Мысли под полонез Огинского

Историческая память народа  - это не книга памяти, и не справочник, в котором можно найти аналогии событиям и проблемам современности.
Как известно, на Западе Библию запрещали читать простым людям по причине трудности понимания её некоторых  мест.
Историю людям также дают в упрощённом и сокращённом виде, что, иногда, чревато её вольным или невольным извращением.
В исторической памяти  случаются  провалы и затмения.
Когда  В.Жириновский  обещал, что русские солдаты вымоют сапоги в Индийском  океане, мало кто вспомнил мечту  Л. Троцкого «вымыть копыта красных коней» в тёплых водах Индийского океана.
         Многие граждане России вопреки известной поговорке считают, что будущее не зависит от знаний о прошлом.
В годы учёбы чему-нибудь и как-нибудь многие спокойно разрешали себе забыть всё, что «проходили», сразу после  очередного  экзамена. 
Есть в памяти  события, которые могут пробуждать и гордость «за державу», и обиду за неё.
А может ли быть стыдно за исторические ошибки и преступления?
Хорошо ли припоминать своей стране то, что её «не красит»?
Или надо отвернуться и закрыть глаза, чтобы не видеть «наготы» отечества?
               Время от времени  некоторые тайны прошлого открываются во всей их неприглядности.
Есть и такие исторические факты, которых никто не скрывал. 
Но отношение к ним меняется в зависимости от политического курса власти. Меняется курс – меняются и  критерии оценки событий. 
В Ветхом Завете можно найти оправдания убийствам не только отдельных людей, но и целых народов. Чему же удивляться, когда убийцы подбадривают себя словами «С нами Бог».
         
Не может не пробуждать вопросов то, как Россия «прирастала» землями. Если в дохристианском своём возрасте страна, по сути, иногда разбойничала, то после крещения она пыталась быть и «заступницей христиан», и «светом просвещения язычников», и «старшим братом» всех славян.
          Сегодня памятники историческим деятелям и событиям не всегда являются выражением почтения к ним. Возникали даже дискуссии на тему: можно ли   оставлять памятники некоторым политикам и, например, прославленным работникам ЧК?
Памятник Е.Пугачёву в России – это исторический памятник или дань почтения и благодарности?
Казнь Пугачёва – это справедливое возмездие или преступление «царизма»? 

Полонез Огинского – это тоже в некотором роде памятник.
Судьба композитора Огинского  тесно связана с историей борьбы  Польши за независимость.
На собственные деньги он организовал  вооруженный отряд, который вёл партизанскую войну против российских «оккупантов».
Историки пишут, что восстание было подлинно народным.
Но известен и такой факт,  что предводитель восстания Т.Костюшко  объявил насильственную мобилизацию крестьян, которых  под угрозой смерти «забирали в повстанческие шайки, давали в руки косы и заставляли идти в бой». У принуждения к патриотизму, оказывается, древняя история.
В отношении русских и православных Костюшко  предлагал поступать жёстко:  «Приучать их надо к польскому языку, пусть по-польски все их службы будут. Со временем дух польский в них войдёт».
Поднимали дух повстанцев и показательные казни  сторонников  примирения с Россией.
Восстание, как и всякую революцию, делали не в белых перчатках:
« русских… резали прямо в постелях, на улицах по дороге в церковь и даже у алтаря».
Подавление восстание было не менее жестоким:
«И мы о камни падших стен
 Младенцев   Праги  избивали»  - писал А.С.Пушкин.
           Историк Ключевский пишет, что для «поддержания свободы и независимости» Польши Россия поставила на границе 30 тысяч русского  войска и держала наготове ещё 50 000.
Политика «русификации» не стыдилась  принудительного  присоединения католиков и протестантов к православию.
Ключевский осмелился написать:
«Может быть, чтобы избегнуть вражды с народом, следовало сохранить его государство».       
           Именно так  потом  СССР  поступал   с народами, образующими «историческую общность советского народа»: республики имели свою территорию и власть, но «живая народная сила»  ненависти к России  ждала своего часа.
         …После  нескольких «разделов»  между Россией и союзниками  Польша, как государство, надолго перестала существовать.
Часть славянского мира руками России была принесена в жертву её неславянским союзникам. Во имя чего?
 
Не случайно Россию в дореволюционные годы  называли жандармом Европы:  «прирастание» чужими землями слишком напоминает обыкновенную колонизацию.
«Мирное проникновение»  и «принуждение к миру»   были частью внешней политики.
В начале 20 века Россия в содружестве с США и Японией пыталась получить долю и от раздела Китая. 
 Советская  власть провозгласила свой курс внешней политики:
«Чтобы уничтожить опасность иностранной капиталистической интервенции, нужно уничтожить капиталистическое окружение». 
«Поддержка»  революции в других странах стала задачей СССР на долгие годы.  Позднее эта задача называлась помощью слаборазвитым странам.
     Первым камнем преткновения, о который сильно ударилась идея экспорта революции, стала Польша.
Поначалу всё шло по плану: было назначено «советское польское правительство». Ленин уже  мечтал «поощрить революцию в Италии, …советизировать Чехию и Румынию…».
Но расчёт на «мирное проникновение» не оправдался. А военное «принуждение к миру» закончилось тяжёлым поражением Красной Армии.  Российская республика  обязалась выплатить Польше репарации.
При разборе ошибок на съезде РКП(б) впервые появилась директива: «это не должно попасть в печать». Было стыдно за ошибки или боялись обнаружить свою сущность?
 Возможно,  традиция святой патриотической лжи началась ещё раньше.
Но с этого момента государственное лицемерие стало расцветать пышным цветом. В печать сегодня попадает  многое из того, что пытались скрывать.
Означает ли это покаяние и разворот власти в сторону  гласности?
Попытки «уничтожить капиталистическое окружение» не прекращались.
Но тактика изменилась.
В 1926 году Советская «помощь» участникам забастовки в Англии обернулась международным скандалом:  СССР был пойман за руку при попытке «вмешательства» в чужие государственные дела.
             Штурм дворца президента Афганистана в конце 20 века стал особенно наглядной картиной методов принуждения к братским отношениям.
Кровавое воскресенье и попа Гапона поминают лихом. А расстрела своего народа в Новочеркасске накануне обещанного коммунизма будто и не было.
       В наши дни тезис о «враждебности капиталистического окружения» заявил о себе с новой силой. Запад даёт поводы опасаться его коварства.
Но было бы историческим беспамятством считать, что Россия во все века была и остаётся идеалом миролюбия и уважения чужих суверенитетов.
Чувство справедливости граждан иногда противится рассуждениям  политиков, оправдывающих превентивные насилия благородными целями самообороны или заступничества.
Ещё недавно доверие власти народ оправдывал тезисом: «Лишь бы не было войны». Теперь люди склонны ей доверять не только под лозунгом «Лишь бы не было хуже». - Часто и громко звучит: «Можем повторить».
         Патриотические чувства граждан страны формируют такими доводами и средствами, за которыми чувствуется что-то такое, о чём в прошлом веке власти говорили:  «это не должно попасть в печать».
Россия признала за собой обязанность выплаты внешнего долга СССР.
Но не признала необходимости осуждения некоторых эпизодов внешней политики прошлых лет. И даже остаётся верной некоторым её традициям, которые вызывают отвращение не только во всём мире, но и у граждан страны.
           Полонез Огинского в наши дни исполняют не часто. Если он и звучит, то никто не вспоминает о том, почему он называется ещё и «Прощанием с родиной».  И надо отметить, что в ту эпоху власть России обходилась с иностранными возмутителями протестов удивительно милостиво, особенно в сравнении с приговорами своим соотечественникам.
        Допустим,  есть в истории нашей страны такие страницы, которых надо стыдиться. А какое практическое значение имел бы этот стыд?
Будет ли польза  от того, что по каким-то календарным дням  люди вспоминали бы события, оскорбляющие их чувство справедливости, и говорили: «Это не должно повториться!»?
Для чего нужно  поддерживать бдительность и трезвость гражданского чувства?
Разве зависела когда-нибудь политика России от того, как  народ представляет себе её благо?
Народу в общественном организме остаётся только роль беспрекословного исполнителя приказов.
Публичное выражение недоверия власти  считается преступлением и посягательством на устои государства. И это, с одной стороны,  справедливо: никто не должен браться за дело, для которого у него нет достаточных сил и навыков.       
Но разве разумно и справедливо суеверие в непогрешимость власти? 
Тех иностранцев, которые признаются  в нелюбви к России, у нас называют врагами без всяких оговорок, без всяких попыток признать  долю правды в их обвинениях.
Есть попытки утверждать, что Россия сегодня продолжает славное  дело наших предков по укреплению могущества страны.
Не беда, когда тех, кто пытается этому чем-то возразить, поправляют.
Беда,  когда людей лишают права голоса,  боясь  разбудить народ от гипноза фанатичной лояльности.