606 Опа на! ПЛ! 14 октября 1973 года

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

606. «Опа на! ПЛ!». 14 октября 1973 года.

Сводка погоды: Воскресенье 14 октября 1973 года. Балтийское море Гданьский залив. Метеостанция: ПНР (Польша), Хель (сев.). Географические координаты: 54.600, 18.817. Первое наблюдение: 01.07.1955. Последнее наблюдение: 31.12.2022. Максимальная температура воздуха 7.0°С, средняя температура воздуха 4.4°С, минимальная температура воздуха 2.0°С. По ощущениям эффективная температура воздуха -0.8°С. Без осадков. Скорость ветра 6 м/с (4 балла по шкале Бофорта). Волнение умеренное, невысокие волны с барашками.

На переходе из Проливной зоны в западную часть Балтийского моря традиционно все противолодочные корабли, завершающие БС (боевую службу), должны провести поиск подводной лодки, чтобы доказать свою готовность выполнить задачи по предназначению. Как правило, такой поиск подводной лодки осуществляется по вызову, то есть по приказу командования ДКБФ.

Однако ещё до получения такого приказа наши гидроакустики РТС неожиданно обнаружили в море по нашему курсу неизвестную подводную лодку. Вот тогда-то по кораблю впервые прозвучало и стало на некоторое время модным выражение кого-то из акустиков: «Опа на!».

Восклицание или выражение «Опа!» практически естественное, обычное, инстинктивное. Тогда, в 1973 году, ни я, ни кто-то из моих друзей-годков, возможно, некто из офицеров и мичманов экипажа нашего корабля не знал и даже не задумывался, откуда и когда к нам в наш русский разговорный язык пришло или появилось это выражение – опа.

Только сейчас, спустя 50 лет после того памятного дня на первой БС (боевой службе) БПК «Свирепый», я знаю или понимаю возможное происхождение этого обиходного и популярного выражения, причём у разных народов, населяющих огромную территорию Северной Африки и Восточного Средиземноморья...

Вероятнее всего, восклицание «Опа!» возникло из возгласов матерей детёнышей, которые дрыгали ножками, пытались на руках родителей оттолкнуться ножками от твёрдой поверхности земли или пробовали подскакивать, подпрыгивать. При этом родители, вероятнее всего, издавали такие звуки-возгласы: «Оп! Оп!».

Такое предположение обосновано на том, что у большинства народов, использующих восклицание «Оп!», связано с танцами, прыжками, подскоками, прыгучими движениями. При этом оно означает
удивление, радость, восторг, изумление, инстинктивную реакцию на неожиданность, неожиданный поворот событий, на нежданное коленце, которое выплясывает судьба…

Вот точно такое же отношение к неожиданно обнаруженной нами подводной лодке возникло у нас у всех, когда мы радостно и нетерпеливо стремились с на свою базу в Балтийск, на Большую землю, на Родину. Это неожиданное и естественное восклицание акустика «Опа!» для нас тоже было сначала радостным и восторженным. При этом добавка к нему частицы «на» была ещё более восхитительным и понятным нам, военным морякам, львиную долю языка общения которых, составляли слова и выражения великого и могучего русского народного «материнского» языка.

«На» на нашем флотском русском материнском языке означало знаковый посыл кого-то или чего-то на что-то или куда-то. Самый безобидный такой посыл звучал так: «На фик!», или «На фига!», или «нафига» в разных вариантах. В основе смысла этой приставки «на», вероятно, была суть изумлённого русского выражения-восклицания: «Это надо же?!» или «Вот это, да!», или «Да иди ты!», или ныне модного американского возгласа «Вау!».

Эта прибавка-добавка «на» к словам и выражениям в нашем флотском языке и общении сама по себе кратко дополняла смыслом такие краткие слова-выражения-понятия: «Хрен знает что на»», «Валить отсюда на», «Крыша поехала на», «По ушам ездить на», «В гробу видал на», «Ежу понятно на», «Тупая башка на», «Мама не горюй на», «Как пить дать на», «На понт берёшь на», «К чёртовой бабушке на», «Или дурака валять на», «Замять для ясности на», «Раскатать губу на», «Права качать на», «Ещё не хватало на», «Прошла любовь на», «Держи карман шире на», «За базаром следи на», «Конь в пальто на», «Иди на фиг на».

Считается, что слово-понятие «опа» происходит из греческого языка, что оно обозначает особый элемент народного греческого танца, когда танцоры встают на носки, взмахивают вверх руками и восклицают «Опа!» (с ударением на «о»). Таким образом, восклицание «Опа!» сродни возгласам: «О!», «Оп!», «Гоп!», «Опа-па!», «Опаньки!» и «Оле!», «Оле! Оле-оле-оле!».

Кстати, слово-понятие «па» (фр. pas — шаг) — это термин, используемый в балете и бальном танце, обозначающий «танцевальный шаг — отдельное танцевальное ритмическое движение с определённой постановкой ног». В общепринятом сознании «па» - это «любое танцевальное движение», особенно в классических народных танцах. Недаром в русском танце понятию «па» соответствуют понятия «выступка», «проходка» и существует выражение: «Выступает будто пава», то есть как особая красавица с величавой гордой осанкой и плавной походкой (пава – самка павлина так ходит).

В нашем случае восклицание гидроакустика в момент обнаружения отчётливо классифицируемых шумов, типичных для подводных лодок, означало кучу разных эмоций, причём выраженных одномоментно. Это было и выражение неожиданности, внезапности и изумления; радости и величавой гордости открытия; оценка крутого поворота в нашей судьбе корабля, спешащего на в базу на встречу с встречающими; сильного удивления и восторга; неожидаемого события или ситуации; профессиональной мгновенной реакции на происходящее. При этом добавка «на» означала возглас: «Ну, надо же?!» или «На кой нам это надо?!».

Для командования нашего корабля этот возглас гидроакустика «Опа на!» сначала, в первое мгновение, означало его ненужную инициативу, высовывание из порядка, из строя, из нормального течения событий. После этого возгласа всё круто и мгновенно изменилось, повернулось, взбрыкнуло, «встало на попа», потому что после уточнения сигналов ГАС и надёжного контакта с неизвестной ПЛ прозвучал привычный и надоевший всем сигнал боевой тревоги и начало мероприятий противолодочной обороны корабля. Хрен его знает, что это была за лодка и зачем она нам попалась на нашем пути домой?..

Вот так возглас «Опа на!» стал на нашем корабле выражением удивления, неожиданности, удовольствия, веселья и неудовольствия и досады одновременно. Этот возглас «Опа на!» отныне ассоциировался с внезапными, неожиданными событиями, действиями или поступками и приобрёл широкую популярность и стал часто использоваться в разговорной речи по разным поводам. Это выражение «Опа на!» стало неотъемлемой частью нашей корабельной речи и использовалось для выражения положительных и отрицательных эмоций, но, прежде всего, для юмора, для веселья, для смягчения возникшего негативного эффекта в разных ситуациях.

Теперь, когда мы узнавали что-либо неожиданное или необычайное, мы недоверчиво и удивлённо восклицали: «Опа на!»; то же самое мы восклицали, когда надо было пошутить, пошалить, проявить некоторую юморную игривость или дать оценку чему-то забавному. Так же мы говорили, когда выражали нашу неуверенность, смущение или неловкость, замешательство, озадаченность, растерянность, стеснение, сомнение, конфуз или неудобство. Но чаще всего мы говорили «Опа на!» когда выражали радость и восторг, что-то приятное и весёлое, юморное, комедийное или неожиданно шокирующее.

Вот таким комедийно-шокирующим был гидроакустический контакт БПК «Свирепый» с неизвестной подводной лодкой, находящейся в подводном положении в западном районе Балтийского моря на пути нашего возвращения домой. Это было смешно и печально одновременно, потому что этот сигнал от ПЛ означал, что где-то там, в глубине моря, находится чья-то подводная лодка, способная неожиданно напасть на нас, пустить в нас торпеду неизвестно откуда и «поставить жирную маслянистую точку» в нашей первой БС (боевой службе). Вот уж действительно: «Опа на!»…

Неожиданную тревогу развеял, как ни странно, приказ, переданный по радио из штаба нашего соединения: «Найти и установить контакт с подводной лодкой». Нас вызвали на поиск подводной лодки, и это означало традиционное испытание для возвращающегося с БС противолодочного корабля. Нам навстречу выслали какую-то ПЛ, вероятнее всего нашу, советскую, из 22-й Бригады ПЛ 37-й Краснознамённой дивизии ПЛ ДКБФ, базирующейся на ВМБ Лиепая (Либава). Это было уже легче, но и тяжелее одновременно…

Дело в том, что наша походная задача – как можно быстрее дойти до ВМБ Балтийск и встать к своему причалу, где нас уже ждали наши командиры, родные и близкие – резко изменилась. Теперь перед нами появились задачи кораблевождения при ведении противолодочных действий, в частности: выбор способа поиска ПЛ по вызову или по вероятному курсу, конкретное обнаружение ПЛ, слежение за ней и «уничтожение» этой ПЛ. Нам, идущим к завершению БС и вусмерть уставшим, эти задачи встали «поперёк горла». Вот почему гидроакустик РТС, обнаруживший и классифицировавший шумы ПЛ, добавил к возгласу «Опа!» приставку «на»…

Если бы нас было несколько противолодочных кораблей, то нам было бы несравнимо легче, но пока мы были одни, поэтому нам всем, всему экипажу БПК «Свирепый» пришлось поднапрячься. Особую тяжесть выполнения задачи поиска и слежения за ПЛ действующие правила противолодочной борьбы возлагали на штурмана, штурманскую БЧ-1, на гидроакустиков РТС и сигнальщиков-наблюдателей БЧ-4. Однако, судя по настроению матросов и старшин во время обеда, личный состав экипажа БПК «Свирепый» принял это сообщение об обнаружении «неизвестной» ПЛ как вызов, как соревнование, как игру…

БПК «Свирепый» был сконструирован и построен, оснащён и вооружён специально для поиска и уничтожения ПЛ противника, поэтому мы во что бы то ни стало обязаны и должны были победить, то есть найти, обнаружить и надёжно установить контакт с этой «неизвестной» ПЛ. Между прочих эта ПЛ имела противоположную боевую задачу: найти и обнаружить нас, следить за нами, выйти на кур с торпедной атаки и «уничтожить» нас. Так что, кроме реальных выстрелов противолодочными и противокорабельными торпедами, всё было по-настоящему, всерьёз.

Конечно же, я, матрос-рулевой БЧ-1 срочной службы, не знал и не мог знать всех требований Правил штурманской службы и штурманской подготовки на кораблях ВМФ (ПШСШП ВМФ), Правил штурманской подготовки надводных кораблей (ПШП НК) и Тактического руководства по боевой деятельности противолодочных кораблей (ТР ПЛК-??). Однако, находясь на своём боевом посту визуального разведчика, я невольно становился свидетелем и очевидцем разговоров, обменов мнениями и действий командования БПК «Свирепый», командиров боевых частей и служб, вахтенных офицеров, слышал их разговоры, передачи сообщений по средствам связи, команды и приказы.

Сейчас, на основании открытых источников и по прошествии большого количества лет (50 лет прошло с той первой боевой службы БПК «Свирепый» в июле-октябре 1973 года), мне относительно полно известно о том, что, как и почему мы делали тогда в Балтийском море во время поиска и слежения за, якобы, неизвестной подводной лодкой. Согласно указанным руководящим документам мы должны были обеспечить:
- навигационно-тактические расчёты при поиске, слежении и «уничтожении» подводной лодки;
- навигационную безопасность плавания нашего корабля;
- ведение боевой прокладки посредством БИП и БИУС БПК «Свирепый».

Мой друг-годок старший радиометрист БИП РТС Вячеслав Михайлович Евдокимов очень гордился тем, что был чуть ли не самым главным на боевом информационном посту (БМП) и тем, что знал обо всём, что творится вокруг корабля. Я видел всё, что творилось вокруг корабля, а Славка – знал, что творится на корабле. Вот в чём была между нами разница…

Как только прозвенел сигал боевой тревоги (хотя состояние боевой тревоги №1 уже многие недели и месяцы не прекращалось) и было объявлено об обнаружении неизвестной ПЛ, по приказу командира БПК «Свирепый» капитана 3 ранга Е.П. Назарова был сформирован корабельный противолодочный расчёт (КПР), в который вошли: командир корабля; старший помощник командира корабля; командиры БЧ-1, БЧ-3, РТС; операторы БИП; гидроакустики, рулевые БЧ-1 и сигнальщики-наблюдатели БЧ-4. Обязанности каждого члена КПР определялись боевыми специальными книжками (инструкциями) и соответствующими руководящими документами. Я сам слышал как на ГКП (главном командном пункте) изредка зачитывались положения из этих документов.

Конечно, ближе всего и понятнее мне были обязанности командира штурманской БЧ-1 старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова, который в этой ситуации проявил, надо отдать должное, великолепные профессиональные качества штурмана. Геннадий Фёдорович немедленно организовал изучение района предстоящих боевых действий по поиску, обнаружению и слежению за «неизвестной» ПЛ.

Все наши «штурманцы» под непосредственным руководством командира отделения рулевых старшины 2 статьи Анатолия Телешева достали нужные карты, лоции, справочники, извещения и таблицы, помогали Геннадию Фёдоровичу точно и непрерывно вырабатывать навигационные и гидрометеорологические данные, необходимые для поиска ПЛ и боевого применения противолодочного оружия корабля. Я видел, с каким напряжением они все работали и немного завидовал им, хотел и желал включиться в эту работу, помочь ребятам.

Геннадий Фёдорович Печкуров постоянно «носился» по штурманской рубке, ходовому мостику, по ГКП и взаимодействовал с командными пунктами (КП) и боевыми постами (БП) других БЧ и служб, входящих в КПР. Главное, он готовил предложения для решений командира корабля на выполнение поставленных нашему кораблю боевых задач. Одновременно, в БЧ-1 велась подготовка и корректура необходимых карт и пособий, проверка и подготовка технических средств кораблевождения к их эффективному использованию. Вот тут-то я и пригодился, так как по моему боевому расписанию рулевого с боевым номером 1-5-11 моим боевым постом было румпельное отделение, запасной пост рулевого, штурвал и рулевая машина.

Опять мне пришлось вместе с маслопупом из БЧ-5 бежать по внутренним коридорам на открытую палубу юта, ключом Толи Телешева отпирать висячий замок на люке в румпельное отделение, с огромными усилиями вдвоем с маслопупом отдирать прикипевшую резиновую прокладку под крышкой люка, спускаться по вертикальному трапу в жаркую маслянистую атмосферу румпельного отделения и проводить полный ППО рулевой и рулевого оборудования. Всё работало отлично и мы с удовольствием рапортовали о результатах нашей проверки и проворачивания машин и механизмов в ПЭЖ БЧ-5, на БИП ГКП и вахтенному офицеру на ходовой мостик. Через несколько минут ожидания нам было приказано всё привести в походное состояние, «замелить» резиновую прокладку на люке, надёжно закрыть на все задрайки и запереть люк в румпельное отделение на висячий амбарный замок. Что мы и сделали…

Пока мы с маслопупом аврально занимались ППО в румпельном отделении командир БЧ-1, вахтенный офицер, командир БЧ-4 лейтенант Андрей Степанович Дробот и командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров подали в штаб нашего соединения заявку в гидрографическую службу ДКБФ на навигационно-гидрографическое и гидрометеорологическое обеспечение нашего поиска ПЛ. При этом штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров вместе с вахтенным офицером оперативно и азартно вёл навигационную и боевую прокладку курса корабля. В навигационно-тактических расчётах при поиске ПЛ ему помогали старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов.

Позже такую же учебно-боевую задачу - вести навигационно-тактические расчёты курса и маневров корабля - получили от командира БПК «Свирепый» другие наши молодые офицеры, которые на БС несли ходовую вахту на мостике. Все, кто входил в состав КПР, «крутились как белки в колесе» и крутились «по-чёрному», «в поте лица». Так уважительно комментировали все, кто на ГКП со стороны наблюдал за происходящим…

При ведении навигационной и боевой прокладки штурман старший лейтенант Г.Ф. Печкуров предлагал старпому и командиру корабля варианты вида и способа поиска ПЛ, участвовал в классификации цели (ПЛ), вместе с БИП РТС готовил данные для оценки безопасности нашего корабля от поражения торпедами ПЛ, выполнял гидрометеорологические наблюдения, в том числе замеры распределения температуры воды по глубине моря; это необходимо для повышения эффективности использования ГАС (гидроакустических станций) нашего корабля.

Когда из штаба с «Большой земли» пришёл приказ найти в Балтийском море ПЛ, все в составе командования, да и личного состава экипажа БПК «Свирепый», понимали либо догадывались, что это наша советская ПЛ, что это проверочное задание, что нас проверяют на боеготовность и «вшивость», то есть испытание на честность, порядочность, усталость, на наше отношение к БС (боевой службе), к приказу, к боевой задаче. Я об этом так и сказал в столовой личного состава за обедом и по кораблю в качестве слуха пронеслась весть о том, что нас «испытывают на прочность» - ребята просто «горели» азартом охоты на эту «неизвестную» ПЛ…

Сначала общий интерес к поиску ПЛ был огромен, но невидная большинству личного состава расчётная навигационная работа КПР (корабельного противолодочного расчёта) быстро понизила «градус интереса» и тогда матросы и старшины, свободные от вахт переключились на визуальное обнаружение перископа этой ПЛ, страстно желая сделать это первыми, быстрее сигнальщиков-наблюдателей БЧ-4. Эх, ребята, ребята! Они ещё не знали, что это только «сказка быстро сказывается»…

Вообще-то, по правилам поиск подводных лодок проводится с задачей их обнаружения и последующего слежения за ними или уничтожения. Как правило, эту задачу выполняют группа противолодочных кораблей (корабельная поисково-ударная группа, КПУГ). Действуют они по обстановке в выделенном морском районе и строго по требованиям тактических руководств. При этом на основе анализа и оценки гидрологических условий в районе поиска ПЛ выбираются соответствующие средства: корабельные ГАС или БУГАС (буксируемые ГАС), определяется вид поиска, поисковый строй и способ поиска ПЛ.

При виде поиска ПЛ «по вызову» (как в нашем случае) применяется способы поиска: «Гребёнка» и «Спираль в секторе». При виде поиска ПЛ «на вероятном курсе» («в заданной полосе морского района») применяются способы поиска: «На стопе», «Линейное патрулирование», «Перекрёстное патрулирование», «Одного галса», «Патрулирование  в строю фронта». При виде поиска ПЛ в морском районе применяются способы поиска: «Гребёнка-П», «Сдвиг» и «Зигзаг-П».

Поиск по вызову проводится тогда, когда известно примерное местонахождение ПЛ на определённый момент времени. При этом противолодочный корабль обследует водную среду района возможного местонахождения ПЛ. Я слышал рассуждения нашего старпома и штурмана по обоснованию этого способа обнаружения ПЛ…

- Допустим, - рассуждал старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, - что контакт с подводной лодкой мы установили вот в этой исходной точке с координатами … и ПЛ о своём обнаружении пока ничего не знает. Тогда можно предполагать, что ПЛ продолжает следовать постоянным или переменными курсами и скоростями.
- Это вряд ли, - по привычке шмыгая носом и не замечая этого, загнусавил штурман старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. – Реальнее, что ПЛ засекла наши сонары и маневрирует, отклоняясь в сторону от нашего местонахождения.
- Что вы предлагаете? – нетерпеливо спросил наш командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров со своего командирского кресла. – Что будем делать?
- Курса не менять, галса не менять, а идти дальше, ориентируясь на мощности сигнала ГАС, - предложил Геннадий Фёдорович Печкуров. – Иначе она (ПЛ) может войти уже в пройденную нами площадь морского района.
- Если сигнал будет меняться или пропадёт, - добавил Николай Валерианович Протопопов, - то повернём немного назад и пройдём район другим галсом.
- Да, - подытожил Евгений Петрович Назаров. – Мельтешить и суетиться не будем. Определите границы района и прикажите акустикам слушать внимательнее…

- Эх, если бы мы были не одни, - посетовал старпом, - мы бы её сейчас «гребёнкой» причесали…
- «Если бы да кабы, да во рту росли грибы, тогда и на работу не надо было бы», - тут же откликнулся командир БПК «Свирепый».
- Вахтенный! Чередовать ход корабля со «стопа» на «малый» с последующим переходом на «средний» или «полный» при смене галсов поиска ПЛ! – приказал командир корабля вахтенному офицеру, старпому и штурману.
- Есть чередовать ход корабля со стопа на малый, средний и полный при смене галсов! – репетовал приказ вахтенный офицер, старпом и штурман почти в унисон и хором.

Чтобы «гребёнкой» прочёсывать район поиска ПЛ, нужно много противолодочных кораблей. БПК «Свирепый» был один, и мы вынуждены были вести поиск в месте наиболее вероятного нахождения подводной лодки. При этом рассчитывался вероятный сектор курсов и район галсов ПЛ, потому что она, вероятнее всего, уклонялась от встречи с нами, поэтому Геннадий Петрович Печкуров в согласии со старпомом предложил «план Б» - поиск ПЛ способом «спираль в секторе», то есть кружить в районе поиска, постепенно расширяя круги.

- Сколько времени прошло с момента обнаружение и пропажи ПЛ, - вслух задал вопрос командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров.
- Один час! – громко ответил вахтенный офицер, заглянув в свой вахтенный журнал-блокнот, который назывался по-нашему «поминальник».
- Значит, - рассудил командир корабля, - от настоящего времени до времени получения последней информации о подводной лодке, то есть время запаздывания не превышает двух часов, что по руководству поиска ПЛ позволяет нам искать её способом «гребёнка».

- Геннадий Фёдорович, - позвал штурмана командир корабля. – Нанесите ка на карту вероятное место подводной лодки на момент потери с ней контакта и нашего корабля на момент начала нашего развёртывания в строй поиска способом «гребёнка».
- Есть нанести на карту место нахождения ПЛ и нашего корабля! - тут же ответил Г.Ф. Печкуров и добавил. - Я уже это сделал…
- Хорошо, - сказал Е.П. Назаров. – Теперь надо решить, куда пойдёт от нас лодка? В какую сторону от нас и куда: влево-вперёд, вправо-вперёд, назад или влево-назад, или вправо-назад? Ваши соображения, товарищи офицеры?

- Были бы мы, хотя бы вдвоём ещё с каким кораблём, - с досадой сказал старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, - мы бы её зажали в клещи и быстренько обнаружили…
- Мы одни, Николай Валерианович, - тоже с досадой сказал Е.П. Назаров. – Не теряйте времени. Предлагайте, что нам делать?
- Я предлагаю заложить спираль диаметром в две мили вокруг предполагаемого места нахождения ПЛ и попытаться её обнаружить, - предложил старпом.
- Ваше мнение, Геннадий Фёдорович? – спросил командир корабля старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова.
- Я предлагаю действовать по теории, по НПК-69, - нерешительно и гнусаво ответил Г.Ф. Печкуров. – По наставлению боевой деятельности противолодочным кораблям и тактическому руководству по боевой деятельности противолодочным кораблям – ТР ПЛК.
- А я предлагаю вам, товарищи офицеры, порассуждать, подумать, рассчитать наш боевой курс и обнаружить эту ПЛ! – резко и строго рявкнул командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров.

Все присутствующие на ходовом мостике офицеры невольно подтянулись, расправили плечи, встали по стойке «смирно» и даже вялый матрос-рулевой за штурвалом тоже выпрямился и встал «свечкой». На своём месте визуального разведчика с права от командирского кресла я сделал шаг вправо и спрятался за наш корабельный бинокулярный перископический визир ВБП-451М, чтобы меня не видели старпом, штурман и вахтенный офицер...

- Где нам попалась это, якобы, неизвестная подводная лодка? – резко спросил офицеров командир корабля. – В каком районе Балтийского моря?
- На траверзе острова Рюген, - ответил штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. – Сразу, как только мы вошли в границы юго-западной Балтики.
- А по какому маршруту мы всё время шли?
- Известно по какому, - вставил свои «15 копеек» старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов. - По разрешённому международному пути следования судов и кораблей в Балтийском море.
- Верно, - согласился Е.П. Назаров. – А почему эта «неизвестная» ПЛ встретилась нам по дороге? Почему она «засветилась» нам в шумах других судов на этом маршруте? Почему нам пришёл приказ найти эту ПЛ «по вызову», то есть сразу, как только она нам подставилась?

Все присутствующие на ходовом мостике молчали…

- Эта ПЛ, - с откровенной досадой сказал Евгений Петрович Назаров, - никакая не «неизвестная», а наша, советская, и выслана она нам навстречу для проверки нашей боеспособности. Вот почему она нам подставилась, чтобы мы её услышали.
- А теперь она будет от нас бегать, вилять, ускользать, а мы обязаны её найти во что бы то ни стало. Ясно?!
- Теперь нам надо определить, куда эта наша ПЛ может от нас ускользнуть? – сказал уже мирным голосом командир БПК «Свирепый». – Как вы думаете, куда?

- Если это наша ПЛ и она нам дана для нашей проверки, - гнусаво сказал Г.Ф. Печкуров, - то она вряд ли пойдёт навстречу нам, в гущу судов на «столбовой дороге». Она либо пойдёт назад, в открытое море, в район Гданьского залива, поближе к нашим базам, либо вправо к берегам ФРГ, либо влево к берегам датского острова Борнхольм.
- В любом случае эта ПЛ не будет входить в чужие территориальные воды, поэтому «коридор» её поиска сужается, - добавил Н.В. Протопопов. – Вероятнее всего она пойдёт назад, прочь от нас и в открытое море.
- Причём будет маскироваться шумами судов идущих в сторону Калининграда, как вы говорите, на «столбовой дороге», - согласился Е.П. Назаров.

- Мы одни, - сказал Евгений Петрович Назаров. – Поэтому я предлагаю не крутиться спиралью в одном месте района поиска, а идти «гребёнкой», но не совсем по теории, а настоящей «гребёнкой», то есть большими зубцами по общему направлению вероятного движения ПЛ.
- Геннадий Фёдорович, - приказал командир корабля штурману. – Рассчитайте курс корабля широкими зубцами влево-вправо, скажем, по 2-3 мили от общего направления на Ост.
- Николай Валерианович, - попросил командир корабля старпома. – Передайте акустикам, что первый, кто обнаружит эту ПЛ получит 10 суток отпуска с выездом на родину.
- Есть, есть! – почти в унисон ответили штурман и старпом.

Всё, решение командиром БПК «Свирепый» было принято. Все забегали, завертелись, задвигались, зашевелились. Я тоже, наудачу, запустил в работу визир ВБП-451М и начал тщательно осматривать гладь моря по горизонту и вблизи. Конечно, визуально увидеть ПЛ в подводном положении практически невозможно, но очень хотелось…

Дело в том, что существующими в 70-е годы XX века противолодочными поисковыми средствами обнаружить в толще морской воды, подверженной разным явлениям, связанным с солёностью и плотностью воды, подводными течениями и волнением моря, очень и очень трудно. Вероятность обнаружения надводными противолодочными кораблями ПЛ в подводном положении по теории равнялась всего от 0,01 до 0,05 (если попроще, то от 1 до 5 процентов из 100% гарантированного обнаружения ПЛ).

Если для поиска использовались специальные поисково-ударные противолодочные вертолёты, то вероятность обнаружения ПЛ в подводном положении увеличивалась до 0,1, то есть до 10%. Если для поиска ПЛ применялись гидроакустические буи, сброшенные с противолодочных самолётов, которыми практически усеивался большой район моря, то вероятность обнаружения ПЛ увеличивалась до 0,3 или до 30%. Конечно, если использовались все средства поиска ПЛ: корабли, вертолёты, самолёты, а также специальные противолодочные подводные лодки «хищники», то вероятность обнаружения подводных лодок противника увеличивались до 0,5 (50 и более процентов). Только мы, БПК «Свирепый», пока были в этой части Балтийского моря одни, поэтому наши шансы обнаружить в открытом море какую-либо ПЛ были на грани вероятной случайности…

В нашем случае нам могло бы только случайно повезти или неслучайно повезти от применения нестандартных способов или тактических приёмов поиска этой «неизвестной» ПЛ. Только вот каких таких нестандартных приёмов?

По РД (руководящим документам) поиск ПЛ корабельной противолодочной ударной группой подразделяется на «поиск в районе», «поиск на рубеже» и «поиск по вызову». Теоретически все эти виды поиска нам были хорошо известны, изучены и даже просчитаны, и мы могли их применить и даже получить хорошую оценку независимо от результата поиска ПЛ, так как оценивались бы наши правильные практические действия «по инструкции», то есть РД.

Однако, нам «подсказали» и в принятом нами приказе на поиск ПЛ, был указан морской район, в который нас фактически позвали, то есть мы должны были искать «неизвестную» ПЛ по вызову в определённом начальном и большом районе Балтики. При этом ПЛ имеет преимущество перед нами – она обладает первенством в способах обнаружения по шумам нашего корабля проекта 1135 «Буревестник», шумы которого известны всем: и нам, и НАТО и ВМС США как фрегат класса «Кривак»…

Ориентируясь в толще морской воды исключительно по шумам надводных кораблей и подводных лодок, ПЛ имеет преимущество - возможность заблаговременно уклониться, затаиться в глубине или поднырнуть под «слой скачка скорости звука» или под «температурный слой», или под слой воды другой плотности. При этом обнаружить такую ПЛ в большом по площади морс ком районе можно только случайно. Вот почему встреченный нами в Северной Атлантике специальный гидрографический корабль ВМС США проводил глубинные взрывные работы, стараясь этим средством обнаружить наши АПЛ под разными слоями воды.

Только кто же нам даст «добро» швыряться боевыми глубинными бомбами в надежде наугад поразить где-то на глубине «неизвестную» ПЛ? Нам нужна была помощь и она, судя по сообщениям из штаба нашего соединения, должна была прийти. Правда, только теоретически…

Для обнаружения «неизвестной» ПЛ мы использовали нашу корабельную поисковую гидроакустическую станцию кругового обзора и целеуказания, созданную специально для обнаружения подводных лодок, торпед и морских якорных мин. ГАС МГ-332 «Титан-2» приняли на вооружение ВМФ в 1969 году и была относительно современная. Её антенна располагалась в носовом подкильном обтекателе (бульбе) нашего БПК «Свирепый» пр.1135 «Буревестник».

Пространство в бульбе (выгородка ГАС «Титан-2») заполнялась пресной водой (45 т). ГАС МГ-332 «Титан-2» работала в режиме эхо- и шумо- пеленгования, имела реальную дальность обнаружения ПЛ в пределах от 2 до 10 км (1,24 - 6,21 миль). Это очень немного…

Наши и подводные лодки «вероятного противника» в 70-е годы XX века использовали как свои активные ГАС, так и пассивные методы обнаружения надводных кораблей, так называемом, «трактом шумопеленгования». Дальность обнаружения ПЛ одиночного боевого корабля трактом шумопеленгования составляет от 70 до 200 кабельтовых, то есть 13-35 км. Групповую цель (группу кораблей, КПУГ) подводная лодка услышит на дальности до 40 км (24,85 мили). Если корабль (корабли) используют свои корабельные ГАС, то ПЛ может из обнаружить на дальности до 50 км, то есть 31,07 мили! А мы – до 10 км или 6,21 мили. Чувствуете разницу?!

- Да, - заметил командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров на эти данные вахтенного офицера, - но тракт шумопеленгования дает ПЛ только направление, но не дает дистанции до цели.
- Хотя вы правы, частота излучения нашей ГАС МГ-332 «Титан-2 составляет 8-9 кГц в круговом и секторном режимах, а излучающая мощность - до 100 кВт. Этого современному противолодочному кораблю для обнаружения современных подводных целей явно недостаточно.

Честно говоря, я таких подробностей тогда, 14 октября 1973 года, не знал, поэтому ловил каждое слово, произнесённое в ходовой рубке БПК «Свирепый». При этом я сильно волновался и даже свирепел из-за того, что наших возможностей для дальнего обнаружения этой «неизвестной» ПЛ явно не хватало…

- Если из Балтийска нам на помощь выйдут БПК, один, два или три, - рассуждал командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров, - то эта ПЛ навстречу им не пойдёт. Это и ежу морскому ясно. Да?
- Точно так! – согласно закивали головами и фуражками старпом и штурман: капитан-лейтенант Н.В. Протопопов и старший лейтенант Г.Ф. Печкуров.
- Навстречу нам она тоже не пойдёт, потому что мы уже записали её гидроакустический портрет и относительно легко можем её обнаружить. Тем более, что мы не скрываемся и работаем активной ГАС «Титан». Так?
- Точно так! – снова согласно кивнули и ответили старпом и штурман.
- Тогда куда она от нас и от них пойдёт? – спросил своих помощников командир БПК «Свирепый». – Ваше мнение?

Старпом, штурман и вахтенный офицер сгрудились вокруг походной навигационной карты, на которой Геннадий Фёдорович и вахтенный офицер обозначили место первого обнаружения «неизвестной» ПЛ. Они сосредоточенно и хмуро смотрели на карту и… молчали.

- В сторону Германии она пойдёт?! – нетерпеливо и уже с грозными нотками в голосе спросил их Евгений Петрович Назаров.
- Нет, не пойдёт! – почти хором откликнулись офицеры.
- Правильно, не надо будить и тревожить «гусей», - сказал Евгений Петрович. – А в сторону Балтийских проливов она пойдёт?
- Нет, не пойдёт! – снова дружно ответили старпом и штурман.
- А почему?
- Там столбовая дорога, масса иностранных судов и это почти позади нас, - ответил гнусаво Геннадий Фёдорович (он всегда гнусавил, когда волновался).
- Если это наша проверочная лодка, - добавил старпом капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов, - то ей важно проверить, прощупать нас, а не затевать настоящие игры в войну…
- Верно рассуждаете, товарищи офицеры, - удовлетворённо заключил командир БПК «Свирепый». - Тогда, куда же она пойдёт от нас и от возможного КПУГ?
- В район датского острова Борнхольм! - вдруг неожиданно выпалил вахтенный офицер, и все присутствующие воззрились на него с изумлением.

- Верно, - несколько оторопело отреагировал Евгений Петрович Назаров. – Всё верно сказано.
- Наиболее вероятно, что наша, якобы» «неизвестная» ПЛ пойдёт в район поближе к острову Борнхольм.
- Геннадий Фёдорович, составьте схему поиска подводной лодки по вызову способом «гребёнка», исходя из точки первого её обнаружения в сторону острова Борнхольм и по её вероятному курсу следования.
- Николай Валерианович, мы пойдём в этом направлении «зубцами гребёнки» со сторонами в 2-3 мили и будем прощупывать этот сектор морского района, пока не обнаружим эту ПЛ.
- Вы считаете, что мы её так обнаружим? – не удержался наш старпом, который очень хотел быть командиром БПК «Свирепый» или такого же противолодочного корабля…
- Я не считаю, - резковато ответил Евгений Петрович Назаров, - Считать и рассчитывать – это ваша обязанность, а я это чувствую и знаю.

Через 5 минут схема вчерне была готова и представлена командиру корабля. Геннадий Фёдорович пояснил, что обозначают всякие там точки, отрезки, прямые, углы, время запаздывания, перпендикуляры и расстояния, курсы движения и точки отворотов, ширину поиска и время поиска на каждом галсе, на что старпом и командир корабля сосредоточенно кивали и внимательно слушали штурмана. Схему утвердили, и Геннадий Фёдорович Печкуров пошёл к себе в штурманскую рубку делать её уже официальной, на навигационной карте вахтенного офицера.

После этого началась будничная напряжённая работа гидроакустиков РТС, сигнальщиков-наблюдателей, вахтенных офицеров и командира БПК «Свирепый». Капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров всё это время не уходил, сидел в своём командирском кресле по правому борту ходовой рубки и строго следил за точностью и результативностью «нарезки зубцов гребёнки» по утверждённой схеме поиска этой «неизвестной» ПЛ.

Я чувствовал, что «на карту» поставлена профессиональная честь командира корабля, который выбрал направление поиска, исходя из своего боевого опыта, поэтому он был в таком напряжении, поэтому он был так строг и поэтому он следил и контролировал всё, что происходило в ходовой рубке, на корабле и вокруг корабля. Это было очень сильное напряжение…

Я был «не у дел», то есть оказался без работы как визуальный разведчик, без занятия, в отдалении от происходящего в ходовой рубке. Море вокруг БПК «Свирепый» было чистое. На мониторе навигационной РЛС светились отметки судов, но это были торговые суда, сухогрузы, танкеры или рыбаки. Внимание всех, кто находился на ГКП и ходовом мостике, было «приковано» только к докладам гидроакустиков РТС и связистов БЧ-4, которые доложили командиру корабля сообщение о выходе из ВМБ Балтийск двух БПК для помощи в поиске этой «неизвестной» ПЛ.

Из базы вышли в море и направились наперерез нам, в наш морской район, два противолодочных корабля – БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» пр.1135. Они ходко и уверенно преодолели расстояние между нами, приблизились и тоже включили свои ГАС, заполнив толщу вод Балтийского моря своими шумами винтов, машин и гидроакустическими сигналами своих ГАС. При этом командиром образованной КПУГ (корабельной противолодочной ударной группы) был назначен командир БПК «Бодрый» капитан 3 ранга Попеко Эдуард Алексеевич.

Эдуард Алексеевич Попеко затребовал от Евгения Петровича Назарова данные о ходе поиска «неизвестной» ПЛ и предложил совместное движение в одном ордере (строе кораблей КПУГ), на что Евгений Петрович после некоторой паузы ответил, что уже находится в схеме поиска ПЛ способом «гребёнка», обозначил наше направление, курс, «грани гребёнки» в милях и координаты морского района, в котором мы проводили поиск ПЛ. Он предложил КПУГ из двух кораблей самостоятельно разработать такую же схему поиска по направлению, но с другой стороны данного морского района…

Два командира, два капитана 3 ранга, оба заслуженные боевые корабельные офицеры прошедшие не одну БС (боевую службу), сейчас сошлись в решении общей боевой задачи, но в разных статусах, в том числе формальных. Командир БПК «Бодрый» капитан 3 ранга Э.А. Попеко был командиром «проверяющей» нас КПУГ, а командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Е.П. Назаров был командиром возвращающегося с тяжелейшей БС (боевой службы) боевого корабля и был, так сказать, «проверяемым»…

- Нас не надо учить детей делать! – бурчал себе под нос Евгений Петрович Назаров. – Нам главное – не мешать. Не шуметь и не толкаться вокруг да около. Мы её найдём! Обязательно найдём!

БПК «Свирепый» продолжал, чередуя малый ход во время прослушивания моря и средний ход в моменты поворотов, идти выбранным командиром корабля курсом по направлению к датскому острову Борнхольм, а с востока к нам стремительно приближались два корабля – БПК «Бодрый» и БПК «Сильный». Видимо там уже разработали свою схему поиска ПЛ способом «гребёнка» и мы видели на мониторах навигационных РЛС, как развёртываются эти корабли в поисковый строй.

Командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Е.П. Назаров попросил штурмана старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова рассчитать и нанести на карту складывающуюся обстановку, курсы движения кораблей и определить площадь вероятного местонахождения ПЛ к моменту начала её поиска кораблями КПУГ и рассчитать длину района поиска. Ситуация начала складываться как соревнование между нами и кораблями КПУГ…

Геннадий Фёдорович Печкуров быстро рассчитал предполагаемую точку (район) местонахождения ПЛ, время нашего поиска и наши поисковые скорости движения корабля, на основании этого определил длину нашего района поиска и длину района поиска кораблей КПУГ и даже рассчитал вероятность невыхода ПЛ из обоих полос поиска. По его расчётам получалось, что мы должны были обнаружить эту «неизвестную» ПЛ первыми и в нашей полосе поиска.

Наше преимущество было в том, что мы раньше кораблей КПУГ начали поиск этой «неизвестной» ПЛ и вели этот поиск с фактической точки (места) её первоначального обнаружения. Корабли КПУГ подходили к большому району поиска с «нуля» и естественно и неизбежно должны были ориентироваться на нас, на наш район и на нашу полосу поиска ПЛ. При этом при поиске способом «гребенка» корабли КПУГ с приходом в расчётную точку должны были отворачивать на рассчитанные углы отворота от линии к предполагаемому местонахождению ПЛ и с выходом в полосу поиска, построиться в ордер и начать поиск на одном галсе. На всё это нужно было время…

Мы искали эту «неизвестную» ПЛ уже несколько часов. Уже сменились ходовые вахты, прошла вечерняя приборка, свободные от вахт, подвахтенные и вахтенные поужинали, даже фильм показали в столовой личного состава по случаю «возвращения с БС» и воскресенья, а на ходовой мостик командиру корабля от начальника РТС капитана-лейтенанта Константина Дмитриевича Васильева всё поступал и поступал стандартный доклад: «Горизонт чист – эха нет».

После ужина замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин прогнал меня с ходового мостика и приказал готовить ленкаюту к смотру после возвращения на базу. Действительно ленкаюта, захламлённая снопами проводов от натовских гидроакустических буёв и этими буями разного размера и типа, валяющимися между банками (скамейками), была в неприглядном виде. Особенно неряшливо было у меня в корабельной библиотеке, где между стеллажами расположилась моя постель: поролоновый матрац застеленный моей старой шинелью первого года службы на флоте, старым байковым одеялом, которое я «зажилил» ещё во время достройки корабля на заводе «Янтарь», простынёй не первой свежести и двумя синими шерстяными одеялами, накрытыми сверху ещё одной моей рабочей шинелью. Книги на полках стеллажей также были почти в беспорядке, потому что я во время БС (боевой службы) очень много читал; правда, урывками, но читал…

БПК «Свирепый» упрямо посылал из носовой ГАС МГ-332 «Титан-2» негромкие свистящие акустические сигналы и бороздил воды Балтийского моря на малом и среднем ходу. Такая монотонная работа гидроакустической станции клони ла ко сну, а мне ещё надо было навести порядок в плёнках и фотографиях с таким расчётом, чтобы никто не смог утащить «фотки», предназначенные для фотолетописи корабля, для командира корабля, замполита и меня самого. Все старые фотоплёнки, с которых уже были отпечатаны фотографии, я туго скрутил в барабанчики и сложил в ячейки специальной коробки, разделив плёнки для корабля и для разведотдела штаба нашего соединения.

Так прошло много времени. Потом на корабле всё затихло, кроме нудных сигналов ГАС МГ-332 «Титан-2», а потом я почуял неладное – корабль изменил скорость хода и рывком рванулся вперёд…

Я вскочил на ходовой мостик практически без разрешения командира корабля или вахтенного офицера – все были заняты. Я опять занял свой боевой пост у окуляров корабельного визира ВБП-541М и услышал, что за это время в обстановке вокруг БПК «Свирепый» многое изменилось.

БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» невдалеке ходили своими галсами и в своём морском районе, шумя и «пиская» сигналами своих ГАС МГ-332 «Титан-2». Оказывается, уже несколько раз гидроакустики этих кораблей докладывали о, якобы, контактах с «неизвестной» ПЛ. На самом деле, на пределе слышимости прерывающийся эхоконтакт с этой ПЛ имели мы, наши гидроакустики, но командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Е.П. Назаров пока никому ничего не говорил, а требовал надёжной классификации этой ПЛ, потому что она постоянно ускользала, маневрировала.

К поиску «неизвестной» ПЛ присоединились наши противолодочные вертолёты, присланные на помощь КПУГ. Они барражировали в том морском районе, где дружно параллельными галсами бороздили море БПК «Бодрый» и БПК «Сильный», зависали над водой, опускали свои ВГАСы (вертолётные гидроакустические станции), предназначенные для обнаружения, определения координат и параметров движения подводных объектов и сообщали нам всем: «Контакт классифицируется как ложный». Вот почему Евгений Петрович Назаров медлил с докладом в штаб нашего соединения…

Штаб 128-й БрРК 12-й ДиРК в ВМБ Балтийск уже не на шутку ярился, сердился, требовал, приказывал, наставлял; флагманские спецы и командование бригады требовали от командиров кораблей действовать «по правилам», то есть приказывали составить стандартные схемы поиска ПЛ, «бойчее» ходить и менять галсы, а также предлагал «творчески проанализировать обстановку» и применить «нестандартные решения», но «лодку найти во что бы то ни стало!». Уже звонили из Главного штаба ВМФ СССР и спрашивали, «что у вас там твориться, мать царица!?»…

В результате командиры БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» начали «творчески» маневрировать, искать эту «неизвестную» ПЛ «на стороне», менять галсы поиска как им захочется, рыскать в море «наугад» и тем самым создавать нечто похожее на хаос, бардак, или по-научному, энтропию…

Замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин предложил командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову обратиться к командованию и предложить нам, БПК «Свирепый», уйти в га базу в Балтийск, а этим двум кораблям КПУГ с противолодочными вертолётами оставить наш перспективный морской район и нашу «неизвестную» ПЛ.

- Мы уже сутки как должны были быть в базе, - сказал веско Дмитрий Васильевич Бородавкин. – Нас там ждут жёны, дети, родственники…
- И два жареных поросёнка! – сердито, но весело подхватил Евгений Петрович Назаров.
- Да, и два жареных поросёнка, - серьёзно подтвердил замполит. – Они могут испортиться. Экипаж корабля их заслужил…

- Экипаж БПК «Свирепый» заслужил многое на этой нашей первой БС, - серьёзно и хмуро ответил замполиту Евгений Петрович Назаров. – В том числе и эту крайнюю победу над «противником».
- Мы обязаны найти эту подводную лодку, Дмитрий Васильевич. Обязаны, потому что это как бы поставить точку над «i». Иначе все наши успехи, достижения и победы на БС смажутся, будут под сомнением.
- И пожалуйста, поддержите экипаж в этом деле, - добавил Евгений Петрович и «косо» взглянул на замполита.

Не успел Дмитрий Васильевич Бородавкин уйти по широкому командирскому трапу в свою каюту, как спокойный и даже несколько флегматичный голос начальника РТС капитан-лейтенанта Константина Дмитриевича Васильева по КГС (корабельной громкоговорящей связи) доложил: «Эхопеленг – 328, дистанция – 20 кабельтов». Ещё через минуту Константин Дмитриевич доложил: «Контакт устойчивый. Подводная лодка обнаружена. Классифицируется как дизель-электрическая ПЛ проекта 613» и добавил; «Возможно, это может быть ПЛ проекта 641».

- Ого! – сказал Евгений Петрович Назаров и переглянулся со старпомом. – Так вот почему она нам представлена как «неизвестная». Теперь понятно, почему она от нас всё время ускользала…
- Контакт надёжный? – спросил он по связи начальника РТС.
- Точно так, - кратко ответил К.Д. Васильев.
- Могу докладывать? – опять уточнил командир корабля у начальника РТС.
- Точно так, можете, - спокойно ответил тот.
- Константин Дмитриевич и вы, Геннадий Фёдорович, пожалуйста, удержите контакт с этой ПЛ хотя бы на часок, - попросил-приказал командир БПК «Свирепый». – Нам надо, чтобы КПУГ подтвердили наш контакт и приняли от нас эту лодку.
- Есть удержать контакт! – почти одновременно отрапортовали по связи начальник РТС и штурман БПК «Свирепый».
- Николай Валерианович, - обратился Евгений Петрович Назаров к старпому, - а вы, пожалуйста, проконтролируйте, чтобы всё было, как надо и соответствовало нашему варианту нашей схемы поиска этой ПЛ. Вам всё понятно?
- Точно так, всё ясно и понятно!
- Вот и хорошо, - удовлетворённо откинулся на спинку своего командирского кресла уставший донельзя командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров.

Гидроакустики РТС, работавшие на ГАС МГ-332 «Титан-2» периодически подтверждали факт устойчивого эхоконтакта с «неизвестной» ДЭПЛ, выдавали элементы движения цели (ЭДЦ) и координаты целеуказания на неё. Штурман и вахтенный офицер нанесли на походную навигационную карту точки местонахождения этой ПЛ и вскоре мы получили линии её курса следования под водой, направление, дистанцию и дальность до этой подводной цели. Всё, она была цепко схвачена и БПК «Свирепый» неотступно следовал за ней.

Как и предполагал командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров, это «неизвестная» ДЭПЛ отвернула в сторону датского острова Борнхольм, но не на запад, а на северо-восток в открытой Балтийское море, чтобы там затеряться в его глубинах. При этом корабли КПУГ в составе БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» оказались южнее места нахождения этой ПЛ и «пахали» в пустом морском районе.

Командир БПК «Свирепый» капитан 3 ранга Е.П. Назаров откашлялся и тоже спокойным и будничным голосом сообщил по радио об обнаружении ПЛ командирам кораблей КПУГ и в штаб нашего соединения. Штаб приказал кораблям КПУГ немедленно следовать к БПК «Свирепый» и немедленно доложить о подтверждении обнаружения «неизвестной» ПЛ. Так и сказали – «неизвестной», что косвенно подтвердили, что это может быть одна из новейших подводных лодок советского ВМФ, возможно, проекта 641.

Буквально через десяток минут с обоих кораблей КПУГ пришло одинаковое сообщение: «Контакт с ПЛ подтверждаю». По совокупности общих данных ЭДЦ стало ясно, что эта «неизвестная» ПЛ шла параллельно берегам острова Борнхольм почти на границе её территориальных вод курсом северо-северо-восток с очень малошумной скоростью в 12-13 узлов. Нам очень мешало то, что рядом в этом морском районе была область запретная для движения наших боевых советских кораблей…

БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» быстро перестроились и вместе с нами, с трёх сторон окружили эту «неизвестную» ПЛ, взяли её в надёжный гидроакустический захват. Всем трём кораблям были назначены координаты секторов наблюдения за ПЛ. Вертолёты, правда, уже улетели (был уже вечер), но эхо данные подтверждали – это наша ПЛ и мы её нашли, обнаружили и удерживаем с ней надёжный контакт.

В штабах ДКБФ наши сообщения приняли «на ура» и завалили нас требованиями точнее передавать координаты местоположения этой «неизвестной» ПЛ, характеристики её движения и манёвров. Там, видимо, тоже кто-то с кем-то соревновался, спорил, сердился и соперничал…

Командир и экипаж этой «неизвестной» лодки, видимо, раньше нас обнаружил, что она «попалась», потому что её движение стало почти непредсказуемым. ПЛ начала маневрировать, то увеличивать, то уменьшать скорость движения под водой, стала ещё более малошумной. Она не сильно меняла свой генеральный курс, но всё же отклонялась от него, причём, довольно часто. Главное, эта «неизвестная» ПЛ вдруг увеличила ход до 20 и более узлов. Наши форсажные турбины БПК пр.1135 тоже засвистели по самолётному и корпуса кораблей задрожали от азарта погони!

Ещё несколько поздних вечерних часов БПК «Свирепый» фактически постоянно догонял убегающую «неизвестную» ПЛ, а БПК «Бодрый» и БПК «Сильный» по бокам от местоположения ПЛ сопровождали её. Однако, из-за хаоса шумов от кораблей, контакт с этой ПЛ то пропадал, то вновь появлялся. Мы вели её на грани срыва эхоконтакта…

Конечно, на ходовом мостике все, без исключения, радовались нашему успеху. Начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев сообщил командиру корабля и старпому фамилии того офицера, мичмана и матроса срочной службы, которые установили надёжный контакт и обнаружили эту «неизвестную» ПЛ. В горячке общей радости и ликования только замполит догадался записать (или запомнить) эти фамилия и звания. Он попросил вахтенного офицера записать эти фамилии в вахтенных журнал, чтобы «не забылись»…

Командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров разрешил сделать такую запись в рабочем блокноте вахтенного офицера, хотел при этом что-то добавить, но тут его вызвал на связь командир 128-й БрРК 12-й ДиРК ДКБФ и потребовал доложить обстановку, результаты поиска ПЛ и свои дальнейшие действия.

Евгений Петрович Назаров кратко, точно и ёмко доложил об организации поиска ПЛ по её вероятному местоположению и тактике действия в данной ситуации; изложил хронологию действий нашего корабля; ни словом ни намёком не посетовал на действия БПК «Бодрый» и БПК «Сильный»; а наоборот, предложил сопровождать эту ПЛ, «пока не всплывёт», или «отдать» сопровождение и слежение за этой ПЛ кораблям КПУГ, а БПК «Свирепый» завершить, наконец, БС (боевую службу) и вернуться в базу, в Балтийск.

Выслушав этот доклад, командование нашего соединения несколько минут молчало, вероятно, советовалось с кем-то из вышестоящего начальства, а потом коротко и сухо сообщило-приказало: «Передавайте контакт КПУГ и возвращайтесь в базу. Поздравляем вас, Евгений Петрович с успешным завершением крайнего элемента вашей БС!».

Только тут я полностью ощутил и почувствовал, как же я, как же мы все! устали…

Перенасыщенный переживаниями сегодняшнего дня, стараясь всё запомнить и запечатлеть в своей эйдетической (фотографической) памяти визуального разведчика, я кое-как доплёлся до ленкаюты и ещё успел, тараща свои жгучие от напряжения глаза, записать в своём дневнике-ежедневнике…

14 октября 1973 вс
Неожиданно обнаружили ПЛ. Неизвестно чья. Весь день держали её. А на берегу нас ждут. Вылетели вертолёты, вышли корабли, нас бы сменить, да нет, будем ходить за ПЛ, пока не всплывёт. Сделал приборку в ленкаюте. Подготовил всё к смотру. Подождём, если надо.

Фотоиллюстрация из ДМБовского фотоальбома А.М. Трушникова: 1975 год. БПК «Свирепый». Старшина команды ГАГ (гидроакустической группы РТС) мичман Козьменко Владимир Петрович, период службы 1972-1977 годы и гидроакустик Трушников Анатолий Михайлович, период службы 11.11.1972 - 12.11.1975 годов. За пультами управления и перед мониторами ГАС МГ-332 «Титан-2». Вероятнее всего именно они обнаружили, установили устойчивый эхоконтакт и вели ту самую «неизвестную» ПЛ 14 октября 1973 года в морском районе близ датского острова Борнхольм в Балтийском море.

Справка:

С мая 1932 года на базе 37-й отдельной Краснознаменной бригады подводных лодок была сформирована 37-я Краснознаменная дивизия подводных лодок ДКБФ с базированием в ВМБ Лиепая.

В 1973 году дивизией командовал контр-адмирал (с 19.02.1968 г.) Пранц Владимир Августович (12.06.1924 – 28.11.2016), участник и ветеран Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, профессор кафедры оперативного искусства ВМФ Военной академии (1989-2009), председатель предметно-методической комиссии кафедры оперативного искусства ВМФ, автор более 100 научных и методических трудов, в составе авторских коллективов разработал три учебника и восемь учебных пособий.

Начальником штаба дивизии в 1973 году был капитан 1 ранга Архипов Василий Александрович (30.01.1926 – 19.08.1998), затем с 1974 по 1975 годы командир 37-й дивизии ПЛ, в декабре 1975 года в звании контр-адмирал назначен начальником Каспийского высшего военно-морского училища имени С.М. Кирова (1975-1985), с 10.02.1981 года вице-адмирал.

Архипов Василий Александрович известен всему миру тем, что летом 1961 года он в звании капитана 2 ранга участвовал в походе атомной подводной лодки (АПЛ) «К-19» в качестве дублёра командира ПЛ. 4 июля 1961 года на лодке произошла авария, угрожавшая расплавлением ядерного реактора. Во время её ликвидации на борту лодки возник конфликт — несколько офицеров выступили против командира, капитана 2 ранга Николая Затеева, потребовав от него затопить лодку и высадить экипаж на норвежском острове Ян-Майен (Норвегия член НАТО).

Капитан 2 ранга В.А. Архипов приказал «... командиру БЧ-2 капитан-лейтенанту Мухину утопить имеющееся на борту стрелковое оружие, оставив пистолеты для него самого, старпома Енина, капитана 2 ранга Андреева, командира-дублёра капитана 2 ранга Архипова и капитан-лейтенанта Мухина, что и было незамедлительно исполнено». При этом, как и другие офицеры, находившиеся на борту АПЛ «К-19», Архипов в результате аварии получил дозу радиации.

С декабря 1961 года капитан 2 ранга В.А. Архипов – начальник штаба 69-й бригады подводных лодок Северного флота, базировавшейся в Сайда-Губе. 1 октября 1962 горда в рамках операции «Анадырь» бригада была направлена к берегам Кубы, так как разразился так называемый «Карибский кризис».Капитан 2 ранга В.А. Архипов участвовал в этом походе на подводной лодке «Б-59» проекта 641 («Фокстрот» по классификации НАТО) с ядерным оружием на борту, не являясь командиром ПЛ, но будучи старшим по должности на борту (как начштаба 69-й бригады ПЛ).
27 октября 1962 года группа из 11 эсминцев ВМС США, возглавляемая авианосцем «Рэндольф», окружила около Кубы всплывшую на поверхность моря подводную лодку «Б-59». Советская подводная лодка была обстреляна американским противолодочным самолётом, и «по данным советской стороны, против лодки американцами были применены глубинные бомбы».
Командир ПЛ «Б-59» капитан 2 ранга Валентин Григорьевич Савицкий в ответ на обстрел лодки принял решение «выпустить торпеду с ядерной боеголовкой» мощностью 20 килотонн. При этом капитан 2 ранга В.А. Архипов «проявил выдержку, обратил внимание на сигналы со стороны американских кораблей и остановил командира ПЛ «Б-59». В результате с советской ПЛ ответили сигналом «Прекратите провокацию», после чего американский противолодочный самолёт был отозван. Ситуация «несколько разрядилась», так как «роль В.А. Архипова как старшего на борту ПЛ была ключевой в принятии решения». Таким образом, на Западе общепризнанно, что В.А. Архипов считается человеком, который «спас мир от ядерной войны во время Карибского кризиса 1962 года».
В составе 37-й Краснознаменной дивизии подводных лодок ДКБФ в 1973 году были:

- 22-я бригада подводных лодок (Лиепая) с 1965 по 1 июля 1976 в составе подводных лодок:
С-153 пр. 613
С-154 пр. 613
С-200 пр. 613
С-250 пр. 613
С-264 пр. 613
С-269 пр. 613
С-272 пр. 613
С-300 пр. 613
С-362 пр. 613
- 40-я отдельная бригада подводных лодок (Лиепая) с мая 1961 года по 1 июля 1976:
С-95 пр. 613
С-142 пр. 613 (пр. 665)
С-143 пр. 613
С-152 пр. 613 (пр. 665)
С-155 пр. 613 (пр. 665)
С-166 пр. 613
С-174 пр. 613
С-177 пр. 613
С-187 пр. 613
С-188 пр. 613
С-260 пр. 613
С-265 пр. 613
С-277 пр. 613
С-280 пр. 613
ПБПЛ «Виктор Котельников»
- 156-й бригада подводных лодок (Усть-Двинск):
С-71 пр. 613
С-163 пр. 613
С-191 пр. 613
С-227 пр. 613
С-271 пр. 613
С-278 пр. 613
С-279 пр. 613
С-356 пр. 613
С-357 пр. 613
С-359 пр. 613
С-364 пр. 613
С-374 пр. 613
ПБПЛ «Смольный»
- 107-й отдельный дивизион с 1969 по 1972.

В конце 1950-х годов в ЦКБ-18 был разработан новый проект дизель-электрических подводных лодок проекта 641. Главным конструктором ДЭПЛ проекта 641 был С.А. Егоров, затем с 1958 года - З А. Дерибин, а с 1974 года - Ю.Н. Кормилицин. Проект 641 предназначался для тех же задач, что и проект 611: боевые действия на дальних коммуникациях, минные постановки, разведка, противолодочные действия. Подводные лодки пр.641 (всего 75 кораблей) заслужили высокие боевые оценки командования и военных моряков ВМФ СССР. Четыре ДЭПЛ проекта 641: Б-4 «Челябинский комсомолец», Б-36, Б-59 и Б-130 участвовали в операции «Кама» в период Карибского кризиса с 14 октября 1962 года до 20 ноября 1962 года (38 дней).

Данных о том, что 14 октября 1973 года некая «неизвестная» ПЛ пр.641 участвовала в проверке боеспособности экипажа БПК «Свирепый» при возвращении с БС (боевой службы) у автора нет. Вероятнее всего это была одна из ПЛ 37-й ДиПЛ ДКБФ проекта 613.

Вот почему эта "неизвестная" ПЛ была такая упорная, упрямая и опытная на...