Преодоление. Глава 7. Сюрприз. Повесть

 Глава 7. СЮРПРИЗ

      Ночь в поезде до Сочи — как будто провалилась в бездонный колодец без мыслей и чувств. Утром прилипла к окну, раскачиваясь мысленно под неторопливый разговор рельсов с колесами на волнах разбежавшегося до далекого горизонта морского простора.

       Посадка на теплоход начиналась с четырнадцати часов до восемнадцати. Оставили свои сумки — чемоданы в камере хранения и почти бегом, купаясь в ослепительном знойном мареве южного дня, переступили границы городского пляжа.

       И уже обожженные безжалостным солнцем, перекусив на скорую руку в бистро под кондиционером, отправились искать корабль. Сначала прошли до здания нового морского порта, потом еще примерно столько же до судна.

       Настя не узнавала свою мать. Словно за этот ночной стремительный перелет из жаркого родного города, пока Настя отсыпалась на верхней полке поезда, в их купе чудеснейшим образом произошла сказочная метаморфоза — из серьезной, задавленной обстоятельствами и семейным положением уважаемой дамы выпорхнула обаятельная молодая женщина, которая с некоторым недоумением рассматривала Настю:

       «Откуда, неужели это возможно, чтобы у меня была вдруг такая взрослая дочь?» И, тряхнув копной распущенных ярко окрашенных волос, Нина Семеновна с сожалением слегка прихватила эту роскошь любой привлекательной женщины большой металлической заколкой, сменив короткий халатик на яркий открытый сарафан.

       Белоснежный красавец — теплоход даже издали оглушал своей огромностью, великолепием приснившейся сказки, неожиданным полетом исполнившейся прекрасной мечты.

       И вся долгая процедура прохождения контроля береговой службы охраны, затем еще одна проверка от корабельной службы безопасности при входе в лайнер, проверка ручной клади на просвечивании в детекторе, прохождение через рамку, зафиксированное системой прибытие на борт после приложения специальной карты-пропуска к датчику, — и, наконец, мать с дочерью после некоторого блуждания оказались в своей каюте на пятой палубе.

        И невольный подспудно все время рядом с Настей был сопровождающий липкий страх где-то в уголках сознания от зажатости узких коридоров, где два человека с вещами с трудом расходились. А если в критическую минуту какого-то сбоя в системах корабля тебе придется в экстренном порядке выбираться из лабиринта коридоров и трапов на свободу за считанные минуты?

       «Так, хватит включать свое творческое воображение и придумывать катастрофы именно для себя! Отдых в течение восьми суток в этом плавучем отеле, впервые начавшем свои рейсы только в середине июня этого года, возможность увидеть прекрасные города Кавказского побережья и Крыма, не покидая родной страны, — да здравствуют ее неподражаемые родители!»

       И нетерпеливое желание осмотреться, разобраться в хитросплетениях коридоров, лестниц — трапов, лифтов, самых различных палуб. Мама со своей въедливостью банковского работника очень быстро освоилась с удобными подсказками, где, что находится, и они с Настей вынырнули, наконец, на высоту восьмой палубы, где располагались бассейн и бары, и открылась неподражаемая картина огромного, вытянувшегося на долгие километры вдоль моря, прекрасного курортного города.

       Невысокие, поросшие лесами горы обрамляли этой фантастический, гигантский пейзаж в необычную рамку, за пределами которой в почти бесцветном небе растворялось безжалостное южное солнце.

       Толпа на пирсе у трапа постепенно увеличивалась, но людская суматоха с огромной высоты верхней палубы казалась такой мелкой, незначительной на фоне этой вознесшейся над водой махиной — творением рук человека.

       От жары и постоянного до дрожи напряжения, с трудом скрываемого восторга, невысказанных слов вдруг у обеих разболелись головы. И в прохладе двухместной каюты от избытка эмоций они неожиданно быстро заснули без сновидений.

       Торжественность отплытия, тихая спокойная гладь бирюзовой воды, вспыхивающие призывно огни открывшихся баров и ресторанов, приглашение по громкой связи в концертный зал, кинотеатр, беспокойное хаотическое перемещение отдыхающих на верхних палубах — новая доля незабываемых впечатлений. И завораживающее своей значимостью, неповторимостью, повторяющееся на протяжении веков недолгое расставание, всего на несколько часов, солнечного светила с этой частью земли на их глазах, когда огромный шар неторопливо скатился в прохладу морской глубины.

       Настя вдруг представила на своем месте Павла. Да, она попытается найти слова, чтобы выразить все свое восхищение этим исполнившимся детским сном, загаданным желанием с верой во всемогущество Деда Мороза под новогодней елкой. А хватит ли ей этих слов?

       Но та, свыше данная художнику необъяснимая особенность человеческого мозга впитывать непередаваемые словами оттенки окружающего мира, чтобы потом взорваться и искусством руки уложить всю многоцветность, отразившуюся в сознании, на невзрачный холст или белый стандартный лист ватмана — все это было подвластно Павлу. И, возможно, в данный момент Павел торопится сбросить рисунки и изображения своих картин на ее страницу в Интернете.

      За стойкой бара выпили по бокалу холодного шампанского, заказали какое-то фирменное мороженое в высоких вазочках. И Насте в вихре легкого опьянения представилась вся их дальнейшая одиссея в обществе стремящихся к развлечениям и многоцветности переживаний этих нарядных людей и, в частности, одиноких мужчин, которые уже бросают заинтересованные взгляды на двух неразлучных красоток.

       Утренние сборы, завтрак, некоторая заминка в толпе стремящихся на экскурсию самых нетерпеливых пассажиров у выхода на трап, встреча с Новороссийском и его достопримечательностями, и вдруг при возвращении в обед на пирсе у теплохода — неожиданный всплеск знакомого с рождения имени:

     - Настя, здравствуй!»

      «Господи! Почему ты всегда читаешь мои мысли и даришь мне такие царские подарки, когда я ни сном ни духом даже в самых прекрасных снах не могла представить эту встречу!»

      В сторонке от вытянувшейся на пирсе очереди поднимающихся по трапу людей стояли Сергей и незнакомый парень на двух костылях. Это был Павел. Это он, именно он, позвал ее: «Настя». Она запомнила по телефону его голос, мягкий рокот согласных и протяжную ласковость гласных.

       И вот его тайна! Эти приковывающие своей навязчивой несовместимостью с человеком приспособления, дающие возможность двигаться и одновременно отторгающие возможности простора действий. Павел — человек с ограниченными возможностями! Как это страшно и несправедливо!

      — Привет, ребята! А вас, каким ветром сюда занесло? — Настя растерялась, передала сумку матери и вдруг, не сознавая, что она делает, шагнула к Павлу, и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в напряженную щеку. — Это тебе за картину!

       — А меня как почтальона? — Сергей вежливо поздоровался с Ниной Семеновной, удивившись произошедшей с ней буквально за несколько дней внешней переменой.

      — А ты обойдешься! Потому что встретил меня не в лучшем виде! Мама нарисовала утром картину моей доставки домой! Мне до сих пор стыдно!

     — Все, проехали! — Сергей никогда не видел своего старшего брата таким растерявшимся, словно в их присутствии только что на расплавленный зноем причал кто-то швырнул готовую разорваться через секунды гранату. — Ничего, Настя, будем налаживать наши отношения заново. Вы с этого лайнера? И мы на него собираемся вскарабкаться. Павел, ты тут меня подождешь, пока я вещи наверх закину?

      Павел покраснел, как мальчишка. Настя кивнула на костыли:

      — Это твоя тайна? А как ты по ступенькам будешь подниматься, по этому трапу?

      Они смотрели, как Сергей легко занес на высоту почти двухэтажного дома до входной двери лайнера две спортивные сумки, исчез внутри и через какое-то время начал спускаться вниз. Насте вдруг показалось, что Павел не выдержит напряженного молчания под ее любопытными взглядами, и рухнет всей тяжестью своего тела прямо сейчас у ее ног.

      — У меня сильные руки, Настя! — тихо проговорил Павел, наклонив голову к ней. — И я учился в трехэтажной школе одиннадцать лет. Только вы с мамой идите первыми, а мы с Сергеем — за вами.

      Очередь у трапа рассосалась, и, поднимаясь вверх, она физически чувствовала своей спиной взгляды обоих братьев. Удивление, растерянность, радость, напряжение — все собралось в груди одним непонятным закрутившимся клубком еле сдерживаемого ликования:

      «Да, Павел оказался в жизни еще привлекательнее внешне, чем на фотографии. У него шикарная шапка непослушных густых, выгоревших на солнце светлых волос, необычайно большие и серьезные карие глаза, и под нахмуренными широкими бровями именно глаза привлекают сразу внимание. Нос несколько широкий, крестьянский, но зато губы, твердо сжатые от напряжения в кольце сердитых впадин щек, и надменный волевой подбородок сразу выдают его твердый и, наверное, вредный характер.

       А как он вздрогнул, когда я прикоснулась губами к его гладко выбритой, слегка потной, горячей щеке? И ведь ему опять нужно дополнительное усилие, чтобы просто достать носовой платок или влажную салфетку из кармана брюк! А как он будет подниматься по трапу? Или Сергей потащит его на своей спине, как тяжеленный куль? А кто понесет костыли?

      Не оглядывайся назад, идиотка! Не хочет этот симпатичный парень, чтобы ты увидела его слабым и беспомощным! Он сильный, и тебе нужно и в дальнейшем держаться с ним, делая вид, что не видишь его явного напряжения и мучительных усилий. Иначе он просто будет тебя избегать! И путешествие, на которое он решился, по всей вероятности, с большими колебаниями и сомнениями, превратится для него в сущий ад».

      — Когда ты, Настя, с ними успела договориться о совместном путешествии? Ведь ты сама ничего не знала о путевках? — Нина Семеновна остановилась, восстанавливая дыхание, в холле главной, четвертой палубы, на полу которого мозаичной плиткой был выложен роскошный рисунок розы ветров. — Я тебя, Настя,  не узнаю этим летом. Ты стала такой скрытной, неприступной!

      — Мамочка, я сама удивлена, не хуже тебя! Три дня назад впервые встретила Сергея случайно, а теперь вот эта встреча здесь! А Павла я вижу в первый раз! Понравились тебе ребята, признавайся?

       Мать опустилась в удобное синее кресло на краю холла, рассматривая с интересом эту уютную зону отдыха или ожидания со стеклянным столиком в центре, с банкоматом в углу, рядом с мягким диваном.

        — Я рада, дочь, что тебе не будет скучно в их обществе в течение этой недели! Но эти страшные костыли! Бедный мальчик! Такое невероятное, постоянное напряжение на каждом шагу! И ведь удивительно талантливый, судя по его картине! А вот и они!

      Настя обернулась. Подъем на высоту достался Павлу с большим трудом — лицо даже в полумраке холла было красным и потным от жары и усилий. И, не осознавая до конца непредсказуемости своего поведения, Настя решительно шагнула навстречу парням, достала из сумочки пакетик с влажными салфетками и, касаясь горячей руки Павла ладонью, другой стала осторожно вытирать его потный лоб, щеки, подбородок, шею. Павел замер от неожиданности, закрыл глаза, вцепившись ладонями намертво в свои костыли.

       — Так лучше? — Настя увидела удивленный взгляд растерявшегося Сергея, поняла, что ее действия, наверное, застолбили и мать, но в данный момент ей почему-то было все равно, что они думают. — На какой палубе ваши места?

       — Здесь, где-то рядом со входом! — Сергей схватил сумки, сиротливо брошенные в углу у банкомата. — А вы, где расположились?

       — Наша каюта на пятой палубе, над вами! — Нина Семеновна показала на лифт, назвала номер каюты. — Встретимся, мальчики, в ресторане за ужином. Пошли, дочь, не будем им мешать, пусть устраиваются на новом месте!

       Настя первая нырнула в душ, потом вытянулась на кровати, подложив ладони под голову:

       «Почему мне совсем не стыдно, что я с первой минуты готова повеситься на совершенно постороннего человека? И как выглядит мое поведение со стороны? Да, он мне очень понравился! Но почему ты так уверена, что у него никого нет, имея в виду девушек? Если я ему совершенно безразлична, это станет понятно в течение первого часа нашего с ним общения.

      И тогда мне останется только единственный вариант — болтовня с его братом Сергеем, легкий флирт, улыбочки. Чтобы оставаться с ними в узком круге общения, не смотря на гигантские размеры теплохода. А зачем? Чтобы изучить, познакомиться поближе. А зачем? Слишком много вопросов без внятных ответов! А если я Павлу не безразлична?»

      Настя покраснела, стремительно соскочила с кровати, подошла к цивильному прямоугольнику окна, раздвинув шелковую штору до полу. Бесконечность переливающегося серебристого морского покрывала уносилась на юг к берегам далекой знойной Турции, а где-то, совсем рядом, на четвертой палубе отдыхал Павел.

      «А как он принимает душ в своем положении? Значит, ему постоянно нужен помощник в лице Сергея, сильного, спортивного, накаченного. Но ведь Сергей, как написал ей в сообщении дома Павел, только что вернулся из армии. Значит, помощником Павла был кто-то другой, возможно, отец или другой брат. Или мать. А я смогла бы ему помочь, если бы он позволил? Здравствуйте, приплыли! От жары свихнулась, если твои мысли вдруг забрались в такие запретные дебри интимных подробностей, как купание взрослого мужчины в душе!»

      Задернула штору, отгородившись от бесцеремонного вторжения всесильного огненного солнечного потока:

       «Все равно сегодня ночью, оторвавшись от Сергея, попрошу Павла, чтобы он меня поцеловал где-нибудь в темном закоулке самой верхней палубы. И точка! Ведь наша чудесная встреча сегодня — не случайность, а некая закономерность, посланная судьбой. И он мне очень нравится».

      Мать что-то говорила, спрашивала, но Настя уже укачалась в легком забытье под шум кондиционера со счастливым ощущением каких-то исполненных надежд и планов.

          (продолжение следует)


   Предыдущая глава 6.  http://proza.ru/2020/08/07/584

   Следующая глава 8.  http://proza.ru/2020/08/07/586