блестела и струилась
Из под пилотки на лицо…
В тот давний-давний майский вечер,
Когда войне вот-вот конец,
Последний мёртвый рухнул в вечность -
Пропавший без вести отец.