Альтернативизм, новая парадигма в форме рассказа

АЛЬТЕРНАТИВИЗМ в искусстве — совокупность реалистических и нереалистических направлений в литературе и изобразительном искусстве 21 века. В основу альтернативизма легли исследования И. Ньютона, Н. Морозова, Х. Эверетта, М. Менского, Ю. Лебедева и др.
   Новая парадигма
Новая парадигма — определенный набор концепций или шаблонов мышления, включая теории, методы исследования, постулаты и стандарты, в соответствии с которыми осуществляются последующая творческая деятельность, включая философские построения, обощения и эксперименты в области литературы и искусства. Важный клад в создание новой парадигмы внесли А. Фоменко, Г. Иллиг, У. Топпер, Я. Кеслер, В. Иванов, Д. Калюжный, А. Жабинский, А. Синельников, А. Бушков и др.
Новая парадигма в искусстве — принятая художественным сообществом новая модель художественного творчества. Это то, что объединяет членов современного художественного сообщества и, наоборот, художественное сообщество состоит из людей, признающих парадигму альтернативизма в искусстве 21 века.
Альтернатива в переводе с латинского означает выбор одной из двух возможностей или другая(ие) возможность(и). Альтернативизм — это идеи, позиции, теории, взгляды, несовпадающие с господствующей точкой зрения в разных сферах человеческой деятельности. Это метод мирной борьбы с застоем в мыслях и действиях.
Художники-альтернативисты — это разведчики, посланные исследовать таинственный ландшафт искусства нашего века. Важный вклад в теорию и практику альтернативизма внес искусствовед и художник Александр Жабинский, а авторами пяти Манифестов альтернативизма стали А. Арсова, А. Мадекин, А. Жабинский, О. Киповская и Е. Троянская Третья.
   Конструктивный альтернативизм
Конструктивный альтернативизм — философская установка, сформулированная Дж. Келли в 20 веке, согласно которой реальность может интерпретироваться людьми множеством разных способов на основании «конструктивных альтернатив» (то есть различных точек зрения на реальность, индивидуальных моделей реальности).
   Альтернативная история
Альтернативная история — жанр фантастики, посвящённый изображению реальности, которая могла бы быть, если бы история в один из своих переломных моментов (точек бифуркации, или точек развилки) пошла по другому пути. К альтернативной истории можно отнести романы Дж. Оруэлла, Ф. Дика, Д. Кунца, Р. Харриса, С. Кинга, В. Набокова, В. Аксенова, М. Первухина, А. Лазарчука, В. Рыбакова, А. Громова, Г. Эрлиха и многих других.
   Нейропроза
Нейропроза (то же, что альтернативизм в прозе) — вид литературы, в котором для создания прозаического произведения используются нейронные сети в качестве основного или вспомогательного инструмента. Например, см. рассказы Нейро Пепперштейна 2022 г.
   Нейроживопись
Нейроживопись (то же, что альтернативизм в живописи) — вид изобразительного искусства, в котором определенную роль играют нейронные сети. Художник создает реалистическое или нереалистическое изображение красками на холсте или другой основе, используя примеры (эскизы), созданные нейросетями согласно промпту.
Промпт — запрос к нейросети с целью получить желаемое изображение или текст, набор правил, которые помогают художнику создавать эскизы (примеры, образцы) художественных произведений. Нейросети генерируют изображения на основе заданных параметров. Например, промпт может определять некоторые характеристики изображения, такие как цвет, форма и размер объектов, и помогает сосредоточиться на основных элементах произведения.
   Нейрографика
Нейрографика, нейроарт — творческий метод работы с подсознанием через принципы психологии и арт-терапии. В нейрографике используются простые геометрические фигуры (круг, треугольник, квадрат), волнистые линии или бесформенные пятна красок. Нейрографика знакомит с правилами рефлексии, помогает освоить альтернативные модели реальности, прийти к новой парадигме в искусстве. Например, см. абстрактные картины А.М. Жабинского 2007-2008 годов.

Основные принципы альтернативизма: 

   1. Множественность реальностей – Мир не единственен, существует бесконечное число альтернативных версий событий, временных линий и вселенных. 
   2. Критический выбор – Каждое решение, даже самое незначительное, может привести к радикально иным последствиям. 
   3. Отсутствие объективной истины – Нет единой «правильной» истории, реальность субъективна и зависит от наблюдателя. 
   4. Сосуществование альтернатив – Все возможные варианты событий где-то реализованы, даже если мы их не видим. 
   5. Свобода от детерминизма – Будущее не предопределено, человек всегда имеет выбор, даже если кажется, что его нет. 

Далее следует манифест альтернативизма в форме рассказа.
Автор – (группа) Тройка Треф

ТОТ, КТО СТУЧИТСЯ 

Двенадцать часов. Двенадцать патронов на столе. Двенадцать месяцев с тех пор, как мир перестал быть единственным. 
Дождь хлестал по стеклу, словно пытался пробиться внутрь. Я сидел с потухшей сигаретой в пальцах, наблюдая, как лужи на асфальте пожирают отражение фонаря. В комнате пахло сыростью и старыми книгами. 
В дверь постучали.
Тук, тук-тук.
Я вздрогнул. Полночь. В этом районе в такое время стучатся только те, кому не стоит открывать. 
— Кто там? — голос сорвался на хрип. 
— Открой. 
Густой, мой собственный голос, но… сдавленный, будто его пропустили через гравий. 
Я медленно поднялся, подошел к двери. Глазок был запотевшим, но силуэт угадывался четко — мое пальто, мои плечи, моя поза. На пороге стоял… я сам. 
Только лицо было не мое. На щеке — глубокий шрам. В глазах — что-то мертвое..
— Ты не должен был вернуться, — прошептал я. 
— Я не возвращался. Это ты ушел. 
Дверь дрогнула под тяжестью его ладони. 
— Не открывай! — Новый голос. Но тоже мой.
Я оглянулся назад. В углу, в кресле, которое секунду назад было пустым, сидел второй, в камуфляже. Тоже я. Но намного старше. Глаза — как два угля. 
— Он пришел за тобой, — сказал старик. — Если впустишь — мы все исчезнем.
— Черт… — я отпрянул. 
— Я это ты, – сказал он. — Только другой…
Я не поверил, рука сама потянулась к замку.    
— Входи, — сказал я, зная, что дверь заперта изнутри. 
— Не открывай, — раздался еще один голос за спиной. 
В углу комнаты стоял третий — тоже я, но в белом халате и очках, с легкой сединой в волосах. 
— Если ты откроешь ему, все изменится, — предупредил он. 
Стук повторился. Сильнее. Дверь затряслась в косяке. 
— Они врут! — закричал тот, за порогом. — Они уже проиграли! Ты хочешь кончить, как они?! 
Я заметался между ними. Кому верить? 
— Выбор есть всегда, — буркнул старик. — Даже если все варианты — плохие. 
Я схватился за дверную ручку. Ледяной металл обжег пальцы. 
— Не делай этого! — взревел старик, вскакивая. Его кожа начала трескаться, как высохшая глина. 
Я рванул дверь на себя. Пустота. 
Только ветер, дождь и… 
Тишина. 
Я обернулся. Кресло было пусто. Ни пыли, ни следов. В зеркале — мое отражение. Со шрамом на щеке. 
А за спиной… 
Тук-тук. 
Дождь стучит по подоконнику. В том же ритме, что и невидимый кулак в мою дверь. 
Удар. Стекло бокала разлетелось вдребезги от моего кулака. Виски смешалось с кровью, но боль была к месту — она напоминала, что я еще жив. 
Я замер. Полночь. Двенадцатый этаж. Кто-то стучится в мою дверь. 
— Кто там?! — голос сорвался на крик. 
Молчание. Потом мой собственный голос:
— Открой. Это важно. 
Зеркало вспыхнуло. Пистолет скользнул в ладонь сам. Я подошел к двери, взвел курок — и снова увидел в глазок себя.  Точнее, почти себя. 
Тот же рост, те же черты, но... одежда в грязи и крови. И  в з г л я д. Боже, этот взгляд — будто он прошел сквозь ад и тащил его за собой на цепях. 
— Ты умер в этом мире, — хрипло сказал мой двойник. — Здесь мой последний шанс. 
Я отвернулся от двери.
— Не слушай его. 
Там, где секунду назад была пустота, стоял тот, в белом халате. Я. 
Лицо в морщинах, а в руке... нож, черный от запекшейся крови. 
— Он врёт, — прошептал старик. — Он уже всех нас убил. 
Дверь с треском распахнулась сама.
Мой двойник шагнул внутрь. С пистолетом в руке. 
— Ты должен исчезнуть! — закричал он. 
Я выстрелил первым. Вспышка. Грохот.
Старик бросился между нами. Пуля вошла ему в грудь. Он ухмыльнулся, кровь стекала по зубам. 
— Теперь ты понял? 
И исчез. 
Двойник застыл. Его пистолет дрожал. 
— Нет... Нет! 
Я выстрелил еще раз. Он рассыпался, как пепел. 
Тишина. 
Я подошел к зеркалу. Там — моё отражение с шрамом через левый глаз. Черная кровь на рукаве. Монстр...
И… Зеркало — новая дверь.
Тук-тук. Новый я. Новый выбор…
Я стою над двумя трупами. Вижу бесконечный коридор с дверьми. Миллионы нас, убивающих друг друга. И Того, Кто Стучится — черную фигуру в конце коридора. 
Я целюсь. Выстрел.
Тишина.
— Кто там? — спрашиваю в сотый раз. 
— Ты знаешь, — отвечает голос. 
Я знаю. В разбитом обугленном зеркале вижу, как глаза показывают все мои возможные смерти. Шрам светится в темноте. Ручейки крови складываются в карту неизведанных дорог. 
Тук-тук-тук…Теперь я стучу в свою же дверь. 
Нет "настоящего" меня. Есть только…
Эпилог.
Они появились беззвучно.
Врач (белый халат, очки) сказал мне: 
— Ты мог спасать жизни. 
Солдат (камуфляж, шрамы вместо медалей) добавил: 
— Ты мог умереть героем…
Монстр в зеркале (у него моё лицо, но с длинными жёлтыми зубами): 
— Ты ещё станешь мной! 
Я смеюсь (мой смех трескается, как лёд): 
— Вы опоздали. Я — это вы все трое. 
Мы сидим в круге из лунного света. На полу.
— Бедняга, — плачет врач над моими ранами. 
Солдат кивает и молча чистит мой пистолет. 
— Не плачь, — монстр целует мне веки. 
Снова стук. 
— Это ко мне, — говорю я, открывая дверь в пустоту. 
На рассвете в моем доме нашли три трупа (один с пулей в голове, второй с ножом в груди, третий — без следов насилия) и дневник с последней записью: "Я был дверью. Теперь я стал стуком". 
Говорят, если в полнолуние приложить ухо к любой двери, можно услышать: тук-тук... 
Но это не я. Это ты. Это мы все. 
Дверь открыта... 

Это канонический альтернативистский рассказ.