Ярко-желтое платье

Смыслов бодро бежал вниз по лестнице, вдыхая свежий утренний воздух и радуясь солнечным бликам на стенах. Солнце не имело никакой возможности светить сюда сейчас, но лучи его отражались в окнах соседнего дома, а затем попадали в трещины здешних стекол и превращались в радугу. Свежесть воздуха была столь же условна: в подъезде стоял едва заметный запах, который был настолько привычен, что мозг как бы “выносил его за скобки”. В основном, это был ненавязчивый аромат мусоропровода, хотя последний бездействовал уже год. После того, как крышки этого пристанища крыс намертво заварили, лишь пару часов пахло гарью, а потом фоновый запах занял свое привычное место. Никто ведь не вымыл мусоропровод перед тем, как законопатить.

Выйдя из подъезда, Смыслов ойкнул и схватился за сердце. Но он не почувствовал под ладонью бешеных ударов, ибо до сердца было далеко. На пути к нему со всех сторон что-то мешало: спереди во внутреннем кармане пиджака лежал бумажник, а сбоку висела наплечная кобура. Пока Смыслов хлопал себя по груди, его уже отпустило. Глубокий вдох, шаг влево. Осторожно двигаясь боком, мужчина стал медленно удаляться от опасности…

Такого еще не бывало. Картина была настолько нереальной, что оказавшись на безопасном расстоянии, Смыслов несколько секунд тер глаза ладонями. Прямо возле его девятиэтажки пасся самый настоящий бык. Он мирно пощипывал не весеннюю траву, а всё то, что торчало из мусорного бака, который в лучшие свои годы гнездился под трубой мусоропровода. Теперь же, по понятным причинам, его вытащили наружу.

До чего, наверное, забавно было бы умереть от сердечного приступа, испугавшись неуместного здесь животного. Впрочем, были и более правильные варианты. Убежать, например, или пальнуть в воздух. Пистолет хоть и газовый, но грохочет-то достойно.

“The gun you can't even shoot yourself with”*, подумал Смыслов, заблокировав двери машины и убирая оружие в бардачок. Времена были неспокойные, но не настолько, чтобы держать эту громоздкую штуку на себе, находясь за рулем. Риск не справиться с управлением из-за создаваемого ею неудобства мог оказаться выше, чем риск пострадать от нападения.

*”Оружие, из которого даже не застрелишься” (англ.)

Несколько минут спустя машина уже летела по совершенно пустой трассе, лихо объезжая многочисленные ямы. Нормальные люди в первый день весеннего месяца мая никуда не ездили, но Смыслова манило любимое дело. Его работе трудно было не позавидовать: она не только была творческой, интересной и с большими перспективами роста, за нее еще и хорошо платили. Зарплату не приходилось ждать неделями или месяцами, тогда как для многих это успело стать нормой в эпоху заваренных мусоропроводов.

Единственным минусом можно было условно считать то, что офис находился далеко, в самом центре города. Но Смыслову нравилась смена обстановки.

Город еще не дошел до той стадии упадка, которую наглядно продемонстрировало это утро возле девятиэтажки в ближнем пригороде. У мусорных баков пока что не паслись коровы. Сюда голодающий крупный рогатый скот еще не добрался. Правда, изредка прямо на тротуарах средь бела дня встречались крысы. Но по вечерам здесь горели почти все фонари, а на асфальте во многих местах белела дорожная разметка, которой в области и на окраинах практически не наблюдалось.

Однако всего важнее была атмосфера. Город завораживал самим фактом своего существования, своей искусственностью, невозможностью, нереальностью. Даже простое действие превращалось здесь в некий акт, полный смысла. Скажем, припарковать машину во дворе-колодце вплотную к стене дома, построенного два века назад. Впрочем, сегодня процесс занял рекордно малое время - двор был практически пуст. К тому же, от историко-краеведческих мыслей Смыслова отвлекли те два автомобиля, которые здесь зачем-то оказались в выходной. Оба принадлежали его начальникам, но те улетели на все праздники за границу, насколько ему было известно. Мужчина сразу же сделал вывод, что в аэропорт они уехали на такси, а свои машины сочли удобным оставить здесь.

Подниматься на третий этаж приходилось пешком. Уже почти полгода старый лифт уныло висел между лестничными маршами. Он был отлично виден сквозь металлическую сетку, заменявшую стены шахты, и словно дразнил всех своим бездействием. Нормальное обслуживание и ремонт никак не удавалось организовать, даже несмотря на относительное благополучие здешних арендаторов. Но Смыслов только радовался дополнительной физической нагрузке - она хоть как-то спасала от ожирения. Сидячая работа оставляла мало времени на занятия спортом, начинал сказываться возраст, а также тот факт, что жена и теща вкусно готовили.

Поднимался Смыслов не спеша. Он принадлежал к числу тех сотрудников, результаты труда которых никто не измерял количеством часов, проведенных в офисе. Конечно, бывали ситуации, когда он всё же бежал на работу бегом: разного рода перенесенные важные встречи и внезапно обнаруженные проблемы. Но это было редкостью даже в рабочие дни, что уж говорить про выходной. Сегодня Смыслов ожидал увидеть офис совершенно безлюдным, однако, поднимаясь, услышал знакомый голос сверху. Говоривший явно был занят работой, хотя должен был быть в отпуске:

-Найдите все бэкапы. Решите, какие можно заюзать.

Смыслов неплохо знал английский и, конечно, понимал заимствованные слова, но они всё равно резали слух. С другой стороны, он признавал, что заменить их трудно, и в голове обычно сами собой всплывали строки:

Но панталоны, фрак, жилет
Всех этих слов на русском нет

Пройдет век-другой - эти слова приживутся совершенно. Просто потому, что говорить “бэкап” и “юзать” удобнее, чем “резервная копия” и “использовать”. Тот же путь прошли в свое время “панталоны”, которые вряд ли кто называл “исподним платьем до щиколоток”. С этой мыслью в голове Смыслов победоносно ступил на лестничную площадку третьего этажа и обнаружил на ней тех самых начальников, чьи машины видел внизу.

Человек, только что дававший указания про бэкапы, был техническим директором. Он закончил разговор и пытался повесить на пояс свой мобильный телефон, но это плохо получалось. Поскольку одновременно он пытался курить, здороваться со Смысловым и искоса смотреть на второго начальника. Второй был, ни много ни мало, генеральным директором. Он просто стоял и задумчиво курил, не пытаясь делать одновременно несколько дел.

Смыслов был в хороших отношениях со своими руководителями. Несмотря на свой высокий статус, они могли непринужденно перекинуться с ним парой фраз в неформальной атмосфере. Да и в профессиональном плане его ценили. Однако сейчас эти двое были заняты чем-то своим. Даже стоять рядом показалось подчиненному неуместным, поэтому поприветствовав их, он двинулся дальше.

-А у нас отдел препродакшена украли, - негромко сказал ему в спину технический директор.

Смыслов обернулся, улыбнулся и ответил, что первое апреля было месяц назад.

-Это не шутка, - спокойно отозвался генеральный.

Смыслов машинально выудил из бокового кармана портсигар и удивленно произнес единственное, что пришло ему в голову:

-Серьезно?

Директора дружно пожали плечами. Мимоходом Смыслов отметил некое выражение облегчения на их лицах. Что-то вроде “по крайней мере, не этот хороший парень дал наводку преступникам”. Его явно вычеркнули из списка подозреваемых, оценив то искреннее удивление, с которым он встретил страшную новость. Врать он не умел и актером был никудышным, это все знали.

-В общем, ночью неизвестное количество неустановленных лиц проникло в офис и выпотрошило все компьютеры в отделе…

По всей видимости, злоумышленники хотели попасть на второй этаж, где располагалось еще более дорогое оборудование. Однако, с черной лестницы туда не было выхода, и они, не понимая, что ошиблись этажом, вскрыли несколько дверей ровно над тем местом, где находился дорогущий сервер и сейф. Такое знание планировки явно указывало на источник информации среди клиентов или даже среди сотрудников. Знали незваные гости и то, что сигнализация не подключена ни к чему, кроме сирены. Поэтому они предусмотрительно взяли с собой баллон монтажной пены, которой щедро залили источник нежелательного шума.

Сторож здания сказал утром, что ничего не слышал. Да если бы и слышал, любые претензии к нему разбивались о неповрежденные двери во внутреннем дворе. Окна, выходящие на улицу, совершенно официально не входили в зону его ответственности.

Вот, подумал Смыслов, не зря установил дома-то сигнализацию с выводом на пульт диспетчера. Дверь открывши, не отключишь - через пару минут примчится наряд автоматчиков. При этой мысли, однако, Смыслов заволновался. Не забыл ли он уходя поставить свою квартиру на охрану? И не сломает ли кто стену, чтобы обойти сигнализацию и ограбить его через соседнюю квартиру? Бывали ведь и такие случаи…

Когда все невеселые новости были рассказаны, технический директор предложил чего-нибудь поесть или хотя бы выпить чаю. Но заниматься этим в офисе не представлялось возможным - там шли следственные действия. Смыслов охотно согласился составить компанию старшему коллеге в поисках еды, а генеральный не изъявил желания присоединиться к подчиненным.

-Он как раз заканчивал завтракать, когда я ему позвонил, - пояснил технический директор уже на улице, - Он уже в аэропорту был… Ты ж в курсе, мы ж улетать собирались. Ну, а я утром заехал сюда по дороге в аэропорт и… вижу взломанные двери, стал ему звонить сразу. Короче, без завтрака я остался.

Несмотря на нерабочий день, найти открытое кафе не составило труда. Но толком посидеть там не получилось. Конечно, рассчитывать на это было трудно изначально - учитывая обстоятельства. Однако Смыслов, со свойственным ему оптимизмом, всё же заказал десерт и искренне надеялся успеть его съесть. Надежда эта не покидала его, даже когда позвонил генеральный и, не раскрывая подробностей по телефону, позвал их обратно.

В офис приехали еще несколько сотрудников, до которых удалось дозвониться. Это были надежные люди, мастера на все руки, всегда готовые помочь фирме - примерно такие люди, как Смыслов. Собравшимся сразу объяснили, что уголовное дело решено не возбуждать. Иначе допрашивать пришлось бы всех, кто сюда заходил по какому-либо вопросу. То есть даже подрядчиков и клиентов, что совершенно немыслимо. Шума при этом будет много, а шансов найти преступников - всё равно мало.

-Будет внутреннее расследование, но сейчас прежде всего нужно оценить ущерб и минимизировать потери, - подытожил гендиректор.

Собственно, этим все и занялись. Смыслов имел непосредственное отношение к отделу препродакшена, поэтому пошел прямиком туда. Впервые в жизни он собственными глазами увидел взломанные двери. Внутри не было особого беспорядка: корпуса компьютеров были лишь слегка сдвинуты с места. Однако внутри них остались только громоздкие блоки питания, всё остальное отсутствовало. Эта картина вызвала у него тихую бессильную злобу. Ну, по крайней мере, меня вряд ли уволят - успокаивал он себя - найдут, чем занять-то.

Официально Смыслов числился дизайнером. Но иногда оказывался и переводчиком, и системным администратором, а изредка даже водителем со своей машиной. Сейчас некоторые из перечисленных умений оказались весьма кстати. Нужно было привезти пару компьютеров из второго офиса, а штатный водитель уехал на дачу до конца праздников.

Второй офис называли также старым - он давно перестал быть основным, но как раз там началась история фирмы. Именно туда два года назад пришел Смыслов устраиваться на должность дизайнера. Что интересно, в тот момент он совершенно не мог рисовать - уметь-то умел, конечно, но просто физически не имел такой возможности. Временно. Дело в том, что прибежал он прямо из больницы.

Несколькими днями ранее Смыслов получил травму при довольно необычных обстоятельствах, когда мирно дремал на переднем пассажирском сиденье роскошного бронированного автомобиля. Чтобы прокормить семью, Смыслов работал в охране. Других вариантов тогда не нашлось. За риск платили не то чтобы много, но на жизнь хватало. Кроме того, работа не всегда была тяжелой, иногда даже удавалось немного поспать на посту. Или хотя бы порисовать в свое удовольствие. Или, на худой конец, просто помечтать.

Правда, временами приходилось сопровождать всяких важных персон. Тут, конечно, особо не поспишь. Но в тот судьбоносный день они с водителем ехали без пассажиров. Смыслов уже не помнил, почему так вышло. Видимо, они кого-то куда-то провожали, поэтому обратно ехали, так сказать, порожняком. Смыслов никогда не любил ездить в таких машинах по двум причинам. Во-первых, чувствуешь себя мишенью. Во-вторых, в удобнейшем кресле моментально засыпаешь, а нужно смотреть в оба.

Однако, когда охранять было некого, намерение охранника вздремнуть было совершенно очевидно. Водитель сразу предусмотрительно попросил Смыслова откинуть спинку кресла назад, чтобы тот не болтался во сне по салону и не заслонял обзор. Или, того хуже, не завалился на руль при резких маневрах, которые вполне могли иметь место. Пассажиров-то нет - отчего ж не полихачить.

Проснулся Смыслов от удара. Он успел осознать, что машина ушла резко влево, выскочив на встречную полосу, а его самого при этом крепко приложило правым плечом к двери. Успел он заметить также что-то непонятное, летящее ему в лицо. Смыслов инстинктивно вскинул руку, чтобы защититься от опасности…

Всё остальное травмированный охранник узнал от водителя. Как оказалось, по правому ряду ехал пьяный тракторист, зачем-то опустивший отвал до самого асфальта. Чистить дорогу не было нужды: последний снег уже растаял, и не осталось ровно ничего, что нужно было убирать. Зато осталось то, что убирать как раз не нужно. Над поверхностью немного возвышалась крышка небольшого лючка, которую трактор зацепил, вырвал из асфальта и подбросил прямо в едущую рядом машину. Водитель бронированной иномарки заметил внезапный прыжок трактора и инстинктивно расценил его как нечто опасное. Поэтому он успел заметить опасную железку в воздухе, затормозил и стал уходить влево. Однако тяжелому автомобилю не удалось увернуться.

От пустякового удара никто бы не пострадал, если бы хитрая электроника не решила, что произошло серьезное столкновение. Смыслову в лицо выстрелила подушка безопасности. Само по себе это весьма неприятно, а поскольку он еще и выставил перед собой руку, то получил ушиб с подозрением на перелом, а также легкую контузию глазного яблока.

В больнице Смыслов разговорился с соседом по палате, который тоже попал туда из-за подушки, но не автомобильной, а самой обычной. Он с друзьями шутя дрался подушками и неудачно увернулся, ударившись лицом о деревянную спинку кровати. Как раз этот молодой человек и рассказал Смыслову о фирме, где хорошо платили художникам. Называли их новым модным словом “дизайнеры”, но суть работы от этого не менялась.

Фирма, как выяснилось, занималась чем-то, похожим на разработку компьютерных игр. Но прелесть была в том, что многие риски этого процесса обходили ее стороной. Она лишь выполняла заказы других компаний на разработку персонажей, игрового окружения, графики и видео. Даже когда речь шла о создании игры почти целиком - работа начиналась только после внесения предоплаты, а не на голом энтузиазме. Были и собственные проекты, но они делались “малой кровью” - без риска обанкротить фирму в случае провала нового продукта.

Смыслова приняли на работу дизайнером. Но рисовать левой рукой он почти не мог, а правая после травмы всё еще плохо слушалась. К тому же, правый глаз остался недолечен, и первое время показывал замысловатые круги. Однако, эти проблемы оказались очень кстати: учитывая образование и способности новичка, ему временно поручили делать то, что у других плохо получалось. Устные переводы, вычитку всяческих документов и прочих текстов, а вскоре и создание концепций игровых миров. Это оказалось очень непростой работой. Иногда интересной, часто скучной. Не всякий менеджер справлялся с превращением идеи в проработанную концепцию, с толковым описанием тех деталей, которые действительно важны. Но ум и инженерное образование привели Смыслова к его нынешнему успеху. К хорошей зарплате, новой машине (хоть и скромной) и безупречному внешнему виду.

Впрочем, сейчас, после утреннего шока от ночного происшествия, вид у ценнейшего сотрудника был довольно растерянный и даже какой-то помятый. Он стоял возле своей машины с ключами в зубах и двумя системными блоками компьютеров под мышками. Нести и грузить их пришлось в одиночку. В старом офисе по случаю нерабочего дня дежурил один-единственный сотрудник - Смыслов счел недопустимым просить его о помощи. Вдруг кто успеет средь бела дня и этот офис обокрасть, пока они тут возятся. Кроме того, Смыслов был ужасно доволен своей смекалкой и принципиально решил не пользоваться посторонней помощью. Ведь он уже придумал, как унести всё сразу и даже ключи приготовил заранее, чтобы не доставать из кармана. Руки-то будут заняты.

Однако, решение нести ключи в зубах оказалось всё же опрометчивым. Ставить технику на пыльный асфальт как-то не хотелось. Поэтому, чтобы открыть машину, пришлось опустить один из компьютеров себе на колено и балансировать в таком положении. Освободившейся рукой удалось открыть дверь.

Затем Смыслов задумался в какую сторону выезжать. Когда нового офиса еще не было, и его рабочее место располагалось в этом здании, то отправляясь домой, он обычно поворачивал направо. Теперь же нужно было ехать в другую сторону, но левый поворот прямо со стоянки был запрещен.

Смыслов огляделся в поисках другого выезда, и взгляд его скользнул по окнам старого офиса. Все события двухлетней давности всплыли в голове, стоило приехать сюда, и теперь воспоминания не отпускали. Подушка безопасности, больница, суд над тем трактористом - там пришлось быть свидетелем, а потом были первые дни на новой должности…

Меж тем, времени предаваться воспоминаниям не было. Компьютеры нужно было еще подключить, установить на них кое-какие программы и, возможно, уже сегодня начать искать там что-то полезное. Информацию, которая поможет восстановить производственный процесс после праздников.

Смыслов достал карту города и быстро отыскал место для разворота: направо со стоянки, на светофоре прямо - вот собственно и весь несложный объезд. Примерно так он себе и представлял, а с картой просто сверился на всякий случай. Район этот он хорошо знал, так как часто бывал здесь еще в студенческие годы. Но с тех пор маршрут “дом-работа” заканчивался на стоянке старого офиса, а после переезда в новый - маршрут этот и вовсе проходил не здесь. Теперь же, проехав чуть дальше, чтобы развернуться, Смыслов оказался на перекрестке, где не был много лет, и увидел еще одно знакомое здание.

Воспоминания вновь зашевелились в голове. На этот раз не такие отчетливые, как несколькими минутами ранее. Смыслов помнил только вид из окон этого дома. Ни много ни мало на Петропавловскую крепость. Но при каких обстоятельствах довелось здесь побывать? Ответ прятался по дальним углам памяти до самого обеда, когда Смыслов, закончив все неотложные дела, вытряхнул из головы мысли о работе и счел возможным уехать домой.

Переезжая Литейный мост, Смыслов вдруг понял, что продолжение истории имело место именно здесь. Воображение внезапно нарисовало картину настолько отчетливую, что на несколько секунд он перестал видеть тормозящую впереди машину. Он видел только свое воспоминание, из-за чего чуть не попал в аварию. Он совершенно отчетливо видел юную улыбающуюся мотоциклистку без шлема, летящую в сторону Финляндского вокзала. По тротуару. На неисправном мотоцикле. Студент Смыслов, такой же молодой, как она, бежал рядом.

Мотоциклистку звали Катя. Это из ее окон было видно Петропавловку. Вообще-то, она была отличницей, а родители ее - те вообще были известными учеными. Но в глубине души Катя была хулиганкой. В дальнем углу ее комнаты жил крыс, про которого не знали родители. Смыслов дал ему имя Крысик. Еще Смыслов притащил в гараж катиного отца мотоцикл, купленный по случаю и требующий значительного ремонта. Естественно, Катя об этом никому не сказала. Именно с этого и началось необыкновенное путешествие на Финляндский вокзал. Пешком и даже без денег на электричку.

Студент Смыслов намеревался починить мотоцикл до начала настоящей весны, когда в гараж непременно заявится старшая сестра Кати, тоже хранившая там свою двухколесную технику. Осознав всю несбыточность мечты о быстром ремонте своими силами, студенты решили транспортировать железного коня на дачу друга, имевшего нужные технические навыки. После съезда с Литейного моста по тротуару был чуть менее дерзкий, но не менее героический подъем на платформу по пандусу из подземного перехода под вокзалом. Почти удалось даже погрузиться в заветную электричку, и только тут вмешалась советская милиция.

Проверка документов не заняла много времени, а главное - студентов не спросили про оплату проезда, но поезд, тем временем, ушел. В самом прямом смысле. Зато как-то само собой получилось, что именно ожидая следующую электричку, эти двое признались друг другу в любви.

Позже Смыслов долго смеялся над собой: не будь он упрям - позвал бы друга раньше, тот успел бы починить мотоцикл до весны, и можно было бы уехать без приключений. В таком случае, правда, не могло случиться признания на вокзале. С другой стороны, Катя всё равно бросила Смыслова через полгода - так что ничего не изменилось бы в их судьбах. Наверное.

Так или иначе, Катя навсегда осталась в памяти Смыслова - именно с ней он смотрел Лебединое озеро, когда его показывали по всем каналам. Еще не понимая, что они встречают новую эпоху и самый большой кризис уходящего века...

Смыслов поднимался по лестнице не спеша. Нагружать организм нужно осторожно - это он уже выучил за полтора года. Именно столько времени не работал лифт - из-за любителей лома черных и цветных металлов. Что поделать, всем нужно было выживать в непростые времена. Каждый выкручивался, как мог. Жители райцентра привыкли к расхищению оборудования из машинных помещений и злились скорее не на преступников, а на жилконтору, неспособную восстановить работоспособность лифтов.

Дойдя до своей квартиры, Смыслов прислушался. Ему показалось, что внутри кто-то есть, в то время как никого там быть не должно было. Вся семья отдыхала на даче. Никаких следов взлома на двери он не обнаружил, но на всякий случай достал оружие.

Мало ли, стену сломали от соседей? Или пол проломили? Или потолок?

К счастью, в квартире никаких посторонних личностей не оказалось. Вошедший хозяин спешно запер за собой дверь и первым делом выключил сигнализацию. Затем, сбросив с себя пиджак и кобуру, пошел мыть руки. Он никогда не закрывал дверь в ванную, чтобы сберечь ее ресурс и чтобы не включать свет. Зачем электричество-то тратить и выключателем щелкать, когда солнце светит?

Отец Смыслова всегда берег новые вещи, стараясь как можно меньше пользоваться ими. Смыслов усвоил основной принцип: вещи нужно беречь, но к реализации его подошел ровно с противоположного конца. Он бережно, но весьма активно пользовался новыми, чтобы не испортить окончательно старые.
Поэтому у него было, например, по три пары обуви каждого вида: старые сапоги, новые и совсем новые. Однако стремление беречь вещи и экономить на разных мелочах не мешало Смыслову курить дорогие сигариллы с шоколадным вкусом. 

В холодильнике скучала кастрюля супа, но возиться с ним Смыслов не хотел. Он намазал на хлеб тонкий слой масла и с удовольствием принялся есть. Жена поверх масла всегда норовила положить еще и сыр, а Смыслов в глубине души любил есть их по отдельности. Или сыр, или масло. Но никогда не предлагал жене следовать его примеру. В любом случае, он много времени проводил в городе и питался там, чем хотел. Более того, лето домочадцы проводили на даче, а он всё больше в квартире, чтобы уберечь жилье от кражи, пожара и прочих напастей.

Смыслов встал у окна с бутербродом в руке, взирая на окраины Петербурга, отчетливо видимые на горизонте. Солнце стояло очень высоко. Даже с учетом поездки во второй офис, дел набралось только на половину дня. Можно было придумать себе работу и дома - он даже представил себе, как включается компьютер, как оживает дорогущий внешний модем. Как он пищит, свистит и подмигивает красными лампочками…

Однако впервые за долгое время Смыслову не хотелось работать. Несколько минут он просто смотрел в окно. На тонкую полоску огромного города на горизонте. На расположенную неподалеку шестнадцатиэтажку, единственную в райцентре и замечательную тем, что в ней пока еще работал один из лифтов. Затем посмотрел на свой бутерброд с некоторым удивлением. Словно забыл, что это и как оно оказалось у него в руке. Вот, вдруг подумал Смыслов, если бы не нужно было тратить время на еду-то! Его память тут же с немыслимой легкостью подкинула цитату из любимой книги: “Men go happy or miserable as they have healthy or unhealthy livers, or sound gastric glands. But the Martians were lifted above all these organic fluctuations of mood and emotion”.*

*”Люди счастливы или несчастны в зависимости от состояния печени или поджелудочной железы. Марсиане [были] свободны от этих влияний организма на настроение и эмоции” (англ.)**

Смыслов решил, что нужно бы добраться до книжного шкафа и проверить, правильно ли помнит столь длинный отрывок. Смыслов перечитывал роман этот неоднократно, но в последний раз делал это года три назад, еще работая в охране. С тех пор читал он редко. Голова была занята, память забита разным важным производственным хламом. Той информацией, которая бесценна накануне сдачи очередного проекта заказчику, а некоторое время спустя становится, как правило, лишь обузой. Названия нужных файлов из позапрошлого проекта, имена дизайнеров, работавших по временному контракту и всякое подобное.

Смыслов отправился в свой рабочий кабинет, где его ждали книги. Но вместо чтения опять застыл минуты на полторы у окна. Разница была только в том, что окно кухни выходило на юг, а это на север. До самого горизонта и дальше, до самой Арктики, был только лес. Каждую осень Смыслов ждал, когда холодный ветер принесет оттуда запах снега. Правда, в прошлом году день наступления арктической свежести испортила котельная, угостившая местных жителей тяжелым смрадом горелого мазута…

Дизайнер закрыл глаза. У большинства друзей его детства и юности был такой же вид из окон. Где теперь эти друзья? У его родителей был такой же вид из окон. Когда он последний раз навещал родителей? Только у Кати вид из окон был другой. Где теперь Катя? Все эти годы он почти не вспоминал о ней. Он открыл глаза и вновь повернулся к книжному шкафу. Где-то на полках были старые записные книжки, но…

Телефон? Адрес? Всё это давно утратило актуальность. Точно известно, что ее семья получила новую квартиру вскоре после грандиознейшего в истории показа “Лебединого озера” по Центральному телевидению. Искать по телефонным справочникам было бесполезно, ввиду слишком распространенной фамилии. Искать по званиям и регалиям родителей - как-то не очень допустимо. Смыслов отлично помнил названия институтов и прочее, но лишь усмехнулся при мысли о том, как свяжется с какой-нибудь из этих организаций, и скажет что-то вроде “я вот столько-то лет назад встречался с Вашей дочерью, и она меня прогнала, в конце концов…”

Почему Катя предложила ему остаться просто друзьями? Не сошлись характерами, что ли? Чужая душа, как говорится, потемки. Зато Смыслов отлично помнил свой ответ: “А зачем?” Он знал себя, и признавал, что не сможет воспринимать Катю в качестве “просто подруги”...

Интересно, а что стало с Крысиком? Возможно, он сбежал, и именно его потомки теперь бегают по тротуарам в историческом центре, не боясь ни дневного света, ни прохожих.

Смыслов вспомнил, как неделю назад видел крысу, когда стоял на красном светофоре. Пешеходам - и крысе - горел зеленый. Но животное не спешило переходить дорогу, ему и на той стороне было хорошо. Бегало себе, никого не опасаясь.

Смыслов вдруг представил себе Катю с Крысиком на плече, едущих по Литейному мосту, и в этот момент в комнате стало чуть светлее. Может, просто показалось. Или солнце вышло из-за туч. Или, возможно, стремительно уменьшилась тень корабля инопланетян, передумавших атаковать Землю. Смыслов бросил взгляд вправо на свой компьютер. Затем влево - там стоял запыленный мольберт. Между ними у дальней стены затаился книжный шкаф, хранящий миры великих фантастов. Знакомые с детства иллюстрации и картинки на обложках. Именно с них начиналось увлечение рисованием, ставшее впоследствии одним из самых важных в жизни Смыслова.

Школьник, рисующий в тетради. Охранник, придумывающий свои миры или заселяющий нашу реальность своими персонажами. Также архитектор, инженер, муж, отец, сын, зять и, наконец, человек, создающий компьютерные игры. Это ведь тоже возможность творить. Это возможность создавать новую реальность. Фальшивую и настоящую. Смешную и пугающую.

Смыслов не жалел о картинах, которые он мог бы написать за эти два года, если бы не тратил всё время на работу. Продукт, размышлял он, приносит нам деньги, а пользователю приносит радость, а картины что?

Кому нужны его картины?

Смыслов сел за компьютер. Там внутри тоже был целый мир. Не только работа, но и почта, статьи, книги, самые разные картинки и, конечно, игры. Правда, увлекаться последними он себе не позволял. Даже теми, к рождению которых сам имел отношение.

Смыслов встал и подошел к мольберту. Крыса на плече у Кати опять отчетливо предстала перед его глазами. Все эти годы вдруг сжались в его сознании в кулак, превратились в тугую струну, в натянутую тетиву.

Годы, скомканные в текст. Текст - в широком смысле этого слова, как учили в первом институте. Мелодия без слов, картина художника абстракциониста и даже компьютерная игра - это тоже своего рода тексты. Это то, что может остаться от нас нашим потомкам.

Смыслов вытащил из принтера лист плотной бумаги и быстро отыскал другие необходимые предметы - кисти, краски и прочее. Первая за несколько лет акварель родилась всего за час, причем почти половина этого часа ушла на просушку первого слоя. Поверх него Смыслов добавил лишь небольшие детали - обычная бумага не выдержала бы настоящей многослойности.

Серый мост, зеленая ограда, синяя вода и голубое небо, а посреди всего этого - Катя на мотоцикле в ярко-желтом платье и с Крысиком на плече. На самом деле, крыса, конечно, не могла так ехать. В реальной жизни она ждала Катю дома. Платья желтого тоже не было. Всё это Смыслов выдумал. Так было гораздо солнечнее, ярче, необычнее. Но вот себя рядом он изображать не стал. Смыслов не решился испортить такую сцену серым пятном того пиджака, в котором отучился аж в двух институтах. Конечно, на бумаге можно было превратить пиджак в модную импортную куртку, но всё равно студент был там лишним. В реальной жизни Смыслов являлся той самой силой, которая приводила неисправный мотоцикл в движение, а в акварельной нереальности нужды в такой силе не было. Он ведь катился с моста под уклон в тот момент, когда кисть Смыслова навсегда пригвоздила его к бумаге. Да и вообще, в этой сказке техника могла быть исправна - ведь не было отчетливо видно, что Катя едет по тротуару, и что половина двигателя отсутствует…

До вечера всё еще оставалось очень много времени. Смыслов всё же включил компьютер, намереваясь немного поработать. Но проверив электронную почту, не нашел никаких срочных дел.

Побездельничав непродолжительное время, Смыслов задумал еще одну картину. На ней человек сидел за компьютером в некоем мыльном пузыре, парящем над руинами заводов, над роющимися в помойках коровами да пенсионерами, над горящим зданием парламента. Чтобы стало совсем красиво, можно было добавить еще подругу, похожую лицом то ли на Катю, то ли на жену. Шагала чтобы рядом по небу она, держа его за руку.

Время для написания такой картины еще не пришло, но на будущее Смыслов сделал набросок карандашом. Он ведь привык жить в своих выдуманных вселенных, и ему стало скучно в реальном мире, как только на работе наступило вынужденное затишье.

Смыслов сел в кресло у книжного шкафа, но на чтение сил не осталось, и он задремал. Совсем ненадолго - когда проснулся, было еще светло - но за это время увидел целых три восхитительных сна с сюжетами столь же замысловатыми, сколь и бессмысленными. Какая-то блондинка плакала посреди всеобщего хаоса, потом однокурсник пытался познакомиться с красивой девушкой. Однако сюжет не был важен совершенно. Важен был цвет. Такие краски давно не снились дизайнеру Смыслову.

После акварели и снов нужна была пауза, поэтому Смыслов вышел на лестницу покурить. Еще не зная, что привычная мини-сигара с шоколадным вкусом и сладковатым фильтром станет последней в его жизни.

Впервые за долгое время Смыслов вышел из квартиры без оружия. Времена были неспокойные, но серому пистолету не находилось больше места в новом разноцветном акварельном мире. Пистолет казался теперь просто тяжелой неуместной железкой.

Табак был набит в сигариллу туго, его было гораздо больше, чем в обычных сигаретах. Это позволяло отвлекаться на курение не каждый час, а всего несколько раз в день, что сильно экономило время. Внезапно Смыслову в голову пришла мысль: а что если вообще не тратить свою жизнь на такое бесполезное занятие? Сколько денег, времени и здоровья оно отняло у него?

Смыслов никогда не думал, что вот так в один миг закончится его многолетнее пристрастие к никотину. Ему еще предстояло удивиться в будущем, насколько легко всё получится - не считая пары дней весьма плохого самочувствия.

Одна хорошая акварель не сделала Смыслова великим художником, но серьезно изменила его жизнь, вернув в нее фантастические миры цветных грез. Он затушил окурок, твердо зная, что завтра с утра в его пожелтевших от дыма пальцах не окажется такая же штука. Вместо этого он снова возьмет в руку кисть или карандаш. Затем он тихо сказал почти без акцента:

I am back*

*Я вернулся (англ.)

** Herbert Wells. “The War of the Worlds”, Book two, Chapter 2
Герберт Уэллс. “Война миров”, Часть вторая, Глава 2
(перевод цит.по изд. “Машина времени. Война миров. Рассказы”, 1983)

v1.0 - 05.06.2023
текущая версия от 19.01.2024