Двое. Повесть ненавистной любви. V. Разоблачение

               1.

     - Рома, ты где?
                …
      Елка, сестра. Вовремя! Есть, есть "Секьюрити", Стефанида есть!
     - Кто это, Красаве;ц?
     - Елка! Еладия – сестра. – Здесь я, Елка. Иди, выходи…
     - Ни фига себе имечко!  Откуда? – э т а, нервно, зло-досадливо.
     - Имя, что надо. Ангел-хранитель. Оберег для добрых людей от беспутных…  по-гречески.
                …
     - Здравствуйте! – Елка «Колышнице»; оценивающий обзор «окороков», въедливая, с ухмылкой "расшифровка" Роминой собеседницы. – Вы Тоня?
                …
     Нет-нет! – ей, глазами, мимикой
                …
     - Нет, это Фая. Вместе по лесу плутали, – сестре, с интонацией «боже упаси!»
                …
     Ах, Елка-Елка! Зачем про Тоню-то? Ну,  э т а   сейчас закусит удила, уже руки на бедрах, раскачка…
                …
     - Вы с Крестным ходом сюда? – Э т а, Елке, через чур громко, почти криком.
     - Я не глухая, Фаина. Я на «Жигулях» приехала, с папой, мамой и братом Валей, инженером из Первоуральска.  Женатым. Удовлетворены?
          ...
     - И Валька тут?
                …
     Брат! Братан? Любимый!
                …
     - Где они?! – Еля?
     - Тоже Красаве;ц? – Файка, деланно-восторженным вскриком.   
                …
     По;шло! Притормози, секси-герл. Хотя Валька и впрямь Аполлон. Отвали. Но что с глазами? Поволока...
                …
     - Он там? С нашими? "Жигуль» где причалили, Еля? – не отвечая на навязчивое любопытство  э т о й.
                …
     - Да, там, за часовней. Идем, Рома? Да?
                …
     Только без  н е е, – развернутой спиной прозрачно дает понять  Файке  сестра.
                …
     - О, мне туда же. Я с вами. – "Колышница",  с фальшивым энтузиазмом.
                …      
      Елка морщится. Все сечет училка! Прямая и жесткая. Сейчас выдаст…
                …
     - Ром, Фаина что – от тебя ни на шаг? Запала? Она тебя закадрила, или ты ее? Смотри, провинциалки хуже репейника: пристанут, не отцепишь.
     - А у нас любовь. Да, Ром?
               …
     Что несешь, эй! Да за такие слова тебя, знаешь что!.. – угрожающим взглядом  э т о й. Теперь игнор ей полный.
               
     - Как братишка, Еладия? Со «змием» завязал? – сестре, «не замечая» э т о й.
               ...
     Складный, красивый, крепкий, мозговитый, по макушку в технике, с кучей патентов, самим же продвигаемых, и… опутан змием, зеленым губителем. Был. Или-таки одолел искушение за два года, что не виделись?
     Взгляд-упрек Елки: зачем о  л и ч н о м   при  э т о й? И подчеркнуто вызывающе: «мне дела до нее нет!», на повышенном тоне:
     - Нет пока. С утра медовуху папкину дегустирует…
                …
     Ты поняла, что здесь лишняя? Эй, «Колышница»? Не для твоих ушей сказано. И рылом не ведет. Как отвязаться? Сказать в лоб: «Топай отсюда»? А не отреагирует, силой вытолкать? Вместе с окороками. Блин, глаза снова дурят. Плывет все…
               …
     - Как отвадить его от этого, а, Елка?
                …
     Снова мимо  э т о й, самоговорящими интонацией, жестами: адресовано  сестре, не  т е б е,   здесь тебя нет. Не существует.  Или опять не поймешь и не отчалишь?
                …
     - Роднулька, мол, поклонись Стефаниде, она поможет…
     - Да-да! Алкашей и торчков она лечит. Точно! Наркоманы сюда, прям, рвутся. Крестного хода ждут. Каждый год сюда шлендрают, - э т а   встряла, «не видя», что вычеркнута из диалога. Или, наоборот, понимает? И прет внаглую?
                …
     - А хамовитых и беспардонных Стефанида тоже излечивает? Как у вас здесь с этим, не скажете?
                …
     Не в бровь, а в глаз! Ай да учительница детей с ограниченными возможностями!
                …
     - Не в курсах, Еладия. Зато от интима тут балдеют, правда, Рома?
                …
     Остановился, устремив на  э т у  испепеляющий взгляд в упор.
     И жестко ей:
                …
     - Балдеешь ты, со своими придурками. Три дня назад, Еля, мы мимо нее и тех шибздиков, которые ленточки спрашивали, у пруда видели. С Тоней: мы с ней в маршрутке познакомились. А с  э т о й  сегодня шел – какое! брел – по бурелому. Так что ничего у нас с тобой не было.   
                …
     - У тебя не было, у меня было! – Э т а,  тихо,  с нажимом на «было».
                …
       «Елка, ты ей веришь?» – Мимикой, взглядом сестре, но она, не замечает, что-то высматривает в толпе паломников и вдруг, радостно:   
     - Ром, маму вижу, у родника. Воду набирает. – И  э т о й: – Мы к ней! Сопровождающим большой привет. Идем, братец мой.
                …
     Все! – оборачиваясь к  э т о й  и разводя руками: дальше мы, без  т е б я.
                …
     - Ма-а-а-ма? Ваша? Познакомь, Красаве;ц! Я тут же слиняю. Зуб даю. Как маму зовут?
     - Зачем тебе? Чтобы наплести про то, чего не было?
     - Дружить. Мы здесь все дружим. Как? Не то назову Фекла Феодосьевна. Как бабку мою, ха-ха-ха!
     - Да хоть Свекла Брюквовна. И что ты ей скажешь?
     - А увидишь! – Эта, хохотно.               
     - Мама! Я Ромку нашла! Мама! – Елка, во весь голос. 
      
                2.

     Роднулька!
     В ветровке, малиновом платке под капюшоном, с пузатыми «полторашками» в целлофановых пакетах, приютившимися у ее ног. Возле бесконечной очереди с канистрами, флягами, бутылями. Приходится идти вместе с   э т о й. Ну, почему, почему  не  с  т о й? Не со «Святошей»?
    - Весь родник унести хочешь, мам? Три, целых пять бутылей набрала.
          …         
     Спонтанные порывистые объятия, острое чувство единокровности безгранично любимого человека – Роднульки.
     Материнский поцелуй в ответ.
          …
     - Колоброд, – всматриваясь, она, будто впервые видит сына, то ли упрекая, то ли одобряя его. - Стою вот, Еладию жду. Как ты его нашла, Еля?
               …
     - Здравствуйте, Свекла Брюквовна, – Файка, дурашливо, мстительно мне и сестре, от удивления оцепеневшим. – Мне вас так ваш Рома обозвал…
     - Чья такая? Что за шутница, Рома?
          ...
     - Фая это. Попутчица, по лесу вместе плутали. Ну, все, проводница. Спасибо, что вывела из леса. Будь здрава. – И к Роднульке. – Пора окунуться? Где можно, мама?
     - Вон за ивняком затон.
     - Он сам нашелся, – Еладия маме. - Держи сменку, Ром, - вынимая из рюкзака сверток.
     - Сенк ю.
     - С богом, Рома!
     - Спасибо, Роднулька! А батя, а Валя?
     - Папке хро;мому нельзя. А Валя… Мы им святой воды принесем.               
     - Мальчики налево, девочки направо.
          …
     Спиной к  э т о й, обещавшей убраться. Куда там! Лыбится, стягивает рюкзачок, расстегивает джинсы… Соблазнительная чувырла, отвернуться, не видеть…   
     Эх, не простудиться бы!
     - Холодная родниковая-то, небось, мам?..
     - Не захвораешь, святая она. – Голос Роднульки, вдогонку.
                …
     Подальше от  э т о й, подальше. Очиститься, смыть пот, грязь.
     Поворот русла, еще один. Ивняк. Перепад и – заводь. Тихая, чистая. Вначале дотянуться попить? Еще ниже, ближе, к зеркалу воды. Пелены в глазах как не бывало. Прозрел!!! Вон песчинки, будто живые, перескакивают одна через другую под напором пробивающихся со дна струй. Вон белесо-зеленые волоски водорослей…
                …
    - Спаси-сохрани, Святая дева!..
                …
    И плашмя – в хрустальную глубь, разбрызгивая воду лицом, животом, грудью, вытянутыми вперед руками. Какая холодная! Ледяная! Но тело ликует, мышцы просят движения, махов, рывков! Еще-еще-еще!
     Блаженство!
     Сотвори, Стефанида, оберег роду нашему, забери немочи, придай здравомыслие, удержи от соврата к навязчивой и тяги к покинувшей – и присно, и во веки веков. Аминь!
     Блин, я молюсь! Это что-то! Само вышло. Ну и ну!..
               …
      Из воды – в чистое. Красота!
      Мама вся светится, заворачивая пробку одной из бутылей.
      Еладия тоже сияет солнышком.
      А это кто? Файка?! Лоснящиеся, влажные волосы, строгая рубашка на кнопках, юбка. Не дрань-джинсы, а бордовое миди, полуобнаженные стройные, сильные ноги. И никаких окороков!
      И коронная поза: ну, как я вам?
                …
     - Все, Красавец! Вон мои грехи, на березе болтаются. Я вся новая, зацени.   
     - Ножки оголила – вижу. На радость комарам? – не удержался от комплимента, неуклюже замаскированного.
     - У нее кожа непробиваемая. – Еладия язвит. – Не услышит.
     - Август, сынок, отошли комары. Давай исподнее, я место знаю, где оставить. – Роднулька. – Как вода?
     - Хрусталь, мам. Будто заново родился.
     - Молитву прочитал, сынок?
     - Что-то вроде того. А ты, Елка?
     - Я при чужих, – кивок на «Колышницу», – не откровенничаю…
                …
     Дерзит. А хороша! Расцвела. Не долго и втюриться. Это в сестру-то. Что со мной? Откуда такие позывы? Да такое не дай бог. И ей строгим подмигом: «Молодец, крой  е е, кривляку!»
                …      
     - Я не чужа-а-а-я. – Э т а,  в растяжку, лже-хныком.
     - Будет, Еля! – Роднулька, миролюбиво. – А я умылась, сынок. Сердцем очистились, спасибо Стефаниде. Смотри, как Эля похорошела. А Фая! Ну, что – к машине? К папке с Валей.
     - Ой, а мне пора. К своим надо. Так что пока-пока.
     - Как «пока-пока»? А покушать?
     - У моих пацанов все есть, Свекла Брюквовна…   
     - Ха-ха-ха! «Свекла Броквовна»… Веселая барышня!
     - «Веселая барышня»…– шутливо передразниваю с выразительной гримасой маму. Не фиксирует…
     - Дура! – Еля, упрямо вышагивая со вздернутым подбородком.
                …
     Почапала «Колышница». Оборачивается. Машет рукой.
     Нет, все-таки вполне себе ничего. Что значит платье на деве! Держи и мой прощальный взмах! Оревуар!
     Вознесенный над головой кулак с задранным большим пальцем:  н а м е к   поняла?
     Похоже на то. Вскинула два пальца: победительница! Ну, ну!
     Елка бойкотирует.
     Э т а  жестами мне: "я позвоню?"
     Обязательно-обязательно, – лгу ей. Или нет?
     Даже жаль, что свалила. Чертовка. Дьяволица.
     Ладно, если наберет, отвечу. Или нет? Нафиг мне  т а к а я? С ее косяками…
     Все-таки – по боку эту камарилью. И ходу от нее. Забыть, отрешиться. Не было ничего с ней. Хотя и было. И как! Классно!
     Последний взгляд в сторону шагающей прочь, доставшей до печенок. Приклеившейся. Заразившей собою.   
     И!!!!!!..
     Это, это мираж? Такого не может быть. Нет, нет! Невозможно! Исключено! Показалось, почудилось! Пригрезилось!
      Увы, увы…
      Навстречу Файке-«Колышнице», разметая полы переливающегося светом длинного платья, торопливо, спешно, будто на крыльях летела… Тоня!
      Почему именно так? Не по-другому? Не иначе?
      Это финал. Крах.
      Получай сполна. То, что заработал!
      Эх, Рома!
 
                3.

     Может, все-таки галлюцинация?
     Максимальная фокусировка зрачков. Увы, явь…
     Да, да. Случилось невообразимое, но очевидное: к Файке-«Колышнице» приближалась... Тоня!
     Разминутся? Два полюса – одна свет, другая мрак, в лицо и за глаза друг друга поносящие, может, заартачатся, не захотят пересечься?..
     Нет. Остановились. Заговорили…
     Все!
     Э т а  распустит язык. Вывалит, что было и чего не было.
     И гадать нечего. Приплетет, нагуглит, не распутаешь…
     Угораздило же меня ввязаться в этот Крестный ход к мученице Стефаниде! И – обмишуриться!
     Подожди, вдруг, она не по мою душу? А «да», не стопудово, что найдет. Тогда – маскируемся!
                …
     - Мам, далеко еще? Есть хоца! – Роднульке, нарочито жалостливо. – Я поднажму? Куда мне? К вон тем березам?
                …
     Не дай бог найдет, начнет при  н а ш и х  разбираться, да по горячим следам на эмоциях! Какой хорор!
     Ах, ты «Красави;ца-Красови;ца»! Замутила чистую воду. А я спекся. Слаб на передний бампер? Завелся.  Нет бы тормознуть! А хотел?
                …   
      - Туда-туда, сыночек. Беги. Вон наша машина. На опушке. Видишь?   
       Елка звонко-радостно:
      - Папка идут! С Валей.
      - Я к ним! – Рысцой-рысцой! Ноги сами несут вперед.
                …
     Отец. Опирается на трость, прихрамывает. Лик задумчиво-праздный. Шаг осторожный, непрочный.
     Сотворить семейный сход. И где? У святой мученицы! Вот тебе «то-ли есть, то-ли нет, неизвестно – бог-то…!»
     И Валька! Брат.
     Миг восторга. И вкус отравы.
     Нелепая накладка. Скандалезная встреча девиц за спиной.
     Да полно, эй! Выбрось из головы. Вычеркни из памяти. Не было ничего!
     Обойдется. Еще неизвестно, если одна натреплется, другая поверит. Хотя, сомнительно! «Зуб даю». Растрезвонит на всю тайгу. Задешево…
     Пусть будет, что будет.
     Ну, их! Тут сестра, Роднулька, отец, брат! Свои, единородные.
          ...
     Братан! Объятия мужские, крепкие. Поцелуй в губы! Хмельной дух изо рта. И… ну, это ни к чему, Валет! – слезы. Пьяные…
     - Вижу-вижу москвича-пропащего. – Отец, иронично-весело. – Живехонького, невредимого. Думал, не отыщем в этаком муравейнике. Ну, айдате к машине.
                …
     И… пошагали, с улыбкой осматривая, словно заново узнавая друг друга, охваченные каким-то особо острым чувством.
     Как хорошо без тех, чужих, выламывающихся. Без переменчивой, колючей, обретшей право его презирать Тони. Без выпендрежницы Файки с дурман-туманом, накрывающим пространство вокруг нее.
     И – знатоку хвойных дел – отцу, о необъяснимо-навязчивом, доведшим его до психоза «чуде»:
     - Пап, что за хмарь по лесу гуляет? Вроде тумана.  Два раза глаза застилала. Случалось сталкиваться? Или это миражи?
     - Конденсация это… водяного пара. Навроде молочно-белой пелены. Околпачить, лишить ориентации, мозги запудрить, напугать, кто не слышал про нее, может…  Не боись, сына, безвредная, хоть глаз и дыхание, бывает, перекроет.
          …
     Так-то! И ни грамма мистики.
     Как легко быть с ним, его определенностью во всем. Блаженство находиться рядом с теми, чьи ощущения, переживания, мысли не нуждаются в переложении. Идти в обнимку, плечом к плечу с братом. Понимающим с полуслова. Как повелось с ранней юности. Нет – детства. С молочных зубов. На одно сказанное – семь молча угаданных.
    Генная семейная связь!
    Если есть счастье, – вот оно…
    Без болтающих  т а м  бывших школьниц, без ощущения под ногами затягивающий тебя трясины.


              (Продолжение следует)