Монголка

               
                Памяти  монгольских  перегонщиков  500000 лошадей   в  СССР  во время ВОВ
          Я с ней познакомился  в 1947 году, когда мы  с мамой переехали на территорию  так называемого  «Химлесхоза» и заняли отдельно стоящую хибарку, в которой половину пространства занимала печь.  Борисовский  химлесхоз  был  едва ли ни единственной организацией, добывавшей валюту для страны. В те времена нефтью и газом не пахло  и торговали живицей. Живица-это соки хвойных деревьев. Что касается моей знакомой, то это была стройная,  рыжеватая, низкорослая кобылка монгольских  кровей.  Квартировала она в конюшне, где были ещё 3-4 лошадки.  Но у неё был отдельный денник, поскольку в коллективе она не уживалась.  Надо сказать, какие производства на данной территории осуществлялись. Помимо конторы с начальником и бухгалтерией здесь находился цех по производству толи (рубероида) со своей котельной и душевой, «смолокурня», производившая страшно дефицитную после войны коломазь  для смазки колёс конных подвод. За ней приезжали со всех концов Белоруссии. А производили её всего 2 человека: чистокровный еврей и чистокровный белорус . Остальные рабочие им очень завидовали, поскольку те получали приличные зарплаты.  Еврей строил себе дом, а белорус  кормил огромную ораву детишек.  Под навесом работала  «циркулярка»  (пилорама). На ней распускались брёвна на брусья и доски для строительства домов, но главная её задача состояла в производстве  заготовок клёпок для бондарного цеха. Сырьём для клёпок служили осиновые брёвна.  В  этом цехе  работали  2 мастера-белоруса. Представьте себе, сколько бочек они должны были делать, если раз в месяц в Мурманске  ими загружался  целый   пароход,  плывущий в Англию, доставляющий туда  живицу. До Мурманска бочки  путешествовали железной дорогой.
          Когда я, 13-летний пацан, впервые попал  в бондарный цех был зачарован работой этих относительно ещё молодых мастеров. Они все работы выполняли виртуозно, быстро и всё на глазок. Но, «глазок»  у них был очень точный. Никакого брака из  их  рук не появлялось.  Помимо бочек для живицы они занимались и халтурой, изготавливая всякие кадушки для окрестного населения. И тут уже использовались не только осина, но и другие породы деревьев, чаще всего дуб. Эти ребята зарабатывали тоже очень хорошо. Они оба во время войны партизанили и были самыми завидными женихами в округе. И когда они срывались, ударяясь в запой, то паника случалась у всего коллектива. Попробуй не выполни план поставок экспортной продукции.
     Но, вернёмся к нашей монголке. Она обслуживала пилораму. Между лесоскладом, где лежали навалом брёвна, пилорамой и бондарным цехом была проложена узкоколейка, по рельсам  которой  передвигались 2 вагонетки. Их-то и таскала наша лошадка. Сначала брёвна к пилораме, а потом заготовки клёпок к бондарному цеху.  Руководил монголкой дядя Степан, сильно хромавший на левую ногу. Она у него выглядела колесом.  Из-за этого увечья он не попал ни на фронт, ни в партизаны, ни в полицаи.  Однажды при мне  моя мама, которая работала здесь бухгалтером, сказала своему начальнику: «Неужели нельзя Степана заменить здоровым человеком? Посмотрите, как он мучается».  – «С этой стервой кроме Степана никто не справится. Вы что? Не знаете, что она может вытворить?» 
         Вот о том,  что она могла вытворить,  мы поговорим подробно. Я с пяти лет испытываю глубокие чувства к лошадям. Я уже где-то писал, что лошади дважды спасли мою жизнь. Я пришёл впервые в конюшню, чтобы из хвоста лошадей надёргать длинных  волос  и сплести леску для рыбалки. Дядя Степан мне говорит: «Коли хошь остаться без зубов, тады  начинай с моей кобылки». Я поостерёгся.  Другой конюх  Иван  мне разрешил заняться его лошадьми и добавил, что кобыла дяди Степана не только лягается, но и кусается.  Но, особенность этой лошади заключалась в другом. Оказалось, что она очень хорошо ориентируется во времени суток. –«Кады идёшь у школу ?»- спросил меня  Иван.  –«В половине девятого»,- ответил я.  – «Тады приходь   в конюшню до восьми», - сказал он. – «Зачем?»  - «Побачишь концерт».  Я не поленился и на другое утро без 10 восемь был  у конюшни. Вскоре приковылял дядя Стёпа, взял хомут и подался в денник к Монголке, потом вышел и закурил. Появился и Иван. И сказал мне: «Слухай, сейчас «Коминтерн» будет гудеть». Тут надо пояснить, что в ту пору в полную силу работали деревообрабатывающий комбинат  «Коминтерн», бумажная фабрика «Профинтерн» и спичечный комбинат им. Кирова. У «Коминтерна» и «Спичек» были  собственные  мощные котельные,  и над каждой из них возвышалась труба, издающая гудок. У «Коминтерна» он был особенно басовитым и гудел ровно в 8 утра, обозначая начало рабочего дня, в 12 часов - перерыв на обед, в 13 часов - окончание обеда, в 18 –окончание рабочего дня.
       Как только раздался гудок, Монголка самостоятельно вышла из конюшни с хомутом и постромками на шее и подалась к пилораме. Она стала возле одной из вагонеток  с той стороны,  где начинался маршрут к лесоскладу. Иван мне объяснил, что если  Монголка увидит, что одна из вагонеток загружена заготовками для клёпок, то подходит к ней  и ждёт  когда Степан  подцепит постромки к вагонетке. Если мужики с вечера отгонят вагонетку к лесоскладу и загрузят на неё брёвна, то кобылка сама идёт прямо туда. Если за несколько минут  до гудка на обед не освободить  постромки от вагонетки, то никакая сила не остановит кобылу. И она с вагонеткой припрётся в конюшню, свалив вагонетку с рельсов, таща  её по земле. В этом случае только Степан может остановить её.  И пока не прозвучит гудок в 13 часов, из конюшню её не вытащить никакой силой. То же самое происходит вечером. За минуту до гудка её надо освободить от вагонетки, иначе повторится та же история. Я не поверил Ивану и спросил дядю Стёпу. Тот подтвердил и сказал мне, что  если я хочу с ней подружиться (а её длиннющий хвост представлял для меня особый интерес), то   должен таскать ей кусочки круто посоленного хлеба. Так я и сделал. К счастью, совсем недавно отменили хлебные карточки. И если мама расталкивала меня в 5 утра, то я мог купить аж  две булки. Больше не давали. Однако, денег у нас с мамой было не так много, чтобы кормить хлебом лошадь. Тут мне подвернулась халтура.  Нам с другом, благодаря стараниям мамы, предложили ошкуривать брёвна. Платили за это не так много, но на три-четыре кусочка хлеба для Монголки  хватало. Но, настоящая халтура, приносившая ощутимые деньги, заключалась в разгрузке с пульманов пека  (пек - от голл. pek — смола) — остаток от перегонки  каменноугольного  дёгтя), который применялся для пропитки бумажной ленты в производстве толя  (рубероида) и  приходил к нам аж из Кузбасса.  Там он загружался в виде сыпучих гранул, но путешествуя долгие недели по железной дороге, превращался в  монолит,  который надо было скалывать только ломом. Этим мы и зарабатывали. Но, пек  на жаре что-то  начинал испарять. Кожа на лице и руках краснела, а через сутки – двое начинала шелушиться. Зато заработанных мною денег хватало не только на хлеб, но и на крючки с лесками  у старьёвщика. И даже на фотоплёнку «Агфа-вольфен».  В ту пору я шибко увлёкся фотографией.
    Первый бутерброд  Монголка получила от меня с протянутой ладони (как учил дядя Степан). Она мягкими губами очень аккуратно взяла кусочек хлеба, оголив жёлтые, полустёртые зубы, глянула на мои руки, изучая, нет ли  у меня ещё чего-нибудь, и пошла по своим делам. Дело в том, что в воскресенье её выпускали из конюшни попастись на огороженной территории химлесхоза. Так и повелось.  Она стала откликаться на мой свист, который  я умел издавать, засунув 4 пальца в рот. В каком бы уголке этой территории она не паслась, издав короткое ржание, неслась в мою сторону.  Зимой лошадей выпускали на прогулку. И моя Монголка бежала к нашей хибарке только тогда, когда я был дома. Как она узнавала об этом, было  совершенно непонятно. Летом 1951 года она умудрилась забраться в наш небольшой огородик, перетоптала все грядки. Возмущённая  мама погнала её палкой.  Монголка пыталась лягнуть маму, но мой окрик  восприняла правильно и удалилась.  Летом 53 года, когда я закончил 9-ый класс, Монголку  перестали запрягать в вагонетки, так как она совсем ослабла. Завхоз предложил отправить её на живодёрню, но дядя Степан заявил, что не даст коня  погубить:  «Тады и мене туда отправьте». 
         Я пережил настоящий стресс, вернувшись с соревнований по боксу, когда узнал, что нет ни Монголки, ни дяди Стёпы.  Дядя Стёпа умер от инсульта, а моя Монголка, видимо, от старости. Как она попала в химлесхоз, где она до этого трудилась, мне  неизвестно. Но, то что делали лошадки на войне, после войны, и то, как помогали монголы  нашей стране, видимо, заслуживает доброй памяти и  моего рассказа.
    Во многих местах  России и Белоруссии  благодарные люди поставили памятники этому благородному животному. Якуты  своим выносливым лошадкам поставили памятник. И монголкам  поставлен памятник  в Москве  на Поклонной горе.
     9 мая 2023 года в День Победы, слушая речь президента, я надеялся, что пара  добрых слов будет сказано в адрес монгольского народа, который  в самые тяжёлые годы войны помогал нам всем, чем мог. Ну, ладно, разругались мы с Америкой, Англией и другими  бывшими союзниками, но монголов-то за что обижаем.
     Возвращаясь в моё военное детство, не могу забыть картину, когда по Чуйскому тракту в Алтайском крае, где я жил, нескончаемым потоком, день и ночь шли караваны верблюдов с тюками шерсти. Будь моя воля, я бы и монгольскому  верблюду памятник поставил и всем монголам – перегонщикам.  Судьбе было угодно познакомить меня с лидером Монголии Цеденбалом и его женой (Проза.ру  http://proza.ru/2022/03/25/467).  Беседуя с ними во время посещения  нашего института, я им рассказал про  «свою Монголку». Генеральская свита Цеденбала от этого рассказа развеселилась, а  русская жена  Настя перевела мне их разговор.  Якобы их лошади не только выносливые, но и умные.  Возможно, в канун 9 мая 2024 года всё же мы вспомним про Монголию, её помощь Советскому Союзу и выскажем благодарность  всему монгольскому народу.
       От описанных событий меня отделяет больше 70 лет. Многие важные жизненные эпизоды я не помню. А вот эту лошадку я никак забыть не могу.  В чём дело? Почему так? Может, потому что это животное  ничуть не глупее нас.   Лошади во все времена  беззаветно  и преданно служили людям, которые так и не удосужились понять их суть.       
 20.12.2023 г. Минск