Гениальное - это выявленная закономерность бытия

Для того чтобы проследить развитие какого либо языка в веках, этот язык должен, как минимум, существовать. Что является наиболее ценным в произведениях для читателей сегодняшних и будущих времён?
Есть текст 16-го Шекспира на английском языке:

There's the respect,
That makes calamity of so long life:
For who would bear the whips and scorns of time,
Th'oppressor's wrong, the proud man's contumely,
The pangs of despaired love, the law's delay,
The insolence of office, and the spurns
That patient merit of th'unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin?

В хрестоматийном переводе Пастернака он выглядит так:

Вот объясненье. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снес бы униженья века,
Позор гоненья, выходки глупца,
Отринутую страсть, молчанье права,
Надменность власть имущих и судьбу
Больших заслуг перед судом ничтожеств,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала?

Эквивалентный по смыслу и образам перевод, сделанный мной, следующий:

Есть почтенье,
Что бедствия всем создает столь долгой жизни [без сомненья]:
Тому, кто мог хлысты снести и времени презренье,
Обиды гордеца, зло [угнетенья],
Боль острую отвергнутой любви, закона проволочки,
Высокомерье власти, и пинки
Вот терпеливая заслуга их - подачки недостойных,
Когда б кинжалом обнаженным покой
Себе создать он мог?

(в [] находятся лексические единицы добавленные к тексту первоисточника для предания ему в русском языке стихотворной формы - ритма и музыки слова).

Читая перевод Пастернака и других горе-переводчиков никто никогда не узнает, «что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет». Но у Шекспира написано: There's the respect,
That makes calamity of so long life: дословно: Там есть почтенье, которое создаёт бедствия того, что такая длинная жизнь.
Выходит так, что монолог Гамлета – это не слюнявые  иудейские терзания Пастернака или Лозинского: уснуть или не уснуть, а совершенно ясный призыв Уильяма Шекспира убить в каждом зрителе и читателе трагедии рабское почтение к власти, потому, как это почтение делает человека терпилой, недостойным даже подачки.
Достойный человек лучше заколет себя кинжалом, чем станет терпилой у уголовной, по своей сути, власти. Но правильней всего, мыслил Шекспир, заколоть шпагой эту власть, как Гамлет.