Последний

На забыто непаханом поле
ржа коростой, да пепел войны,
стон, да слезы погостного горя
от безбожья майданной чумы.

В расчлененном  нацистском «укрепе»
«Три» заморских гниют «топора»,
да кружИт в рвано треснувшем небе
черный ворон на смерть упыря.

На разбитой снарядом станине
дума тяжкая душу грызет,
прозревая - навеки отныне
канет в лету бандеровский род.

- Ты последний из адова племя
кровожадных убийц палачей,
за подачку с руки сюзерена,
не щадящих ни жен, ни детей.

- Ты последний скакун на майдане
москалей всех взалкавший убить.
Признавался ли ты своей маме -
сколько кровушки жаждал испить?

- Ты последний из лютого марша
волчьей стаи с клыками эСэС.
А твой дед, эти зубы ломавший,
смотрит с болью на внука с Небес.

- Ты последний нацистский каратель
истязавший Одессу огнем,
несогласных с войной линчеватель ...
Сколько свастик на теле твоем?

Сколько злобы в душонке продажной,
променявшей на «зелень» судьбу?
Сколько подлости ... Впрочем, неважно ...
Ты последний ... с зеленкой на лбу.