Бабушка Мария, которой повезло...

            

    -Бабулечка, бабулька, любимая, расскажи про войну. У меня курсовая работа о войне на Донбассе. Тридцать лет прошло, надо собрать все воспоминания людей.
    Аня, неугомонная студентка, приехала к  бабушке. После нехитрого обеда, опять пристала к ней с расспросами.
    - Внученька, не хочу вспоминать ничего. Что прошло, то прошло. Пошли лучше покажу, какие у меня хризантемы расцвели.
     Внучка лукаво улыбнулась, убирая посуду со стола.
    - Нет, пойдем посмотрим на сирень из которой ты выламывала лозины, чтобы меня пороть.
    - Ладно. Скажем "спасибо" сирени. Хорошая же ты девушка получилась. Послушная, ласковая, работящая. - бабушка обняла внучку.
    - Рассказывай! Или обижусь!
      Ну и характер. Вылитый дедушка. Если что решила, своего добьется.         
     - Дедушка твой, Егор Петрович, ушел на фронт добровольцем почти сразу, как началась война. У него была бронь по работе, но объяснил мне, что немцы к Сталино приближаются так быстро, что будут тут со дня на день. Надо идти защищать Донбасс. Он у меня еще с гражданской был командир. Старшего моего сына, Степушку, твоего дядю, тоже забрали на фронт, почти в один день с мужем. Ему тогда 18 как раз исполнилось.
    Этот наш дом — бабушка указала  на свое жилище -  мы с Егором Петровичем построили за пять лет до войны, а до этого жили в глиняном флигеле. Дом теплый, шлаконаливной, мало у кого перед войной такой был.  На три комнаты и кухня. Печка хорошая получилась. Она до сих пор служит.  Зимой  тепло от нее...
     Аня с жалостью посмотрела на бабушку Марию. Та последние годы стала совсем маленькая какая то, ростом уменьшилась, похудела, но в саду-огороде еще все выращивает, в доме порядок, дети часто оставляют у нее внуков на выходные.
     - Не отвлекайся, пожалуйста! Анечка безжалостно вернула бабушку к тому, о чем она всегда избегала вспоминать.
     - Главное, рядом ставок, Из него когда то паровозы заправляли водой. Ох, и любили дети в нем купаться.  И рыба водилась, и раков  ловили раколовкой. А с другой стороны  заброшенный сад.  Хорошо здесь. В огороде у меня чего только не росло. Такие вишни крупные, дети их сразу объедали, чуть поспеют. Да  должна ты  помнить  ту вишню, маленькая  по ней лазила.
     - Ну бабушка, я же про войну просила...
     - Как про войну объявили, Егор  начал  с детьми рыхлить  целину на пустыре возле ручья.  Успел вскопать большой огород. Захватили, значит, мы землю. Повезло. Глядя на нас, и другие соседи плетнями огородили себе  участки. Муж наказал мне, чтобы весной  все засадили картошкой, если он к тому времени еще не вернется.
     - Бабушка, а война?
     - Погоди, егоза. Это и есть война. Муж прикупил вторую козу дойную, привез мешки с крупой и мукой, и ушел на фронт. Всю войну его ждала. Если бы не надеялась, что вернется,  может и по другому вышло.
    Повезло, что мы не в центре города живем, а на окраине  Тут пустырей и травы  много было. Егорушка  накосил,  запаслись сеном на зиму. Успел помочь. 
    Соседи уехали. Продали всю картошку, яблоки,  и поехали в эвакуацию, не знаю уж куда. Дом заколотили досками, и окна и двери.
    Потом сразу пришли оккупанты.
    Внучка нетерпеливо ходила вокруг бабушки, которая сидела на скамейке возле деревянного забора. Осеннее солнце ласково  освещало теплый, уютный дворик, весь в цветах и зелени.

    - Это вон тот дом рядом, кирпичный, высокий? Когда я маленькая была, там жили  Жильцовы.
     - Ну, им  его отдал горсовет, потому, что хозяева  все загинули. Никто не знает, как и где. Если бы хоть кто из семьи выжил, то вернулись бы обязательно. Разве можно такое жилье бросить? -
     Бабушка устало вытерла слезящиеся глаза.-
     - Я не решилась уехать в эвакуацию. Даже не пыталась. У меня ж на руках восемь детей было. Подумала, вернутся Егор и Степанушка, а нас тут нет. Где  будут искать?
     - Ладно, давай про немцев. Почему это вам повезло?

     - Ну, подъехали они на машинах и разошлись группами  по несколько человек. 
     У меня   Оленьке  уже почти 15 лет, а Людочке 13. Я их сразу в погреб в огороде  спрятала, сказала лица сажей натереть, платки надвинуть,  хромать и горбиться. Авось, не заметят девчат. Потом одела их в штаны. Так всю оккупацию  2 года в брюках и проходили. Всю одежду  брата и отца сносили, чертяки. Косы им сразу постригла. Шапки носили, вроде как ребята.  На улицу редко  выходили.  Боялись, что в Германию на работы заберут. Спасибо, что соседи не донесли, повезло.
    Так вот, дочки и выросли, как мужики. Сама знаешь, какая твоя мама пробивная. Начальница, уже второго мужа выгнала, рожать не захотела. Хорошо, что хоть ты у нее появилась по молодости. 
    Это все брюки. Как женщина их надевает, так меняется. Вот ты, Анюта, тоже в брюках, стриженая,  В девках засиделась, 21 год, а детей еще нет. Когда правнука мне принесешь?
     Аня села рядом, обняла бабушку.
     - Бабуль, ну что я тебе плохого сделала. Для себя пожить хочется. Дети, это очень тяжело и дорого. Сначала надо сделать карьеру.
И что это ты опять от темы уклоняешься? Что там немцы?, Ну не отвлекайся, пожалуйста.
      - В наш дом один снаряд попал, крышу пробил, но ничего не загорелось, успели потушить,  повезло.  Уцелел дом.  Крышу быстро залатали. Дочки у меня рукастые,  и пилить и гвозди забивать могли.

      Ну, так вот, немцы как пришли, первым делом все обыскали. Мешки с зерном  мы спрятали на чердаке под досками и сеном, и  в сарае под сено, в погребе в огороде. а один мешок прикопали. Надо было все прикопать, но я, дура, побоялась, что мыши съедят. Лучше бы мыши сгрызли, чем эти нехристи.
     Нашли они все наши запасы сразу. Погрузили на машину и увезли. Один мешок с пшеном себе оставили. Потом кашу варили с нашими курами, а мы слюнки глотали. Несушек три десятка было, так они яйца собирали, кур  рубили и скоро всех съели. Меня же заставляли их ощипывать. Я не отказалась и пол им мыть в доме и воду носить  с ручья. Боялась, выгонят из флигеля или детей постреляют.
     В первый день зашли они в хату, меня за плечо взяли, во двор вытолкнули, не сильно, я даже не упала.  Старшенькие за мной выбежали, Витенька на руках, Славик за юбку держится. Заплакали, испугались.  Потом вышвырнули во двор кое какие вещи, что им не надо было. Мы быстренько собрали. Перенесли во флигель. Там две комнатки  три на три метра. В одной козы стояли, во второй сено на зиму.  Сено перенесли под навес, а  в комнатке отремонтировали старую печку.  Спали все на полу на сене. Рядом козы. Так и жили два года.

    Еще нам повезло, что недалеко террикон. Всю зиму на санках дети, и я с ними, возили уголь, что  там собирали.  А то бы застыли в морозы, на земляном полу.  Немцы в доме топили углем, который  твой дедушка привез перед уходом. Там на три года было припасено, но нам  антрацит они брать не разрешали, замыкали сарай.
    
     - Когда бои  были, мы окопы в огороде вырыли, там сидели всю бомбежку. Потом  картошку в этих ямах спрятали, замаскировали, так что и соседи не видели. Опять повезло, что не нашли ее немцы. Когда их дома не было, откапывали родимую. Варили в мундирах полное ведро, чтобы на несколько дней, когда вражинов дома не было, а то запах почуют, отберут.   Или варили на пустыре  на костре. Там вода рядом в ручье,  помыть можно хорошо. Повезло, что вода  в ручье чистая была, если б не он, худо бы было без воды. Водопровод пропал сразу, как немцы пришли, разобрали они его. Рыбу в ставке люди за месяц всю выловили.
      В общем, нам повезло. Никого из детей не застрелили. Разрешили во флигеле с козами жить. Коз  сразу не убили. Потом козлята были, так тех они сразу сожрали. Молоко все  забирали, но я ж хитро доила и своим  детям немножко оставалось. Только вот на восьмерых все равно не хватало.
Когда немцы драпали, коз все таки   зарезали и забрали с собой. Жаль, что не дома разделали, а то бы хоть требуха нам досталась. Ну да Бог с ними.
   
      Бабушка  понуро опустила голову, долго молчала.
     - Славик и Витенька,  младшенькие мои, царство им небесное, умерли. Славику почти три года было, а  Витеньке 5 месяцев.  В первую зиму оккупации, ближе к весне, от голода умерли, ангелочки.  В тот год у нас картошки мало было, только та, что с огорода. Зимой запасы кончились. Голод, внученька, это страшно.
      Немцы хотели тут шахты восстановить и заводы. Людей  голодом туда загоняли. Я тоже работать на шахту пошла, на откатку. Это чтобы хлебные карточки получить. Да поздно шахту открыли и продуктов мало давали по этим карточкам. Детки все равно погибли. Долго умирали, тяжело. Витенька первый пухнуть начал, и умер у меня на руках. Молоко то у меня от голода пропало начисто. И козы перестали доиться перед окотом... Отмучался, ангелочек. Ели лебеду, из под снега дети выколупывали любую травиночку. А оно плохо, желудочкам от такой пищи. Славик от голода, наверное, чего то грязного съел.  Опухший уже был. Не уследила.
     Картошку на посадку  выменяла на вещи, какие еще оставались из одежды, мой платок, пальто зимнее.
    Чтоб  посадить, мы картошку резали на глазки. Так с тех глазков урожай  хороший получился на пустыре, что муж вскопал. Это на второй год оккупации. А то б, может, и все от голода загинули. Шестерых вот вырастила, на ноги поставила. А Егорушка погиб. Не знаю, где и могилка. Где то за границей.
     - А дедушка?
     - Тоже  за границей. Не знаю, где его могилка. Писали в похоронке место, да мне как ехать без денег, и детей не с кем оставить. А потом уже и не зачем. Он как живой  рядом. Советуюсь с ним, разговариваю. И Егорушка  со мной.
     - Бабушка, не пугай меня.
     Аня погладила седую бабушкину голову.
     - Тьфу на тебя, что подумала. Я в мыслях разговариваю. Вспоминаю, что бы он сказал, или сделал.
     - Бабуль, тебя послушать, так слово «повезло» в каждом предложении.
     - А как же не повезло? Сколько народу загинуло, а мои дети выжили.