Снежинка

Два полюса существовали всю его жизнь – Таллин с его европейской готикой, северным морем и Армения, изнывающая от избыточности солнца и бремени Истории с городом из розового туфа и белым куполом Арарата. А между ними бесконечное пространство России с её полями, лесами, полустанками, пятиэтажками, заводскими трубами… Москвой.
     Нет, не любил он Москву, что тут лукавить, не любил он Кремль, не в силах отвлечься от знания какие упыри десятилетиями ежедневно оскверняли его своими испражнениями, и совращали Россию. Не любил этот красно-бурый цвет запёкшейся крови его стен и башен и вполне понимал Петра Алексеевича, сбежавшего от этого лобного места и сотворившего своим гением другую столицу.
     Но было что-то в России то, без чего, побыв дней пять в полукапиталистическом несоветском и комфортабельном в те советские годы Ереване, он начинал скучать, тосковать по этим простым хрущовкам, полуразрушенным долгостроям. Конечно были места, до которых не добралась рука человечья – дремучесть лесов, изредка сохранившиеся чудом купола церквей… Нет, было и нечто другое, что притягивало в Россию – Пространство небывалое, будто обещание бесконечности, был богатейший язык, сшивающий это пространство в единое, впитавший в себя и Азию и Европу, была ирония Онегина и Печорина, иррациональность Достоевского, истинные строители, сшиватели России – Пушкин, Толстой, Чехов, Тютчев, Бунин и иже с ними… Не раз он думал, что их роль в созидании России не меньшая, чем роль её знаменитых полководцев!
     Да, а снег, русский снег, как же его он смог забыть? Идёшь по лыжне среди леса разгорячённый, и чистый лазурный воздух кажется сладковатым. Снег вспыхивает розовыми и голубыми искрами, украшает каждое дерево, отторачивает стереоскопические узоры ветвей деревьев и кустарников, седыми бровями лежит на зелени сосен – на каждый куст, на каждое дерево можно любоваться как на произведение искусства – чем тебе не Версаль!
     А когда, когда он увидел впервые московский снег, почувствовал его?
     Мама его разбудила затемно: «Просыпайся, скоро Москва!»
Поезд «Луганск-Москва», стуча на стыках рельс, пересекал снежную равнину. Валентин отодвинул занавеску и увидел блестящую белой слюдой равнину и огромные вьюжные фиолетовые волны метели,закручивающиеся кверху и катящиеся навстречу поезду. Миллиарды снежинок. Он видел в детской книге «Хочу всё знать» их увеличенные звёзды и тогда ему сказали, что среди них нет ни одной одинаковой. ВЫходит и в этом снежном валу, на этой равнине тоже нет ни одной одинаковой?! – "Не может быть!" - думал он в восторге и ужасе.
     Когда поезд пришёл в Москву, было уже светло, хотя и пасмурно. На платформе их встречали незнакомые армянские родственники – серо-смуглые в утреннем свете, улыбающиеся тётушки – маленькая и толстенькая тётя Женя из торговли, худощавая и весёлая тётя Рая из Генштаба, тоненькая и белокожая и тоже весёлая девица на три года старше его, Галя, троюродная сестра, сирота из Тамбова. Снег падал медленно крупными хлопьями и одна снежинка упала на рукав пальто, и он ясно увидел её звёздную хрупкую структуру, в один миг превратившуюся в каплю.