Блок. Рожденные в года глухие... Прочтение

«Рожденные в года глухие…»



                З.Н. Гиппиус

 
                Рожденные в года глухие
                Пути не помнят своего.
                Мы – дети страшных лет России –
                Забыть не в силах ничего.
 
                Испепеляющие годы!
                Безумья ль в вас, надежды ль весть?
                От дней войны, от дней свободы –
                Кровавый отсвет в лицах есть.
 
                Есть немота – то гул набата
                Заставил заградить уста.
                В сердцах, восторженных когда-то,
                Есть роковая пустота.
 
                И пусть над нашим смертным ложем
                Взовьется с криком воронье, –
                Те, кто достойней, боже, боже,
                Да узрят царствие твое!
                8 сентября 1914


 

     Сейчас очень тяжело читать строки этого стихотворения.
     «Испепеляющие годы», «страшные сны России»… «Глухие годы», когда родился Блок – были годами, когда экономика России, вырвавшись из крепостничества,  резко пошла вперед: «С 1880-х гг. темпы экономического роста стали выше не только среднеевропейских, но и «среднезападных» — валовой национальный продукт (ВНП) увеличивался на 3,3 % ежегодно. По ключевым экономическим показателям Россия сократила разрыв с ведущими странами Запада. Из великих держав лишь в США темпы были выше — 3,5 %.».
     В культуре – Толстой, Достоевский, Чайковский, Рахманинов и весь Серебряный век. В науке – Менделеев, университеты – по всей Руси широкой. Высочайший уровень интеллигентности.  Один только пример – “незнакомка” из ресторана, которой он посылал “черную розу” – оказалась переводчицей. ("По его просьбе я переводила для него с французского Пеладана "Эдип и Сфинкс".  Пеладан  - французский писатель-символист и оккультист). Первая встречная…
     Страшные времена придут после его смерти.

Зинаида Гиппиус. «Мой лунный друг»:
     «
     А вот Блок, в последние годы свои, уже отрекся от всего. Он совсем замолчал, не говорил почти ни с кем, ни слова. Поэму свою "12" – возненавидел, не терпел, чтоб о ней упоминали при нем. Пока были силы – уезжал из Петербурга до первой станции, там где-то проводил целый день, возвращался, молчал. Знал, что умирает. Но – говорили – он ничего не хотел принимать из рук убийц. Родные, когда он уже не вставал с постели, должны были обманывать его. Он буквально задыхался; и задохнулся.
     Подробностей не коснусь. Когда-нибудь, в свое время, они будут известны. Довольно сказать здесь, что страданьем великим и смертью он искупил не только всякую свою вольную и невольную вину, но, может быть, отчасти позор и грех России.
      
       ...И пусть над нашим смертным ложем
       Взовьется с криком воронье...
       Те, кто достойней, Боже, Боже,
       Да внидут в царствие Твое!
      
     Радость в том, что он сумел стать одним из этих достойных. И в том радость, что он навеки наш, что мы, сегодняшние, и Россия будущая, воскресшая, – можем неомраченно любить его, живого.       
                1922»