Часть-5, Мотострелковый полк, Кизыл-Арват

Из воспоминаний Николая Устинова, КТуркВО 1977-79

В учебке Ашхабада нас «стращали», что всех, кто будет плохо служить, отправятся в Кизыл-Арват и, как в «Острове сокровищ», такие будут завидовать мёртвым. Как ни старался я быть лучшим среди равных, не дотянул. Тем более было условие, на отлично должны быть сданы две профильные дисциплины: стрельба (ну это понятно) и строевая!

По обеим я получил «четвёрки». В Ашхабаде остались Ерещенко Виктор и Валера Юрченко. То, что два хохла – пара, было понятно, но Юрченко гарцевал по строевой как цирковая лошадь (не моя оценка, а сержантов). Видимо из-за спортивных достижений было видно – не воин, чего такого в армию выпускать?

После окончания учебки осенью 78-го большинство из нас отправились прямиком смотреть на «Красную девушку». Так переводится Кизыл-Арват, как нам сказали, и до сих пор не знаю, правда это, врали ли.

С товарищами по учебке Толиком Копаевым, Володей Князевым и Даукеном Кошековым оказались в одной роте. Цифиря подразделения не помню, но это от штаба кизыл-арватского полка первая казарма, второй подъезд, третий этаж. Там располагались наша рота и хозвзвод. Ротный Агеев, взводный Курбан Амангельдыев, старшина Каюмов.

Вновь прибывшим товарищам объяснили, что мы «кандидаты», т.к. служить оставалось 12 месяцев, т.е. требуются соответствующие привилегии по службе. Местные кандидаты не согласились. По их понятиям, сначала надо отслужить двенадцать месяцев, как они, и только тогда равняться.

Вот ведь как быстро в армии правила меняются. Годом раньше всё было лучше. А пока, я - сержант, назначенный «замком» в первый же день по прибытию (вот как быстро взлетел по карьерной лестнице), должен был слушаться вчерашних школьников и мыть полы.

Как мы чуть не пострадали из-за Куликова

Старшина ведёт по плацу Куликова Вову – Кулика. Наш ротный Амангельдыев выглядывает из окна третьего этажа и подсмеивается: «Володя! Ты куда?» «На губу?!» – не особо радостно отвечает Кулик. «За что?!» Вовка тычет пальцем в своего старшину: «У него спросите?!» Ротный смеётся: «Жаль, а я хотел тебя к себе в роту взять!»

«Подожди!» – меняя направления следования, оставляя старшину с открытым ртом, Вова взлетает к нам на третий этаж: «Правда, к себе возьмёте?!» «А ты хочешь?» «Да! У меня здесь друзья. Устинов и Копаев!». Как я к нему в друзья набился – не знаю. Это с Толяном они земляки-ставропольцы. Ротный как заорёт: «Шланга! Вали отсюда и чтобы больше тебя не видел!» А нам: «Увижу, что общаетесь, на губу с ним сядете?!» Мы в недоумении: «За что?!» «На всякий случай!» – отрезал командир.

Какой вред от высшего образования

Мы, сержанты, должны были отбить личный состав ко сну и приступить к написанию конспекта к занятиям на следующий день. Написал – лёг, всё просто. Утром взводный утвердит и можно проводить обучение личного состава.

Не утруждая себя грамматикой (сочинения в школе писал с двойки на тройку и даже был единственным обладателем двух «колов», чем превзошёл всех двоечников класса, вместе взятых), с технической точки зрения всё написал излишне грамотно. Настолько, что на следующий вечер лёг позже обычного, взводный попросил написать и за него. Ротный оказался не дурак, конспекты взводного утверждал не раз и сразу понял, что писал кто-то третий.

Со следующего вечера я «соображал за троих». Т.е. спать стал ещё меньше. Конспекты ротного комбат то ли не утверждал, то ли оказался приличным человеком, но за комбата я ни не писал, а вот зампотех батальона Кулинский сразу предложил закончить за него академию генерального штаба, где учился заочно. Пронюхал же как-то?

Ты мне, я тебе

Копаев, как учитель истории, писал всё, что касалось рефератов по общественным дисциплинам. Я по техническим. Когда надо было считать и чертить, я требовал «наряд» поспокойнее, а это был гарнизонный караул по охране топлива.

Что за топливо охранял – мне было все равно. Выезжали в сторону Джанахира, в караул я назначался начкаром, иными словами, на службу время не тратил, занимался курсовыми. Осенний семестр зампотех закончил «на отлично». После чего предложил сделать диплом. Объяснил, что тут мороки столько, что такими урывками не улажусь в сроки. Для окончания работы надо пару недель, дескать, с чистым восьмичасовым рабочим днём.

Как их обеспечить в армии – выход нашёлся. На две недели меня упрятали в госпиталь, тем более, что я там был почти своим. Всего-то через забор и ты на курорте. Это были самые счастливые дни армейской службы.

Кстати, свой диплом зампотех защитил на «отлично». Думаю, здесь есть и моя заслуга. Возможно это и не академия генерального штаба, но зачем второе образование офицеру, если он уже капитан?

Вторая сторона медали дедовщины

Про дедовщину знают все. Это очень плохая сторона службы. Но если посмотреть с другой стороны…

Успевал я быть как сержант заместителем командира взвода, мыть полы как рядовой, да ещё к занятиям готовиться за некоторых. Сижу, пишу. Это в канцелярии. В неё, ну очень поздним вечером заходит пьяный рядовой из хозвзвода, водитель уазика Минаев. Это была первая неделя в Кизыл-Арвате, я никого пока не знал и этого также.

И вот этот Минаев на меня «наехал»: «Ещё раз увижу, что позоришь звание инженера – знай, убью!». И ушёл спать. Наутро я в растерянности, от кого смерть принимать? От своих кандидатов за то, что не мою полы или оттого, что мою только иногда? Мою заминку «надсмотрщики» восприняли, как нежелание выполнять обязанности и набросились избивать. Их восемь. Это я потом насчитал.

И тут спасло меня то, что в школе занимался самбо, в институте два года «классикой» и два года боксом. На автопилоте всех разбросал. Те окружили, перевели дух и снова набросились. Снова раскидал. Снова, как ёлка, стою в центре круга детишек – воинов СА. А дальше приоткрываю глаза, вижу потолок и по периметру над собой восемь голов. Это как будто лежишь на полянке в еловом лесу.

У одного в руках табуретка… и испуганные глаза. Сейчас придёт офицер, а на полу без сознания сержант? А в дисбат никому не охота. Оценив ситуацию, отправился в «умывалку». Ко мне делегация: «Полы будешь мыть?» «Нет!» «Почему?!» «Не хочу, но если вы хотите меня ещё раз табуреткой по голове огреть – могу и не привыкнуть?!» Ушли, полы и прочую работу, которую выполняют первогодники, от меня больше не требовали.

Но тут пристали мои бойцы. Сержант, мол, почему ты нами не командуешь? Ты наш командир, вот и давай. Объяснил кандидатам, что по многочисленным просьбам сослуживцев теперь во взводе командовать утренней уборкой буду сам. Те недоумённо переглянулись: «Тебе это зачем?» «А куда мне деваться, положение обязывает?!»

Утром, по команде «начать уборку», двое самых рослых и сильных сослуживца хватают веревочку, третий по ней выравнивает кровати. И все! Пока остальные моют полы. И так два дня подряд. На третий «мойщики» предъявили мне претензию по несправедливому распределению ролей. «Верёвочку и самые маленькие держать могут?»

И вот даю команду трём «бугаям» мыть полы, а веревку передать Мередову и Дюсембаеву, самым маленьким. «Бугаи» заявляют, что полы они мыть не будут, т.к. они не «чмошники». Повторяю приказ. Вся рота потешается над сержантом, которого не слушают подчиненные. И так до построения на завтрак.

Дежурный офицер объявил мне выговор за то, что в моём взводе не прибрано. Все в столовую, а ты мой полы. То, что от меня давно уже не требовали сослуживцы-кандидаты, пришлось сделать в одиночку. Вместо завтрака. А ведь раньше я мыл не один.

И вот ложусь спать с тяжёлыми думами, что утром всё повторится. Овесбердыев и Акмурадов снова мыть откажутся, а наряды сержанты только в кино раздают. Меня поднимают кандидаты и требуют, чтобы я с ними прошёл в сушилку. Опять драться?!

Заходим в сушилку, мой взвод стоит навытяжку. Кандидаты подходят к первому: «Будешь полы мыть?» «Нет, я не чмо!» Его сбивают на пол, лупят ногами и руками. Тот орёт, что на всё согласен. Подходят ко второму: «Будешь?» «Буду!» Насилие повторяется, хотя тот орёт, что не возражал. Подходят к третьему. Тот сразу падает на колени и визжит, что будет мыть, только не трогайте. Ему: «Можешь не визжать. И так знаем что будешь!» Процесс избиения повторяется.

Поворачиваются ко мне: «Понял, как надо командовать?!» «Нет, я так не могу. Они ведь сразу побегут жаловаться, а вас они боятся!» Мне предложили идти спать, а воспитательную работу они тут доведут до конца. А я чтобы больше не лез со своими командирскими обязанностями.

Наутро мои гордые бойцы первыми скрылись с мокрыми тряпками под кроватями. А через пару дней подошли с просьбой, вновь взять командование на себя. Теперь они меня будут слушаться беспрекословно. Ответил отказом, т.к. уже накомандовался.

Ну и завершу то, с чего начал – конспекты. На практику прислали курсантов военного училища. Им ещё заканчивать институт, а я уже закончил. Так что курсант в рамках практики командовал всеми, но мною стеснялся. Мы подружились, и пока я строчил конспекты, говорили обо всём.

Ну и в рамках практики он написал статью для полковой газеты. И даже подарил экземпляр на память. Теперь жалею, что выбросил. Там была статья о дедовщине, о том, что старшие заставляют выполнять работу тех, кто моложе. Иное дело в подразделении сержанта Устинова. Здесь каждый занимается только своим делом.

Я его ругаю: «Ты чего наплёл? Как раз я-то и занимаюсь не своим делом, а выполняю работу за старших?» Тот отбрехался, что правду ему написать всё равно не дадут, а статью опубликовать он должен. Так что враньё и тогда можно было встретить, а сейчас это повсеместно. Не верите, послушайте, хотя бы президента…

Продолжение http://proza.ru/2024/03/17/571