Дым унесло наших костров... Часть десятая

   Воспоминания о работе в лесоустройстве

   ПЕРВЫЙ СЕЗОН
   Часть девятая http://proza.ru/2023/12/17/417

   Командировка в осень. «Кукурузник».

   Мы загрузились на борт видавшего виды Ан-2 - «Кукурузника», как его нарекли в народе. Мне приходилось летать на нем и раньше. Несмотря на неказистый вид, «Кукурузник» - уникальный советский биплан с массой достоинств. Ему не нужна твердая взлетно-посадочная полоса, он может спокойно взлетать с колхозного поля, обычной большой и даже заснеженной поляны. Мало того, АН-2 для разбега нужно всего 30 метров, и он может совершенно спокойно и безопасно летать на высоте всего 5 метров над землей, а также может зависать на месте и даже лететь хвостом вперед. И все благодаря тому, что этот самолет – биплан.
   Летчики говорят: - «Этот самолет, чтобы разбить, нужно очень постараться». Не случайно и у всякого рода экспедиций он пользуется большой популярностью.
   Кроме нас, на борту было еще пять пассажиров и одна охотничья собака с хозяином. Валерий любовался собакой и иногда бросал внимательные взгляды на толстую даму, сидящую напротив. Уже скоро я понял: он опасался, что при полете даме станет плохо. Самолет натужно заревел своим единственным мотором, разогнался и стал неохотно набирать высоту. Летели невысоко, над руслом реки. Началась «болтанка», воздушное суденышко временами кидало на воздушных ямах.
   «…По рыжей тайге, провожая кого-то,
   Скользила крылатая тень на восток
   Качалось устало крыло самолета,
   Ложась на ухабы воздушных дорог…».
   - Первый «залет» в сезоне? – спросил Валерий.
   - На самолете – первый. Была вертолетная «выброска» с таксаторского участка на Большой реке.
   - Вертолет – это «семечки» по сравнению с «Кукурузником». Надеюсь, долетим без приключений – ответил начпартии, приглядываясь к толстой даме. Он зачем-то достал дождевик из своего «Абалака».
   - Накрой ноги – посоветовал он.
   - Зачем? У меня на таких высотах ноги не мерзнут.
   - На всякий «пожарный».
   Через некоторое время во время болтанки толстая дама достала пакет с вишнями и стала их поглощать одну за другой. И тут ее начало буквально выворачивать. Косточки от вишен и все остальное плотно позавтракавшей дамы полетели в нашу сторону – хорошо мы заранее укрыли ноги плащевкой. И еще пара пассажиров не выдержали и составили ей компанию. Салон самолета наполнился тошнотворным запахом. Заматерились пилоты в открытой кабине, даже пес начал чихать. Мы удержались. Не случайно меня Валерий вчера предупредил, что перед полетом на «Кукурузнике» лучше не принимать пищу, но стоит взять с собой на всякий случай кислые леденцы и пакеты. Собственно, для меня это не было новостью. Даже перед полетом на больших лайнерах я старался не есть и брал с собой только карамель «Взлетную».
   Самолет, натужно тарахтя старым мотором, летел над поймой Северной реки, в среднем течении которой был наш аэропорт назначения. Река несла свои серые воды с Северного Нагорья, прорезая холмы и увалы, заросшие вековой тайгой. Постепенно горный ландшафт с гольцами и «столбами» на берегах менялся на равнинный. Река вливалась в «зеленое море тайги». Сверху просматривались плесы и даже местами – дно реки на перекатах. Весь полет занял два часа, включая промежуточную посадку в прибрежном поселке.
   На полевом аэродромчике все поторопились покинуть самолет. Недовольным пилотам пришлось мыть пол и сиденья в салоне самолета. Слава богу, толстая дама сошла, продолжая держать руку у рта.
   - «Проверяющая» из Облоно – отметил кто-то из пассажиров.
   Мы с Валерием разминали затекшие ноги у вагончика маленького аэропорта.
   - Я было подумал, что ты «запал» на нее – пошутил я, кивнув вслед толстой даме.
   - Она - не в моем вкусе. Я сам нехилый, но люблю худеньких  и стройных. Моя жена на 30 с лишним килограмм легче меня. Я сразу подумал, что эту даму будет «штормить» в полете. Скажи спасибо, что не запачкался.
   Надо отдать должное, что начальники партий, с которыми мне довелось работать, обладали большим жизненным опытом, прошли «огонь, воду и медные трубы», и их трудно было чем-либо удивить. К полудню мы приземлились в нашем поселке. Валерий сразу же пошел в вагончик аэропорта и позвонил в лесхоз. Вскоре к взлетке подкатил лесниковский ГАЗ-69, прозванный в народе за что-то «Козлом». За рулем был главный лесничий лесхоза Александр. Мы поехали в лесхоз, где сделали отметки в командировочных удостоверениях и ознакомили работников лесной охраны с нашими планами. В общих чертах они были уже в курсе – звонили накануне из управления. Все понимали, что освидетельствование мест рубок по крупномасштабным аэрофотоснимкам (АФС) – дело нужное и перспективное.
   - В мае в большинство делянок, разработанных в зимний период, трудно попасть. На некоторые вырубки мы добираемся на снеговых санях, которые тащит гусеничный трелевочник. Колесный прицеп не годится – он быстро садится на оси, колеса «залипают» в жирной глине. Сани же на широких снеговых полозьях «плывут» по грязи. Мы очень надеемся на вашу новую технологию обследования мест рубок – высказал общее мнение Александр.
   Нас напоили чаем с пирогами и отвезли на окраину поселка, где уже ждал друг Валерия Станислав. Они, оказывается, были «однокашниками», учились в одном институте. Станислав, отработав три года по распределению в этом лесхозе, решил поменять профессию – стал педагогом. Он устроился учителем труда в местную среднюю школу. Станислав вполне нашел себя в новом деле. Его еще в молодые годы научил плотничать, столярничать и резьбе по дереву отец – известный мастер-краснодеревщик. В школе Станислав открыл небольшую мастерскую по изготовлению лыж. Работать с детьми ему очень нравилось, организовал он и школьное лесничество. Юные лесоводы под его чутким руководством изучали азы лесного дела, оказывали лесникам и практическую помощь: сажали лес, делали и развешивали искусственные гнездовья, ухаживали за питомником, огораживали муравейники и т.д. Дети тянулись к учителю. На неформальных уроках по труду они изготовляли не только лыжи, но и различные сувенирные изделия, занимались художественной резкой по дереву. У меня до сих пор дома на кухне висит красивая разделочная доска, подаренная ребятами.
   Жил Станислав один в недавно построенной баньке. Рядом уже второй год он возводил просторный рубленый дом. Поднимался на пустом участке и молодой сад. В бане у входа висело два охотничьих ружья и большой зеркальный фотоаппарат «Зенит» с телеобъективом. Такая же камера была и у меня дома, но на полевые я брал более легкую и компактную «Смену».
   - Живу пока в баньке, но через год-полтора планирую достроить дом и переехать в него.
   - До сих пор не женился? – спросил удивленно Валерий.
   - Не тороплюсь с этим делом. Мне и одного раза хватило. Сыну помогаю, он учится в лесном техникуме по направлению нашего лесхоза, живет с матерью в городе. На практику приедет сюда. Вот построю дом – видно будет. Женщины, понимаешь, предпочитают теплое и обустроенное гнездышко. Закон природы. В принципе, есть кого в дом привести. Пошли, покажу свое хозяйство на реке.
   Мы сели на его «Урал» и, проехав через поселок, спустились к реке. Она здесь очень напоминала нашу Костромскую Унжу. Станислав показал небольшой лодочный причал, где покачивалась на волнах его «Казанка-1». Рядом стоял на сваях металлический хозблок. Выше на береговом откосе был врыт в землю погребок с треугольной крышей, из земли торчала труба.
   - Вот в этой землянке я «квартировал» первое лето, пока ставил баню. Теперь здесь храню овощи. В землянке сухо, весной вода сюда не подходит.
   Он открыл дверку с небольшим оконцем. В маленьком помещении было тепло и чисто. Из мебели были только столик и лежанка, покрытая сеном. Еще была маленькая печка-буржуйка. Стены и потолок землянки были аккуратно обшиты тесом.
   - Ты нисколько не изменился, Стас! – удивленно произнес Валерий. – Каким был романтиком, таким и остался. А чего в палатке не жил, ведь ты же был первым туристом на курсе?
   - Пожил и в палатке, пока строил землянку. Было холодно, захотелось уюта с печкой. Мне предлагали комнату в школе и в лесничестве. Не люблю приходить на все готовое, да и руки «чешутся» сделать что-то свое. Кстати, стены обшил досками из осины – она не боится сырости.
   Мне тоже захотелось поучаствовать в разговоре и показать свою компетентность.
   - Станислав, Сергеич, хорошая у вас лодка - «Казанка» первого выпуска с «булями». У моего бати такая же. Рыбачить на ней – одно удовольствие. А мотор какой?
   - «Вихрь» для плавания и «Москва» для «дорожения». Да, отличная лодка – узкая, «приемистая». Было дело – шел на веслах километров 15, когда движок забарахлил. Есть к ней и брезентовый тент, который устанавливаю в непогоду.
   Я невольно затронул тему, которая была близка обоим друзьям. Оба были увлеченными рыбаками, и больше часа обсуждали особенности рыбной ловли на этой реке.
   - А теперь пошли до «хазы» - пора ухой заняться – сказал Станислав.
   Мы охотно сели в мотоцикл и поехали на его усадьбу. Станислав предложил переночевать нам в конторе лесхоза, но мы предпочли остаться у него, расположившись на чердаке недостроенного дома. На полевых привыкаешь жить «на воле», на свежем воздухе. Экспедиционные спальники расстелили у фронтона. Хозяин показал нам дом, поделился планами на будущее. Я сразу обратил внимание на то, как он ловко залезает на сруб и уверенно ходил по верхнему венцу, не боясь высоты.
   Все для ухи у него было уже заготовлено. В очаге у бани лежали нарубленные березовые дрова, рядом в тазике были все «ингредиенты»: почищенная свежая рыба, лук, картофель, крупа, яйца, приправы. Вкуснейшая вещь - уха из стерлядки и осетра! В рыбе практически нет костей. Я такую уху пробовал лишь один раз в институте на практике. Не забыл хозяин вылить в кипящую уху «соточку» водочки – для «нажористости».
   Ухи было много, «горячительное» и мы с собой привезли, так что поздний обед затянулся и плавно перерос в ужин. После «третьей» Станислав вынес из баньки гитару и, настроив, стал петь близкие мне туристические песни. Песни чередовались с воспоминаниями.
   - Стас, а помнишь как мы залезали к девчонкам в общагу по водосточной трубе на третий этаж? Сейчас бы я с таким курдюком и на второй не поднялся.
   - Валерка, а помнишь, как голубей ловили на чердаке института, а потом их в общаге ощипывали и готовили «курятину», которую меняли на вино?
   - Стас, а помнишь, как подрабатывали на плодоовощной базе. Разгружали арбузы, а в соседнем вагоне университетские разгружали «Солнцедар»? Мы еще менялись: два арбуза – на пузырь «бормотухи».
   - Да, Валер, в конце работы я уже сам поехал по лотку с арбузами в кузов машины… Потом в общаге целую недели ели арбузы с хлебом. А помнишь, как разгружали цемент и еле отмылись от него, сморкались цементом целую неделю?
   Мне тоже приходилось подрабатывать в студенческие годы. В общаге на доске объявлений под надписью «Калым» висел целый список телефонов из разных организаций, где требовались временные работники – в основном на погрузочно-разгрузочные работы. Студентов брали охотно – молодые, работящие, не «злоупотребляющие» как иные профессиональные грузчики. Да и на большие деньги мы не претендовали – «десятки» в день вполне хватало. Если нам предлагали меньше, мы обычно говорили:
   - Такие «бабки» мы и сидя заработаем».
   Чаще всего мы «калымили» на плодоовощной базе, откуда приносили еще и фрукты с овощами к небогатому студенческому столу. «Червонец» был существенной прибавкой к «стипухе» в 40 рублей. Со второго семестра я стал уже получать повышенную «степу» в 46, а затем и в 50 рублей, но деньги все равно требовались – записался в турклуб и стал ходить в походы. Кстати, получив 50 рублей одной бумажкой, часто оставался голодным – ни в одной столовой такую купюру не могли разменять. Обед в студенческой столовке обходился в среднем в 50 копеек.
   - Станислав Сергеич, вы турист? – спросил его я после того как он отложил гитару.
   - Было дело, Жень. Пока жил в городе – занимался в институтском и городском турклубах, пару раз ездил и в альплагеря. Жена не разделяла со мной этого увлечения, и в конце концов мы расстались. Оставил им квартиру, а сам рванул сюда, на природу - и нисколько не жалею об этом. Здесь – воля, просторы, да и руки есть к чему приложить. Строю дом практически без чьей-либо помощи. Сделал лебедку, поднимаю тяжелые бревна и стройматериалы без проблем…
   Вскоре к костру подошла молодая симпатичная женщина с узелком в руках.
   - Варвара – представилась она и, улыбаясь, достала из узелка ароматные теплые пироги. – Сама пекла. Вот эти – с капустой и яйцом, а эти – с ягодами: «землянка», «черница», «брусена».
   - Местные так называют землянику, чернику и бруснику – пояснил, рассмеявшись, Станислав.
   Друзья еще долго сидели у костерка – все никак не могли наговориться. Компания с приходом гостьи оживилась, тихо запела гитара, зазвучали песни моего любимого барда-туриста Арика Круппа.
   «…Что нам знакомые дома,
   Когда из них друзья ушли?
   Ведь даже на краю земли
   Не может песня жить одна
   Ты песню унесла мою,
   Ее ты носишь в рюкзаке
   Хочешь, я новую спою,
   Пущу ее вниз по реке?...».
   Варвара, выпив настоечки, тоже стала негромко подпевать Станиславу, бросая время от времени задумчивые взгляды на строящийся дом - будущее «теплое гнездышко».
   Я попил чаю с вкусными домашними пирогами и полез отдыхать на чердак недостроенного дома.
   - Уже «спелись» – с улыбкой подумал я, залезая в свой экспедиционный спальник у недошитого фронтона. - Добрые, душевные люди живут в российской «глубинке». Иная москвичка и не обратила бы внимания на эту избу...
   Завтра нам предстояло спуститься на пару десятков километров вниз по течению Северной реки на моторке Станислава.

   Северная река.

   Эта река несла свои серые тяжелые воды с Севера, поэтому я ее и назвал условно «Северная река». До берега доехали на «Урале». Перегрузили вещи в лодку и отплыли, оставив мотоцикл у причала. Перекаты чередовались с омутами. Правый берег реки был высоким и крутым, левый – пологим, заболоченным, со старицами озер. Берега был покрыты вековыми хвойными лесами, среди которых выделялись величественные сосны.
   - Мачтовые сосняки, корабельные рощи. Были выделены и взяты под охрану по указу Петра Первого. Из этих сосен делали мачты боевых парусных галер, фрегатов, линейных и других кораблей – пояснил Станислав, управляющий лодкой и сидящий на корме у мотора. На берегу изредка встречались маленькие деревушки со старыми рублеными избами.
   - Край заметно обезлюдел. Здесь живут, а точнее – доживают свой век почти одни старики. Молодежь уезжает в город. И на самом деле, лишь изредка на песчаных плесах встречались рыбаки с удочками.
   – А места здесь – на зависть любому дачнику. Все есть: ягоды, грибы, река богата рыбой, в лесах полно дичи. Ружье-то хоть взяли? – спросил Станислав.
   - Взяли и ружье, и сеть – ответил оживившийся Валерий. Станислав одобрительно кивнул.
   На песчаном плесе мы устроили полдник. Пили крепкий кофе с вкусными пирожками.
   - Вкусные пироги твоя Варварушка напекла. Не затягивай со стройкой, а то, не ровен час, кто-нибудь из местных отобьет – заметил Валерий, уплетая пирог.
   - Да тут почти одни «алканавты» остались… Вот дострою дом – съедемся. Не в баню же ее приводить?
   - Баня в нашем деле – тоже не последнее дело – заметил Валерий. Друзья рассмеялись.
   Рыба «играла» на перекате у самого берега, не обращая внимания на нас.
   - Кумжа, хариус – поцокал языком бывалый рыбак Валерий.
   - Половим у избушки, там рыба подкормлена.
   Мы еще шли часа полтора, пока не показался крутояр по правому берегу. Северная река здесь прорезала холмистую гряду, и резко меняла свой характер. Плавное течение сменялось перекатами и шиверами, присущими горно-таежным рекам.
   - Выше на моей моторке не пройти – можно только на легкой надувной лодке – сказал Станислав, повернул лодку вправо. Мы ткнулись носом в небольшой каменистый плес, ниже которого в Северную реку впадал крупный шумный приток.
   - Хорошее место. Я всегда здесь встаю, когда езжу в тайгу по разным делам – сказал Станислав. – Предпочитаю рыбалку на «быстрой воде». Удочкой ловлю хариуса, бычка-подкаменщика леночка, в основном на «балду» и «сухую муху». В спокойной воде выше на спиннинг ловлю обычную речную рыбу, там много щуки, окуня. Летом на перекате клев очень зависит от уровня воды. Здесь есть небольшая избушка моего друга. Там и переночуем.
   Мы вытащили нос «Казанки» на берег, хозяин привязал лодку репшнуром к плакучей иве, растущей у самого уреза воды.
   - Булинь? – спросил я, хотя и не сомневался в этом.
   - Он самый. Ты, видно, и сам из «турья»?
   Избушка стояла на взгорке за кустами, и не была видна с реки. Было еще светло, и друзья, оставив вещи, ушли в лес, взяв с собой ружья.
В охотничьей избушке было все как обычно: небольшая печка-каменка, стол из досок и лежанка, накрытая сеном. На стенке в самодельном шкафчике на полках были соль, спички, посуда и другая мелочь. В углу стояли несколько бамбуковых удочек. Вскоре невдалеке раздались три выстрела, и мужики вернулись с тремя «лесными петушками» - рябчиками.
   - Будет сегодня нормальный ужин – со знанием дела произнес мой начальник. – Жека, если ты в экспедиции всерьез и надолго – приобщайся к охоте и рыбалке: на одной тушенке далеко не уедешь. Недаром бичи ее называют «мертвячина». За@булиха из «тушняка» и макарон быстро надоедает.
   У меня не было особой склонности ни к охоте, ни к рыбалке. Ездил иногда с отцом на зимнюю рыбалку на каникулах, а летом при необходимости ловил рыбу в горно-таежных речках в походах. На этот раз не стал даже брать в командировку свой укороченный спиннинг. Последний раз рыбачил на Большой реке, куда ходил в «заход» с Икарой. Рыбачат обычно рано утром, а я грешным делом люблю поспать, потому что «отбиваюсь» поздно. Обычно работаю весь световой день, и возвращаюсь на базу из леса затемно. Хотя, когда надо, легко встаю и «с петухами». Было у меня и ружьишко, и охотбилет. Почти все студенты лесохозяйственного факультета – «короеды», как нас называли в «Политехе» – были охотниками, выросшими в сельской местности, часто в семьях лесников. Помнится, ружья в общаге лежали прямо под кроватями – сейфов не было. Пришлось их сдать коменданту общаги на хранение только после того, как на Новый год устроили салют из десятка ружей. Все тогда были в восторге, за исключением милиции...
   Друзья по-быстрому сварили чай на костерке, бросив в него молодые побеги смородины. После чаепития они взяли свои удочки и ушли на реку, оставив мне рябчиков.
   - Сваргань шурпу, пока мы ловим рыбу, «шланг» – распорядился начпартии, знавший о моем равнодушном отношении к рыбалке.
   Я ощипал жалких петушков и начал кошеварить. Все уже было готово, а друзья не возвращались. Я пошел к ним на реку, прихватив с собой свой «наборчик» - небольшую мотушку с леской, оснащенной крючком, грузилом и поплавком. Такие «наборчики» мы брали в детстве, когда уходили на речку. Мужики рыбачили на стремнине с берега, забредая в воду по колено. Клев был слабый: на берегу в ямке трепыхались несколько мелких хариусов.
   - Ужин готов. Садитесь жрать пожалуйста – громко объявил я, вспомнив фразу киногероя из популярного фильма. Но это приглашение не вызвало у рыбаков особого энтузиазма.
   - Плохо клюет, даже аппетит пропал – пожаловался мне Валерий. – Что только не насаживал – и мошку, и мушку, и мышку. Сделал их еще до командировки, они обычно не подводили. Станиславу повезло больше – он в месте впадения притока поймал двух хариусов «зачетного размера», но тоже был не в восторге от рыбалки. Взяв рыбу, он пошел к избушке, бросив нам:
   - Не буду вам мешать - не спец по мелочевке. Сегодня, видно – низкое давление, да и рыбачить лучше на утренней зорьке, а не вечером. Закругляйтесь потихоньку.
   Я решил испытать свой проверенный способ: вынул «наборчик», размотал короткую леску, насадил на крючок белую личинку из трухлявого пня на берегу и забросил нехитрую снасть на течение. При этом даже не потрудился сделать удилище, держал леску в руке. Закинул – и тут же – поклевка! Хариусы жадно набрасывались на наживку, выпрыгивали из воды. Валерий, глядя на меня, снял свою искусственную мушку и насадил на крючок такую же личинку. Рыбалка пошла и у него. Хариус был мелкий, с ладонь, но рыбалка была азартной. Минут через двадцать на берегу набралась уже приличная кучка рыбы. Кстати, хариус не брезговал и кузнечиками, которых было много в прибрежной траве.
   - А ты еще тот «харюзятник», кое-что «секешь» в рыбалке – констатировал начпартии. – Где научился?
   - Приходилось рыбачить в спортивных походах в горных и горно-таежных речках – объяснил я. – Туда нормальную удочку не всегда есть возможность брать по причине ограниченного объема и большого стартового веса рюкзака. А вот такой «наборчик» много места не занимает, он, наряду со спичками и другими вещами, является частью «набора выживания», который носят с собой опытные туристы. Перед походами я изучал особенности рыбной ловли в реках тех районах, куда мы собирались. Ознакомился и с тонкостями рыбной ловли хариуса. Опытные рыбаки в таежной глубинке рекомендовали в качестве насадки использовать живность, живущую рядом с водой - насекомых, личинок, червячков. Это мне советовал и отец – увлеченный рыболов, собравший целую библиотеку по рыбной ловле. Однажды в командировке он поймал большущего сома. Сохранилась фотка, где сом лежит на лавке, которая была короче его. Отец отдал сома батюшке местного прихода. В благодарность его матушка напекла ему вкусных пирогов с рыбой, которые он привез домой…
   Мы собрали рыбу и вернулись к избушке. Там уже «дым стоял коромыслом». Станислав разогрел шурпу и разделил мелкую рыбу на две части: одну часть он закоптил на углях в листьях лопуха, другую засолил в полиэтиленовом пакете. Его хариусы лежали поодаль в ямке, прикрытые камнями и обернутые бактерицидной травой.
   - Увезу эти два «хвоста» домой – Варварушку рыбным супчиком побалую. А у нас итак «хавоты» хватает.
   - Ветер на реке был встречный, не заболеть бы – произнес, кашлянув, начпартии, многозначительно покосившись на друга.
   - Не волнуйся, Валерка! У меня есть «антигриппин». Совсем забыл про него – успокоил друга Станислав, и принес из лодки пластиковую канистру.
   - «Брусена» - крепленая настойка из брусники. Сорок один градус – сам проверял алкометром. Он разлил по кружкам крепкий напиток.
   - Ну, за встречу! – произнес он короткий тост. Мы чокнулись помятыми кружками, закусив обжигающую ароматную «брусену» сырыми подсолёнными хариусами.
   Сидели до вечерней зари, друзья опять ударились в воспоминания. Мой начальник вспомнил, как пару сезонов назад ему пришлось управлять сухогрузом – балкером, перевозящим уголь по одной большой реке, текущей тоже на Север.
   - Для согласования границ мне надо было срочно прибыть в соседний лесхоз, который «устраивала» третья партия. Контора лесхоза располагалась на 50 кил. ниже по течению. Транспорта не было: наша машина была на ремонте, а «Кукурузники» не летали по причине низкой облачности. В грузовом порту поселка за два «пузыря» водки я договорился с капитаном находящегося под погрузкой сухогруза, что они меня подвезут куда надо.
   - Только одно условие: расчет жидкой валютой, и прямо сейчас – «не отходя от кассы». У меня сегодня дата: 15 лет как тружусь в речном флоте, а у старпома завтра – день рождения – сказал находящийся явно подшофе капитан.
   Я согласился, и тут же сбегал в «магаз» за «Саянской». Наутро в назначенное время прибыл в порт. Сухогруз, загруженный углем, готовился к отплытию. Два матроса с помятыми лицами пронесли на палубу ящик, в котором что-то позвякивало. Затарахтел мотор, судно, издав хриплый гудок, отчалило от берега. Мы шли вниз по широкой реке. Я расположился на палубе рядом с кучей угля. Поселок вскоре остался за кормой, и я любовался проплывающими по обоим берегам скальными утесами, среди которых встречались и настоящие «столбы». Выше по обоим берегам тянулись хвойные леса, перемежающиеся рыжими лиственными островками. Было у меня два легких фотоаппарата «Смена», один с черно-белой, другой – с обратимой, слайдовской фотопленкой. «Смена» никогда не подводила меня, работала безотказно даже в высокогорье. Встречных судов практически не было, проходили только редкие рыбацкие моторки...
   Из задумчивости меня вывел вахтенный матрос, попросивший меня подняться на капитанский мостик. Там собрался почти весь экипаж – уже вовсю отмечали «днюху» старпома. Налили и мне, пришлось поднять за здоровье здоровенного сорокалетнего юбиляра. После этого я вернулся на палубу и продолжал любоваться удивительной восточносибирской природой. И погода, как по заказу, исправилась, выглянуло солнце. Через полчаса ко мне опять подошел тот матрос и передал просьбу капитана.
   - Братан, "Кэп" очень просил постоять у штурвала минут пятнадцать. Река здесь широкая, без поворотов, встречных судов нет. Рулевой все покажет.
Я поднялся на мостик и встал к штурвалу. Рулевой объяснил премудрости управления судном:
   - Река прямая, штурвал держи спокойно, как руль машины. Судно должно идти в створе сигнальных знаков на берегах реки, у бакенов, стоящих на фарватере. Мы будем в каюте капитана, скоро подойдем.
   - В общем, мне пришлось управлять судном почти два часа – вспоминал Валерий.-  Весь экипаж сухогруза напился «вдрабадан». Хорошо, я когда-то сдавал экзамен на право управления маломерным судном – моторной лодкой и знал основы навигации. Отойти от штурвала было нельзя, а впереди река сужалась и делала поворот. Слава богу – выручил рулевой, вразвалку поднявшийся из каюты и вставший к штурвалу со словами:
- Я – «мореман», мне по@@@ть речные знаки»…
- Слава богу, я благополучно добрался до поселка. Правда, промочил ноги по колено при сходе на берег – резюмировал Валерий…
   Было уже поздно, я вышел к реке полюбоваться гаснущим вечерним закатом. Завтра мы расстаемся. Станислав пойдет вниз по реке – к своему дому и к Варварушке, а нам предстоит подниматься по правому притоку Северной реки в лесной массив, где были заложены «опытные дешифровочные полигоны». Нам предстояла нелегкая работа по отысканию границ пробных площадок, заложенных мной на вырубках по крупномасштабным АФС. Необходимо было сравнить данные дешифровки снимков с данными натурного обследования. Со Станиславом мы договорились встретиться через десять дней у избушки…
    «…Где-то север мигает Полярной звездой
   За речным поворотом шумят перекаты
   Теплый вечер уснул за туманной грядой,
   Положив на волну красный галстук заката.
   Оборвалась тропа средь некошеных трав
   Теплый дым от костра потянулся украдкой
   Я привык вечера коротать у костра,
   Обходиться уютом казенной палатки…».

02. 2024 г.