Секретное оружие инквизиции 21 Паранойя

Начало здесь http://proza.ru/2024/01/02/557

Вот уже несколько часов я изучал протоколы допроса и заявления от свидетелей в следственном подразделении департамента инквизиции, и уже совершенно отчаялся не только найти в них ответы на интересующие меня вопросы, но и просто хоть какую-то логику. И это при всём притом, что недостатка в документах отнюдь не было и толстенными папками из этих бумаг был завален весь письменный стол, за которым я сидел. Люди жаловались на кракатуд в том, что они подслушивают их разговоры, подсматривают в щели или через видеокамеры, вредят им, подсыпая яд в еду, отравляют воздух, поджигают дома, подкладывают взрывчатку или пытаются убить их с помощью различных видов оружия, подговаривают против них соседей, распространяют клевету, угрозы или шантаж. Подобные бумаги я откладывал в правую от себя сторону.
Многие заявляли на своих соседей, что они якобы принадлежат к тайному обществу кракатуд или какой-то, созданной ими, секте, в некоторых случаях к мафии или их спецслужбам, в которые «предатели», по их мнению, были завербованы. Некоторые утверждали, что указанные «злонамеренные шпионы» хотят уничтожить их или заставить сделать что-то нехорошее, нанеся притом вред безопасности Ласиты. Подобные заявления я откладывал от себя слева. Когда же гора бумаг стала настолько высока, что начала регулярно падать и разваливаться (в прямом смысле этого слова), я позвонил Му Тиму и спросил у него, ссылаясь на выдержки из документов:

- А вам не кажется, многоуважаемый, что это попросту доносы?

- Конечно! – с гордостью воскликнул Великий инквизитор, - И мы рады, что граждане нашей страны достигают постепенно такой степени сознательности.

- Но простите, - искренне изумился я, - разве не вы утверждали сами, что донос – это гнусное дело?

- Я? Когда такое было, Садри, я что-то не припомню? Ааа, так вы про тот случай, когда я собирался пожаловаться на вас в вашу организацию, но ведь это было исключительно для вашей же пользы. И вообще, как доносы могут быть гнусным делом, когда помогают нам бороться с кракатудами?
 
- Но ведь вина кракатуд пока не доказана, потому пока рано с ними бороться, - возражал я, - для того же и нужны свидетели, чтобы дать правдивые показания против них, подтвердив их виновность. Я ждал, что вы будете расследовать реальные преступления.
   
- Люди должны давать правдивые показания, вы говорите? Вот они и дают, Садри. Что же вас смущает, я не понимаю?

На это я не нашёл, что ответить, и снова углубился в чтение документов, всё больше убеждаясь в том, что подобный бред могут писать лишь люди, страдающие паранойей и манией преследования. То есть выходит, что допрашиваемые в этих стенах страдали (причём страдали в массовом порядке) самыми настоящими психическими расстройствами, то есть испытывали навязчивые необоснованные страхи и подозрения, поскольку я не мог себе даже представить, что подобный бред может оказаться правдой. И это было понятно самым невооружённым взглядом. 
Люди писали заявления на соседей по самым разным поводам, которые казались им угрожающими или враждебными. Эти сведения не содержали в себе никаких доказательств и явно являлись результатом болезненного воображения. Нет, состояние этих людей я бы назвал даже агрессивной паранойей, поскольку их представления не просто были продиктованы избыточной подозрительностью, недоверием к окружающим, и склонностью видеть угрозы и враждебность в поведении других людей, а побуждали их к ответным неадекватным действиям, о которых они не стеснялись заявлять, не видя в этом ничего особенного, а наоборот, рассматривая подобное, как самую естественную и даже похвальную реакцию.

«Однако, если такие доносчики не получают должного лечения и помощи специалистов, они могут стать опасными не только для окружающих, но и для себя самих, - думал я. – Вот если бы мне пришлось столкнуться с соседом, который пишет на меня подобные доносы, я бы обратился к психиатрам, психологам, социальным работникам или органам правопорядка, ведь только они смогут оценить степень болезненности в состоянии человека и предпринять необходимые меры. Но что же делать, когда сами же органы правопорядка поощряют подобные действия?»

- Простите,- обратился я к одному из следователей, очень похожему на важного чиновника какого-то средневекового султаната (очередной временной парадокс!), он сидел рядом со мной в кабинете, с умным лицом вчитываясь в многочисленные бумаги, которые, без сомнения, были такого же плана, как и мной читаемые, делая там гусиным пером какие-то пометки. – А что вы делаете с теми, НА КОГО пишутся подобные доносы… то есть, я хотел сказать «заявления», и что бывает с теми, на кого даются такие показания?

Я бы задал такой вопрос самому Му Тиму, но уже не видел в этом смысла, поскольку позиция его по данному вопросу была для меня в основном ясна, а гарантий того, что я получу от него правдивый ответ, не было никаких, ведь уже не раз за время нашего знакомства халиф врал мне в глаза, «исключительно для моей же пользы», конечно же.

- Что мы делаем с теми, на кого пишутся заявления и против кого даются показания нашими сознательными свидетелями или несчастными потерпевшими? Ничего не делаем, - вежливо ответил мне следователь, - просто у нас нет пока указаний что-то с ними делать. Мы просто собираем сведения.

- Это хорошо, - тихо пробормотал я.

- Да, мы пока ничего не делаем с предателями и засланными шпионами, совершающими на нашей территории по указанию правительства Кракату всякого рода злодеяния, преступления и террористические акты, - продолжал тем временем следователь, - но вскоре, видимо, придётся что-то делать.

- Почему??

- А потому что честные люди нашего государства, прочувствовав всю угрозу, которая исходит от кракатуд и их многочисленных шпионов, требуют, чтобы мы предпринимали против них меры, защищая тем самым их безопасность. И по этому поводу уже были протесты в обществе, на которые нам, конечно же, придётся как-то реагировать.

- Там вы собираетесь карать кракатуд и их шпионов?

- Но не будем же мы, в самом деле, карать собственных честных граждан, вышедших со своими справедливыми требованиями? - изумился следователь и пожал плечами, – Да, жестокое наказание преступников не свойственно для бетанского общества. Но времена меняются, а мы должны меняться вместе с ними. Иначе нельзя. И даже сознательные граждане справедливо нам указывают на то, что мы ведём себя с преступниками и террористами слишком мягко. 

- А вам не кажется, что именно сбор всех этих… доказательств (я хотел сказать: «так называемых доказательств», но сдержался) и провоцирует волнения в обществе, настраивая людей определённым образом? А не будь всего этого, не было бы волнений.

- Возможно, - недовольно буркнул следователь, - но у нас не остаётся выбора, как только действовать именно так. Мы ведь должны собрать доказательства преступлений кракатуд, чтобы направить их во всепланетарный сенат. Ведь не все сенаторы пока верят в порочность Бен Лиды и его режима. И мы уже достигли на этом пути самых грандиозных успехов. Пять самолётов, грузовые отсеки которых полностью заполнены бумагами о преступлении кракатуд, уже готовы к вылету. И уже завтра они будут доставлены в Рим и доступны для членов сената.

- Это прямо катастрофа какая-то! – воскликнул я.

- Вот именно! – поддакнул мне следователь, поняв меня, видно, не верно, - Вот в том-то всё и дело, что катастрофа. И масштабы её, как и всех преступлений, совершённых кракатудами, выясняются слишком поздно. Без сомнения, надо было действовать раньше. Ведь если у кого-то на этой планете появляется право безнаказанно творить преступления – это очень плохой пример для других, которые, видя это, сами решат, что им всё дозволено. Потому-то любыми методами и надо бороться за справедливость!
 
«Где-то я уже это слышал… Ах, да, я же сам говорил уже что-то подобное на приёме у императора. Какие я всё-таки иногда произношу глупости! Надеюсь, что члены сената планеты Бета не примут всерьёз весь тот параноидальный бред, что написан в треклятых бумагах. В противном случае, я уверен, всё дело кончится весьма плачевно», - думая так, я даже начал перечислять про себя известные мне признаки паранойи, которые, как мне казалось, все до единого были налицо уже в ласитонском обществе.

Первое из них – чрезмерная подозрительность. Люди с агрессивной паранойей могут постоянно чувствовать, что окружающие пытаются их обмануть, предать или навредить. И это, без сомнения, наличествовало во всех заявлениях так называемых свидетелей и пострадавших по различным делам. Более того, мне на глаза попался заголовок крупными буквами в одной из свежих ласитонских газет, что лежала на столе у следователя: «Бдительность, бдительность и ещё раз бдительность – вот ключ к выживанию нашего общества». Читать эту статью я не стал, поскольку и так, кажется, знал о том, что в ней написано.

Далее – чувство преследования. Люди с паранойей могут чувствовать, что их преследуют, шпионят за ними или планируют вредное воздействие. Всё это уже имелось в прочитанных мною бумагах с избытком.
 
Фиксация на заговорах. Люди с агрессивной паранойей могут увлекаться идеей заговоров, часто видя вокруг себя скрытые угрозы и интриги. Что это уже имело место быть, доказывали всё те же заявления так называемых свидетелей и потерпевших, которые сплошь пестрели такими выражениями, как «подозрительный шёпот за моей спиной» или «явно сговорившись против меня, они…»
 
Агрессивные реакции. Параноики могут проявлять агрессию в ответ на малейшие подозрения или воспринимаемые угрозы. Всё это имелось с лихвой в прочитанных мной строках, таких как: «заметив подозрительные взгляды прохожего и не сомневаясь в том, что он хочет меня убить, я вынужден был предпринять ответные действия на упреждение» или «козни, которые плелись вокруг, вынудили меня поставить моих обидчиков на место, ибо их намерения были мне уже ясны».

На последней странице в газете, которую я нашёл на столе у следователя и всё-таки решил прочитать, была также статья одного психолога, который жаловался на увеличение числа пациентов с трудностями в общении с окружающими и близкими из-за постоянного к ним подозрения и недоверия. Некоторые из его пациентов даже запирались в кладовках, подвалах, ванных комнатах и туалетах, находили себе пристанище в мусорных бочках или пустых пластиковых капсулах для перевозки продуктов и ни за что не хотел выходить. Они заявляли, что сознательно решили избегать общественных контактов, так как боялись, что другие люди могут стать для них угрозой, поскольку явно уже продались кракатудам. Также психолог жаловался на изменение в поведении своих пациентов, за которыми производил наблюдение. Многие, ранее вполне благополучные, жизнерадостные и здоровые люди, теперь постоянно проявляли раздражительность, агрессивность и старались как можно меньше появляться на людях, боясь попасться в сети кракатудских шпионов, обманщиков, мошенников и террористов, которые, по их мнению, наводнили страну, творя кругом заговоры, провокации и стремясь пополнить свои ряды завербованными агентами из несознательных граждан.   
 
«Важно отметить, что агрессивная паранойя может быть частью психического расстройства, такого как параноидное расстройство личности или других психических состояний. Если у вас или у кого-то из ваших близких есть подобные признаки, важно обратиться к профессионалу здравоохранения для получения адекватной оценки и помощи», - писал доктор.

Прочитав это, я подумал было о том, что здравый смысл не покинул до конца ласитонское общество. Однако, читая дальше, выяснил, что подобная статья публиковалась совсем не по медицинским соображениям, а чтобы сообщить обществу, что вышеназванный доктор оказался засланным агентом кракатуд. 

Продолжение здесь http://proza.ru/2024/02/26/939