Ататайцы, айяйяйцы и писюки писюковские

Речка Ататайка, на берегах которой раскинулся Ещёпопопинский уезд, получила своё название неспроста. Ниже города она делилась на два стремительных и глубоких рукава, меж которых лежал живописный остров, населённый разумными крысами. Крысы там обосновались в незапамятные времена, ещё до великой битвы между вольпердингерами и доппельгангерами. На высоком холме посреди острова стояла крысиная деревня Пасюково.

Летописи не сохранили дату основания Пасюково, но поговаривают, что та деревня едва ли не старше Москвы. Среди ещёпопопинских краеведов бытует мнение, что, когда Юрий Долгорукий возвращался после основания Костромы, княжья флотилия заблудилась и сильно отклонилась к северу, попав в русло безымянной тогда ещё Ататайки. И, мол, Пасюково уже стояло на холме, когда княжьи дружинники загребали мимо острова в поисках пути на юг.

Как верно подметил известный художник, всюду жизнь, а потому были соседи и у пасюков. На правом берегу обосновалось племя маленьких, хитрых и независимых по натуре ататайцев, а на левом обитали добродушные, но туповатые айяйяйцы, которые, впрочем, никому зла не желали и первыми никого не трогали.

Ататайцы жили тем, что плели и продавали лапти, айяйяйцы же варили щи. Ясное дело, что разделение труда бессмысленно, если только не ведёт к некоторой взаимовыгодной цели. И так бы и сидели и куковали одни с лаптями, другие со щами, если бы в определённый исторический момент пасюки не предложили свои услуги в качестве посредников. Были наведены два моста, связавшие остров с левым и правым берегом; на центральной площади открыли рынок, и стали ататайцы и айяйяйцы ходить в Пасюково, дабы щи лаптем хлебать и меж собою торговать. Пасюки снабжали одних капустой, которую воровали на огородах у мюслей в окрестностях уездного центра, других — лыком, ради которого обдирали липы в окрестных лесах (что, надо сказать, совершенно не одобрял Кианг, которых в свободное время занимался резьбой по дереву и старался беречь как липы, так и лес  вообще).

И всё б ничего, но крысиная натура брала своё, и со временем пасюки стали всё больше и больше жульничать, причём надували они и ататайцев, и айяйяйцев, и даже собственных сородичей.

История не сохранила имени того ататайца, который первым под покровом ночи прокрался через мост и исправил на вывеске с названием деревни букву «а» на «и». Утром возмущённые крысы надпись восстановили, но через день история повторилась с вывеской уже со стороны айяйяйского моста. Бывшие пасюки боролись за чистоту названия родной деревни упорно, но тщётно, ибо репутация — это такая штука, которая зарабатывается долго и тяжело, а меняется моментально и бесповоротно. Да и топонимика, как известно, наука живая, а потому к народному мнению чуткая.

И стала с тех пор островная деревня именоваться Писюково, а жителей её иначе как писюками писюковскими никто уже и не звал.

Писюки, разумеется, возмущались, ходили на демонстрации и даже писали жалобы бургомистру в Ещёпопопинск. И тот даже приезжал с инспекцией, которая, впрочем, не задалась. На рынке в Писюково кто-то стащил у бургомистра кошелёк. Айяйяйцы, принимая высокое начальство, угощали бургомистра и нечаянно опрокинули на него котелок с горячими щами. Ататайцы же, демонстрируя бунтарский дух, начисто отвергли все предложения о примирении с писюками и, для пущего обоснования своей позиции, сделали бургомистру атата лаптем. В итоге бургомистр убрался в город не солоно хлебавши и наказал местность ниже по течению считать бесперспективной, население — диким, и все социальные выплаты населению прекратить.

Что, впрочем, совершенно не огорчило ни ататайцев, ни айяйяйцев, ни, тем более, писюков писюковских, потому как ещёпопопинских бюрократов не уважал вообще никто, и жители уезда издревле привыкли справляться с житейскими неурядицами собственными силами.