Блок. Скифы. Прочтение

Скифы

                Панмонголизм! Хоть имя дико,
                Но мне ласкает слух оно.
                Владимир Соловьев

 
 
                Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
                Попробуйте, сразитесь с нами!
                Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,
                С раскосыми и жадными очами!
 
                Для вас – века, для нас – единый час.
                Мы, как послушные холопы,
                Держали щит меж двух враждебных рас
                Монголов и Европы!
 
                Века, века ваш старый горн ковал
                И заглушал грома; лавины,
                И дикой сказкой был для вас провал
                И Лиссабона, и Мессины!
 
                Вы сотни лет глядели на Восток,
                Копя и плавя наши перлы,
                И вы, глумясь, считали только срок,
                Когда наставить пушек жерла!
 
                Вот – срок настал. Крылами бьет беда,
                И каждый день обиды множит,
                И день придет – не будет и следа
                От ваших Пестумов, быть может!
 
                О, старый мир! Пока ты не погиб,
                Пока томишься мукой сладкой,
                Остановись, премудрый, как Эдип,
                Пред Сфинксом с древнею загадкой!
 
                Россия – Сфинкс. Ликуя и скорбя,
                И обливаясь черной кровью,
                Она глядит, глядит, глядит в тебя,
                И с ненавистью, и с любовью!..
 
                Да, так любить, как любит наша кровь,
                Никто из вас давно не любит!
                Забыли вы, что в мире есть любовь,
                Которая и жжет, и губит!
 
                Мы любим всё – и жар холодных числ,
                И дар божественных видений,
                Нам внятно всё – и острый галльский смысл,
                И сумрачный германский гений…
 
                Мы помним всё – парижских улиц ад,
                И венецьянские прохлады,
                Лимонных рощ далекий аромат,
                И Кельна дымные громады…
 
                Мы любим плоть – и вкус ее, и цвет,
                И душный, смертный плоти запах…
                Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
                В тяжелых, нежных наших лапах?
 
                Привыкли мы, хватая под уздцы
                Играющих коней ретивых,
                Ломать коням тяжелые крестцы,
                И усмирять рабынь строптивых…
 
                Придите к нам! От ужасов войны
                Придите в мирные объятья!
                Пока не поздно – старый меч в ножны,
                Товарищи! Мы станем – братья!
 
                А если нет, – нам нечего терять,
                И нам доступно вероломство!
                Века, века – вас будет проклинать
                Больное позднее потомство!
 
                Мы широко по дебрям и лесам
                Перед Европою пригожей
                Расступимся! Мы обернемся к вам
                Своею азиатской рожей!

                Идите все, идите на Урал!
                Мы очищаем место бою
                Стальных машин, где дышит интеграл,
                С монгольской дикою ордою!
 
                Но сами мы – отныне вам не щит,
                Отныне в бой не вступим сами,
                Мы поглядим, как смертный бой кипит,
                Своими узкими глазами.
 
                Не сдвинемся, когда свирепый гунн
                В карманах трупов будет шарить,
                Жечь города, и в церковь гнать табун,
                И мясо белых братьев жарить!..
 
                В последний раз – опомнись, старый мир!
                На братский пир труда и мира,
                В последний раз на светлый братский пир
                Сзывает варварская лира!



Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     Тема духовного оскудения Европы, вырождения европейской культуры от высокого великолепия Средневековья и Ренессанса – до "плоской", "буржуазной", позитивистской по своей философской основе, технократической, "машинной" цивилизации XIX в.; тема пагубности рационализма как основного принципа мышления Европы и глубинной причины ее "вырождения" была значима для многих русских писателей и мыслителей XIX в., причем, как правило, Европе – вместилищу великого прошлого и духовно оскудевшегонастоящего – противопоставлялась Россия – страна исторически молодая, живущая иными, высокими началами, поиском духовного Абсолюта  или социальнойсправедливости; приговор европейской цивилизации, как правило, сочетался с глубокой верой в будущее русской духовности и культуры, в "свет с Востока", видимый всему миру. Эта  общая "почвенническая" установка у разных авторов получала различное воплощение…
     А.И. Герцен…  "роль теперешней Европы кончена... она разлагается с неимоверной быстротой ... погибнут государства, погибнут учреждения, римские, христианские, феодальные и умеренно парламентарные ... ", причем, "если революционный социализм не в состоянии будет доконать вырождающийся общественный строй, его доконает Россия" (Герцен А. Собрание сочинений в тридцати томах. М., 1957. Т. 12. С. 167,  77).
     Русский вопрос" понят Герценом как «новое пришествие варваров, чующих агонию, возвещающих старому миру "memento mori" (Там же. С. 177), причем "страшное влияние", которое Россия оказывает на Европу –  "признак полудикой силы, необузданной, но могучей юности" (Там же. С. 183).
     … "Варварство младенчества, полное неустроенных, но здоровых сил, заменит старческое варварство; дикая, свежая мощь распахнется в молодой груди юных народов и начнется новый круг событий и третий том всемирной истории", – цитирует Иванов-Разумник герценовское предсказание эпохи европейских революций 1848-1849 гг. и, перенося его на предреволюционную ситуацию в России 1910-ых гг., заключает: "Этот третий том – социализм .... И вот мы читаем теперь предисловие в этому третьему тому" (Там же. с. 108-109).
     [
     Разу;мик Васи;льевич Иванов-Разу;мник (настоящая фамилия Иванов — русский и советский литературовед, литературный критик, социолог, писатель.
     Печататься начал в 1904 в «Русской мысли» (статья о Н. К. Михайловском), затем писал в «Русском богатстве», «Русских ведомостях» и других изданиях. Двухтомная «История русской общественной мысли» Иванова-Разумника (1906) пользовалась в своё время большой популярностью. В 1910—1920-х гг. был близок к эсерам (с 1917 — к левым эсерам).
     В 1917—1918 годах Иванов-Разумник вместе с Андреем Белым и С. Мстиславским редактирует сборники «Скифы» [1918].
     В 1919-1924 годах Иванов-Разумник — один из руководителей Вольной философской ассоциации, созданной в целях «исследования и разработки в духе философии и социализма вопросов культурного творчества».
     С 1919 года неоднократно арестовывался [В 1919 – по его делу арестовали и Блока] как «идейный вдохновитель народничества», но после непродолжительного пребывания в тюрьме освобождался. В феврале 1933 года был арестован и сослан в Сибирь как «антисоветский элемент».
     В последний раз арестован в сентябре 1937 года, обвинён в контрреволюционной агитации. Отверг все предъявленные обвинения. В июне 1939 года, в пору кратковременной «бериевской либерализации» в НКВД был освобождён из тюрьмы «за прекращением дела».
     В сентябре 1941 года Иванов-Разумник оказался на временно захваченной нацистами советской территории. Занявшие Пушкин немцы в марте 1942 года вывезли его вместе с женой в Восточную Пруссию…
     Принудительной репатриации в СССР избежал. Жил сначала в городе Рендсбурге, затем переехал в Мюнхен. Написал воспоминания о своей жизни после 1917 года («Тюрьмы и ссылки») и о писателях в Советской России («Писательские судьбы»).
Иванов-Разумник умер в Мюнхене 9 июля 1946.
     ]
 
     …."Испытание в грозе и буре", где Иванов-Разумник разбирал "Скифы" и "Двенадцать"одновременно.
     Иванов-Разумник писал, что воззрения Блока на роль России как посредницы между монголами и Европой восходят к Пушкину… Эти воззрения Пушкина, по мнению Иванова-Разумника, через Тютчева, и Вл. Соловьева были восприняты Блоком. Вл. Соловьев в статье "Национальный вопрос в России" писал о России: " ... в великом споре Востока и Запада она не должна стоять на одной стороне, представлять одну из спорящих партий, – она имеет в этом деле обязанность посредническую и примирительную, должна быть в высшем смысле третейским судьею этого спора" (Соловьев Вл. Соб.соч. т. 5. с. 20).
     Статью Иванова-Разумника Блок внимательно изучал, сохранился экземпляр с его пометами (ЛББ.1/152). Эта же статья в качестве вступительной была напечатана в отдельном издании поэмы "Двенадцать" и стих. "Скифы" (Берлин, 1920).
     Последующие отклики на стих. "Скифы" появляются уже после опубликования поэмы "Двенадцать" и, как правило, рассматривают эти произведения в одном ряду.
     М.А. Волошин, признававший преемственную связь "Скифов" со стих. "Клеветниками России" [Пушкина], выделял конкретный политический смысл стихотворения Блока: «"Скифы" полны теми условными лжами, которыми русская Революция хочет прикрыть и оправдать Брестский мир». Волошин отмечал самобытный характер блокавского "скифства", которое проникнуто "духом русского большевизма, но отнюдь не партийного, социал-демократического большевизма, а того гораздо более глубокого чисто русского состояния духа, в котором перемешано и славянофильство, и восхваление своего варварства в противовес гнилому Западу, и чисто русская антигосударственность" (Поэзия и революция: А. Блок и И. Эренбург// Камена. Харьков,1919. №2. С.18, 20).
     Сам Блок скоро охладел к этому стихотворению. А. Белый записал в дневнике слова Иванова-Разумника: Блок «не любил "Скифов". После того, как Р(азумник) В(асильевич) провел параллель между "Скифами" и "О чем шумите вы, народные витии", – Блок сказал, что он теперь понимает, почему он холоден к "Скифам": у Пушкина он холодно отмечает "О чем шумите вы" и наоборот- очень любит "Медного всадника"» (ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 798).

     – Эпиграф – Панмонголизм ~ ласкает слух оно ...»  – из стих. Вл. Соловьева "Панмонголизм" заставил многих современников увидеть в "Скифах" влияние идей этого философа.

      – «Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.» – Петраник [П. Савицкий] замечал: «Интересно, что аналогия между "Клеветниками России" и "Скифами" замечается даже в деталях. Пушкинскому вопросу: "Иль мало нас?" соответствует блокавское утверждение: "Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы>> (Русская мысль. София, 1921. №1. С. 222).

      – «Да, Скифы – мы!» – Конец XIX - начало ХХ в. – эпоха оживленных споров в области изучения скифской проблемы (Семенав-Зусер С.А Скифская проблема в отечественной науке. Харьков, 1947). Д.И. Иловайский считал скифов предками славян: « ... главную массу скифов Восточной Европы составляют, вероятно, народы славянские».(ИловайскийД. Разыскания о начале Руси. 1882. С. 78). Одним из видных скифологов был А.С. Лаппо-Данилевский, в семинаре у которого занимался Иванов-Разумник. Он делил скифов на западных и восточных, считая, что группа западных скифов "может быть, была славянского происхождения" (Лаппо-Данилевский А.С. Скифские древности. Пб., 1887. с. 9).

      – «Да, азиаты – мы ~ очами!» – Хотя 8 мая 1918 г. Блок отметил в ЗК56 (в искаженной, видимо, передаче третьего лица), что С.Ф. Ольденбург оспаривает "азиатство" скифов в смысле их принадлежности к монголоидам, представление о скифах как монголоидах существовало.
     Примесь монгольских черт отмечал у скифов Лаппо-Данилевский (Там же. С. 10). Во вступительном манифесте к сборнику "Скифы", одним из авторов которого был Иванов-Разумник, сказано о скифах:" ... племя – таинственного, легендой повитого корня, с запада на восток, потоком упорным, победным потоком брошенное в просторы желтолицых, узкоглазых, глотающих вино из черепов – варварских орд" (Скифы.Сб. 1. Пб., 1917. С. VII). Блок разделял, вероятно, эту точку зрения на происхождение скифов, о чем свидетельствует его запись в дневнике, сделанная незадолго до написания стихотворения, 11 января 1918 г.: "А на морду вашу мы взглянем нашим косящим, лукавым, быстрым взглядом; мы скинемся азиатами".
      [
      Азиаты ли скифы – не выяснено до сих пор. Википедия: «Проблема происхождения скифов и их культуры не решена сколько-нибудь убедительно и по сей день. Обилие и противоречивость существующих точек зрения по этому поводу просто поражают.»

     – «Держали щит меж двух враждебных рас //Монголов и Европы! – это не так. Восходит, конечно к Пушкину: «Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена.» (Письмо П. Я. Чаадаеву 19 октября 1836 г). Но в 1241 г. татары перейти «наши западные границы» – посмели. И провели на полях Чехии, Польши, Моравии несколько достаточно успешных битв. Но тут умер верховный хан Угэдей, и его наследники бросили эту не желавшую сдаваться Европу и кинулись делить свои уже покоренные земли. Например, Китай – хороша “пустыня”, не правда ли?
     И ранее. “Скифы” – обитатели причерноморских степей – не стали “щитом” против гуннов. Те вырезали черняховскую культуру, разбили готов, захватили будущую Венгрию, но… «Попытка Аттилы завоевать Западную Европу завершилась сражением на Каталуанских полях (северная Франция, Шампань) в 451 г ., где столь же многонациональные римские армии под предводительством Аэция преградили путь ордам Аттилы.» (Википедия) Они были остановлены самой Европой.
     И позднее. Турок остановит не наш “щит”, те пройдут южнее, и даже не южные славяне Болгарии, Сербии – тех разбили и захватили – их остановит под Веной сумевшее вовремя объединиться европейское войско.
     А про татар Европа сразу вспомнит, когда Иван IV пойдёт на неё и в те рыцарские времена начнёт вырезать города и сажать на кол всех сдавшихся защитников замков. Тогда его и прозвали the Terrible – Ужасный.
     Да и когда по её градам и весям погуляет Александр Васильевич Суворов – 61 сражение, 61 победа, ни одно из них не на террритории России – на “щит” это похоже слабо.

     – «Века, века ваш старый горн ковал…» – образ горна – сквозной для творчества Блока.
     Из Примечаний к поэме «Возмездие» в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     – «Так Зигфрид правит меч над горном!» – Зигфрид, Нотунг (волшебный меч героя), Миме – образы оперно-драматического цикла Р. Вагнера "Кольцо нибелунга", созданного на основе древнегерманского эпоса "Песня о Нибелунгах". Вагнеровские реминисценции, в частности, мотивы "ковки меча", занимают важное место в блоковской символике действенного, героического отношения к жизни.
      См. об этом в коммент. к стих. "Поет, краснея, медь. Над горном ... " (1904), "Бред" (1905), "За холмом отзвенели упругие латы ... " (1907) (наст. изд., т. 2).
     …Образ ковки меча в “Прологе” исследователи возводят к сцене из первого действия оперы "Зигфрид". Впервые отражение ее см. в стих. "Поет, краснея, медь”.
     »

     - «…горн ковал //  И заглушал грома; лавины, //И дикой сказкой был для вас провал //И Лиссабона, и Мессины!» – то есть грохот ковки заглушал шум наступающей лавины и потому катастрофа Лиссабона, и Мессины – для “вас” оказалась неожиданной.

     - «…горн ковал…» – конкретно в этом произведении “горн” – это ещё и атрибут мастерства, атрибут кузни, то есть ещё одно противопоставление городской упорядоченности степному хаосу, созидания – разрушению.
     ]

     – « ... провал // И Лиссабона, и Мессины!» – столица Португалии Лиссабон была разрушена в результате сильных землетрясений в XIV и XVIII в. Мессина – порт на о. Сицилия, остров разделяет с Апеннинским полуостровом Мессинчкий пролив. В результате землетрясения в Мессинском проливе в 1908 г. Город Мессина был также сильно разрушен. Блок придавал этому землетрясению исключительно важное значение в своих размышлениях о судьбах европейской цивилизации, о чем писал в статье "Стихия и культура" (1908). К этой теме он возвращается в статье "Горький о Мессине" (1909): " ... сицилийское и калабрийское землетрясение – событие мировой важности, и оценить его мы доселе не в состоянии. Что бы ни говорили, как бы ни локализовали его значение – оно изменило нашу жизнь. Как изменило, определить мы не можем, но невозможно не верить, что оно отозвалось и еще отзовется на события нашей внешней, а особенно внутренней жизни".

     – «Вы сотни лет глядели на Восток,//Копя и плавя наши перлы,//И вы, глумясь, считали // только срок, //;Когда наставить пушек жерла!» – В глобальном смысле, в противостоянии Европа – Азия, очень похоже. Помните, например, «Запад есть Запад, Восток есть Восток»? И именно “перлы” – индийские драгоценности манили Коллумба, Америка стала лишь сопутствующим призом. А во времена близкие к Блоку европейские пушки рвали Китай.
     Но если это противостояние сузить до уровня Европа – Россия, то орудия наставлялись в обе стороны. В домонгольские времена постоянно воевали между собой поляки, венгры, русские. И как Владимир Мономах делал рейд по их городам, так и они, время от времени, пытались взять под контроль Галич.
     А потом… Польский захват Москвы был спровоцирован ливонскими войнами Ивана Грозного, истощивших ими Русь, зато весь XVIII век был отмечен походами русских войск: и Кёнигсберг брали, и Берлин захватывали, и по Италии погуляли, и Альпийские переходы совершали. Захват Москвы французами полностью уравновешивался последующим захватом Парижа.

      – «Вот – срок настал ~ О, старый мир!  ~ Остановись…» – в дни написания поэмы шли переговоры большевиков с Германией, которые в конце концов завершатся Брестским миром. (Второй этап: 9 января – 10 февраля. Википедия.)
     ]

     – «Вот – срок настал ~ обиды множит ...»  – Ряд исследователей видит в этих стихах след знакомства Блока с научными интерпретациями "Слова о полку Игореве", где есть слова: "Встала Обида ... вступила девою на землю Трояню, воеплескала лебедиными крылами ... "
      Заслуживает внимания вариант этой строки в ЧА ИРЛИ:  «Вот – срок настал. Крылами бьет Беда, И каждый день Обиды множит», где и Беда и Обида пишутся с прописной буквы.
     И. Смирнов указывает на комментарии А.А. Потебни как на источник блоковских сведений. В строке из ЧА ИРЛИ И. Смирнов видит «... единение двух образов "Слова: – Беды и Обиды (Беда упоминается в другой строке: "Уже бо бъды его пасет птицъ по дубию"). Вокруг чтения этой строки возник спор. А.Н. Веселовский предлагал конъектуру: "обида" вместо "беда". А.А. Потебня возражал ему: "Беда в смысле мифологической личности тоже понятна и нельзя доказать, что автор "Слова о полку Игореве" знал только Обиду, а не Беду"»
     И. Смирнов считает, что мнение Потебни разделял Блок: «Отсюда ясна замена плещущей крылами Обиды "бедой" у Блока и персмещение "обиды" в соседнюю строку» (Смирнов И. Цитирование как историко-литературная проблема: принципы усвоения древнерусского текста поэтическими школами конца XIX- начала ХХ вв. // БС-4. С. 254).

     – «Пестум» – древнегреческая колония в Южной Италии, разгромленная в IX в. арабским племенем сарацинов.

     – «О, старый мир!» – Исторические катаклизмы, вызванные первой мировой войной и последующими революциями, Блок воспринимал как предвестия гибели христианской цивилизации, отчего в статьях этих лет повторяется отождествление переживаемого исторического момента с эпохой зарождения христианства на развалинах язычества. Например, в статье "Катилина" (1918) Блок объяснял, что под "старым миром" он подразумевает «Не тот "языческий" старый мир, где действовал и жил Катилина, а этот "христианский" старый мир, где живем и действуем мы» (СС-86.С. 70).
      Эти мысли Блока, возможно, складывались не без влияния Иванова-Разумника, сходно осмыслявшего происходящие события. В связи со стих. "Скифы" Иванов-Разумник писал о миссии России по отношению к Европе: «Взорвать изнутри старый мир Европы своим "скифством", своим духовным и социальным "максимализмом", – сделать то самое, что когда-то старый мир сделал в обратном направлении с духовным и социальным максимализмом христианства. Старый мир вошел в это "варварство" и взорвал его изнутри: он омещанил собою христианство. И вот теперь миссия новой России – насытить духом максимализма "культурный" старый мир. Ибо только этот духовный максимализм, это "скифство" – открывают путь к тому подлинному освобождению человека, которое так и не удалось христианству, ибо само христианство "не удалось".» (Иванов-Разумник. Испытание в грозе и буре. с. 198).

     – «Для вас – века» – Ср. со стих. "Хор татар": «Идут века ...»
     [
     2. ХОР ТАТАР ДЛЯ КАНТАТЫ

        «          Идут века ...
                Бежит река ...
       Земля тяжка, черна, пусты поля ...
                Шумят пиры ...
                Трещат костры ...

         Гудит вдали, rрутит впыли, дрожит земля...
                И жар костров
                В разгар пиров –
         И дальний зов – на бой – на бой – рази врагов!

         В лязге сабель, в ржанье коней, в блеске брони
         За сраженным, за сметенным –  впогоню, в погоню, в погоню!

                Мечи стрелу в ночную мглу!..
                Добей врага, гони, лети, скачи!..
                Рази, руби, коли, стегай, хлещи!..
                14 ХI.1919

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в  двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     Тексты написаны Блоком по просьбе композитора Ю. Шапорина, работавшего над кантатой на стихи Блока "Куликово поле". На листке ЧА ИРЛИ содержится запись Блока: «Шапорин окончательно заказал мне для кантаты "Куликова поле".  23.VIII.1919». В день завершения работы, 14 ноября, Блок записывает: "Шапорину – дополнение к Куликову полю" (Там же).
     При жизни Блока кантата написана не была. Ю. Шапорин осуществил свое намерение в 1938 г.
     »
     ]
     – «...Эдип // Пред Сфинксом ...»  – В трагедии Софокла "Царь-Эдип" фиванский царевич Эдип должен был разгадать загадку злого чудовища Сфинкса, чтобы спасти Фивы от гибели. Загадка Сфинкса: "кто утром ходит на четырех, днем на двух, а вечером на трех?" была отгадана Эдипом, ответившим, что это Человек, в детстве ползающий на четвереньках, потом встающий на две ноги и в старости опирающийся на клюку. Упоминание о Сфинксе и его загадке Иванов-Разумник склонен был истолковать символически: тот, кто не поймет смысл появления Христа в финале "Двенадцати", «Не почувствует и не поймет всей глубины "древней загадки", ныне снова предлагаемой "старому миру". А кто поймет – тот и разгадает ее правильно. Ибо древняя разгадка – все та же, и гласит она: человек. В свое время христианская революция рождала в мир "нового человека", духовно свободного( ... ) Ныне грядет революция социальная и ее благая весть - прежняя: освобождение человека. На этот раз освобождение полное: физическое, социальное, духовное» (Иванов-Разумник. Указ. соч. С. 13).

      – «Россия – сфинкс. – Ср. у А.И. Герцена, в главе ХХХ четвертой части "Былого и Дум": "Чаадаев и славяне (славянофилы. - Ред.) равно стояли перед неразгаданным сфинксом русской жизни ... ". О восприятии России как сфинкса см.: Ранен О.Россия – Сфинкс. К истории крылатого уподобления // Новое литературное обозрение. 1996. №17; в названной статье первое упоминание России как Сфинкса приписано И.С. Тургеневу (в его переписке 1850 г.) и Бруно Бауэру в его книге "Русская церковь" (1854).
     [
     Я думаю, что это аллюзия на строку Тютчева: «Природа – Сфинкс.» И приведу его полный текст:

          «Природа – Сфинкс. И тем она верней
           Своим искусом губит человека,
           Что, может статься, никакой от века
           Загадки нет и не было у ней.
                1869 г.»
 
     В той «революции» тоже не было никакой особенной «загадки» – была всего лишь первобытная жажда власти тех, кто был никем.  И они не были “скифами”, как не были и “русскими”, или каким-то другим народом – это был интернационал стервятников. Которые умели только «разить, рубить, колоть, стегать, хлестать», дети которых –  не внуки даже, уже дети! – разбегутся из порушенной ими, доведённой до полной нищеты огромной, переполненной природными богатствами страны – умудрились же! – по разным уютным заграницам “старого мира”.
     ]

     – «... И обливаясь черной кровью ... – См. цикл стихотворений Блока "Черная кровь" (т. 3 наст. изд.), а также наброски 1917 года (наст. том с. 99) и начало поэмы "Возмездие".
     [
                …Ликуя и скорбя,
                И обливаясь черной кровью,
                Она глядит, глядит, глядит в тебя,
                И с ненавистью, и с любовью!..

«…Она глядит в тебя» – “Она” – Россия, “ты” – старый мир.
Первое стихотворение из цикла «Черная кровь»:

                «В пол-оборота ты встала ко мне,
                Грудь и рука твоя видится мне.
 
                Мать запрещает тебе подходить,
                Мне – искушенье тебя оскорбить!
 
                Нет, опустил я напрасно глаза,
                Дышит, преследует, близко – гроза…
 
                Взор мой горит у тебя на щеке,
                Трепет бежит по дрожащей руке…
 
                Ширится круг твоего мне огня,
                Ты, и не глядя, глядишь на меня!
 
                Пеплом подернутый бурный костер —
                Твой не глядящий, скользящий твой взор!
 
                Нет! Не смирит эту черную кровь
                Даже – свидание, даже – любовь!
                2 января 1914»

     «Черная кровь» – это квинтэссенция блоковского представления о сексе – то, что ломает материнские запреты, что ломает волю женщины, превращая «властно гордую девичью независимость в рабскую женскую покорность» (Л.Д. Блок. «И быль и небылицы о Блоке и о себе»). То есть секс здесь – это попытка поработить. Выяснить «Ты – моя» или «я – твой».

     – «Мы помним всё – парижских улиц ад…» –
  Из Примечаний к стихотворению «Да. Так диктует вдохновенье…» в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока, по поводу строки: «Ты видел ли детей в Париже»:
     «
     Ср. с признаниями Блока в письме к матери от 4 сентября (н. ст.) 1911 г. из Парижа: "Я не полюбил Парижа, а многое даже в нем возненавидел" и далее: "В сожженных скверах – масса детей – бледных, с английской болезнью. Все лица – или приводящие в ужас (у буржуа), или хватающие за сердце напряженностью и измученностью".
     »

      – «Мы помним всё ~ Мы любим плоть…» – ну, да, в ваших Парижах голодные дети, то ли дело мы – ласковые людоеды…
     ]

     – «И Кельна дымные громады ...» – готический собор в г. Кельне (XII-XIX вв.).

     – «... хрустнет ваш скелет // В тяжелых, нежных наших лапах?» – Петроник [П. Савицкий] писал по поводу этих строк: " ... поэт переоценивает силу России и в этом смысле, быть может, вводит в заблуждение своих соотечественников. Действительно ли мы настолько сильны ( ... )? Об этом можно спорить, здесь допустимы сомнения" (Русская мысль. София, 1921. №1. С. 222-223).
     П. Перцов, процитировав эти строки, задавал вопрос: "Не видел ли поэт сквозь дым примерещившихся ему гуннских пожаров, наши грядущие "наполеоновские войны"– тот размах универсализма, который неизбежно вырвется из кипящего во всю русского, славянского, восточного котла, – и может залить благовоспитанный Запад ... " (Перцов П. Ранний Блок. М. 1922. С. 63-64).
     [
     Первый раз “залить благовоспитанный Запад” попробовали через Польшу в 1920 году” – сил действительно не хватило.

     – «Привыкли мы… Ломать… крестцы, И усмирять рабынь… Придите к нам!» – да уж… остается поражаться, как это Европа на подобное не согласилась…

     – «Века, века – вас будет проклинать //Больное позднее потомство!» – прогноз сбылся с точностью до наоборот: проклинает позднее потомство – “скифов”.
    
     - «Отныне в бой не вступим сами…» – лозунги «нового мира»: «Фабрики – рабочим! Землю – крестьянам! Мир – народам!»
     Средний земляной надел крестьянской семьи до революции составлял 3.3 десятины (3.6 га). Крестьяне считали это нищенской долей, поддержали революцию и в 1918 году взяли всё себе сами. (По сколько – я такой статистики не нашёл). Но через десять лет её у них отберут, оставив только “приусадебные участки” – По Уставу с/х артели 1930г.: «Размеры приусадебной земли, находящейся в личном пользовании колхозного двора (не считая земли под жилыми постройками), могут колебаться от 1/4 до 1/2 га».
     Фабрики до рабочих, разумеется, не дойдут – все они сразу станут «государственной собственностью», то есть собственностью тех, кто владеет государством – собственностью тех самых “скифов”. Точнее их вождей. Рабочие же будут работать на них иногда сутками и часто практически бесплатно. (А кто не работает - тот не ест.)
     А «мир народам»… В список стран, за военные действия в которых давалось звание “ветеран ВОВ”, входит более 20-ти стран – от Польши до Ливана. И это только те, в которых были войска, а была ещё поддержка террористов по всему миру – “мировой пожар” раздували очень старательно. Уж очень хотелось ещё и «землю Гренады крестьянам отдать» – тоже из 3-4 гектар оставить по 20 соток на семью, видимо.
     »
     ]

     – «Товарищи! Мы станем – братья!» – Мокульский назвал эту строку трансформацией «лозунга русской революции "мир и братство народов"» (Мокульский С. Блок и революция// Блок А. Скифы. С. 21). В статье "Гейне в России" (1919), говоря о "неразрывных узах духовного товарищества", Блок пояснял: "еще товарищества, не братства",  тем самым как бы намечая градацию этих понятий.
В статье Иванова-Разумника из второго сборника "Скифы" Блок отчеркнул фразу на с. 225: "И верят поэты, что настанет час, быть может еще и далекий, когда весь мир отзовется на наш призыв, когда на звон мирового колокола, на свет лучей красного солнца Братства придут все народы, откликнется все сущее в мире ... ". Слово "товарищ" было для Блока и его современников новым. 

     – «Расступимся! ~ Мы очищаем место бою ...» – В.С. Федоров сопоставляет эти строки с записью в записной книжке 29 января в день начала работы над "Скифами", содержащей цитату из трагедии Гете "Фауст":  «Азия и Европа. Я понял Faust'a "Kпurrenicht, Pudel"». Блок подразумевает, по мнению В.С. Федорова, идею плотины, упоминаемую в "Фаусте". «Образ "плотины", – пишет исследователь, – неожиданно открыл перед Блоком свой загадочный смысл, еще раз актуализировав бесконечную глубину гетевского шедевра. Поэту стало казаться, что именно идея фаустовекай "плотины" пророчески предвосхищала грядущую роль России в "мировой Революции"» (БС-6. С. 40).

     – «Идите все, идите за Урал!» – О соотносимости этой строки с мыслью А.И. Герцена о возможности "европейского нашествия до Урала" см. стр. 466 наст. тома.
     [
     стр. 466:
     Многие из "скифских" тезисов Блок мог слышать от Иванова-Разумника еще в 1914  г., в пору их первого сближения, многочасовых бесед в издательстве "Сирин" (ЛН. Т. 92. Кн. 2. С. 372). Вероятней, однако, возвращение критика и поэта к этой культурфилософской проблематике именно в первые послеоктябрьские недели, на рубеже 1917-1918 гг.
     Представляется возможным также, что в разговорах среди "скифов" в пору работы Блока над "январской" трилогией [«12», «Скифы», «Интеллигенция и революция»] упоминалась статья А.И. Герцена "Старый мир в России". В частности, строки этой статьи, высоко ценимой Ивановым-Разумником: "Россия точно так же может овладеть Европою до Атлантического океана, как и подвергнуться европейскому нашествию до Урала. В первом случае Европа должна быть разрозненной. Во втором – тесно сплоченной" (Герцен А. Собр. соч.: В 30 т. М., 1957. Т. 12. С. 177-178), – могли, в свете политической обстановки первых недель 1918 г. и эсхатологических настроений, которым, по свидетельству Е.Г. Лундберга, были охвачены участники группировки в эти недели, казаться пророческими.
     ]

     – «Не сдвинемся,~ братьев жарить!..» - Гунны – кочевой азиатский народ, прославившийся опустошительными набегами на Запад. В поэзии русского символизма гунны стали олицетворением варварских племен, призванных смести дряхлеющую европейскую цивилизацию и влить в ее жилы молодой заряд здорового варварства. Так осмыслял гуннов Вяч. Иванов в стих. "Кочевники красоты" из сборника "Прозрачность" и В. Брюсов в стих. "Грядущие гунны".

     – «На братский пир труда и мира.» – О связи этого и последующих стихов с наиболее ранним у Блока обозначением мотива "дружественного пира" между язычеством и утомленой культурой (в стих. "Измучен бурей вдохновенья ... " (1900), которое Блок дорабатывал и готовил к печати в 1916 и 1918 гг.) см.: Блок А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1971. Т. 1. с. 441.
    [
               «Измучен бурей вдохновенья,
                Весь опален земным огнем,
                С холодной жаждой искупленья
                Стучался я в господний дом.
                Язычник стал христианином
                И, весь израненный, спешил
                Повергнуть ниц перед единым
                Остаток оскудевших сил.
                Стучусь в преддверьи идеала,
                Ответа нет… а там, вдали,
                Манит, мелькает покрывало
                Едва покинутой земли…
                Господь не внял моей молитве,
                Но чую — силы страстных дней
                Дохнули раненому в битве,
                Вновь разлились в душе моей.
                Мне непонятно счастье рая,
                Грядущий мрак, могильный мир.
                Назад! Язычница младая
                Зовет на дружественный пир!
                8 ноября 1900»
     ]

     – «Сзывает варварская лира!» – М. Волошин писал об этой строке Блока: "в одном только он ошибается, когда называет свою лиру – варварской. Это неверно. Лира Блока глубоко культурна, утонченна и преисполнена оттенков, о чем бы он не писал, каким бы голосам мира не отдавал свою симфоническую, лунную душу" (Волошин М. Указ. соч., с. 20).
     [
     И уж напомню, что ни гунны, ни готы, ни татары не прославились своими “лирами”. Они захватывали по пол мира и не оставляли после себя ничего кроме вогнанных в каменный век цивилизаций (на территории России во времена гуннов – это “Черняховская культура”) и пирамид черепов.
     Как, впрочем, и СССР, оставивший после себя список погибших поэтов (не толькко своих. До сих пор помню двутомник польской поэзии, и с десяток имен во 2-ом томе, у  которых дата смерти - 1939 год), темную легенду о раздавленной бульдозерами выставку художников и дело о "тунеядстве" Бродского...
     А легендарным атрибутом СССР осталось не гусиное перо и даже не серп и молот, а "автомат Калашникова модернизированный".
     ]
     »