615 Дефектовка корабля 18. 10. 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

615. Дефектовка корабля. 18.10.1973 г.

Сводка погоды: Четверг 18 октября 1973 года. Калининградский залив. ВМБ Балтийск. Ближайшая метеостанция: Калининград (СССР, РСФСР, Россия). Географические координаты: 54.717, 20.550. Первое наблюдение: 01.01.1931. Последнее наблюдение: 31.12.2022. Температура воздуха минимальная: 3.0°С, максимальная: 08.0°С, средняя: 4.3°С тепла. Эффективная температура воздуха: 0.5°С. Слабый ветер 4 м/с. Лёгкое волнение и ветровая рябь в военной гавани Балтийска. Мелкий дождик (5 мм осадков).

На верхней палубе, на пирсе и на территории ВМБ Балтийск было зябко, мокро и холодно. Экипаж корабля полностью перешёл к дежурным работам на заведовании по программам и инструкциям ППО (планово-предупредительного осмотра) и ППР (планово-предупредительного ремонта), а также к дефектовке корабля. Дефектовка или дефектация корабля – это осмотр корпуса корабля, корабельных машин и механизмов с их опробованием кратковременным запуском, проведением необходимых замеров параметров и анализа их работы, в результате чего определяется степень готовности или неготовности корабля к использованию по предназначению, определяется объём предстоящего необходимого промежуточного, среднего или капитального ремонта корабля.

Активизация дефектования и привлечение к этому делу практически всех матросов и старшин, породили ещё один устойчивый слух о том, что наш корабль готовят к постановке в сухой док для очистки корпуса от ракушек и наслоений, для покраски, а самое главное – для послепоходового ремонта. Ремонт корабля в сухом доке – это серьёзно и надолго…

Я тоже по приказу замполита и командира БЧ-1 произвёл дефектование, то есть поиск неисправностей и недостатков в ленкаюте, в корабельной библиотеке, в том имуществе и оборудовании, которое находилось в моём заведовании, а также принял участие в дефектовании рулевой машины и рулевого оборудования в румпельном отделении. В дефектной ведомости, которую мне выдали в ПЭЖе, я тщательно разборчивым почерком кратко, но точно описал все выявленные недостатки и неисправности.

Отдельно я указал на то, что в носовой части корабля при любом волнении моря слышен скрип и скрежет, как будто разошлись внутренние элементы набора корпуса корабля в местах сварки. Мне не поверили и прислали целую комиссию из мичманов и старшин БЧ-5, которые обматерили меня за «клевету». Я настаивал, спорил, описывал эти скрипучие звуки, а потом пригласил их прийти в момент хотя бы небольшого волнения и вечером, лучше поздно вечером после отбоя, когда корабль затихает. На том и порешили, но свою запись в дефектной ведомости я зачёркивать наотрез отказался…

С дефектными ведомостями получился казус, потому что никто из моряков срочной службы точно не знал, как правильно их составлять, поэтому часто на бланках дефектных ведомостей писали не по графам и столбцам, а «своими словами» по всей поверхности листов и даже на обороте. Поэтому офицерам и мичманам БЧ-5 и других боевых частей и служб пришлось «расшифровывать» каракули матросов, старшин и командиров отделений, групп и команд. Офицеры и мичманы, особенно молодые, стремились сойти с корабля на берег, к своим семьям, к земным радостям, к развлечениям после боевого многомесячного морского похода, а тут надо было корпеть над бумагами, в силу и значимость которых особо никто всерьёз не верил.

Командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров был неумолим и на все просьбы «отпустить по семейным обстоятельствам» неизменно отвечал: «Сделай доброе дело, составь дефектный акт или ведомость, и катись куда хочешь, если тебе твой корабль не дорог» или «Раньше сделаешь дефектную ведомость по заведованию, раньше выйдешь на свободу», или «Как скоро всё закончится, зависит от вас самих». При этом он сам проверял каждую составленную офицерами и мичманами дефектную ведомость или дефектный акт, вызывал их авторов, задавал вопросы, уточнял, исправлял, дополнял и требовал доказательных фактов к замечаниям и пожеланиям.

Мы, личный состав экипажа корабля срочной службы воспринимали всё происходящее с дефектованием корабля как приключение и развлечение, потому что видели озабоченность офицеров и мичманов, из суетность и некоторую растерянность. Нас это радовало, но потом нам стало интересно, потому что одновременно с дефектованием замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин предложил матросам и старшинам дать свои предложения по улучшениям и рацпредложениям по заведованиям, по корабельному оборудованию, обустройству кубриков, общественных помещений и боевых постов. Тут уж предложения посыпались как из «рога изобилия»…

Командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров, старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов и командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Н. Силкин считали этот «рационализаторский энтузиазм» матросов и старшин «блажью», капризом, баловством, но неожиданно нас поддержало командование нашего соединения. Хитрый замполит заранее узнал, что началась компания по улучшению быта и экологии на боевых кораблях, разработка новых проектов современных боевых кораблей, на которых бытовым и рабочим боевым условиям их экипажей придаётся особое внимание и значение.

Дело в том, что бытовые условия и эргономика, то есть научно обоснованное приспособление должностных обязанностей, рабочих мест, предметов и объектов труда, а также компьютерных программ для наиболее безопасного и эффективного труда моряков, исходя из физических и психических особенностей человеческого организма, на нашем корабле проекта 1135 «Буревестник» резко отличались от существующих на всех остальных кораблях бытовых и рабочих условий моряков.

У нас были кубрики с удобными рундуками-постелями, столовая личного состава, ленкаюта, удобные гальюны, баня-душевая и даже своя парилка; каюты командира корабля, адмиральская каюта, каюты офицеров и мичманов, кают-компании и другие бытовые помещения и боевые посты отличались от того, что было, например, на эсминцах старых проектов, на крейсерах и даже на БПК пр.61, так называемых «поющих фрегатов». Нам сказали, что будущие корабли должны быть ещё лучше обустроены и что наше участие в этом повлияет на жизнь, службу и судьбу будущих военных моряков.

Из-за большой занятости всего экипажа я не стал предлагать проведение общекорабельного комсомольского собрания на тему активного участия комсомольцев в дефектовании корабля, но вечером в четверг 18 октября 1973 года мы, члены комитета комсомола корабля, собрались в ленкаюте и неформально поговорили на эту тему. Всех буквально окрылила идея улучшить быт и вахтовую службу, как будущих моряков, так и самих себя, потому что за время БС (боевой службы) у нас действительно накопилось много претензий, предложений, замечаний и настоящих рацпредложений. Дефектование корабля или, как говорили у нас на БПК «Свирепый» - дефектовка – приобрела новый характер, творческий.

Первый вариант дефектной общекорабельной ремонтной ведомости подготовил наш «Механик» командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Н. Силкин. Ему готовили свои дефектные ведомости офицеры и мичманы БЧ-5 по своему заведованию, которые в свою очередь заставили матросов и старшин, то есть «маслопупов» БЧ-5 буквально облазить на животе все свои отсеки, цистерны, помещения, оборудование, машины и механизмы, насосные и вентиляторные, и т.д. и т.п. Всё это запускалось в работу на короткое время, опробовалось в движении, в использовании и это помогло выявить утечки, протечки, искрение, стуки, скрипы, визги и ещё массу всяких дефектов. Кстати, то, что у нас не работала система азотного пожаротушения в арсеналах БЧ-2, выявилось как раз во время этой дефектовки корабля…

Много рационализаторских предложения дали по своему оборудованию связисты и радисты БЧ-4, радиотелеграфисты РТС, «рогачи» БЧ-2 и «румыны» БЧ-3. Даже боцмана дали свои предложения и они были приняты. Матросы и старшины, предложения которых были одобрены и приняты, ходили героями и замполит приказал мне отметить их и отразить в корабельной библиотеке, а я предложил комсоргам боевых частей сделать это в своих боевых листках по кубрикам. Не всё же мне одному писать статьи в газеты…

Писать и оформлять боевые листки по боевым частям оказалось трудным делом для командиров отделений, групп и команд. Когда я читал их черновики, то увидел, сколько же грамматических и орфографических ошибок делают наши годки! Я даже было решил выписать некоторые «перлы» годков и опубликовать их в корабельной сатирической газете «Ну, погоди!», но замполит мне отсоветовал это делать, если я не хочу от годков «тёмной»…

- Ты лучше им помоги, - сказал мне по-отечески капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин, - исправить их ошибки.
- Покажи им, как правильно писать и сочинять статьи в газету. Заодно предложи им написать в нашу флотскую газету «Страж Балтики», это будет хорошая школа жизни. Да и сам попробуй, у тебя получится.

Я «загорелся» новой идеей и предложил её годкам. Годки усомнились в нужности этого дела, но днём, во время обеда и ужина, особенно по вечерам ко мне в ленкаюту всё чаще и чаще начали заходить старшины и молодые моряки, которым командиры отделений поручали писать за них статьи в газеты – в нашу корабельную стенгазету и в «Страж Балтики». Так началось выявление и проявление среди молодых матросов и подгодков многогранно талантливых ребят…

Свод всех дефектных ведомостей по боевым частям и службам корабля делал наш старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, а затем представлял сводную общекорабельную дефектную ведомость, которая превратилась в толстую стопу документов, командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову. Как и когда Евгений Петрович Назаров читал и штудировал эту стопу актов и ведомостей, я не знаю, но я сам слышал как он до «тонкостей» распекал командиров боевых частей и старпома за неточности, неполноту дефектовки, за помарки, за почерк, за косноязычие и т.д.

Забегая вперёд сообщу, что вскоре на корабль явился какой-то важный офицер в помятом невзрачном кителе, перед которым вьюном вился наш «Дед», «Стармех» или «Механик» командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Н. Силкин. Этот «флагманский важняк» беспощадно кромсал нашу дефектную сводную ведомость, удаляя из неё «мелочь» и «ненужность». В итоге этот «мехмен» до матерного крика поругался с нашим командиром корабля капитаном 3 ранга Е.П. Назаровым. Их пришлось разнимать нашему замполиту капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину, потому что согласование дефектной сводной ведомости велось за «рюмкой чая».

Спор между этим флагманским «мехменом» нашим командиром корабля был основан на разных подходах к составлению дефектной сводной ведомости корабля: «мехмен» настаивал, чтобы были указаны только конкретные необходимые работы и улучшения, а командир корабля требовал включения не только фактическое техническое состояние оборудования корабля, но и «тенденции его изменения на предстоящий межремонтный период», то есть на предстоящую БС (боевую службу).

- Вы меня не корите тем, что я на берегу, а вы на БС! – орал «мехмен». – Я на БС был не меньше вашего и кое-что понимаю!
- Я вас не корю, - отвечал сурово и твёрдо наш командир корабля. – Я вам просто говорю, что мы не в бирюльки играем, а воюем и должны быть уверены в корабле, потому что он – наш дом и наше оружие в океане!
- У меня задача: выполнить в кратчайший срок все необходимые ремонтные работы на вашем корабле с высочайшим качеством и с минимальными материальными затратами!
- А у нас задача: выйти в море, дойти до района БС, выполнить боевой приказ и вернуться обратно целыми и невредимыми. Причём за ценой выполнения этого боевого приказа мы не следим…

Флагманский «мехмен» обиделся, но дефектную сводную ведомость подписал в том виде, в котором её представил командир БПК «Свирепый», а когда уходил с корабля, то печально вздохнул…

- К сожалению, есть люди повыше нас с вами и таких, как вы, боевых кораблей, много. Не всё зависит от меня…
- Мы понимаем, - ответил миролюбиво командир БПК «Свирепый», - но есть народное правило: «Проси больше – дадут сколько надо»...

На том и разошлись. В результате дефектную сводную ведомость БПК «Свирепый» разделили на доковую и не доковую части. При этом дотошно определили объём ремонтных и сопутствующих работ, прикинули цену каждого вида работ и цену всех работ по ведомости, которая с этого момента стала сводной ремонтной ведомостью.

Флагманский «мехмен», правда, сначала потребовал, чтобы корабельные механики и офицеры «для понимания содержания ремонтных работ, помимо словесного описания, предоставили эскизы, чертежи, тех задания и даже фотографии того, что они хотят отремонтировать и улучшить, но наш командир корабля сказал, что «на это у нас нет ни времени, ни средств». Из этих слов Евгения Петровича Назарова по кораблю опять пронёсся тяжелый слух о том, что нам передышки не будет, и что мы скоро вновь отправимся в Северную Атлантику на БС…

Особо флагманский «мехмех» сокрушался и настаивал на том, что формулировки описания дефектов и ремонтных работ в дефектной ведомости должны быть понятны не только тем, кто их составлял, но и любому механику, слесарю, сварщику, наладчику, специалисту, которым предстоит выполнять ремонтные работы.

- Ваши «дефектовки» надо ещё расшифровывать! – ярился флагманский «мехмен». – А кто и когда это будет делать!?
- Да, есть такое, - признал нашу вину командир БПК «Свирепый». – Наши «корабелы» косноязычные и письменная речь у них хромает, но в основном всё понятно, а на местах мы всё покажем и расскажем.
- А потом, - сказал Евгений Петрович Назаров, - вы же знаете, фактическое содержание ремонтных работ определится в процессе работ. Мы же тоже плавали - знаем…

- От правильно и полно составленной дефектной ведомости зависит определение объёмов, количества и номенклатурная заявка на ремонтные работы и материалы, - пояснил флагманский «мехмен». – Кроме этого нужно учитывать объём предстоящих освидетельствований, то есть получение сертификатов качества и т.д.
- Да, знаю, - согласился командир корабля. – Будет ещё куча предписаний органов надзора, разных актов, протоколов, согласований…
- Вот-вот! Тут никакого здоровья на всё это не хватит, - удручённо сказал «мехмех» и они, чокнувшись, опрокинули по чашке чая с командиром нашего корабля.

Посещая боевые посты боевых частей корабля, я сам видел, как офицеры, мичманы , командиры отделений, групп и служб, старшины и матросы совместными усилиями составляли и оформляли: журналы учета технического состояния по заведованию; документы, содержащие требования к техническому состоянию оборудования: инструкции заводов-изготовителей, технические описания, чертежи и схемы, сведения о материалах, деталях и ЗИП; акты-предписания органов надзора; всякие требования, наставления и иные нормативные акты, а также дефектные и ремонтные ведомости послепоходового ремонта БПК «Бдительный».

Судьба распорядилась так, что мне пришлось брошюровать и переплетать дефектную сводную ведомость БПК «Свирепый», то есть всю эту кипу актов, ведомостей, протоколов, свидетельств, описаний и т.д. в единую книгу. При этом мне строго-настрого сказали, что вся книга и каждый её лист являются сверх секретным документом и что я, кроме переплётных работ, не должен ничего читать в этих документах.

Работая, я заметил, что некоторые документы были не прошиты, не пронумерованы, не скреплены печатью и сказал об этом присутствующему при этом офицеру БЧ-5. Тот связался по телефону с нашим «Механиком». Примчался командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Н. Силкин, начал сокрушаться, кричать, ругаться, но мы просто все вместе взяли, да привели все эти акты и документы в надлежащий порядок: я их прошил белыми суровыми нитками, заклеил листочками бумаги, сделал необходимые надписи о количестве прошитых и пронумерованных листов и даже воспроизвёл подписи некоторых ответственных лиц.

С печатью корабля срочно пришёл старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, который уже собирался покинуть наш корабль, и косясь на меня сердитым глазом, пропечатал все наши оформленные документы. Ещё сырую и объёмную книгу со сводной дефектно-ремонтной ведомостью БПК «Свирепый» торжественно унесли командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову. Все участники составления дефектной сводной ведомости БПК «Свирепый» для проведения послепоходового ремонта и освидетельствования были отмечены благодарностью командира корабля.

Все: командиры и офицеры боевых частей, мичманы, командиры отделений, групп и служб, старшины и матросы, словом, все, кто принимал непосредственное участие в составлении нашей дефектной сводной ведомости ходили счастливые, гордые и довольные, потому что с убытием командира корабля для дальнейшего продвижения этой ведомости, все надеялись на сход с корабля. Хотя бы на денёк...

Старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов тоже «намылился» сойти на берег, по слухам он готовился к учёбе в Высших специальных офицерских ордена Ленина классах Военно-Морского Флота – военном учебном заведении в системе переподготовки офицерских кадров Военно-Морского Флота – для занятия должности командира корабля. Мы все желали ему «счастливой дороги» и не хотели, чтобы он возвращался на БПК «Свирепый» его командиром…

Все надеялись, что на эти высшие специальные класс будет направлен командир БЧ-3 старший лейтенант Олег Анатольевич Белонин, которого все в экипаже БПК «Свирерпый» уважали и слушались. Мы хотели, чтобы он был нашим старпомом, но у него что-то и как-то «не срослось». Мы, личный состав экипажа срочной службы, переживали за Белонина, но уже как-то не так, как раньше…

В экипаже корабля после прихода БПК «Свирепый» с БС в базу что-то неуловимо, но резко изменилось. Мне показалось, что наше морское братство и боевое единство, которое было естественным и монолитным на БС, в море-океане, изменилось. Теперь всем мы больше были сами по себе; разделились на офицеров, мичманов и моряков срочной службы, стали больше индивидуальными, чем коллективными.

Нет, наш коллективизм и общее единство сохранялось и проявилось в авральном составлении дефектных ведомостей и в подготовке корабля к послепоходовому ремонту, но уже явно видно было, что началось брожение и движение в экипаже: многие хотели уйти в краткосрочный отпуск перед возможной новой БС; ДМБовские осенние годки готовились к ДМБ и постепенно «забили» на службу; годки и подгодки готовились к смене своих статусов, зримо и ощутимо начали бороться за власть, а молодые матросы сплошь уже считали себя твёрдо подгодками и неохотно соглашались на работы и службу в статусе салаг.

Назревал разброд и шатание…

Фотоиллюстрация из ДМБовского альбома Бориса Музраева: 18.10.1973 г. Балтийск. «Майские годки», отличники дефектовки корабля, первыми отпущенные в увольнение на берег в город Балтийск.
Верхний ряд слева направо:
Межелис Пятрлс Пятро старшина 2 статьи командир отделения гидроакустиков, даты службы 12.05.1971 - 06.05.1974;
Малыш Григорий Павлович старший радиометрист БИП, 17.05.1971 - 06.05.1974;
Проскурин Василий Александрович гидроакустик, 06.05.1971 - 06.05.1974;
Бабич Михаил Алексеевич командир отделения радиометристов артиллерийских, 12.05.1971 - 20.05.1974;
крайнего не помню.
Нижний ряд слева-направо:
Скачков Виктор Васильевич старшина 2 статьи командир отделения радиометристов штурманских, 12.05.1971 - 10.05.1974;
Музраев Борис Санджиевич командир отделения гидроакустиков, 18.05.1971 - 10.05.1974;
Юдашкин Григорий Борисович старшина 1 статьи инструктор РТС, 13.05.1971 - 06.05.1974.