Волшебная сила слова

                В Начале было Слово!
                Благословенный дар!
                Бывает и пудовым
                его простой удар!

    Понедельник - день тяжелый. Редкий землянин не согласится с ироническим смыслом известной пословицы. Разве что представитель затерянного первобытного племени, доселе пребывающего в счастливом неведении о тяжком бремени житейских благ современной цивилизации. Впрочем, и в его способе времяисчисления наверняка найдутся свои «понедельники».

    Принятая же не столь счастливой частью человечества словосочетание, как стойкая ассоциация с началом трудовой недели, в армейской среде периода развитого социализма усугублялось понятием «командирский день». Для всего командного состава соединений, частей и подразделений понедельник начинался с момента нечитаемого мелькания титров по завершению очередной серии из двухгодичной череды ночных сеансов именем «Солдатские сны». Окончание же тяжелоатлетического командирского забега приходилось на момент сладостного погружения последнего представителя бедового воинского коллектива в просмотр следующей серии от того же режиссера именем Морфей.

    Итак ... понедельник. Место действия на перекрестье широты Крымской с долготой Колымской. Столь ярко выраженная климатическая противоположность известных географических топонимов определила и соответствующую природно-погодную противоречивость одного из самых отдаленнейших от МКАДа регионов. Имя ему «Приморье».

    Здесь дуб растет у Лукоморья,
    в тайге сплетение лиан,
    по Уссури равнин раздолье,
    да воздух папоротником прян ...
    Дух Амбры бродит по горам,
    в час возрождения Луны
    шаман под бубна тарарам
    колдует танцем старины ...

    Столь незатейливое лирическое отступление автора, конечно же, не отражает всей полноты впечатлений от его приморской жизненной эпопеи. Это всего лишь легкая попытка побудить непосвященного читателя проявить врожденное человеческое любопытство и обратиться к более серьезному чтиву о крае Приморском. К примеру, ознакомиться с нестареющей историей «Дерсу Узала» от знаменитого исследователя Дальнего Востока и писателя Владимира Арсеньева.

    Вернемся же к понедельнику ... В кабинете командира двое. Сам командир майор Борисенко, нервным маятником шагающий от окна к противоположной стене и обратно, и капитан Данилов, стоя наблюдающий за начальственной реакцией на его доклад. Маятник остановился у рабочего стола. Взял в руки синюю папку, слегка покачал, будто оценивая на вес очередной кирпичик, приобщая его ко всей тяжести командирского дня, раздраженно шлепнул папкой о столешницу. С содержимым он уже ознакомился и не по-командирски слегка растерялся.
    - Куда делись восемьдесят восемь ломов? Объясни!
    - В акте указано ... по вашему распоряжению выданы со склада в подразделения для восполнения недостающих, - Данилов бесстрастно повторил им же напечатанное в акте по результатам инвентаризации склада инженерного имущества.
    - А «недостающие» ... это как понимать? - майор уперся кулаками в столешницу, ожидая ответа, суть которого была ему совершенно известна, но ... не самому же констатировать факты вопиющего безобразия.
    - Да вы же знаете ... погрузка техники на платформы, крепеж проволокой ... потом разгрузка ... а эшелонов сколько было ... Да месяц через весь Союз катили ... Вся же работа кувалдами, да ломами делана. Где-то бросили, забыли, что-то погнули, выправить поленились. Короче ... растеряли по халатности ... пусть командиры подразделений и отвечают. Мое дело новые выдать, - посмелел капитан, понимая свою явную непричастность к имущественной растрате.
    - Отвечать?! Отвечать ... говоришь?! Да ты понимаешь масштабы ответа?! - командирский метроном возобновил движение в ускоренном темпе, - Засмеют в округе ... если оформить, как полагается. Ломы потеряли-поломали ... Позорище ... Короче, делай что хочешь, готовь документы на списание по техническому состоянию ... или ... в общем, сам думай.

    Борисенко остановился возле окна. В открытую форточку, игриво шевеля легкую штору  ласковым ветерком, просилось лето. Майор с накипевшей злостью расшевелил задубевшие щеколды и открыл окно настежь. Вторая половина июня ещё дышала остатками приморской прохлады, но чистейшей голубизны небо вещало о приближении настоящей тропической жары. Высокая и стройная береза приветливо положила ветку на подоконник. Борисенко коснулся её рукой, вдохнул сочно-зеленый березовый аромат и прислушался к шелестящему бархату зубчатых листочков ...

    От громко хлопнувшей казарменной двери майор вздрогнул и посмотрел в сторону выхода. От казармы к КПП косо через плац направилась семейная пара прапорщиков - секретчик с женой. Оба держали в руках по пустой корзинке. «В деревню пошли за клубникой», - догадался командир и ... его осенило ...
    - Данилов! На днях ожидаю комиссию из Хабаровска. Понятно, что летят за клубникой. Будет и полковник Храмской из инженерного управления. Подключайся-ка ты к зампотылу и помоги организовать встречу. Под клубничное дело и о списании договоришься.

    Клубника ... Приморский край по праву считается настоящим клубничным раем, вполне оправдывая свою принадлежность к широте Крымской. Гарнизон же располагался в самом центре этой благодати - чуть южнее Спасска-Дальнего. Здесь даже частные клубничные огороды мало чем уступали полям колхозным. А ягоды ... песня, нет ... ода клубничная. И в высокоштабной Дальневосточной армейской среде издавна сложилась некая традиция приурочивания массового комиссионного посещения частей Приморья именно к сезону сбора клубники. Смею заверить, что имели место и другие подобные традиции ... красноикорная, например.

    Комиссия прилетала. Большая, важная ... И встреча капитана Данилова с тем самым инженер-полковником состоялась. Удивился полковник:
    - Сколько?! Сбрендил, капитан?! Как такое количество ломов можно переломать?! Знаешь ведь - против лома нет приема ...

    Однако же, клубнично одаренный окружной инженер изволил согласиться принять капитана с пакетом документов на списание лично и улетел в Хабаровск, озабоченный скорей не комиссионными выводами, а предстоящими семейными трудами по ягодной переработке ...

    ... Хабаровск встретил Данилова свинцовой тяжестью мрачного небосвода. Бронзово-богатырский Ерофей Павлович суровым взглядом приветствовал советского воина и, блеснув свитком в левой руке, дал понять, что дело его челобитное непременно увенчается успехом.
    А челобитные свитки в виде напечатанных актов на списание шанцевого инструмента с наименованием «лом» в количестве восьмидесяти восьми штук покоились в чемоданчике типа «дипломат». Оформление стопроцентно соответствовало всем канцелярско-штабным правилам и требовало лишь высокоутверждающей подписи, синей печати, да номера регистрации. Впрочем, не на все сто. Незаполненным остался один раздел под названием «Техническое состояние». Данилов, как говориться, «ум сломал» над верной формулировкой. Ну что может случиться с ломом, чтобы его считать технически неисправным? Согнуть? Так бери кувалду и выправи. Затупить? Тоже не подходит ... заточный станок здесь в помощь. Поиск разумного решения пришлось отложить до встречи с инженерным полковником ... авось, что и подскажет дельного.

    - А-ха-ха ..., - басовито веселился полковник, - что написать, что написать? У-ха-ха-ах ... уморил, капитан. Да ты не первый здесь такой ... и не последний ... Ох-ха-ох ... не могу больше, - сотрясал стены инженер, - Ты по специальности кто, связист? А мы, инженеры, и сами не знаем, как лом технически испортить ... Иди, соображай, связист ... как придумаешь что интересное, приходи ... подпишу. Свободен.
    И Данилов осознал полнейшую безвыходность ситуации. Мало того, что не утвердит акты, так теперь и смеху будет на весь округ про восемьдесят восемь ломов железных ...

    ... Поникший духом капитан обедал в офицерской столовой. Плана дальнейших действий не имел никакого. Звонок в часть с докладом о провале экспедиции окончился матерным скандалом и продлением командировки с приказом «до победы». Не успокаивала и тихая музыка. Играл магнитофон. Песня Высоцкого в исполнении Пугачевой давила на душу:
    «Я несла свою беду
    по весеннему по льду,
    обломился лед, душа оборвалася ...»

    Вдруг смятенная душа капитана, действительно, чуть не «оборвалася» ... «Обломился» ... вот же оно ... решение. Пришло! Данилов достал бланки актов и в раздел «Техническое состояние» вписал одно единственное слово «Обломок». Эх, будь, что будет ...

    - А-ха-ха ..., - ещё басовитей громыхал полковник, - Обломок ... У-ха-ха-ах ... ну уморил, капитан, ну уморил ... Лом стал обломком ... Ох-ха-ох ... не могу больше, - сотрясал стены инженер. И ... каллиграфически вывел свою высокоутверждающую подпись.

    Окрыленный славной победой, Данилов шлепнул стопкой актов по столу снабженцев в соседнем кабинете:
    - Регистрируйте! И наряд на новые восемьдесят восемь оформить не забудьте.
    Дождавшись завершения официального бумаготворчества, капитан на чистом листе каллиграфически вывел:

    Говорите: нет приема
    супротив стального лома?
    Но действительность сурова ...
    Есть прием! Он в силе слова!
    И с ликующим видом победоносного Вещего Олега, пригвоздил канцелярской кнопкой свой триумфальный рескрипт на входную дверь.

    ... Свинцовая тяжесть мрачного небосвода неожиданно легко окатила дальневосточную столицу теплым июньским пузырчатым дождем, и чистейшая небесная солнечная синева проводила удачливого капитана в благословенный край Приморский. Проходя мимо Ерофей Павловича, Данилов благодарно ему улыбнулся. Ответная улыбка на мгновение мелькнула в кудрявой бороде русского богатыря-землепроходца, устремившего свой суровый взор в даль амурскую.